Четверть века (джен)

Больше всего на свете Альбус Северус Поттер ненавидел так называемые «семейные советы». В детстве он покорно позволял называть себя Алом, безнаказанно трепать за щечки и закармливать сладким. Но чем старше он становился, тем больше его раздражало кухонное щебетание бабушки и тетки Флер, одобрительные похлопывания по плечу многочисленных дядюшек и обязательные игры в детской с двоюродными братьями-сестрами.

Ему и родных хватало с избытком.

Не то чтобы Альбус не любил старшего брата. Скорее, Джеймса раздражал чересчур умный младшенький, любимец учителей, предпочитающий книги квиддичу.

Не то чтобы Алу не нравилась милая нежная Лили. Просто у них нет и никогда не было ничего общего, даже странно, что они доводились друг другу родственниками.

Родители… Отец много работал, но обязательно находил время для детей. Мама улыбалась и всегда была рядом. Альбус уважал родителей, даже любил, наверное. Хоть и не так сильно, как считал должным. Он отлично понимал, как ему повезло с семьей: всегда рядом, всегда придет на выручку.

Только, пожалуй, в этом-то все и дело. Ал терпеть не мог, когда ему кто-то помогал. Не хотел носить фамилию «Поттер», одного упоминания которой достаточно для завоевания авторитета в любой компании. Какой смысл быть умным, сообразительным, способным, если единственное, что, в конечном счете, имеет значение – фамилия?

Главным кошмаром школьных лет для Ала стали бесконечные сравнения с отцом.

Джеймсу, пожалуй, тоже приходилось нелегко. Он пошел в школу первым, от него многого ждали и семья, и учителя. И он довольно неплохо учился, стал капитаном факультетской сборной по квиддичу. И был так же красив, как знаменитый Гарри Поттер.

Ал же – гадкий утенок. Странное дело, вроде бы они с братом очень похожи друг на друга: сложение, цвет волос, губы. Но глаза, брови, подбородок, скулы – этого достаточно, чтобы Джеймс считался ослепительно красивым, а Альбус… Оставался просто Альбусом. Первым учеником курса, а может и школы. Но на этом – все.

Иногда ему казалось, что отец всматривался в него с потаенной тревогой, словно не находя в сыне чего-то очень важного. И в такие моменты Алу хотелось стать островом в океане, далеко-далеко от родных берегов. А его большая дружная семья была огромной каменной глыбой, о которую разбивались волны и флотилии. Конгломерат из разных горных пород, ставших единым целым. Все они старались держаться рядом, все смутно походили друг на друга. Альбус, конечно, понимал, почему так случилось. Только ему казалось странным, что Джеймс и Лили, и Хью, и Виктуар – все они ощущали себя частичкой этой каменной глыбы. А он – нет.

Невыносимо чувствовать себя иным. Не таким веселым, не таким ловким, не таким обаятельным. Не Уизли и не Поттером. Чем-то средним. Кем-то…

Так что Альбус не слишком любил, когда собиралась вся семья. Он радовался разве что Гермионе, жене дяди Рона, и ее дочери Роуз.

Ал считал обеих «достаточно вменяемыми». Гермиона обычно приносила интересные книги, а не ту ерунду, что мешками покупали дяди и тети. Она слушала племянника, какую бы чепуху он не говорил, а главное – умела вовремя оставить в покое.

Он никогда не называл Гермиону «тетей». Это звание ей не подходило. «Тетей» с первого дня стала Анжелина, «тетей» Альбус величал Флер, даже подруга мамы – Луна – «тетя Луна». Гермиона же была и оставалась просто Гермионой.

Двоюродная сестра Роуз была умна, рассудительна и очень похожа на мать. Не внешне – характером. Выглядела-то она как настоящая Уизли: огненно-рыжие волосы, веснушки повсюду, даже на пальцах. Но Роуз – единственная из многочисленных кузенов и кузин Альбуса – не попала под неукротимое обаяние Джеймса и относилась к нему подчеркнуто враждебно. Хоть и непонятно почему.

