Тюльпаны (джен)

Прохладный ласковый ветер ранней весны напевает что-то на ухо редким прохожим, пробегающим по узеньким улочкам. Ручейки тихо журчат, перепрыгивая с камня на камень, прячась среди старого мусора, оставшегося с прошлого года и появляясь в самых неожиданных местах вроде дырявого детского ведерка или древнего вида игрушечного гнома забытого кем-то из малышей возле магазина в незапамятные времена. И только грозные дождевые облака кудрявой кучей надвигаются на Годрикову впадину, готовясь поглотить неяркое весеннее солнце и испортить это яркое настроение.

Петунья Дурсль идет по улице неказистого скучного городка, о котором она почти ничего не знает, кроме того, что много лет назад здесь жила ее сестра, Лили Поттер, вместе с мужем и сыном. Наверное, они жили счастливо. По крайней мере, до тех пор, пока темный волшебник, имя которого миссис Дурсль не могла, да и не хотела вспомнить, не сломал их семью. Петунья не помнила имени, но зато чувства, которые вызвало известие о смерти сестры, отпечатались в ее памяти надолго: жалость, скорбь и одновременно раздраженное непонимание, злорадство и стыдливое ощущение удовлетворения где-то на самом краю сознания. Именно оно, эта последняя отвратительная эмоция и отравляла с тех пор ей жизнь. Любила ли она сестру? Наверное, да, как и все сестры в мире...

но одновременно жестоко завидовала ей. Петунья завидовала Лили: ее красоте, ее уму, ее исключительности, делающей Лили похожей на фею из старых маминых сказок. Завидовала... и никак не могла с этим смириться.

Петунья никогда не думала, что поедет на то место, где покоится ее сестра. Она до сих пор не понимает, что здесь делает... хотя теперь уже все равно.

Черная ограда кладбища и ярко белые надгробия, резко контрастируют с уныло серой землей. На безмятежно-спокойном мертвом клочке земли всегда царит некоторое промежуточное состояние: между смертью и жизнью, между счастьем и горем или между бесконечностью и пустотой. Петунья не боится кладбищ, но здесь отчего-то испуганно замирает, забывая о том, что мертвым не присуще чувство справедливости.

Солнце окончательно скрывается за тучами, и земля погружается в напряженный густой полумрак, в котором грозно звучит пока еще далекие раскаты грома. Узенькая калитка отворяется легко и беззвучно, словно кто-то не так давно смазал петли заботливой рукой, поджидая редких посетителей. Наверное, это естественно. Сюда почти наверняка часто приходят люди... или волшебники? Петунья вздрагивает и судорожно прижимает к груди букет тюльпанов. Чужой мир ей кажется враждебным, незнакомым, злым, мечтающим отомстить за все то зло, которое она причинила своей сестре. Отомстить Петунье за ее жестокую радость!

Первые капли дождя попадают на кожу, холодя ее и вызывая тысячи противных мурашек разбегающихся по телу. Петунья ускоряет движенья. Скорее... скорее сделать свое дело, снять с души камень и бежать отсюда! Бежать! Могилы мелькают перед глазами: чужие имена и фамилии, чужие надгробия и памятники. Они словно специально путают ее, мешая добраться до заветной цели. Вот они Поттеры! Нет, это не те... Вот еще одни, и снова чужие!

— Ну где же ты, сестра?

И словно сжалившись над несчастной появляются, наконец, они. «Лили и Джеймс Поттеры. Последний же враг истребится — смерть». Слез нет. Они словно высохли все в последний момент. Петунья не может плакать. Физически. Сейчас.

— Здравствуй, Лили!

Она не говорит этого вслух, боясь, что голос подведет ее и нарушит целостность этого важного момента.

— Здравствуй, Лили!..

И все? Что можно еще сказать? О чем? Для чего? О том, что она — Петунья предала свою единственную сестру? Что она много лет издевалась над своим племянником просто в отместку за то, что он другой? Что она так никогда и не смогла перебороть своей зависти?Цветы мелко дрожат в мокрых ладонях, роняя капли влаги, словно слезы, на золотые буквы.

— Прости, Лили...

Петунья стыдливо опускает глаза и крепко сжимает стебли растений, словно последнюю соломинку. Она не просит, она утверждает. И пусть никто не отвечает, ей уже не важно. Она сделала это, приехала сюда, купила эти цветы, пришла на кладбище, попросила прощения у своей сестры, и сбросила, наконец, с души тяжкий груз. Никто больше не может сказать, что она не раскаялась! Ведь она извинилась...

Петунья ушла, не оборачиваясь, не остановившись ни на секунду, а тюльпаны остались лежать на холодной поверхности гранита и оплакивать слезами дождя странные людские души.