Нелюбимый (джен)

Ночь была тёмная, грозовая. К утру прояснилось; размётанные, как перья, по всему небосклону облака с запада наливались густо-розовым, а над крышей аврората словно покрылись багровой коростой. Гарри припомнил одну из тёткиных примет: мол, если рассвет алый, день будет холодным, пустым и тоскливым.

Со стороны Ислингтона стремительно приближалась, крупнея и обретая очертания, чёрная точка. Гарри запрокинул голову, прищурился, определяя породу дракона. В груди привычно кольнуло, хоть он и видел уже, что дракон не боевой и не дозорный, а мелкий тёмно-зелёный вестовой. Всадники на таких летали тоже мелкие, тонкокостные и узкоплечие, цепкие, как тропические обезьянки: не дай бог свалиться во время бочки или мёртвой петли, ведь, чтобы ускорить полёт, на вестовых драконов не надевали даже обычной тяжёлой сбруи-страховки. Когда выяснилось, что в десант Гарри не возьмут ни под каким видом, глава Департамента сообщений звал его в вестовые, хоть по росту он и был высоковат. Старик был не дурак и, помня о скорой Реорганизации, искал друзей среди молодёжи, а может, ему просто стало жаль мыкающегося долговязого паренька, каким был тогда Гарри. Ничего не вышло — зрение не позволило, очки, мешавшиеся и на земле, на большой высоте превращались в серьёзную проблему, — но Гарри остался благодарен старику. Первую волну Реорганизации тот пересидел на своём месте, что же до второй... тут Гарри ему уже ничем помочь не мог.

Дракон, играя, покружился над зданием, издал торжествующий рёв и неохотно спланировал за деревья, к посадочной площадке. «Из Международного департамента», — подумал Гарри, поднял воротник алого форменного плаща и вошёл наконец в двери. Как всегда серебристая охранная вязь на фоне чёрного дерева коротко вспыхнула и угасла — свой.

— Доброе утро, аврор Поттер, — поприветствовал его охранник. — Что-то вы сегодня рано.

Гарри мотнул головой. Колин Криви, в четыре утра связавшийся с ним по каминной сети, ничего определённого не сказал — что-что, а нагнетать таинственность он умел.

Он поднялся по лестнице; та казалась голой и какой-то обшарпанной без привычного плаща текущих по ней в обе стороны людей. Из дверей его кабинета, как чёртик из табакерки, выскочил Рон. Вид у него, в отличие от невыспавшегося Гарри, был такой, будто он вовсе не ложился.

— Ну наконец-то! — воскликнул он. — Идём, идём быстрее.

— Что тут у нас? — спросил Гарри, на ходу пытаясь пролистать выданную тоненькую папку. — Рон, да погоди же, твою мать!

— Сам сейчас посмотришь, — с горящими глазами пробормотал Рон, за локоть увлекая за собой Гарри по винтовой лестнице, словно злой гений, спешащий поделиться плодами своих трудов. — Ты не поверишь, аврор Поттер, ты просто не поверишь!

Гарри наконец-то удалось прочесть первые строки досье, и брови у него поползли на лоб.

— Гляди! — объявил Рон и подтолкнул его к зарешёченному смотровому окошку. Гарри послушно заглянул и смотрел не меньше двух минут, а потом повернулся к Рону.

— Хорошая шутка, — холодно произнёс он.

Рон хлопнул себя по бёдрам.

— Ты дочитай сперва, — пробормотал он.

— Это же сопляк, Рон. Подросток. Сколько ему? Тринадцать? Четырнадцать?

— Почти семнадцать, — буркнул Рон, — ты не смотри, мы его просто одели в первое попавшееся, он же вообще голым бегал.

Гарри потёр лоб.

— Родители? Родственники? Кому сообщили?

— Говорит, что сирота.

— Говорит?

— Ты бы видел, что он натворил в ведьмином круге, Гарри. Никогда такого не видел. Ни от одного чистокровного!

— Остальные где сидят?

— Остальные?

— Сколько всего колдунов было в круге?

Рон расплылся в волчьей улыбке:

— Он один.

Гарри пролистал папку до конца. Несколько снимков, отчёт группы захвата. На последней странице алая с серым печать аврората в виде змеи, свившейся в восьмёрку и кусающей себя за хвост. «Первая категория важности».

— Давай его в допросную, — вздохнул он.

— В пятую?

— В третью. Он несовершеннолетний, Рон.

— Нашёл, кого жалеть, — хмыкнул тот и отправился звать дежурных конвоиров.

Гарри переступил с ноги на ногу, жалея, что не надел «походные» высокие ботинки из драконьей кожи. В подземельях всегда было зябко, тревожно — якобы затем, чтобы создать гнетущую атмосферу и вызвать у заключённых желание сотрудничать и побыстрее выбраться из тесной сырой камеры. На деле же подозреваемым, чтобы до смерти перепугаться, хватало одной лишь репутации, которой пользовался аврорат в народе, и сами застенки казались им далеко не самой страшной карой. Те же, кто действительно был виновен... все они знали, на что идут.

Третья камера для допросов представляла собой квадратную комнату с одной дверью. Из мебели был только длинный серый стол и два стула, привинченные к полу. С потолка, ровно на ближнюю к двери половину стола, лился яркий свет. Гарри уселся за затемнённую половину, подумал — и накинул капюшон, прикрывая несерьёзные, вечно растрёпанные волосы. Дверь открылась, ввели заключённого. Тот тяжело опустился на стул, дёрнулся, как и десятки людей до него, попытавшись придвинуться ближе к столу, и поморщился. Плюхнул на столешницу руки с красными следами от наручников на запястьях.

— Доброе утро, — спокойно проговорил Гарри.

— Доброе, — ответил мальчишка. — Для вас — доброе.

«Хохорится», — отметил Гарри, разглядывая паренька из-под полуопущенных век. Вблизи стало видно, что тому и впрямь около семнадцати, а младше он казался из-за худобы и огромного застиранного свитера с небрежно подвёрнутыми рукавами. Длинная шея вся в царапинах, волосы свалялись. Гарри припомнил отчёт — мальчишка голышом убегал по лесу от группы захвата, неудивительно, что он такой грязный. Маленькое треугольное лицо, высокие скулы, острый нос и чуть раскосые тёмные глаза — лисья мордочка. Вроде бы обычная внешность выпускника школы, мальчика из хорошей семьи, но есть какой-то крохотный, не дающийся глазам изъян, портящий всё впечатление. «В казематах все выглядят как преступники», — с досадой подумал Гарри.

— Как тебя зовут?

— А вы как будто не знаете, — огрызнулся мальчишка. — Откройте свою папку, да посмотрите!

Гарри его тон ничуть не задел. В этих стенах ему доводилось слышать вещи и похуже, чем нервная дерзость подростка.

— Ну что ж, Том, как знаешь. Меня зовут аврор Поттер, я буду вести твоё дело.

Том что-то пробурчал и с вызовом поглядел на него из-под падающей на глаза сальной чёлки.

— Не слышу, Том.

— Я говорю, что все знают ледышку Поттера, — нехотя повторил мальчишка.

Гарри чуть улыбнулся на старое прозвище.

— Смотрю, газеты ты читаешь, Том.

— Понятия не имею, почему я здесь, — быстро сказал Том. — И я несовершеннолетний, мне нужен... защитник, так? Где он?

— Скоро будет, — пообещал Гарри. — Пока мы с тобой просто беседуем. Не для протокола. Видишь, никто ничего не записывает?

— Не вижу. Без защитника ничего вам не скажу. Я вообще не знаю, почему меня сюда притащили!

Гарри откинулся на спинку стула, сосредоточился. От высокого мальчишеского голоса в висках запульсировала боль, недосып тоже дал о себе знать. Подойти, пару раз врезать по острым, как у зверька, зубам... Он поморщился.

— Том...

— И не называйте меня по имени! — вдруг взорвался, словно того и ждал, мальчишка. — Это унижение!

«Ты ещё унижений не видел», — мысленно хмыкнул Гарри и с усилием отвёл пальцы от висков.

— Итак, мистер Риддл, аврорат уполномочен спросить, желаете ли вы сообщить кому-нибудь о своём местонахождении? На время ожидания министерского защитника — для несовершеннолетних этот срок составляет от десяти до двадцати четырёх часов — у вас есть право на одно оплаченное авроратом сообщение.

— Что-что? — пробормотал Том, как-то разом сдувшись при словах о суточном ожидании.

— Родственники есть? — устало спросил Гарри. — Мать, отец... тётя с дядей?

Том помотал головой:

— Никого.

— Опекуны? Нет? Одноклассники?.. Друзья? — Гарри помедлил. Вдруг сработает? — Обычно мы разрешаем связываться только с родственниками, но для сирот можем сделать исключение.

— Никого нет! — звонко выкрикнул Том.

— Ну что ж... — Гарри пожал плечами. — Отведите его назад. Мистер Риддл, увидимся в присутствии вашего защитника.

По протоколу аврор должен покидать камеру прежде заключённого. Проходя мимо Тома Риддла, Гарри уловил исходящий от него смутно знакомый запах чего-то острого, свежего, бодрящего, и так и не смог сообразить, что же это такое. А потом и вовсе выкинул из головы.

* * *

— Гарри, ты чокнулся! — недоверчиво засмеялся Колин. — Такой случай, один на миллион! А ты говоришь, отпустить.

— У нас на него ничего нет, — в который раз повторил Гарри.

— Будет, — пообещал Рон. — Я подсуечусь, сделаем стандартное заключение на полгода. А там ему и семнадцать стукнет.

Гарри тоскливо посмотрел в окно, на сентябрьское буйство красок, которому всего пару недель оставалось до сырой осенней гнили.

— И что нам это даст?

— Как что? Всё расскажет. Пятая допросная, Гарри.

— Через полгода его «всё» устареет, Рон, и никому уже не будет нужно. А если...

— Да ты же не думаешь, что он невиновен? — хмыкнул Колин.

— Не думаю, — отозвался Гарри после паузы. Перед глазами встало лисье личико, хитрый изгиб рта, лживое движение глаз. — Он очень крупно замешан.

Рон хлопнул его по спине.