Будучи ровесниками, они с Алом вместе отправились в Хогвартс. Но Роуз, умница, поступила в Райвенкло, а Альбус, тихо и почти сознательно – в Слизерин.

За целый месяц обучения Ал Поттер так и не узнал, как зовут соседей по комнате. Ему не хотелось ни с кем знакомиться, он никогда не тяготился одиночеством, а Джеймсу было не до младшего брата, несмотря на наказ родителей. Потом Гермиона, с которой Альбус постоянно переписывался, заметила неладное и забила тревогу.

Бабушка Молли или мама в такой ситуации, скорее всего, приехали бы в школу, попытались поговорить с Альбусом или деканом, надрали бы уши Джеймсу и в конце концов, столкнувшись с нечеловеческим упрямством Ала – отступились.

Но Гермиона просто написала дочери, и прямолинейная Роуз явилась в слизеринские подземелья, невесть откуда узнав пароль. Неодобрительно поджала губы при виде захламленного письменного стола в гостиной, словно не замечая недоуменных взглядов «змеек». Зашла в спальню, уважительно кивнула при виде стопки книг на тумбочке Ала.

– Ты явно переучился, братец. Давай-ка на воздух. Скорпиус, ты пойдешь?

И пока соседи Альбуса по комнате судорожно пытались понять, как далеко и куда именно пошлет надменный наследник рода Малфоев эту рыжую выскочку, тот просто встал с кровати и подал Роуз руку.

– Идем, Поттер, – вполне дружески сказал Скорпиус. – Расскажешь, почему у тебя от Левиосы перья синеют.

И Ал, удивленный и ошеломленный, пошел.

Только через неделю он узнал, что Малфой и Роуз познакомились еще в поезде и весь этот месяц вместе занимались в библиотеке. А в тот момент Поттер получил то, что и требовалось – хорошую эмоциональную встряску, достаточную, чтобы подружиться со Скорпиусом и попытаться наладить отношения с однокурсниками.

* * *

Учеба для Ала была в радость, поэтому годы в Хогвартсе пролетели незаметно. На каникулах он старался проводить дома как можно меньше времени. Одну неделю они с Роуз обязательно гостили в Малфой-мэноре. И хотя как для Поттеров с  Уизли, так и для Малфоев эта дружба оставалась непонятной, никто открыто не сопротивлялся.

После пятого курса Роуз задержалась в поместье на вторую неделю. А потом и на третью. Ал не обиделся, он слишком хорошо все понимал. Ему только не понравилось внезапно возникшее чувство, подозрительно похожее на ревность. С чего бы это? Ведь Роуз всегда оставалась просто кузиной, подругой. Разве что… Она была похожа на Гермиону. Так что, если зажмуриться и признаться самому себе, в этом-то и заключалась проблема.

Ведь Альбус уже стал взрослым, почти мужчиной, но ни одной девушке так и не удалось подобраться к нему. Джеймс и Хьюги, младший брат Роуз, даже называли Ала «динамщиком», потому что среди девчонок на курсе было полно тех, кому отказ Альбуса пойти на бал или в Хогсмит разбил сердце.

На седьмом курсе он сделал над собой усилие и пригласил в Хогсмит подругу Роуз Дженни Уинстон. Она укладывала свои длинные каштановые волосы в замысловатую прическу и заразительно смеялась. И она действительно была замечательная. Выдержки и упрямства Альбусу хватило на четыре месяца. Но на рождественских каникулах он, конечно же, увидел Гермиону.

Все братья и сестры уехали домой на «Хогвартс-экспрессе», как и полагается, но Ал решил остаться в школе на Рождество. Родители вроде были не против, но за день до праздника в Хогвартс явился отец. Просто сказал: «Поедем!» А взгляд его зеленых глаз казался почти застенчивым, будто Гарри чувствовал себя в чем-то виноватым перед сыном. И Альбус конечно согласился.

Они вышли из замка за пределы защитного купола и аппарировали. То есть отец аппарировал их обоих, Альбусу только весной предстояло сдать тест. Как только Ал ощутил под ногами твердую землю, он тут же получил снежком по затылку.

