Emerald (гет)

Уилтшир, Великобритания / Поместье Малфоев / 14 Июня 1981 г.

В гостиной горел камин. Пламя совсем не грело, и, видимо, было предназначено лишь для украшения. В комнате присутствовал какой-то своеобразный уют, обозначенный царившей там мрачной атмосферой.

— Да ты совсем с ума сошел?! — тишину нарушил раздраженный шепот хозяина дома. Люциус говорил, сжав зубы, и, судя по всему, был крайне взбешен. Облокотившись руками о стол, стоящий по центру комнаты, он исподлобья глядел на своего собеседника, ожидая от него хоть каких-то действий.

— Спокойнее, — упрекнула его супруга.

Огонь бросал редкие отблески на черную мантию Малфоя, словно норовя дотронуться до материи. Ночной гость, в свою очередь, щурился, от ярких бликов, настойчиво светивших в глаза.

— Я не сошел с ума, Люциус, — спокойно проговорил мужчина. — Просто так будет лучше.

— С чего бы? — с вызовом сказал Малфой, скрестив руки на груди

— Эта гимназия очень хороша. Там великолепные учителя и...

— Это тюрьма для детей, — перебил его мужчина. — Крис, ты чем думал, когда отправлял свою дочь туда?

— Ты не прав.

Ренуар*, гимназия, о которой говорили мужчины, находилась во Франции, и предназначалась для подготовки учеников к обучению в школе магии и волшебства Шармбатон. Проходные экзамены были очень трудными, поэтому обучение в самой гимназии было под стать им. Люциус вполне обоснованно назвал это место тюрьмой, ведь режим, который был установлен там, считался одним из самых жестких.

— Как только война закончится, я сразу же заберу ее, — мужчина попытался убедить друга поверить в то, что это была хорошая идея. — Азалия будет в безопасности под присмотром обученных воспитателей. Пойми же, я не хочу, чтобы она видела то, что сейчас происходит.

— Ты рассчитываешь, что Франция останется вдалеке от всей суматохи? — Люциус повернулся к камину. — И, вообще, если война закончится не так, как ты предполагаешь, что будешь делать?

— Ты сомневаешься в могуществе Лорда? — Кристиан проигнорировал вопрос, адресованный ему, и лишь чуть наклонился вперед.

— Нет, — равнодушно ответил Малфой, медленно развернувшись к собеседнику. — Я рассматриваю возможные варианты.

Кристиан демонстративно посмотрел на потолок, на что Люциус махнул рукой.

Нарциссе уже порядком надоели эти разговоры. Сидя в кожаном кресле, женщина улавливала лишь часть разговора, но и этого оказалось достаточно, чтобы понять суть. Ее, как и Люциуса, волновала судьба маленькой девочки. Несомненно, Кристиан знал, что делать. Но правильно ли его решение?

— Впрочем, тебе виднее, — Люциус вновь скрестил руки на груди. — Но, если что, я тебя предупреждал.

Кристиан кивнул, пожал руку Малфою, и поспешил удалиться.

Люциус шумно втянул воздух и сжал губы.

— Может быть, он поступает верно? — спросила Нарцисса, отложив книгу на письменный столик.

— Я не знаю, — тихо ответил мужчина. — Я не знаю...

Уилтшир, Великобритания / Поместье Малфоев / 5 августа 1981 г.

Малфой-старший был спокойным и уравновешенным человеком. И даже сейчас он не позволял выйти своим эмоциям наружу. На журнальном столике лежала газета с крупным кричащим заголовком. «Мальчик, который выжил». Мужчина странно усмехнулся и вновь прочитал статью.

— Лорд пал... — задумчиво произнес Люциус и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. А ведь еще неделю назад, на собрании, Волан-де-Морт говорил о приближающейся победе. Малфой не верил, что Гарри Поттер, тот самый мальчик-герой, которого боготворили все магические журналисты, передавая через свои статьи радость остальным, смог победить волшебника, которого опасались многие опытные мракоборцы. Еще никто не мог выжить после смертоносной атаки темного мага. Авада Кедавра — самое страшное заклинание, которое можно было представить. Всего один взмах палочки и...