— Знаменитое шестое чувство ледышки Поттера, а?

— Рон, хватит.

Переговорное устройство на столе запищало голосом секретарши:

— Авроров Поттера и Уизли ждут в прозекторской. Аврора Колина Криви вызывают на пятый этаж.

— Удачи, — глумливо хмыкнул Колин, поднимаясь со стула. — Я слышал, он сегодня в особом ударе.

— Конечно, — усмехнулся Рон. — Угадайте, кому все трупы-то достались?

— Идём, — прервал его Гарри.

Коридоры аврората заполнялись людьми, словно в воротах кто-то открыл гигантскую заслонку. Гарри коротко отвечал на приветствия, всё ускоряя и ускоряя шаг, пока даже длинноногому Рону не пришлось почти бежать за ним.

— Репортёры уже были? — спросил Гарри сквозь зубы.

— Пока нет.

Наконец они спустились в подвал, где в конце коридора, в прямом и переносном смысле являя собой последнее пристанище, помещалась прозекторская. Гарри неохотно приложил руку к пульсирующей металлической змее на двери, вздрогнул, когда та провела по ладони холодным острым язычком. Дверь отворилась, остро запахло бинтами. В который раз вспомнилось почему-то детство, постель, сухой запах лекарств, книжки и волшебный огонёк, парящий под наброшенным на голову одеялом.

— Заперся, как будто кому-то нужен, — буркнул за спиной Рон.

— Отрадно слышать, что вы считаете, будто я пекусь о собственной безопасности, аврор Уизли, — раздалось откуда-то из-за накрахмаленных ширм.

— И вам доброе утро, профессор, — сказал Гарри. Профессор медицины Северус Снейп, штатный патологоанатом аврората, вышел на свет, на ходу вытирая длиннопалые, костлявые, как у скелета, руки полотенцем. На одном месте этот человек стоять не умел; казалось, ему жизненно необходимо постоянно перемещаться в пространстве, словно акуле, которой даже короткая остановка грозила гибелью. Говорили, такими манерами обладают люди с нечистой совестью, но совесть, ум и честь профессора Снейпа хранились на кипенно-белой бумаге обширного внутреннего досье — и профессор был осведомлён об этом как никто другой.

— Даже самое прекрасное утро сложно назвать добрым, аврор Поттер, — скривился Снейп. — Вы за отчётом о наших ночных гостях? Предупреждаю, бумаги ещё не готовы — я вам не Рита Скитер, чтобы настрочить такой объём за два часа.

— Я пришёл посмотреть на тела, — мягко прервал Гарри, — и послушать, что вы о них расскажете.

Снейп бросил на него нечитаемый взгляд.

— Ну что ж, аврор, следуйте за мной.

— Все семеро? — спросил Гарри, пока Снейп свозил каталки в один ряд, грохоча по кафельному полу твёрдыми колёсиками.

— Как видите.

— Повреждения?

— У пятого травматическая гематома на бедре. У шестой, — Снейп откинул простыню, открывая глазам тело мёртвой девушки, и рукой в перчатке бесцеремонно похлопал её по круглому белому животу, рассечённому вдоль зашитым уже разрезом, — несколько двухдневной давности царапин вот здесь. Похоже, покойница держит... держала кота. Остальные чисты, как новорожденные младенцы.

— А что в желудках?

— Еда, аврор Уизли, что ещё там может быть. Ужин. У первых троих одно и то же, неудивительно — члены одной семьи. Девушка, похоже, сидела на диете.

Гарри обошёл вокруг каталок, не решаясь голой рукой откинуть остальные простыни. Обнажённая грудь мёртвой девушки дерзко смотрела в потолок посиневшими бусинками сосков.

— Девственница, — пробормотал Снейп и набросил простыню обратно.

— Когда наступила смерть? — спросил Гарри.

— Сегодня, приблизительно около полуночи... Логично, если учитывать тот анонимный звонок от лодочного пирса в полпервого ночи. Можно установить примерную очерёдность смертей. — Снейп достал из кармана халата нераспечатанную пачку сигарет, с сожалением посмотрел на неё и убрал обратно. — Девушка была первой, а типчик с гематомой — последним.

— Это точно? — вмешался Рон.

— Точности ищите в Отделе прорицаний, — ухмыльнулся Снейп. — У девушки лицо совершенно спокойное — она явно не ждала смерти. Отец, мать и сын немного напуганы, но только немного — они забеспокоились, но не впали в панику. Следующие двое, мужчина и женщина, уже видели, что их ожидает, отсюда и ужас на лицах, но убежать не попытались... или не успели. А вот этот, судя по тому, что тело лежало в отдалении, ногами к остальным, очень хотел жить. До того, что перед смертью, прошу прощения, успел опорожнить прямую кишку естественным путём.

— И почему вы до сих пор не следователь? — задумчиво проговорил Гарри.

— Упаси бог, аврор Поттер, — серьёзно ответил Снейп. — Я предпочитаю чистую работу.

— Так от чего они всё-таки умерли? — нарушил повисшее молчание Рон.

— Ни от чего.

— Что?

— Что слышали, аврор Уизли. Физически они хоть сейчас могут встать и идти.

— Лучше не надо, — усмехнулся Гарри.

— Я проверил их на яды, на следы магического вмешательства — ничего. — Снейп, склонив голову и сложив руки на груди, смотрел на покойников, как скорбный ангел смерти. По подёргивающимся уголкам губ Гарри, который уже успел немного изучить повадки патологоанатома, догадался, что Снейп в ярости. Пусть его — он был из тех людей, которые лучше всего работают только тогда, когда лично заинтересованы в деле. Гарри мог его понять, хоть сам был не из таких.

— То есть они просто... мертвы?

— Как точно сказано, аврор Уизли. Суеверные сказали бы, что нечто заставило их души прежде срока вылететь из тел.

— Никакая магия на такое не способна, — заметил Гарри.

— Совершенно верно, — кивнул Снейп. — Никакая. Но это уже ваша работа, а не моя, так?

— Не торопитесь с отчётом, профессор. Мне он пока не слишком нужен. Доброго дня.

Старое здание аврората прогревалось медленно даже под палящим солнцем. Гарри давно привык не обращать внимания, но каждый раз, когда по спине вдруг пробегал непрошеный холодок, удивлялся — с чего бы? «А в казематах осенью сыро, — мелькнула пустая, как дохлая рыбка, мысль. — И обед им скоро начнут раздавать...»

— О чём задумался? — спросил Рон. Гарри отрывисто помотал головой.

— О деле. Не нравится мне ничего в этой истории... совсем ничего не нравится.

— А кому понравится? — философски заметил Рон. — Мальчишка-то ведь как-то их всех угробил.

Через открытое окно донёсся клёкот голосов; Гарри выглянул наружу и увидел толпу репортёров, осаждающую ворота. Пройти на территорию они благоразумно не пытались и только и делали, что наскакивали на охранника, словно голодные чайки на рыбный косяк.

— Не трогал он их, Рон.

Тот приостановился, недоверчиво вглядываясь Гарри в лицо.

— Ты чего... шутишь?

— Не шучу. Кто из группы его проверял? — Он досадливо поморщился, избегая смотреть на Рона.

— Ну, Финниган...

— Я лично с ним поговорю.

На забетонированной площадке перед воротами толпа репортёров отхлынула и раздалась в стороны перед вышедшим человеком. По стелющемуся по земле плащу Гарри узнал Колина Криви — единственного, кому униформа была велика, и кто нарочно не стал подгонять её под себя.

— Да в чём дело, Гарри?

— Риддл пустышка, Рон. Ни капли магических способностей у него нет. И в круге он мог разве что... грибы собирать. Какой он, к чёрту, чистокровный?

Рон замер, лицо у него окаменело.

— Ты уверен?

— А как ты думаешь, Рон, уверен я или нет? — Гарри отработанным до автоматизма жестом вскинул пальцы к заколовшим вискам. Разом навалились, погребая под собой все мысли, вязкие и тягучие воспоминания о рутинной, тысячу раз им проводимой проверке. Рассмотреть, заглянуть в глаза, сосредоточиться — и пропустить сквозь себя за долю секунды всю сущность подозреваемого, как золотоискатель пропускает сквозь сито тонны песка в поисках единственной золотой крупинки. Волшебной крупинки. У Риддла её не было.

— Погоди, погоди, — разом смешался Рон. — Я знаю, что ты никогда не ошибаешься, но ты вроде как устал, год в отпуске не был. Может, внутреннюю проверку соберём?..

— Собирайте, — равнодушно проговорил Гарри.

— А... — Рон махнул рукой. — Ладно. Проехали. Но как же он тогда...

— Никак, — отрезал Гарри и поморщился, заслышав в собственном голосе сварливые снейповские интонации. Наверное, отзеркалил по привычке. — Говоришь, он голым по лесу бегал? И все трупы тоже были раздеты?

— Дурость какая-то, — пробормотал Рон. — Зачем? Ведьминому кругу всё равно, одеты жертвы, раздеты...

Он замолчал, задумавшись. Гарри искоса поглядывал на него, по давней привычке подмечая в нём сходство с остальными членами семьи Уизли. Вот прямые, загибающиеся на концах волосы — в отца, долговязая широкоплечая фигура — в материнскую родню; блеклые длинные ресницы и округлые мраморные веки — невесть в кого, в семье таких не было.

— Хорошо, — произнёс Рон наконец. — Ясно, что настоящий маг удрал, оставив нам Риддла, но сквозь оцепление-то он как продрался?

— Высылай две группы следователей на местность, — пожал плечами Гарри. — Пусть прочёсывают весь лес частым гребнем.

— А толку? — горько спросил Рон. — Ты был прав. У нас в итоге так ничего и нет.

— Ну почему же? — хмыкнул Гарри, наблюдая, как Колин, окружённый толпой репортёров, словно жертва львами, даёт интервью. — У нас есть Том Риддл.