– Бей Поттеров! – восторженно вскричал кто-то из пестрой веселой толпы собравшихся во дворе «Норы». Снежный бой – любимая семейная игра.

От следующего комка снега и льда Альбус успел увернуться. Быстро слепил снежок, запустил в кого-то.

Попал.

Гермиона заливисто рассмеялась, стянула шапку, чтобы оттряхнуть от налипшего снега. На ней была старая куртка Роуз, яркая, кислотно-розовая, волосы она заплела в косички, торчащие в разные стороны. Словно девчонка, счастливая и беззаботная.

– Здорово, что ты приехал, Ал, – улыбнулась она, прежде чем бросить в него, ошарашенного, еще один снежок.

Вернувшись в Хогвартс, Ал расстался с Дженни. И никогда ни с кем больше не встречался. Альбус Поттер окончательно признался самому себе, что знает чего хочет. И, наверное, всегда знал.

Пару месяцев Ал, словно исследователь, читал книги по психологии, пытаясь решить: что делать дальше? Можно ли добиться взаимности, а главное – нужно ли?

И в конце концов Ал пришел к единственному выводу: он слишком странный, чтобы оставаться рядом с семьей. Среди чужих людей ему будет куда легче. Даже разлука с Роуз и Скорпиусом станет облегчением.

Когда после окончания Хогвартса Альбус объявил, что будет делать карьеру вне магического мира, его поддержала только Гермиона. Это и понятно – ведь из всех членов семьи только она была магглорожденной. Папу не стоило принимать в расчет, он попрощался с миром магглов как только ему стукнуло одиннадцать, хоть периодически и общался с Дурслями.

– Вы просто не желаете его отпустить, – звенящим шепотом выговаривала Гермиона собравшимся на кухне в «Норе» Поттерам-Уизли. Альбус не использовал Удлинители ушей, как сделал бы Джеймс на его месте. Он просто сел в саду у раскрытого окна.

– Но ведь он только что окончил школу! – мамин голос звучал жалобно. Она всегда переживала за Ала больше, чем за других детей. И слишком хорошо понимала, что ничего не может сделать для него.

– Он взрослый, Джинни, ему почти восемнадцать! – напомнила Гермиона.

Бабушка что-то пробормотала себе под нос.

– Вы хотите сказать, что я плохая мать?! – защитница прав Альбуса Поттера не повысила голос, но на кухне явно похолодало, Ал почувствовал это даже из своего укрытия.

– Нет, милая, – в голосе бабушки Молли звучала только усталость и больше ничего. Такое ощущение, что этот разговор был для них совсем не нов, будто главной темой за праздничным столом обычно являлась состоятельность Гермионы Уизли в качестве матери Роуз и Хьюго. – Но ты отлично знаешь, почему я так говорю.

– Давайте не отвлекаться, – торопливо перебил дядя Рон. Вот уж кто всегда выступал истинным миротворцем! Даже не верилось, когда папа рассказывал о сложном характере лучшего друга и его исключительной обидчивости. – Мы говорим об Альбусе.

– Мне кажется, все сказано, – спокойно подытожил отец. – Гермиона права. А нам просто нужно это принять. Он взрослый с самого рождения.

И Ал получил свободу. Снял квартиру в Эдинбурге, устроился на работу экскурсоводом, поступил в колледж. Новым знакомым он представлялся Аланом, а не Альбусом. Конечно, он остался Поттером, но в маггловском мире эта фамилия звучала обыденно и просто.

На семейных сборах он почти не появлялся. И вдалеке от семьи, от Роуз, от Гермионы — Альбусу и правда стало легче.

* * *

В годовщину Победы, второго мая, вся семья традиционно была приглашена на прием в Министерство. Как бы Алу ни хотелось, но пропустить подобное мероприятие он не мог. Иначе вездесущие преемники Скитер обязательно разродились бы статейками на тему: «Младший сын знаменитого Гарри Поттера сбежал из семьи» или еще похуже.