Люциус не мог поверить «Ежедневному пророку». Не получалось. И все на этом. Темный повелитель держал в страхе большую часть волшебного мира, и внезапно война закончилась, словно кто-то щелкнул пальцами. Пожиратели смерти понимали, что без предводителя им не выстоять против врага.

Малфой перевернул страницу.

— Последователи Того-Кого-Нельзя-Называть бежали, словно крысы с тонущего корабля, — тихо прочитал он первую строчку.

— Что теперь будет с нами? — спросила Нарцисса, спускаясь со второго этажа. Миновав камин, женщина подошла ближе к супругу.

— Не беспокойся, — попытался успокоить ее Люциус. — У Министерства магии нет ни единой зацепки по поводу нашей семьи. Нужно просто подождать, пока уляжется суета, связанная с поимкой Пожирателей смерти.

— Ты уверен, что нас не тронут? — Нарцисса опустилась в кресло, и обхватила себя руками.

— Абсолютно, — Люциус ободряюще кивнул. — Но есть и другие проблемы.

Нарцисса обеспокоенно взглянула на мужа.

— Вот, — Малфой нашел в статье нужную строчку, и начал читать:

— Ведутся активные поиски Пожирателей смерти. Некоторые из них уже пойманы и отправлены в Азкабан. Тех, кто откажется в содействии расследованию ждет пожизненное заключение. Дела союзников буду рассмотрены на совете Министерства магии более тщательно. К примеру, самые отъявленные Пожиратели смерти, а точнее Беллатриса Лестрейндж, — Люциус мельком взглянул на небольшую фотографию внизу страницы. Темноволосая женщина била по железным прутьям, истошно выкрикивая проклятья в адрес Министерства, — и Кристиан Эмеральд уже удостоены тюремных камер.

Малфой поднял глаза на супругу. Нарцисса все так же сидела, вжавшись в кожаное кресло.

— А как же Азалия? — взволновано произнесла женщина. — Что же будет с девочкой?

— Кристиан написал мне письмо за день до того, как его поймали, — Люциус кивнул на лист бумаги, на которой аккуратным почерком было написано несколько предложений. — Он просит позаботиться о его дочери, когда та закончит обучение в гимназии.

— Получается, он знал, что его поймают?

— Да, скорее всего.

— Если Кристиан в тюрьме, то у Азалии никого не остается... Кроме нас, — Нарцисса чуть подалась вперед, и с надеждой спросила:

— Мы ведь можем взять девочку к себе?..

— В гимназии она может получить хорошее образование.

Повисло неловкое молчание. Нарцисса не желала оставлять Азалию в одиночестве. Никто не рассчитывал, что ей достанется такая судьба, ведь Кристиан хотел забрать дочь сразу же, как только война закончится. И не имеет значения то, что он, как и все его приятели, верили в победу темной магии.

— Это ключ от сейфа Эмеральдов в Гринготсе, — Люциус показал маленький золотой ключик супруге. — Кристиан все продумал.

— Франция... — устало проговорила Нарцисса. — Это же так далеко! Было бы гораздо удобнее, если бы Азалия училась в Англии.

Малфой вздохнул.

— Если ты так желаешь взять девочку под свое крыло, я попробую договориться с Дамблдором о зачислении ее в Хогвартс. Но, сначала Азалия закончит подготовку во французской гимназии, как и хотел Кристиан.

Нарцисса посмотрела на камин. Огонь слабо горел, обжигая поленья.

— Все будет хорошо, — повторила она любимую фразу Кристиана, и закрыла глаза.

Канны, Франция / Гимназия Ренуар / 20 апреля 1991 г.