* * *

Кабинет у Гарри был не большой и не маленький — самый обычный. Не так давно ему предлагали помещение покрупнее, но он отказался: просто не знал, чем заполнить лишние несколько метров пустого пространства. Он не понимал привычки таскать в аврорат домашние мелочи, чтобы сделать рабочее место уютнее, а от папок с закрытыми делами избавлялся, исправно сдавая их в архив. Строго говоря, из того, что принадлежало Гарри, в кабинете был только сам Гарри. Даже чёрное кожаное кресло, в котором он сидел, и то было казённым. С виду оно казалось мягким, как подушка, но на деле было неприятным на ощупь, холодным, с жесткой спинкой. Полукругом выстроившиеся по другую сторону стола стулья, на которых устроились Рон, Колин Криви и Гермиона Грейнджер, были гораздо удобнее.

— Повесим на него последний вариант особого маячка и будем отслеживать, — в который раз повторила Гермиона. Она всегда повторяла по несколько раз, думая, что это придаст словам вес.

— А если он куда-нибудь загремит? — спросил Колин. — Меня и так из-за этого дела сегодня чуть на лоскутки не разорвали. Трупы-то все — магглы, ни одного мага.

— А Риддл, по всей вероятности, сквиб, — легко проговорила Гермиона. Гарри невольно следил взглядом за её губами. Из косметики она всегда использовала только помаду, и подбирала её точно в цвет мантии. Сегодня оттенок был тёмно-алый, точь-в-точь рубиновая листва дикого винограда. — Есть система, верно?

— Сквиб, — подтвердил Гарри. — Если он куда-нибудь «загремит» — это его проблемы. Аврорат официально снимает с него обвинения, приносит извинения и отпускает его на все четыре стороны.

Рон покачал головой:

— Да куда ему идти?

— Куда бы ни пошёл, маячок проследит, — усмехнулся Гарри и добавил: — Это всё под мою ответственность. Личную.

Гермиона тотчас поднялась. Не то чтобы ей нужно было лишнее подтверждение, что главный — Гарри, но она всегда тонко умела чувствовать конец беседы. Встал и Колин, пробормотал, что отправится с группой следователей. Рон уходить не спешил. Гарри полуобернулся к нему, вопросительно поднял брови.

— Не нравится мне, что ты его просто так отпускаешь, Гарри. И слежка мне эта не нравится.

Гарри устало потёр переносицу, стиснутую инквизиторами-очками.

— Давай об этом лучше в Норе поговорим, за ужином. Сам знаешь, я плохо выражаю мысли, если рано просыпаюсь и не успеваю нормально поесть. Хорошо?

— Гарри... — замялся Рон.

— Да?

— Знаешь... ты сегодня лучше не приходи. Джинни вернулась с континента. Всего на день, завтра она отправится обратно, но мама уговорила её переночевать в Норе. Лучше бы вам... — Рон смешался и умолк.

— Вот как, — после паузы произнёс Гарри. — Ладно. Тогда на неделе зайду. Передавай своим привет.

Рон с облегчением кивнул:

— Обязательно.

...Под вечер погода испортилась. Небо хмурилось, из прорезей в фиолетовой махине туч ниспадали золотисто-бронзовые лучики. Приземистая громада аврората словно приникла к земле, двери и широкая лестница главного входа напоминали разинутый в предвкушении рот с высунутым бетонным языком, серым от пыли. На лицо Гарри упало несколько холодных капель — и ветер тут же их смахнул. «Закончим с последним делом, возьму отпуск», — решил Гарри. Уехать куда-нибудь, где море лазурное, с пятнами кораллов в чистой воде, а небо в полдень белое от жары. Мечты, отрадные и яркие, как открытка, и такие же пустые внутри. Всё равно ничего не получится, и все десять дней положенного отпуска он проведёт дома, изредка выбираясь, словно по обязанности, в паб и кино. Как обычно.

Новый порыв ветра донёс до него чьи-то спорящие голоса. Гарри обернулся и увидел позади себя, на ступеньках у самых входных дверей, двоих людей. В одном он узнал министерского защитника, мелкого чиновника с зализанными волосами и повадками голодного мангуста. Гарри не слишком часто приходилось общаться с защитниками обвиняемых — по большей части ими занимались его помощники, — но этого он смутно помнил и недолюбливал. Вторым человеком оказался Том Риддл. Гарри прикрыл глаза, сосредоточился. Маячок работал, и на таком расстоянии он мог чувствовать Риддла в одиночку, без проблем: невидимая метка горела изнутри на сетчатке глаз и чуть покалывала веки, словно солнце, на которое смотришь без закопченного стеклышка. Гарри заморгал и не сразу понял, что зрение расфокусировано не от яркости маячка, а от дождевых капель на стёклах очков.

Защитник, похожий на мангуста, пружинистой походкой спустился мимо него к воротам, на ходу буркнув не то приветствие, не то прощание. Гарри посмотрел наверх: Том стоял на прежнем месте, зябко переступая с ноги на ногу, и бросал на него недружелюбные взгляды.

— Подвезти? — спросил Гарри, поднимаясь к нему. — Куда тебе?

— Не надо.

— До метро далеко.

— А вы что, на машине? — спросил Том с неожиданным интересом.

— На машине, — кивнул Гарри.

— Не надо никуда, — повторил Том. — Сам дойду.

— Дело твоё, — сказал Гарри, чувствуя себя так, словно это ему, а не мальчишке, было мучительно неловко сейчас за отсутствие денег на такси.

— Погодите! — окликнул вдруг Том в спину. — Тогда подбросите до ближайшей станции, а?

До подземной стоянки они дошли в полном молчании. Том норовил обогнать его, словно пытаясь показать немногочисленным встречным, что идёт по своей воле, не под конвоем. Но те всё равно бросали на них любопытные взгляды: слухи о странном «деле Динского леса» успели разнестись по аврорату быстрее, чем пушинки чертополоха.

— Красивая какая машина, — сказал Том, оглядев вытянутую, угловатую, тёмно-серую «Молнию». — Не боитесь, что нападут и угонят?

— У меня первый уровень, — сказал Гарри, открывая дверь и дожидаясь, пока мальчишка усядется, — знаешь, что это значит?

— Знаю, — кивнул Том, вытащил сбоку прочный серебристый ремень безопасности и недоумённо на него воззрился, ища замочек. — Это право при нападении на вас гражданских бить на поражение.

— А ты неплохо осведомлён, — заметил Гарри и протянул ремень наискосок его узкой, вздымающейся от глубоких вдохов груди.

— Все знают, — пожал плечами Том, отвернулся и принялся смотреть в окно.

Приглушённо шурша шинами, «Молния» выехала на дорогу. Лобовое стекло тотчас же расчертили вдоль и поперёк редкие капли. Том молчал, чинно, как прихожанин церкви, сложив руки на коленях.

— Так ты один снимаешь комнату? — заговорил Гарри. Том угрюмо кивнул.

— А что, это запрещено? Шестнадцатилетним уже можно жить без опекунов, и я работаю.

— Не боишься?

— Чего? — хмыкнул Том, подняв на него тёмные, с непропорционально большими радужками глаза.

Гарри, чертыхнувшись, выкрутил руль, едва не подрезав машину в левом ряду.

— Вы бы поосторожнее, мы же не на драконе, — равнодушно проговорил Том.

Дождь усилился, вода сбегала по окнам, словно кто-то наверху открыл вентиль гигантского душа. Из-за уютного шелеста капель казалось, что едут они гораздо дольше нескольких минут. Зелёный глаз светофора вспыхнул резко, неожиданно, разом выведя Гарри из равновесия. Он нажал педаль газа сильнее, чем следовало, и «Молния», болезненно проскрежетав покрышками по асфальту, сорвалась с места. Том тихо, восторженно ахнул, но, поймав кривую улыбку Гарри, остаток дороги молчал.

— Вон подземный переход, — вытянул он длинную белую руку. В полумраке салона тени от капель извивались на ней как черви.

Гарри втиснул «Молнию» на узкое место на крошечной забитой парковке, и дождь забарабанил по крыше с удвоенной силой.

— Ну, прощайте, — пробормотал Том и завозился с ремнём безопасности, дёргая его так, словно не знал, что надо всего лишь нажать на кнопку замка.

— До свидания, Том. Как связаться с авроратом в случае чего, ты знаешь. Свидетельская программа защиты для тебя всё ещё действительна, хоть ты и отказался. — Гарри всё-таки не выдержал: протянул руку и отстегнул его ремень, совсем как недавно до этого — застёгивал.

— Зачем мне? — мгновенно ощерился Том.

— Я бы на твоём месте волновался, Том, — спокойно ответил Гарри. — Если бы меня нашли в лесу, за много миль от дома, без одежды, ничего не помнящим... Тебя же могли убить.

— Да ладно, вы серьёзно? — буркнул Том. — Кому я нужен.

— Значит, не боишься?

— А вы сами не боитесь? — прищурился Том. — Вас, наверное, куча народу ненавидит.

— Не боюсь, — ровно проговорил Гарри. — Мой адрес в телефонной книге, место работы известно — так что нет, не боюсь.

— Хорошо, наверное, быть магом, — вдруг сказал Том и, не успел Гарри ответить, вылез из машины и опрометью бросился бежать под ливнем к подземному переходу. На светофоре ему пришлось задержаться и, чтобы не замочить волосы, он рывком натянул свитер на голову — обнажилось бледное вытянутое тело с корсетом из выступающих рёбер. Разом вымокший, сменивший цвет с серого на чёрный свитер распластался над ним, как самые нелепые в мире крылья.

Магический маячок, слабо пульсируя, удалялся вместе с Томом. Ещё немного, и Гарри уже не сможет его — их — различить в толпе.

— Да нет, — наконец ответил он невесть кому. — Не очень-то.

* * *

Следующая неделя разразилась ночными ливнями — и наутро после каждого дождя находили убитых. Просто убитых, самыми обычными способами — задушенных, обескровленных, с вырезанными наживую сердцами.

Убийц находили тоже, да те и не скрывались.

— Такое чувство, что все решили гульнуть напоследок, — жаловался Рон, запустив обе руки в гриву тёмно-рыжих волос, перепутанных, словно щупальца цианеи. — Неужели Рагнарек грядёт?

— Ну, из наших оков Фенриру точно не освободиться, — рассмеялась Гермиона. Рон посмотрел на невесту с обожанием, а Гарри брезгливо передёрнулся, вспомнив, как била во все стороны из Грейбека второпях наворованная сила.