Впервые за долгое время Ал увидел Гермиону. Сегодня она была настолько прекрасна, что у него перехватило дыхание: шелковая мантия, волосы высоко подобраны, так что виден был изгиб шеи. Альбус попытался посчитать сколько ей лет, но потом подумал, что это лишнее – Гермиона все равно казалась ему самой красивой в зале.

Роуз пришла без Скорпиуса – появление Малфоя посчитали бы неуместным – поэтому все время старалась находиться рядом с матерью. Кузину Альбус тоже давно не видел и поразился произошедшей перемене: Роуз подстриглась очень коротко, что очень ей шло. И на пальце у нее сияло обручальное кольцо.

Второе мая – день и радости, и горя. Первый тост всегда поднимали за погибших. Папа никогда не говорил речей, хотя его просили каждый год. Когда служащий Министерства начал зачитывать имена тех, кто не дожил до второго падения Волдеморта, отец, дядя Рон и Гермиона незаметно отступили в тень и стояли там молча, почти соприкасаясь плечами.

И в какой-то момент Гермиона согнулась пополам и опрометью бросилась вон из зала. Дядя Рон широким шагом пошел следом. Ал испугался: вдруг понадобится помощь? Но там ведь был ее муж… Ал помедлил еще пару мгновений, но, убедившись, что никто не смотрит в его сторону, решился и тоже вышел за дверь.

Гермиона, едва не падая, стояла у стены в коридоре. Дядя Рон крепко держал ее за плечи. Она не плакала, но вся дрожала.

– Прости! – надрывно прошептала Гермиона. – Я не могу! Просто не могу! Двадцать шесть лет прошло. Двадцать шесть лет! Мы были бы женаты уже двадцать шесть лет! Четверть века! Прости, Рон, прости!..

Ал отступил в тень, нервно сглатывая. Ему захотелось слиться со стеной, исчезнуть. Этого нельзя было слышать. Ему не следовало здесь находиться.

– Я думала – у меня все получилось, – бормотала Гермиона. Она отчаянно цеплялась за запястья мужа. – Я была уверена, что у меня получилось. Я забыла. Я живу дальше. Но… Четверть века!.. Рон, я не заслуживаю тебя… Я ужасная мать, ужасная жена! Я…

– Ты идиотка, Грейнджер, хоть и умница, – Рон сказал это ласково, глядя прямо ей в глаза, словно гипнотизируя. – И я люблю тебя.

– И я люблю тебя, – торопливо отозвалась Гермиона. – Но…

– Его ты тоже любишь. И всегда будешь любить, – Рональд спокойно закончил фразу. – И я знал на что иду еще двадцать шесть лет назад. И все понимаю, хоть и не такой умный как ты.

Они все-таки сползли по стене. Вместе, едины, неразделимы – Ал никогда не видел их такими. Он начал потихоньку отступать, но замер, услышав тихое:

– Я не верю в переселение душ, но иногда Альбус мне его напоминает…

– Да, – ответила Гермиона уже спокойнее. – Альбус очень на него похож. Выражением глаз. Чем-то неуловимым. Все-таки имя… Оно как-то влияет…

И с этого момента Альбус Северус Поттер занялся созданием новой картины мира. Он всегда считал себя наблюдательным, но пришлось признать, что это было не вполне верное утверждение. Ни черта он не видел и не знал, даром, что самый умный в семье.

Все дети Поттеров знали историю Снейпа. Отец рассказал однажды, пытаясь объяснить, почему назвал младшего сына именно так. Но светлый образ, созданный им, наверное столь же отличался от настоящего Снейпа, как изображения Мерлина на шоколадных лягушках – от Мерлина настоящего.

Ал перечитал учебник Новейшей истории. Северусу Снейпу, предателю и великому человеку, выделялось полстраницы. Родился, учился, преподавал. Шпионил на Лорда, перешел на сторону Ордена Феникса. Снова вернулся к Упивающимся смертью, как выяснилось много позже – по прямому указанию Дамблдора. Противоречивая личность.

Альбус старался не встречаться с Гермионой, пока не уяснит, не поймет для себя: за что она полюбила Северуса Снейпа четверть века назад? Алу казалось, он должен это знать.