— Ровнее, ровнее, — пожилая женщина давала указания своим ученицам, стоя у ветхого рояля. Танцевать самой ей не позволяла седина, поэтому она требовала от девочек большого прилежания, желая увидеть в их движениях те эмоции, которые не успела выплеснуть во время своей молодости.

— Мадам Деманж, я думаю, что девочкам нужно немного отдохнуть, — робко проговорила пианистка, не переставая играть на рояле. Из инструмента лилась плавная, но в то же время ритмичная мелодия.

Девочки, танцующие напротив зеркал, изредка бросали взгляд на свое отражение, отмечая, что кроме сбившейся челки, ни в них самих, ни в их танце не было никаких изъянов. Но все же, они старались сделать движения еще четче, чтобы учитель отметил их усердие.

— Пока я не увижу, что все идеально, музыка не остановится, — твердо и уверенно ответила женщина.

Девочки в белоснежных платьях стали танцевать еще лучше, услышав эти слова, но преподавательница этого не заметила, либо не хотела замечать вовсе.

— Балет — это целое искусство! — воскликнула она, в очередной раз недовольно качая головой. Музыка стихла, а молодые балерины перестали танцевать. Могло показаться, что девочки рухнут на пол сразу же, как только остановится мелодия, но, несмотря на усталость, они просто стояли, ожидая упреков мадам Деманж.

— Скоро экзамены, — напомнила бывшая прима, оглядывая танцевальный зал. — На каких основаниях вы планируете поступить в Шармбатон? Может быть, для обычной балерины такой уровень достаточен, но для вас — нет.

Девочки заметно расстроились. Каждая из них мечтала пройти вступительные экзамены, и стать одной из студенток французской школы магии. Все то, что непосредственно касалось волшебства, учениц не волновало. Все азы были выучены почти наизусть, и их было совершенно достаточно для того, чтобы иметь высший балл по соответствующим предметам. Но хореография была одним из сложнейших экзаменов. Мадам Деманж считалась самым требовательным преподавателем, и, поэтому, балл, необходимый для поступления, получали немногие. И ни у кого не было мысли о том, чтобы принять высшую похвалу от нее.

— Сейчас я поступлю следующим образом: в центр зала вы будете выходить по двое. Чей танец мне понравится больше, та будет свободна, — девочки заинтересованно посмотрели на своего учителя. Мысль о скором отдыхе грела душу. Но что же будет с той, чьи движения не будут более изящными?

— Другая, — продолжила мадам Деманж, — пройдет ко мне после полудня на дополнительное занятие. И так будет со всеми. Я понятно разъяснила?

Тишина была ей ответом. На самом деле, балерины просто боялись оказаться в числе проигравших. Никому не нравилась перспектива остаться на повторный урок.

— Раз всем понятно, тогда, пожалуй, приступим, — мадам Деманж кивнула пианистке, и та подняла тонкие пальцы над клавишами, готовая начать играть в любой момент. — Первыми будут... — преподавательница задумалась, вновь кидая взгляд в толпу учениц, — Азалия и Натали.

Девочки переглянулись. Во взгляде одной явно читались презрение и ненависть, вторая же оставалась абсолютно равнодушной.

* * *

— Азалия, — послышалось вдалеке. В коридоре эхом раздавались чьи-то шаги. — Азалия! — уже громче, настойчивее.

По пустому холлу, игнорируя старинные картины на стенах, быстро шла Натали. Темная коса немного растрепалась, непослушная челка лезла в глаза, из-за чего ее все время приходилось поправлять. Девочка прерывисто дышала, раскрасневшись от быстрой ходьбы.

Эмеральд остановилась и медленно повернулась к ней. Пустые изумрудные глаза не выражали заинтересованности в беседе, а плотно сжатые губы только подтверждали этот факт.

— Ты что-то хотела? — безучастно спросила она. — Я спешу.