— Не понимаю, — говорил тем временем Рон, — они ведь как никто знают, что это — не навсегда. Оно что, того стоит — ломка, апатия, куча болячек? Казнь, в конце концов? Только ради того, чтобы на пару дней почувствовать себя... волшебником из детской сказки?

— Ломка? — резко переспросил Гарри. — Апатия? Рон, они людей убивают!

Гермиона бросила на него обеспокоенный взгляд.

— Ладно тебе Гарри, — вдруг произнёс Рон. — Мы все тут знаем, что если бы они убивали магглов не ради того, чтобы превратить их жизненную силу в свою магическую, а ради какой-нибудь ерунды, из-за которой магглы сами друг друга десятками режут, аврорат бы пальцем о палец не ударил. Просто не положено.

Рон передёрнул плечами и уткнулся в бумаги. Гермиона поджала губы, разом состарившись на двадцать лет; она отчего-то всегда чувствовала себя неловко за других, по обязанности, словно вечная совесть отпущения. Гарри мучительно захотелось побыть одному — в такие моменты он всегда терялся, не находился, что сказать, и злился.

— Я к Лестрейндж, — сухо бросил он. Гермиона кивнула, Рон промолчал.

На улице царила небывало тёплая для сентября погода. В крытую галерею второго этажа сквозь распахнутые окна залетали, кружась, словно драконы, остроугольные кленовые листья. Несколько из них влетели вслед за Гарри в зал для собраний и беспомощно распластались по полу, когда дверь захлопнулась чуть сильнее, чем надо было бы. Беллатрикс Лестрейндж подняла увенчанную копной волос, как короной, голову и сощурила тёмные глаза с тяжёлыми веками.

— Аврор Поттер.

— Добрый день, мадам Лестрейндж.

— Вы будто бы не рады меня видеть, — сказала она без тени кокетства. Гарри вдохнул тяжёлый, но вместе с тем еле уловимый запах её духов и вымученно улыбнулся.

— У аврората много работы, мадам Лестрейндж. Вы пришли хлопотать о свидании?

На безупречно белом лице Беллатрикс ничто не дрогнуло.

— Я не хочу видеть никого из своей семьи, — помолчав, сказала она. — То, что сделали... эти люди, мне глубоко противно. Мне предлагали взять на себя защиту кузена и деверя на слушании, но я отказалась, аврор Поттер.

Гарри помассировал виски, натёртые дужками очков.

— Простите за грубость, мадам Лестрейдж.

— Много работы, — кивнула Беллатрикс, словно китайская фарфоровая куколка. — Понимаю.

Они устроились друг напротив друга за большим овальным столом. Гарри отметил, что Беллатрикс отсела так далеко, как только этого позволяли вежливость и удобство беседы. Урождённая Блэк, в замужестве Лестрейндж — она никогда не участвовала в ритуалах, из-за которых были арестованы или убиты половина её родственников, но она оставалась чистокровной, без капли маггловской крови в венах. Несложно было представить, как она, склонившись над распростёртым на алтаре телом, вырезает у него сердце, а её распущенные чёрные волосы купаются в крови, и глаза сверкают сумасшедшим ведьминским блеском. Беллатрикс выбрала иной путь: закуталась в защитническую мантию, как в вериги, и билась за тех, кого считала невинными, с яростью вакханки. И всё же она оставалась Беллатрикс Лестрейндж, Беллатрикс Блэк — и находиться рядом с Гарри ей было попросту больно, как и любому чистокровному рядом с прирождённым дознавателем.

— Так по какому вы делу, мадам Лестрейндж?

Беллатрикс извлекла из чёрной, сурового вида папки несколько листов бумаги.

— Защитническая коллегия обеспокоена судьбой одного из ваших бывших подозреваемых. — Она протянула бумаги Гарри и отдёрнула руку, чтобы ненароком не коснуться его. — Несовершеннолетний, по имени... ах, вот. Том Марволо Риддл. Сын ведьмы из достаточно старого рода и маггла. Брак был по договорённости, всё как полагается, аврор Поттер.

Она небрежно откинула широкие рукава мантии к локтям и вежливо улыбнулась, и в этот миг Гарри внезапно осенило: заминка была надуманной, она прекрасно помнила имя. Но тревожное чувство déjà vécu тут же пропало, и Гарри высмеял себя за него.

— Аврорат принёс ему официальные извинения за задержание, — ответил он. — Мадам Лестрейндж, от ошибок никто не застрахован.

— Именно за тем и существуют защитники, верно? — кивнула Беллатрикс. — Чтобы исправлять такие ошибки.

Гарри промолчал. Оба они прекрасно знали, что аврорат существует не затем, чтобы делить людей на виноватых и невинных, а лишь затем, чтобы решать, кому по какую сторону решётки — или жизни — находиться.

— В случае с мистером Риддлом защитник ему почти не потребовался. Он отправился домой, живёт обычной жизнью, — Гарри пожал плечами, — а если и понадобится по этому делу, то только в качестве свидетеля.

— Вас не беспокоит его судьба, аврор Поттер?

— С чего бы?

Беллатрикс наклонилась вперёд, нетерпеливо, по-девичьи откинув с лица длинные волосы. Гарри поразило её сходство с Морганой из иллюстраций к детским книгам про Мерлина, но тут же солнце вышло из-за туч, ворвалось в зал через огромные арочные окна, и Беллатрикс превратилась в Нимуэ, плывущую в облаке света.

— Все знают, что в Динском лесу было совершено... необычное жертвоприношение. А Том — единственный, кому удалось выжить.

«Репортёры!» — с бессильной яростью подумал Гарри. Самолюбивая махина из газет, журналов и колдорадио всегда напоминала ему горную реку — иногда полезную, но по большей части непредсказуемую и опасную.

— Мадам Лестрейндж, аврорат работает над этим делом.

— И вы даже не собираетесь предложить Тому охрану? — пытливо спросила Беллатрикс. — Или... установить за ним наблюдение? Что если его снова похитят и на сей раз доведут дело до конца?

— Свидетельская программа защиты на него распространяется. — Гарри поднялся. — Конечно, если он сам придёт. А другими... вещами аврорат не занимается, что бы ни говорила пресса.

Беллатрикс смотрела на него снизу вверх.

— Он ещё совсем ребёнок. Вряд ли понимает, что ему может угрожать от чистокровных. А мы могли бы обеспечить ему...

— Мадам Лестрейндж, это не забота аврората и не полномочия защитнической коллегии. Прошу прощения, у меня много дел.

— Конечно, — медленно кивнула Беллатрикс и убрала бумаги в папку. Длинные белые пальцы нервически подрагивали, как у человека, который слишком много работал.

По галерее она шла впереди Гарри, и он, глядя на её стройную, почти девичью фигуру, слушая цокот невысоких острых каблуков, вдруг отчего-то вспомнил, что она бездетна.

Перед самым уходом Гарри заглянул в подземелья, в надежде отвлечься от бумажной работы и бесконечных совещаний. Толку быть талантом, почти уникумом, если талант этот почти всё время запрятан в ножны и, наверное, тихо ржавеет.

В камерах было сырее и тоскливее обычного. Стены не пропускали голосов, но оставалось ощущение, что почти из-за каждой старой железной двери доносится ровный, на одной нескончаемой ноте гул. У Гарри, как и всегда, появилось чувство, какое бывает, когда едешь на машине по гладкой прямой дороге, пытаясь настигнуть мчащуюся далеко впереди точку на горизонте. Тянешь руку, пытаясь её ухватить, забываешь о ветровом стекле, но оно словно растворяется, и есть только бесконечное синее пространство, драчливый встречный ветер и нечто, что вот-вот затрепещет в пальцах...

Впрочем, так и должно было быть: здесь, в конце концов, ещё не развеялась чужая колдовская сила.

— Вы вовремя, — поднялся навстречу ему Деннис Криви, младший брат Колина. Он был слишком ленив для группы захвата, но в меру любознателен для группы допросов.

— В чём дело? — спросил Гарри. — Кто-то попытался сбежать?

— Нет, — замялся Деннис. — Самоубийство.

— Почему раньше не сказали? — рявкнул Гарри.

— Неудачное... в общем, он почти не пострадал. Хотел разбить голову о дверь. Перевязали, приковали, вкололи успокоительное.

— Кто?

Деннис, застенчиво улыбнувшись, развёл руками. От его виноватого вида у Гарри заныли зубы и зачесались кулаки — так его раздражало читающееся в глазах младшего Криви выражение избалованной собаки, которая с замиранием сердца и жалостливой просьбой глядит на хозяина.

— Блэк. Посмотрите на него?

— Как он? — спросил Гарри, сдерживая злость. — Я собирался его завтра допрашивать.

Вместе они прошли к одной из камер, и Гарри заглянул в смотровое окошко. В тусклом свете висящего под потолком магического фонарика Сириус Блэк спал полусидя, как ребёнок, уронив голову на грудь. Свет был неверный, переменчивый, и потому казалось, что Блэк постарел, осунулся, словно сидит под арестом не пару суток, а добрую дюжину лет. Узкие красивые губы с кровоподтёком на верхней шевелились, словно во сне он быстро, певуче говорил с кем-то.

Деннис с сомнением пожал плечами.

— Он, кажется, бредит.

— Кажется?

— Он и раньше бредил! — быстро сказал Деннис. — Почти весь день. Повторял одно и то же, как заведённый.

— Да? И что же?

— Где-то была запись, — засуетился Деннис. — Но я и так помню. Вроде он всё время говорил, что хочет попасть «туда». Или «в туда». Нет, всё-таки «попасть Туда».

* * *

В субботу пропал поисковый волшебный маячок, закреплённый на Томе Риддле, а вместе с ним и сам Том. Съёмная комната оказалась пустой, вещей не было. Такого не ожидал никто — это при том-то, что Гарри и сам уже почти начал думать, что Том ни в чём не замешан, так обыденно тот себя вёл все эти дни!

— Это невозможно! — говорила Гермиона. — Маячки не могут исчезнуть. Они остаются на телах даже после смерти носителя!

— Может, и тела уже нет? — апатично спросил Колин. — Сожгли, расчленили.