Минерва МакГонагалл ушла из Хогвартса еще до того, как Альбус поступил на первый курс, но впервые в жизни он использовал фамилию и договорился о встрече. Бывшая преподавательница Трансфигурации жила под Эдинбургом, и Ал, мистик по натуре, подумал, что это хороший знак.

МакГонагалл выглядела довольно молодо, хотя ей было уже столько лет, что страшно представить. Она искренне обрадовалась сыну Поттера и заварила невероятно вкусный чай. В ответ на прямой вопрос Альбуса о Снейпе, она долго испытующе смотрела в глаза молодому человеку:

– Зачем вам? Оставьте в покое мертвых, юноша.

Ал не отвел взгляд:

– Меня зовут Альбус Северус, мэм. И я хочу знать об обоих. Все.

И Минерва сдалась. Рассказала  о доверии и предательстве, любви и отчаянии. И об Альбусе, и о Северусе.

Поблагодарив ее за чай и откровенность, Поттер вышел за дверь. Поднял глаза к свинцовому серому небу. Он такой, какой есть. Ему не превзойти отца, не стать более известным ученым, чем Альбус Дамблдор.

И никогда ему не быть Северусом Снейпом.

Так, возможно, и не нужно?

Но от наступившей ясности ума Альбусу не стало легче.

* * *

Ал Поттер, успешный менеджер туристического агентства в Эдинбурге, впервые за несколько лет проводил отпуск дома, в кругу семьи. Через пару дней ему должно было исполниться двадцать пять. «Четверть века!» – со значением сказал дед.

Отчего все вокруг считают, что возраст имеет значение? Когда праздновали двадцатипятилетие Джеймса, мама все время приговаривала про себя: «Мерлин, может, хоть ума прибавится!» Наверное, ей казалось, что она говорит достаточно тихо, но ее прекрасно все расслышали. И Джеймс тоже.

Теперь огромный торт, шумный праздник и подарки дамокловым мечом нависли над головой Ала.

Мерлин бы все это побрал.

Альбус впервые задумался над смыслом жизни в семь лет. Джеймса подобные мысли не посещали никогда. Но ведь он был счастлив и так, вот что странно. Глядя на брата, Ал завидовал. Но не красоте или успеху у девушек, нет.

Альбус завидовал простоте Джеймса, его открытости. Черноволосого красавца-спортсмена не мучили вопросы, на которые не найти ответов. Он весь был как на ладони. В свои почти двадцать семь Джеймс Сириус Поттер беспокоился о том, где переночевать, что съесть и с какой девушкой отправиться завтра на вечеринку. И о своей карьере игрока в квиддич, конечно. Он смеялся над древними шутками дяди Джорджа и мог с увлечением болтать о квиддиче и драконологии с дядей Чарли сутки напролет.

Джеймсу проще жилось.

Ал даже забыл, что его раздражает простота. Сейчас он слишком хорошо понимал, что его разум, его способности, его поразительная взрослость не принесли ему пользы. Будь он таким, как Джеймс, влюбился бы в одну из французских родственниц тети Флер. Или в Дженни Уинстон, с ее каштановыми кудрями, так похожими на волосы…

Гермиона с дочерью выбрались из камина, смеющиеся и ослепительно прекрасные. Увидев Ала, Роуз завизжала от восторга и повисла у него на шее. По глазам ее матери было понятно, что она тоже рада видеть племянника. Да, именно так. Он взрослый, он умный, он мужчина. Он похож на Северуса Снейпа. Но он навсегда останется для нее любимым племянником и не более того.

Забавно – Альбусу потребовалась четверть века, чтобы понять это.

Он подошел к Гермионе, впервые в жизни обнял ее и спокойно сказал:

– Здравствуй, тетя Гермиона.

Она шутливо скривилась. Морщинки вокруг глаз стали заметнее. Ей уже за пятьдесят.

– Что, я стала для тебя слишком старой, Ал? – рассмеялась она.

И Альбус наконец почувствовал себя свободным по-настоящему.

Совершенно свободным.

– Ты никогда не будешь старой, Гермиона, – ответил он.