— Почему ты всегда такая спокойная? — поинтересовалась Натали, забыв сказать главную фразу, которую она готовила, спеша к Азалии.

— Может быть, оттого, что ты слишком взволнована?

Натали не нашла, чем ответить. Это спокойствие всегда раздражало ее. Ей хотелось рвать и метать, снося все на своем пути. За все годы их знакомства, Азалия ни разу не повышала голос. Даже на тех, кто открыто выражал свое недовольство ею. При каждом намеке на ссору, Эмеральд меланхолично пожимала плечами, и молча уходила к себе в комнату.

— Так, что ты хотела мне сказать?

— Я?.. — замешкалась Натали, но быстро спохватилась. — Я хотела сказать, что даже если ты лучше танцуешь, это не значит, что ты лучше во всем.

— Ты закончила? — немного погодя спросила Азалия, прижимая к груди учебники, которые не вместились в сумку.

Натали удивленно посмотрела на собеседницу, рассчитывая на иную реакцию.

— И это все, что ты скажешь?

— Да, — коротко ответила Азалия. — Желаю удачного занятия с мадам Деманж после обеда.

Девочка слегка улыбнулась и, развернувшись в противоположную сторону, ушла, оставив собеседницу в одиночестве. Натали успела лишь отметить, что длинные светлые волосы как обычно были заплетены в безукоризненно аккуратную косу.

Очередная попытка рассердить Азалию оказалась безуспешной. Натали от злости сжала ладони в кулаки и раздраженно прошептала в пустоту:

— Идеальная.

Канны, Франция / Гимназия Ренуар/31 августа 1991 г.

Азалия сидела на кровати, застеленной покрывалом кремового цвета. Со спинки стула, приставленного к письменному столу, свисало тщательно выглаженное платье. Окно было чуть приоткрыто, отчего темно-коричневая штора слегка подрагивала при каждом дуновении ветра. Растения в горшках на подоконнике не цвели. Азалия специально выбрала такие сорта, чтобы яркие лепестки бутонов не заглушали благородный зеленый цвет. На столе, контрастно выделяясь на фоне темного дерева, лежал конверт. На лицевой стороне плавным почерком было написано: «Открыть, когда придет время». Такая интересная подпись уже давно волновала девочку. Ей хотелось распечатать конверт сразу же, как только письмо попало к ней в руки, но, как только Азалия дотрагивалась до печати, надпись менялась. «Время еще не наступило» — твердили чернила. И конверт продолжал пылиться в ящике стола, ожидая своей участи.

Остальные ученики уже сидели в актовом зале. Девочки, одетые в платья нежно-розового цвета, уже представляли, как будут примерять шелковую форму Шармбатона. Счастливые родители хвалились друг перед другом заслугами и талантами своих дочерей.

Эмеральд не хотела видеть всю эту толпу, поэтому тянула время, оставаясь в комнате. Девочка была бы гораздо счастливее, если хотя бы знала своих родителей. Она так хотела, чтобы ей гордились... Но Азалия была одинока. Она помнила лишь грустную улыбку отца, перед тем, как он в последний раз произнес «Все будет хорошо». Но в эти слова девочка больше не верила, ведь с каждым годом черты лица некогда близкого человека постепенно забывались.

Одевшись, девочка вышла из комнаты. Все места в зале были заняты учениками и их родственниками. Все громко разговаривали, и из-за чего в помещении стоял большой гул. Сцена пестрила от обилия разноцветных лент. За кулисами стояло несколько учеников, и учитель, выполняющий роль ведущего. Девочки боязливо выглядывали из-за алых штор, осматривая заполненный зал. Традиционно, на церемонии оглашения результатов экзаменов, ученики гимназии готовили показательные номера. Концертная программа включала в себя выступления детского хора. Но, впервые, был задействован хореографический номер, который исполняла Азалия, любимица мадам Деманж. Впрочем, и без рекомендаций бывшей балерины, в девочке был заметен большой потенциал.