Гарри передёрнулся, вспомнив худые, торчащие из-под задранного свитера рёбра и представив треск, который они издавали бы в пламени или под топором.

В общем-то, ему не было дело до судьбы Тома, и всё же что-то царапало при мысли о его возможной смерти. Просто Том был из тех, кого нельзя представить мёртвым — столько в нём было колючего остроугольного упрямства. Хотя вряд ли оно на самом деле могло спасти от гибели.

Да дело и не в Томе, попытался уговорить себя Гарри, а в очередной жертве, которая приносится ради опасной силы!

— Сомневаюсь, — подумав, сказала Гермиона. — В таких случаях маячок подаёт усиленный сигнал, а дежурившие в тот день сотрудники ничего не уловили. И приборы молчали! Чушь какая-то! Будто он сквозь землю провалился... или просто скинул сигнал, как куртку, и пошёл.

— Или сигнал с него сняли, — заметил Гарри.

— Невозможно, — запальчиво ответила Гермиона. — Никто на такое не способен!

— Ну, «настоящие чистокровные волшебники» могут творить магию из воздуха, — неуклюже пошутил Колин.

— Может, у них тогда и волшебные палочки есть? Махнул — и наколдовал что хочешь? — огрызнулась Гермиона и до конца дня носилась по аврорату оскорблённой гарпией.

Домой Гарри отправился в подавленном настроении, уговаривая себя, что это из-за бурной недели, вымотавшей его многочисленными допросами, высасывающими силу не хуже пиявок. Усевшись в «Молнию», он не сразу завёл двигатель, а некоторое время просто сидел, сжимая руками руль. Интересно, каково это — колдовать без ограничений, без откатов, без обязательных прикосновений, недолговечных заклятий, головных болей? Колдовать на расстоянии, и впрямь — взять какую-нибудь «волшебную палочку» и чувствовать, как сила течёт по ней, полноводная, ничем не связанная?

И не беспокоиться о том, чтобы в семье непременно были браки с магглами. Не расставаться с тем, кто тебе нравится, ведь если вы поженитесь, ваши дети могут родиться с врождённым желанием убивать ради силы.

Чтобы быть кем хочешь, хотя бы даже и летать на драконе, а не очутиться в аврорате потому, что ты появился на свет с даром идеального дознавателя.

Гарри вздрогнул.

—Брось, — обругал он себя. — Ты-то знаешь, что такого не бывает.

По Лондону он колесил долго. Мимо проносились огни автострад, встречных машин, вывесок, смешиваясь в одну разноцветную спираль. «Молния», хорошая девочка, шла ровно, тихо, словно была не машиной, а живым существом, чутким и послушным. Гарри решил её не слишком утомлять и свернул наконец в свой район. Оставил машину на парковке, прошёл половину квартала до дома, не стал будить задремавшего консьержа, а открыл ворота своим ключом.

В холле горела всего одна лампа. На полу волновались синие блики от огромного, во всю стену глубокого аквариума — обычного признака дома, где живут люди не просто обеспеченные, но и уважаемые. Гарри подошёл к аквариуму, не сдержавшись, прижался лбом и носом к холодному толстому стеклу, вглядываясь в подкрашенную воду с крупными пузырьками и колыхающимися разноцветными водорослями. Увидь он такое в детстве — вот было бы визга и радости. Но тётя не пускала его в мир магов, повторяя «Успеешь». Гарри вырос и впрямь успел насмотреться всякого, но глухая обида на «ущербное» детство осталась, хоть он и не держал зла на тётю Петунию.

Из-за декоративного грота неспешно, еле заметно извиваясь всем телом, выплыла русалка. Толстые сине-зелёные волосы струились как водоросли, белое личико выражало смешную сосредоточенность. Русалка завидела Гарри, резко остановилась и прижала руки к крошечной груди, глядя на него со смятением. Гарри сделал пару шагов вбок (русалочка не сводила с него серьёзного немигающего взгляда) и нажал на кнопку подачи еды. Обычно на жильцов она настроена не была, иначе в аквариуме-бассейне скоро оказалась бы одна разжиревшая русалка и куча испорченной рыбы, но для Гарри сделали исключение. Да он и не злоупотреблял. Откуда-то сверху послышалось шипение, и в аквариум шлёпнулась и начала неспешно опускаться на дно безголовая потрошёная тушка форели. Русалка просияла, перекувырнулась и рванулась ловить подачку. На мгновение её маленькая грудь с синими круглыми сосками почти прижалась к стеклу рядом с лицом Гарри. Он поморщился и пошёл к лестнице. Лифт в его хромированном холодном великолепии он недолюбливал, да и странно было бы ехать всего лишь на третий этаж.

Всё-таки он чуть-чуть запыхался, и на площадке своего этажа чуть наклонился, с шумом выдыхая воздух. Наверное, переработал.

Отдышавшись, Гарри поднял голову и завидел возле своей двери бесформенную кучу серого тряпья, он не сразу понял, что это не обман зрения. Даже когда узнал Тома Риддла.

* * *

— Как ты меня нашёл? — спросил Гарри, подавая Тому чашку чая. Тот принял её и с явным наслаждением сделал длинный маленький глоток, удивив Гарри — никто из знакомых не мог понять его привычки пить крепкий чёрный чай на ночь, чтобы лучше спалось.

— Великое дело, — хмыкнул Том. — Вы же сами сказали, что адрес в справочнике.

Он завертел головой, разглядывая квартиру, и поморщился, будто увиденное его обескуражило.

— Недавно переехали?

— Нет, давно, — ответил Гарри, подавив улыбку. Он не любил расставлять личные вещи по видным местам и не хотел увешивать квартиру дешёвыми магическими поделками или заводить ручную фею. — У тебя, кажется, тоже вещей не очень много?

Том нахмурился.

— Вы за мной как-то следили, — выпалил он, решившись.

— С чего ты взял? — осторожно спросил Гарри и отпил из своей чашки.

Том долго, не моргая, смотрел на него в упор.

— Я эту штуку... не знаю, как вы её называете, снял. Сам.

Гарри мысленно кивнул сам себе. Так что, неужели всё же чистокровный? А сила наворованная? От кого? Когда успел и как удерживал её в себе всё это время? Да и вообще — как? Он же сквиб, а сквибы не впитывают никакую магию, даже украденную через жертвоприношение.

— Какую «штуку»? — спросил он.

— Не прикидывайтесь, — поморщился Том. — Сейчас ещё скажете, что аврорат вообще ничем таким не занимается, а меня официально отпустил. Да?

Гарри не сдержал ухмылки, хотя смеяться, в общем-то, было не над чем. Но Том вдруг тоже обнажил в улыбке ровные зубы, словно бы ничуть не злясь.

— В общем-то, так и есть, Том. Не против, если я всё-таки буду говорить с тобой неофициально? — сказал Гарри. Том кивнул.

— И даже не хотите спросить, как я сюда вошёл? — с жадностью спросил он.

— Как раз собирался, — кивнул Гарри. Особой хитрости в том, что Том очутился перед его дверью, не было: консьерж часто дремал на посту, да и перелезть через забор, отделяющий двор от тротуара, сможет любой подросток. А из всех квартир на третьем этаже жилыми были только три — и Том вполне мог заболтать соседей, если им вдруг было дело до того, что за гость у Гарри.

— Я могу делать так, что меня не замечают, — выпалил Том и тут же поглядел на Гарри, ожидая реакции.

— Том, послушай, этот разговор лучше...

— Стойте! — дико вскрикнул Том и вскочил.

Задетая им чашка опрокинулась на бок, покачнулась на краю стола. Гарри машинально дёрнулся к ней, но поймать не успел. Медленно, словно нехотя, она качнулась ещё раз и упала. И зависла всего в паре дюймов от пола, раскачиваясь, точно её держали за невидимые ниточки.

— Видите? — торжествующе спросил Том.

Гарри осторожно опустился на одно колено и взял чашку в руки, подставив под неё одну ладонь, а второй накрыл сверху, как если бы это была диковинная бабочка. Чашка продолжала покачиваться в воздухе, только теперь её держала магия Гарри — и даже на таком маленьком расстоянии ему было тяжело, неудобно: сопротивлялись и чашка, и воздух, и его собственные руки.

— Хорошо сделано, Том, — медленно проговорил он. — Очень... талантливо.

— Погодите, — выдохнул Том, — только не отправляйте меня снова... в камеру? Ладно? Пожалуйста!

Гарри покачал головой и осторожно поднялся, не выпуская чашки из рук.

— За что мне тебя арестовывать, Том? Ты ничего плохого не сделал, наоборот, — он коротко усмехнулся, — спас мою любимую чашку. Я не посажу тебя в камеру, обещаю.

Том отвёл взгляд от его форменного тёмно-красного мундира.

— Пожалуйста, помогите мне. — Он жалко улыбнулся, и Гарри вдруг понял, что мальчишка-то почти на грани истерики и удерживается лишь каким-то чудом.

— Ну, ну, Том, — неуклюже начал он, присев рядом на диван. — Всё нормально.

— Ненормально! — выкрикнул Том и вдруг ткнулся лицом ему в плечо и разрыдался. Гарри остолбенел, ощущая, как вздрагивает всё худое тело Риддла, как почти ощутимо выплескиваются из него напряжение и испуг. Он не любил, когда перед ним плакали: плачущий словно назло ему убегал в свою собственную страну и захлопывал дверь у Гарри перед носом. И когда его трогали, он тоже не любил.

— Тише, тише, Том, — повторял он и неловко погладил его по спине тыльной стороной ладони. Том длинно, судорожно вздрогнул всем телом и всхлипнул.

Том плакал почти полчаса, то затихая, то вновь начиная тоненько поскуливать. Мундир на плече повлажнел, хоть выжимай, чужое тело пылало жаром, словно печка. Когда Том наконец отстранился, стало холодно, и Гарри почувствовал себя так, будто от него сбежала рука или нога, оставив после себя не рану, но голую беззащитную кожу.

— Извините, — пробормотал Том, давясь икотой. Гарри протянул ему носовой платок.

