Вторники и четверги (гет)

У Лили острые коленки и квартира в богом забытом районе Лондона.

Она покинула дом Поттеров — на горе Гарри и Джинни — едва ей стукнуло семнадцать, и с тех пор появлялась там раза два — перед Рождеством. Мало кто из огромной семьи Уизли-Поттер знал, как она живёт, и уж тем более где. Джеймс — неутомимая звезда квиддича, самый знаменитый бабник и полная задница — вообще ни разу её с тех пор не видел. Даже не писал.

У Лили очень длинные рыжие волосы и вечно ободранные коленки.

Он никогда не залечивал их магией — только маггловский йод и пластырь. Тоже, самый обыкновенный. Чтобы немного болели — авось, в следующий раз она не поведётся на поводу у мальчишек и не станет проходить дурацкие испытания на право войти в «команду». Рыжих маленьких девчонок не берут в такие игры.

У Лили веснушки даже на пальцах ног и нет волшебной палочки.

Когда она была маленькой и днями просиживала у него на коленях, он тщетно пытался сосчитать рыжие крапинки на её коже и врал, что их нельзя стереть. Магией — можно, но ведь они так привыкли к маггловским методам — а тут всё глухо.

Лили Луна Поттер — сквиб. И она не хочет иметь ничего общего с миром магии. Даже его.

У Лили занятия танцами два раза в неделю и короткие, узкие ногти.

Она натягивает гольфы до колен и накидывает широкую тунику поверх белья. Туника доходит до середины бедра и не скрывает ничего, но кого ей тут стесняться?

В детстве он привозил её сюда — два раза в неделю. И смотрел, как она танцует — маленькая, худая, с острыми локотками и связанными в хвостик волосами. Он и теперь приезжает — каждый вторник и четверг — хоть в нём уже давно нет надобности. Но он по-прежнему сидит и смотрит на неё, как раньше. Разве что, тогда на нём не было дезиллюминационных чар.

У Лили длинные прямые волосы и огромные синяки под глазами.

Яркая рыжая — как морковный сок — волна окутывает её при каждом движении — резком, ломком. Она уже давно разучилась внятно говорить вслух, но отлично высказывается движениями. Изгибы, вытянутые руки, прикрытые веки — он знает, о чём она думает. Не угадывает — знает.

У Лили едет крыша и разбито сердце.

Он помнит, как она переколотила все бутылки с шампанским на его свадьбе — без магии, она же сквиб. Как рыдала, сидя прямо на садовой дорожке, уткнувшись распухшим носом в его колени. Обзывала и просила прощения. А он гладил её по голове и говорил, что таким юным прелестницам не гоже плакать на свадьбе почти-что-брата. И уж тем более не стоит красть его у невесты — тоже вполне маггловским способом — обманом. Хотя, это общий способ, что-то вроде морального унисекса для двух миров.

У Лили близорукость и нелюбовь к магическим сказкам.

Он всегда пытался придумать новую историю — чтобы рыжее чудовище наконец заснуло.

— Лил, давай уже спать.

— Давай. Только ты не уходи — мне страшно.

Ах да, У Лили за шторой страшный зверь — кидитинг. Кто это нужно узнавать у Луны — но это дорого обходится для хрупких нервов Джинни и психического здоровья всех вокруг. Так что, приходится просто смириться с тем, что сегодня у Лили в кровати — он сам.

У Лили слишком женственные бёдра и запись в маггловской карточке «аборт».

Он не может больше смотреть — обнимает её сзади и втягивает в новый ритм. Он — как всегда — невидим, она — что тоже уже стало привычкой — думает, что это галлюцинации. Совместный танец — это почти интимно. Почти — потому что она не видит его и всегда представляет кого-то слишком дорого сердцу. То, что это он и есть, он не хочет знать, поэтому мысленно давно придумал Лили новую светлую любовь. Из магглов. Чтоб ничего магического, ничего раздражающего.

У Лили по ночам кошмары и провалы в памяти.

Она просыпается, тяжело дышит и боится закрыть глаза. Её преследует тот, кого она не может видеть. Он ходит за ней по пятам. И пусть глаза слепы — она знает, что это он. Она не видела его с тех пор, как ушла из дома. Не видела, но чуть не родила от него ребёнка.

То, что малыш — оборотень, установили почти сразу. Магическое существо в немагическом теле убивало её. Пришлось ответить тем же. Она не может спать — человек-невидимка держит на руках мохнатого ребёнка — вот что видит она каждую ночь.

У Лили горячая кожа и хриплый голос.

Заниматься любовью с тем, кого не видишь — это извращение. Открыть себя — извращение похлеще. Поэтому, Лили каждый раз врёт себе, что это галлюцинации, а он честно играет ту самую роль. Всё так убедительно, что даже синяки на коже кажутся ненастоящими. Он ведь не может приходить — он принадлежит чужому миру, чужой женщине. Хотя, женщина ей вовсе не чужая, и от этого ложь про галлюцинации кажется ещё более реальной.

У Лили тяжёлая депрессия и четыре дня, чтобы уверить себя, что два засоса и пять кровоподтёков ей только кажутся.

У Лили целый склад успокоительных и желание сменить фамилию. Да нужная — уже занята.

У Лили отметины от лезвия на запястьях и жизнь наперекосяк.

Лили вообще — вся наперекосяк. А он выбрал ту, что может одним взглядом очаровать навсегда — куда уж рыжему сквибу да таких высот. У него счастливая семья и нет никакой Лили. Ни.Ка.Кой.

У Тедди Люпина жена-полувейла, ребёнок-оборотень, и жизнь-метаморф. У него отточены дезиллюминационные чары и чек об оплате аборта. У Тедди — вся жизнь наперекосяк.

И одно, что осталось, — это вторники и четверги.