Пройдя за кулисы, Эмеральд сразу приметила, что девочки из хора бояться выходить на сцену, опасаясь неодобрения со стороны публики.

— Азалия! — радостно воскликнула одна из них, которая была одета в струящееся белоснежное платье. Она случайно заметила Эмеральд, и решилась с ней заговорить. — Я надеюсь, что мы попадем на один факультет!

— Почему ты так заинтересована в этом? — удивленно спросила Азалия. Все ученики, вне зависимости от характера, относились к ней равнодушно. Наверное, девочка сама отпугивала их своим холодным взглядом.

— Знаешь, я никогда не относилась к тебе так же, как остальные, — начала собеседница Эмеральд, чуть опустив голову. — Это все Натали...

— И при чем тут она? — Азалия никак не хотела идти на контакт. Она очень слабо верила в то, что после стольких лет равнодушия, эта девочка будет добиваться ее дружбы.

— Я боялась, что она будет относиться ко мне хуже...

— Звучит по-детски, Эстель.

— Да, извини, — девочка все еще не поднимала голову, боясь посмотреть в глаза Азалии. Эстель было неловко. Но сейчас она понимала, что важнее хорошие отношения с тем, кто тебе нравится. А Натали такой не являлась.

За кулисы заглянула преподавательница, и сообщила, что концерт начинается через несколько минут.

— Я так боюсь, — призналась Эстель, подняв голову. Но, не увидев на лице Эмеральд хоть каких-то эмоций, сжала губы и вернулась к хору.

Азалия не знала, правильно ли она поступает. Но в чем она была уверена, так в том, что никого не будет впускать к себе в душу просто так.

Выступление певчего и танцевального коллектива было превосходным. Опасения на счет нерадушных зрителей были необоснованными. Как только артисты замечали счастливые улыбки пришедших гостей, то волнение словно испарялось.

— И, наконец, — в ушах присутствующих раздался мелодичный голос ведущей, усиленный заклинанием. — Эта балерина очаровывает своими изящными движениями. Я уверена, что вы не останетесь к ней равнодушными. Итак, встречайте, — женщина выждала момент, и прокричала, — Азалия Эмеральд!

Зал загремел приветственными аплодисментами. Грациозной походкой Азалия вышла на середину сцены, встала в нужную позу, и закрыла в ожидании начала мелодии. Рояль, стоявший на сцене, был новым, и поэтому музыка, создаваемая им, была не такой глубокой, как у его более старого приятеля из танцевального зала. Впрочем, это было не так заметно.

Спина ровнее, голову выше. Все указания мадам Деманж эхом отдавались в голове, в то время, как их хозяйка с замиранием сердца смотрела на свою ученицу ностальгически улыбаясь. И в зале присутствовали знатоки искусства. Они одобрительно кивали, когда Азалия делала сложное па. Руки и пальцы ныли от напряжения, но приходилось терпеть. Экзамен по хореографии девочка сдала на высший балл, который можно было встретить в их группе. То ли дело было в таланте, то ли в старании, с которым девочка танцевала... Это не важно. Главнее то, что Эмеральд смогла. И доказала, в первую очередь себе, что за нее можно испытывать гордость.

Спустя пару минут, рояль замолчал, уступая тишину на растерзание воодушевленным зрителям. Через громкие аплодисменты пробивались крики «Браво!» Некоторые гости даже встали со своих мест, чтобы лучше разглядеть балерину. Азалия не ожидала такой бурной реакции, поэтому широкая, несвойственная для нее, улыбка не заставила себя ждать.

Реверанс, легкий поклон и мимолетный взгляд в зал... Теперь двери Шармбатона гостеприимно открыты для нее. Все удалось!

*Ренуар — гимназия названа в честь первого директора Шармбатона, Габриэль Ренуар. Все, что непосредственно касается гимназии, полностью принадлежит моему авторству.