— Том, — Гарри осторожно отвёл его руки от заплаканного порозовевшего лица, отчего-то чувствуя себя вандалом, варваром. Он не бил Тома и, пожалуй, не собирался, не давил на него, и всё же было хуже, чем на допросах. Гарри не знал, отчего, но в то же время понимание было рядом, готовясь выскочить в самый неподходящий момент. — А сейчас расскажи мне, чего ты так боишься?

— Я не боюсь, — серьёзно ответил Том. — В смысле, не за себя.

— А за кого?

Том долго молчал. На кухне вздрогнул и завибрировал, включив морозильную камеру, холодильник, и оба они едва не подпрыгнули от неожиданности. Ступор развеялся, Гарри поднялся и включил верхний свет: темнота за окном успела сгуститься, двух настольных ламп уже не хватало.

— Понимаете... — в спину ему заговорил Том. Голос был ломкий, надтреснутый, слова невнятные. — Они хотят попасть Туда, но не знают, как.

* * *

С утра было тошно и тоскливо, как после похмельных откровений. По городу расползался густой морозный туман, и скрытые им дома словно перестали существовать. Гарри усадил Тома в машину, и тот рассеянно выводил что-то на запотевшем стекле. Гарри бездумно слушал протяжный, визгливый звук, похожий на чей-то капризный ноющий голос, и молчал.

— Мы поедем? — с надеждой спросил Том.

— Конечно, — пробормотал Гарри.

Ровный гул автострады отделил их от окружающего мира. В «Молнии» не было ни маггловского, ни колдовского радио, и Гарри вдруг вспомнил убегающую точку на горизонте и высокий, на грани человеческого слуха, свист ветра в ушах.

— Можно спросить, Том?

Тот по-королевски кивнул и тут же, сглаживая надменный жест, улыбнулся. Тёмные глаза сверкнули интересом. Гарри поджал губы и уставился на дорогу.

— Спрашивайте.

— Почему ты пришёл ко мне?

— Я больше никого не знал, ну, из аврората. А защитник, которого мне дали... — Том поморщился.

— Ладно, Том. — Гарри крепче сжал руль. Кожаная оплётка заскользила под пальцами, как живая змея. — А на самом деле?

— Да вы параноик, — заметил Том после короткой паузы и больше не сказал ничего.

Огни в тумане замелькали чаще, но оставались лишь нереальными призраками в белой мгле. Том с отсутствующим видом смотрел прямо перед собой, и его сосредоточенное бледное лицо смутно отражалось в лобовом стекле. Гарри то и дело невольно поглядывал то на оригинал, то на двойника.

— Что тебе известно об этом месте?

— Которое они называют «Там»? — спросил Том. — Ничего, честно. Я только знаю, что оно... не такое.

— Как что?

— Как вот это, — Том развёл узкими белыми ладонями, показывая, что именно «это». — Как всё здесь.

— Например? — спросил Гарри, невольно заинтересовавшись. За несколько лет работы он немало баек выслушал, но в словах Тома была бесхитростная, опасная уверенность, от которой невольно мурашки бежали по коже.

— Там можно колдовать, — улыбнулся Том.

— Здесь тоже можно колдовать.

— Не так! — возразил Том. — Как я, понимаете?

Гарри покачал головой:

— Честно говоря, не совсем. Нельзя колдовать... просто так.

Том огорчённо пожал плечами.

— Я покажу. Когда приедем. Вы сами увидите!

«Молния» прибавила ход: плавно, легко, словно по собственной воле.

— Даже вылезать не хочется, — со вздохом сказал Том.

— Почему?

— Кажется, что там ничего нет. — Том судорожно дёрнул головой. — Приедем, а выходить будет некуда.

— Такого не бывает, — улыбнулся Гарри.

Том посмотрел на него, и во взгляде была старческая усталость.

— Вы сами-то в это верите?

Настала очередь Гарри промолчать. Хоть он и знал, точно знал, что вокруг был привычный, реальный, сотню раз виденный мир, слова Тома что-то пробудили в нём, некий давно забытый, глубоко скрытый страх, тот самый, который заставляет думать, что в шкафу не одежда и обувь, а бесконечная дыра, населённая чудовищами.

— Куда это вы? — нахмурился Том, увидев, что Гарри съезжает с шоссе к небольшому, на вид закрытому магазинчику. На маленькой парковке под навесом не было ни души, только стояла неприметная чёрная машина, скалящаяся пустым, холодным салоном.

— Купить чего-нибудь в дорогу. Вылезай.

— Я лучше вас тут подожду.

— Выходи, — с нажимом велел Гарри. — Я тебя одного в машине не оставлю.

Том пожал плечами, открыл дверцу и, по-стариковски согнувшись, вышел и последовал за Гарри.

— Магазин с другой стороны, — тревожно окликнул он, когда они прошли уже несколько метров.

— Знаю, — кивнул Гарри. — Ребята, мы здесь.

С чёрной машины спали разиллюзионные чары. На вид она не изменилась, но теперь стало видно, что в салоне сидят люди. С задних сидений одновременно, как синхронные пловцы, вышли два аврора из группы захвата, а с водительского места поднялся усмехающийся Рон Уизли. Том замер. Гарри взял его за воротник и бесцеремонно толкнул к аврорам, которые всё с той же отработанной годами практики синхронностью крепко подхватили его под руки.

— Сволочи! — Том заизвивался ужом, пытаясь вывернуться.

Гарри молча смотрел на него, спрятав озябшие руки в карманах мантии. Давал о себе знать недосып, неплотный завтрак из одной-единственной горелой яичницы. Предстояло ещё ехать в аврорат, заполнять бумаги, созывать совещание, а потом вести допрос... Прежде всего — любой ценой выбить, что это за «особая» магия такая.

— Увозите, — негромко велел он. Авроры неторопливо — да и к чему им было суетиться? — развернулись.

Том, почти обвисший на их руках, вдруг обернулся, судорожно изогнув шею; рот исказился, как у маски ярости в греческой трагедии, бледное лицо совсем побелело.

— Трус! — заорал он срывающимся голосом. — Ты трус!

Рон положил Гарри руку на плечо, несмело сжал.

— Вечно они несут чушь, — с искренним огорчением сказал он. Гарри кивнул.

— Жаль, — глухо произнёс он невпопад, не сводя глаз с авроров, приготовившихся усадить Тома в чёрную машину.

Туман заволновался. Послышался шелест шин, неподалёку, лихо развернувшись, остановилась ещё одна машина: невысокая, серебристо-серая, как шёлком облитая. Из неё вышла Беллатрикс Лестрейндж и, по-солдатски чеканя шаг, направилась в их сторону. Длинные прямые волосы развевались, как и подол мантии, в уголках губ таилась мечтательная улыбка. Зрелище было странное, нереальное, напоминающее фата-моргану, только вот Беллатрикс не собиралась развеиваться в лучах солнца, а, напротив, с каждым шагом становилась всё материальнее.

— Что она здесь делает? — спросил Гарри.

— Говорит, хочет быть защитником Риддла, — рассеянно ответил Рон и добавил со смешком: — Наверное, думает, что он невиновен. Прямо родная мамочка.

Беллатрикс помахала им рукой и повернулась к Тому, что-то ему сказала. Гарри не разобрал ответа, но по выражению лица Беллатрикс понял, что тот был не слишком вежливым.

— Рон, — тихо заговорил он. — Это ты ей сказал, куда я привезу Риддла?

Рон на секунду замер, а потом бросил на Беллатрикс совсем другой взгляд, в котором уже не было невольного восхищения её дикой красотой.

— Погоди-ка, — медленно сказал он и шагнул к остановившейся группе, — это, конечно, не большой секрет, но... Мадам Лестрейндж!

Беллатрикс вздрогнула — тонкие брови почти сошлись в одну линию — и вдруг улыбнулась. Рон прибавил шаг.

— Рон! — крикнул Гарри, бросаясь следом. — Рон!

Том с удвоенной силой забрыкался, забился, вырываясь. Даже за десяток метров и сквозь туман Гарри слышал треск его куртки и сухое царапание ботинок по асфальту. По-прежнему улыбаясь, Беллатрикс отвернулась от Тома, вытащила руки из карманов. На долю секунды Гарри почти готов был поверить, что в тонких пальцах будет пресловутая «волшебная палочка», но Беллатрикс просто выставила ладони перед собой и что-то пробормотала. Обычная «стенка-защитник», Гарри не раз видел такую в исполнении чистокровных и каждый раз поражался, зачем они вообще её используют: сил она отбирала изрядно, но более-менее опытный аврор мог пересечь её как поток воды, не сразу, но без особых усилий. Рон тоже узнал «стенку» и лишь самую малость сбавил шаг, вжав голову в плечи и приготовившись её разрушить. Авроры, держащие Тома, застыли, а тот продолжал слабо трепыхаться. Рон врезался в «стенку», прошёл полметра и вдруг покачнулся и замер. У Гарри пересохло в горле. Постояв, Рон сделал ещё несколько шагов и рухнул к ногам Беллатрикс, чья улыбка превратилась в напряжённую гримасу; изо рта и носа у него хлынула тёмная, почти чёрная кровь. Всё заняло не больше десяти секунд, но на Гарри сразу же накатило чувство невыносимой непоправимости.

Беллатрикс зашаталась, вскинула руку ко лбу. Один из авроров шагнул вперёд, волоча за собой Тома, и поддержал её под локоть. У Гарри навязчиво вертелась в голове его фамилия: Доулиш, Доулиш... почти как название породы собак.

Он бросился вперёд, пока Беллатрикс не опомнилась, и изо всей силы тяжёлым аврорским ботинком пнул её в колено. Она охнула и повалилась на землю, увлекая за собой ошалевшего Доулиша. В глазах у неё было почти детское недоумение, она словно говорила: как вы могли ударить женщину-защитника, аврор Поттер?

— А вот так, — процедил Гарри.

Падая, Доулиш выпустил руку Тома, и Гарри, схватив её, потянул мальчишку на себя. Тот тонко, болезненно охнул и, по-детски упираясь ногами в асфальт, попытался выдернуть вторую ладонь. Аврор держал крепко, и Гарри с неуместным озорством подумал, что сейчас они поделят Тома пополам. За спиной с трудом вставали на ноги Беллатрикс и Доулиш. Гарри понимал, что у него не больше нескольких секунд, пока один оправится от неловкого падения, а вторая — от большой потери сил.

Том вдруг глухо застонал, будто бы от боли, и Гарри ощутил, как по руке, там, где она соприкасалась с рукой Тома, пробегают искры, словно он ухватился за влажный оголённый провод. Второй аврор выпустил Тома и тяжёло повалился на спину, распластавшись, как насосавшаяся пиявка.

— Держите его! — завизжала Беллатрикс. Этот безумный, горький, отчаянный вопль эхом отозвался у Гарри в груди. Он схватил Тома в охапку и бросился к «Молнии». Времени обегать машину и открывать вторую дверь не было, и он толкнул Тома на водительское сиденье, а сам перегнулся через него и судорожно выхватил из бардачка горсть амулетов.

— Не надо! — крикнул Том. — Вы им ничего не сделаете, не надо!

— Заводи машину и уезжай! — заорал Гарри.

Том вцепился в него обеими руками и изо всех сил попытался втащить в «Молнию».

— Пожалуйста!

Сзади зашипела, как разъяренная кошка, Беллатрикс. У Тома вырвалось сухое длинное рыдание. Гарри наконец обернулся, и вдруг асфальт всего в метре от него взорвался, осыпав машину мелкой, как снежная крупа, крошкой. На месте взрыва осталась глубокая воронка, из которой остро, непривычно запахло влажной землёй.

— Уезжайте! — вопил Том. — Я не умею водить!

Беллатрикс бежала к ним, и на Гарри нахлынуло, против его воли, плотное, тягучее ощущение её силы: тяжёлой, как копна её волос, и такой же непроглядно чёрной. Он рывком втянул ноги в машину, захлопнул дверцу и завёл мотор. Беллатрикс издала длинный крик ярости, асфальт взорвался совсем рядом с передним левым колесом. Гарри резко сдал назад и развернулся, выруливая на шоссе. «Молния» не подвела: резко набрала скорость и нырнула в туман, унося их прочь от обезумевшей Лестрейндж и её сообщников.

И прочь от чёрной машины, возле которой осталось лежать тело Рона Уизли.

* * *

— Вы меня предали, — будничным тоном сказал Том. Только лёгкая хрипотца в голосе выдавала, что недавно он изрядно накричался.

— Недавно ты без проблем мне «тыкал», Том, — заметил Гарри.

Тот брезгливо поморщился и отвернулся. Они сидели друг напротив друга в каком-то третьесортном кафе, где рукава прилипали к грязным пластиковым столам, а в плафонах потолочных ламп точечками чернели дохлые мотыльки и мухи. За оконным стеклом по-прежнему клубился туман; Гарри трудно было поверить, что со времени смерти Рона прошло не больше часа, что утро ещё не кончилось. Посетителей, кроме них, не было, две скучающие официантки перешёптывались, облокотившись на барную стойку, и изредка косились на алый, странного для магглов покроя мундир Гарри. Одна из девушек была ярко-рыжая, явно крашеная, и Гарри отчего-то неприятно было на неё смотреть.

Перед ним, как и перед Томом, стояла чашка кофе и выщербленная с одного края тарелочка с чуть заветреным пирожным — единственным в меню, что внушало доверие. Оба успели проголодаться и хотели сладкого, но, как думал Гарри, никто не собирался прикасаться к своему угощению первым, словно еда была признаком слабости.

Наконец Том шумно вздохнул и вонзил ложку в пирожное.

— Теперь верите, что мне нужно попасть в Запретный лес? — спросил он, жуя.

— Нет.

Том вскинул голову.

— Ну вы же видите, что они — чистокровные — хотят, чтобы я их туда отвёл! Они теперь знают, кто я, и всё из-за вас, из-за того, что про меня ей рассказали!

Официантки с недовольным видом обернулись. Том понизил голос и подался вперёд, глаза его лихорадочно сверкали.

— Один вопрос, Том, — перебил Гарри.

— Какой? — спросил тот с искренним недоумением.

— Те семеро, которых мы нашли в Динском лесу... что они тебе сделали?

Том опустил голову, на покрасневших скулах заходили желваки.

— Ничего!

— Значит, ты их просто так убил?

— Ты что, совсем идиот? — лихорадочно зашептал Том, снова сбившись на «ты». — Я не знал! А теперь их нет и... Тебе не понять.

— Оно и видно, — усмехнулся Гарри.

— Да вы... вы просто ледышка! — выпалил Том. Звучало забавно, но Гарри ни капли не было смешно. — Я так до сих пор не знаю, получилось или нет, потому что лес был не тот!

— При чём тут лес?

Том, судорожно сглотнув, дожевал пирожное, отхлебнул из чашки и закашлялся. Вид у него по-прежнему был голодный, Гарри машинально пододвинул к нему свою тарелку.

— Я же вам говорил, — устало пробормотал Том, — всё дело в Запретном лесе. Нужное место, понимаете? Сначала мы перепутали, и... и я не знаю, что получилось, потому что я остался тут!

— А они? Те люди?

— Миртл мне очень нравилась, — вдруг пробормотал Том. — А с Георгио мы дружили. У него была ручная мангуста, он её назвал Нагайной... не знаю, куда она теперь делась. Они все были хорошие... и не отсюда.

— И ты их убил.

— Да не убивал я никого! — взорвался Том.

Официантки встревоженно переглянулись, старшая нырнула в кухонные двери. Гарри схватил Тома за рукав и выволок на улицу, бросив на стол несколько купюр.

— Может, они и не умерли, — пробормотал Том на улице, сгорбившись и вжав голову в плечи, чтобы под одежду не заполз туман. — Может, они всё-таки попали Туда. Отвезите меня в Запретный лес. Пожалуйста.

Гарри крепко взял его за руку чуть повыше локтя.

— Нет, Том.

— Теперь они и вас будут искать, — с непоколебимой уверенностью заявил Том. — Потому что знают, что я с вами. И их больше, чем вы думаете!

— Мы отправимся сразу в аврорат, Том. Лучше не сопротивляйся. Помнишь про мой первый уровень?

— Да хватит же вам! — крикнул Том, приподнявшись на цыпочках и заглянув ему в лицо. — Вы уже знаете, что я прав! И не повезёте меня ни в какой аврорат!

— С чего ты взял? — холодно спросил Гарри и поразился, увидев открытую улыбку Тома.

— Потому что вы тоже хотите Туда. Всю жизнь хотели, просто не знали про него.

— Никакого «Туда» не существует, Том.

Тот покровительственно улыбнулся:

— Вы просто не знаете дороги. А я знаю, и знаю, как отличать тех, кому правда Туда надо, кому тут не место.

— Мне тут самое место, — отрезал Гарри и потащил его к «Молнии». Хватит. Он и так слишком ему потакал, нарушил протокол задержания, не объявив сразу общую тревогу, а поддался панике и усталости, позволив себе расклеиться.

— Не самое. Иначе вы бы были тем, кем хотели. Вы бы летали. А там — можете! Там все могут быть тем, кем хотели, а не кем пришлось. Там правильно, понимаете?

Гарри на секунду замер, а потом продолжил путь. Том шёл за ним, больше не упираясь, на губах его играла улыбка.

— Так в аврорат мы не едем? — уточнил он, усаживаясь.

* * *

Чем ближе была Шотландия, тем холоднее становилось ночами.

Они петляли, скрываясь от преследователей, которые к тому времени уже шли за ними упорно и неотступно. Гарри не удивился, что в смерти Рона обвинили его. В конце концов, так всегда и происходит.

Пока им удавалось прятаться, выбирая кружные дороги и дешёвые гостиницы, но дыхание погони жгло затылок.

— Я сразу понял, что вы тоже не отсюда, — заявил Том, усевшись на кровать в очередном номере.

На него нашёл один из приступов болтливости, но уставший Гарри его не прерывал. В последнее время перед ним всё размывалось, словно он снял и потерял какие-то внутренние очки, которые позволяли определять, как правильно поступать, а как нет. Он просто ехал на север, повинуясь стрелке компаса по имени Том, и лишь изредка внутренне поражался тому, как легко позволил себя уговорить. Будто всю жизнь этого ждал.

— В самом деле? — пробормотал Гарри устало. Хотелось отправиться в свой номер и наконец дать утомлённым глазам отдых, но он сидел и слушал Тома, словно был обязан.

— Не верьте, если не хотите, — обиделся Том. — Я умею отличать. Не сразу, правда. Просто такие как мы — сильнее.

— Потому что не отсюда, — саркастически буркнул Гарри.

— Потому что не отсюда, — подтвердил Том, словно не заметив издёвки.

— А чистокровные?

Том задумался.

— Кто как, — наконец ответил он. — Там они тоже есть — свои чистокровные. Только «нашим», — он выдержал паузу, показывая, кого имеет в виду, — Туда нельзя.

— И почему же? — заинтересовался Гарри. Как аврора его не могла не радовать перспектива сбагрить всех проклятых чистокровных к чёрту на рога и больше о них не вспоминать, пусть даже это лишило бы его единственной работы, которую он умел выполнять, вот только, если верить Тому, никогда не хотел.

— Просто знаю, и всё.

— И почему же, если так много людей хотят «Туда», никто ещё не отправился?

— Те, кто знает, не верит, — просто ответил Том. — Как вы. Давайте спать, а?

Кровать была жёсткой и холодной и напомнила Гарри его старое кресло в кабинете. Он долго ворочался, ища удобное положение, а когда задремал, его разбудил тихий шорох открывшейся двери, заставивший его напрячься и сжать запотевшие ладони в кулаки, и ледяное прикосновение скользнувшего ему в постель тела.

— Что-то мне страшно, — тихо сказал Том в темноте. Даже голос звучал по-иному, чем при свете дня: глухо, испуганно, совсем по-детски.

Гарри неловко приобнял его одной рукой.

— Спи, — прошептал он. — Всё нормально. С утра поедем. Осталось немного.

Том не то вздохнул, не то задушено всхлипнул.

— Я не хотел, чтобы им было больно, — заговорил он надтреснутым, ломким, как сухая ветка, голосом. — Я думал, что мы просто... ну, уйдём, и больше ничего страшного не будет. Я же хотел как лучше... чтобы без сквибов, без чистокровных, без всего мира этого идиотского...

— Это ты сообщил в аврорат... о телах?

Гарри почувствовал, как Том, чей подбородок упирался ему в сгиб локтя, кивнул и нервно, беззвучно рассмеялся.

— Не хотел я звонить в ваш аврорат... Просто диспетчерская служба сама с ним соединила, сразу, а я ничего не соображал, только боялся.

— Том, те семеро... Зачем ты... повёл их за собой?

— Я не вёл! — вскинулся Том. — Я просто сказал, что знаю, что мы должны были родиться Там, а живём по ошибке тут.

— И они вот так тебе поверили? — спросил Гарри, а про себя подумал, что неудивительно: сквибы, иностранец без регистрации, студент-изгой, девственница в двадцать с лишним лет... Должно быть, им всем по душе пришлись слова Тома о мире, который чище, лучше, сильнее. Мире, который по праву принадлежит им.

— Зря вы так, — тускло сказал Том. — То место существует. Я всегда знал.

Гарри осторожно накрыл его тёплым одеялом. Стиснул через него горячие худые плечи, дрожащие, словно в приступе лихорадки. Он думал, что Том заплачет, но тот не издал ни звука.

— Поспи, Том. Лучше поспи.

И правда, через минуту тот ровно, тихо посапывал, как человек, который уверен в своей правоте. А Гарри до самого рассвета так и не сомкнул глаз.

* * *

На нужное место они прибыли через сутки. ««Молния» остановилась на заброшенной дороге, где раскидистые заросли ежевики окончательно перегородили проезд. Гарри с Томом одновременно вышли и огляделись. Царила странная, непривычная городскому жителю лесная тишина; сквозь деревья что-то поблескивало, как блестит на солнце чистый скол слюды. Гарри сделал несколько шагов, и в прогале между расступившихся стволов ему открылась чёрная, абсолютно гладкая поверхность озера, а над ней возвышались изломанные, как линия гор, руины старинного замка. Том несколько минут жадно смотрел на развалины, козырьком приложив ладонь ко лбу, а потом без предупреждения резко развернулся и зашагал в чащу.

— Стой! — крикнул Гарри.

— Здесь недалеко! — ответил Том, не сбавляя шага.

Гарри продирался сквозь колючие кусты, ругаясь сквозь зубы. Запретный лес... чушь какая, что за странное название для леса? Ему больше подошло бы «Дикий лес, Таинственный лес». И вправду казалось, что из-за кустов вот-вот покажется чья-нибудь озорная и лукавая мордочка; свешивающиеся с дубов седые космы омелы скользили по плечам, как волосы неведомой древесной красавицы, в причудливой игре света на стволах и листьях виделись странные силуэты.

— Я слышал, эти места когда-то принадлежали семье Дамблдоров, — вдруг сказал Том.

— Последнего из них казнили, — Гарри невольно сбавил голос, не признаваясь самому себе, что не хочет, чтобы лес его слышал. Но тот, казалось, и без того впитывал даже шёпот.

— Угу, — равнодушно кивнул Том. — Мне кажется, Альбус Дамблдор тоже знал про... тот мир. Жалко, он умер, и мы не встретились. А может, — задумчиво добавил он, — мы с ним ещё увидимся.

Гарри передёрнул плечами.

— Мы пришли, — объявил Том, когда они вышли на идеально круглую, словно искусственную поляну. Стволы вековых деревьев смыкались вокруг неё, как строй солдат. Развернувшись, Гарри даже не смог найти между ними прогалины. Трава была короткая, редкая, словно навечно прихваченная осенней изморозью.

— И что дальше?

— Дальше мы уйдём, — просто сказал Том. Он весь сиял: бледное лицо порозовело, глаза блестели, губы — и те покраснели. Взлохмаченные чёрные волосы делали голову невероятно хрупкой и трогательной. Гарри скривился и отвернулся.

— Ты уйдёшь, — поправил он.

— А вы? — остолбенел Том. Оживление разом слетело с него, румянец ещё оставался, но рот мгновенно искривился, снова превратив лицо в маску обиды и раздражения.

— А я не верю в твоё «Туда», Том.

— Вы думаете, оно меня убьёт, и вы разом избавитесь от «странного сквиба», — гневно произнёс Том, опустив плечи. — Да вы просто трус!

— Нет, — возразил Гарри. — Может, ты и правда попадёшь куда-нибудь, Том. После того, что я видел, я тебе... почти верю. Иначе бы не отвёз сюда. Просто то место... чем бы оно ни было — в него не верю я. И не хочу туда сбегать.

— Это не бегство! — возразил Том. — Это... поездка. Как в вашей «Молнии».

— «Молнию» мне тоже жаль оставлять, — натянуто рассмеялся Гарри.

Том сделал к нему шаг, выйдя из центра поляны и из света, который лился на него из прорехи в густых кронах.

— Откуда вы знаете, может, и «Молния» там будет. Есть полно мест, где она так или иначе существует! И «Молния», и ваш умерший друг, и мои друзья тоже. Надо попасть куда надо — и всё!

— Ну что ж, удачи, Том, — сказал Гарри и отвернулся.

Тот стоял, кусая губы.

— Ну и идите! — выкрикнул он Гарри в спину. — Ледышка Поттер! Никого не любите, никто вам не нужен! И вы никому не нужны, и боитесь попасть туда, где будете нужны!

Гарри вздрогнул и на секунду замер на краю поляны. Он сделал бы ещё шаг: шаг, который выведет его на тропу и на заброшенную автомобильную дорогу. Но тут послышался хруст треснувшей под ногой ветки и тихий голос негромко произнёс:

— Зато ты, Том, нам всем очень, очень нужен.

Они вышли из-за деревьев слаженно и чётко, как марионетки. Среди них был Доулиш, был Колин Криви, была Беллатрикс. Тени в чёрных одеяниях, разукрашенных пятнами светотени. Завидев их, Том сжался и попятился, оказавшись ровно в центре людского круга. Гарри схватили за руки, дёрнули назад; он уже понимал, что сопротивляться бессмысленно, и в то же время его захватила ярость, всё это время тлевшая глубоко внутри, разбуженная словами Тома.

— Он вас всех угробит, идиоты, — хрипло сказал он.

Беллатрикс фанатично рассмеялась, запрокинув голову. Гладкие чёрные волосы струились по спине и плечам, запавшие глаза ярко горели. А потом она отвесила Гарри пощечину, поцарапав щёку длинными ногтями.

— Заткнись! — тихо и зло сказала она и повернулась к Тому: — Приступай.

— Не буду, — тот мотнул головой. — Не заставите!

Толпа людей в чёрных одеждах заволновалась, заколыхалась, как море. Внезапно послышались смешки, Гарри показалось, что он слышал голос старшего Криви.

— Будешь, — пообещала Беллатрикс. — Будешь, маленький мой.

Она извлекла нечто из длинного широкого рукава. Сперва Гарри показалось, что это деревяшка, но потом свет блеснул и заиграл на острых гранях, и оказалось, что в руках Беллатрикс острый, длинный и очень узкий трёхгранный клинок тёмного металла.

— Мы тебе нос отрежем, маленький мой, — певуче говорила Беллатрикс, приближаясь к Тому, словно паря над травой. — Сначала — нос.

Том, мотая головой, попятился от неё. Смешки за его спиной усилились.

— Я всё равно не буду! — крикнул он.

— А не хочешь, — всё на той же ровной ноте продолжала Беллатрикс, — выпотрошим сперва Поттера. Дайте-ка его сюда, — повелительно обратилась она к Доулишу и ещё одному человеку в чёрном. Гарри с изумлением узнал низкорослую и толстую младшую помощницу министра, кошатницу в неизменно розовом, чьего имени никто не мог запомнить. Её-то как занесло в компанию к тонкокостной безумной Лестрейндж?

Ловким пинком упирающегося Гарри заставили опуститься на одно колено. Беллатрикс быстро глянула на него через плечо, мимолётно соблазнительно улыбнулась — Гарри брезгливо вздрогнул — и вновь повернулась к Тому.

— Но сначала... — протянула она, — сначала всё-таки нос.

Гарри так и не успел понять, что случилось первым. Не то Том с криком бросился на Беллатрикс, наклонив голову, и изо всей силы толкнул её в живот, не то Гарри перекатился по земле, столкнув между собой Доулиша и розовую кошатницу. Ряд людей в чёрном трепыхнулся и сдвинулся: так муравьи окружают дохлую гусеницу.

— Отойдите! — заорала Беллатрикс. — Не трогать!

Гарри успел-таки схватить Тома за рукав и потянуть за собой, но в прогал между сомкнувшимися людьми они всё же не занырнули. Их швырнуло на землю, скорее по инерции, чем намеренным ударом, и от неудачного падения очки с Гарри слетели и тут же хрустнули под чьими-то ногами.

Будь он один, он смог бы ещё продержаться, даже вырваться, но...

Беллатрикс, тяжёло дыша, возвышалась над ними, зажав в одной руке своё пугающее оружие.

— Дайте руку, — вдруг шепнул Том.

— Что?

— Пожалуйста, дайте!

Захрустело стекло: Беллатрикс давила очки. Гарри не сомневался, что когда всё закончится, она так же методично и злобно будет бить и кромсать несчастную, ни в чём не повинную «Молнию». Странно, но это уже не было для него так важно.

Гарри повернул голову и увидел, что Том улыбается. Той знакомой, нагловатой, бесшабашной улыбкой, призрак которой он впервые увидел ещё в аврорате.

Словно бояться, по сути, и нечего.

Хотя Гарри и не боялся.

За себя — точно.

— Дайте руку! — повторил Том.

Беллатрикс уже занесла над ним клинок, и тут Гарри почувствовал, как в его холодные пальцы скользнула чья-то тёплая рука.

А потом не было ничего.

Совсем.

Очень долго.

* * *

Сначала из темноты выплыл потолок. Следом — вращающееся, искрящееся синим, алым и золотым колесо на нём. Знакомое, но всё равно странное...

Потом было женское лицо, улыбка, ощущение теплого, родного. Облако рыжих волос.

— Гарри, маленький мой. Проснулся?