Свадьба (гет)

Август. 1969 год.

Август. Тяжелое лето находилось уже на последнем издыхании. В воздухе разлились горечь и прелость. Пыльная зелень лениво поникала, изнемогая от жары; люди ворочались в постелях, запутывались во влажных простынях. Не было никаких сил терпеть такую жару, и люди поневоле ощущали себя мухами, кое-как ползающими по улицам.

… Облаченная в подвенечное платье девушка мысленно сравнила погоду с вяло побулькивающим в котле Оборотным зельем, на поверхности которого взбухают и лопаются с чмокающим звуком грязные пузыри, от которого идет клубами жирный пар.

— Мисс, не вертитесь, пожалуйста, — лепетала субтильная колдунья, занятая ее волосами.

— Долго еще?

— Да нет, мисс, потерпите еще самую капельку!

Белла терпела, сцепив руки на коленях, только иногда поглядывала в зеркало. Там она встречала взгляд темных бархатистых глаз — за пушистой каймой ресниц, чуть бледный овал цвета слоновой кости с бисеринками пота на лбу, тонкий нос, нежную линию губ, наливающиеся от духоты смуглым румянцем щеки.

Роскошные волосы, черные как ночь, постепенно заплетались и укладывались в нечто, похожее на венец или корону, повинуясь трепетным ладоням маленькой колдуньи, и Белла не без удовольствия отмечала, что ее облику придается нечто царственное.

Сегодня она станет женой отпрыска одной из самых богатых и родовитых семей Британии…

Платье было цвета старого золота и очень шло ей. Затянутая в корсет, она ощущала нехватку кислорода и боль, но зато мать и тетка теперь вполне могли назвать ее истинной аристократкой — раз способна вытерпеть подобные мучения, даже не нахмурив лоб. Впрочем, эти условности уже почти не волновали Беллатрису.

Почти не волновал ее и будущий муж.

Казалось, она желала только одного: чтобы спала эта невыносимая жара.

А чуть возбужденное состояние, приподнятость — они чем были вызваны?

Нет, Белла не желала верить слухам, не желала себя обманывать, но надеялась и смутно ждала, вопреки всему.

Маленькая колдунья ушла, оставив Беллатрису в одиночестве и скуке.

Ожидание томило. Чтобы как-то занять себя, Белла позвала домовика и заставила его танцевать. Он так потешно дергал тощими ножками и размахивал руками с растопыренными пальцами, что она покатывалась со смеху.

Они с сестрами привыкли к таким развлечениям с детства — домовики всегда предоставлялись им в качестве живых игрушек. Жаль только, что нельзя было их наряжать: наверное, забавно было бы поглядеть на уродца-домовика в кукольном платье.

— Стой, стой, — задыхаясь, проговорила она, достала волшебную палочку и вызвала заклятие щекотки.

Эльф повалился на пол, сотрясаясь от хохота, верещал, изгибался, катался по ковру, по его сморщенной мордочке катились слезы…

Белла хлопала в ладоши.

— Тебе тоже весело, да?.. так-то, слушайся свою будущую хозяйку!

Дядя Альфард говорил, что она порой заходит в своих развлечениях слишком далеко. Но Беллатриса только отмахивалась — она же почти королева, ей все можно!

Тут дверь в комнату приоткрылась, и внутрь проскользнула Нарцисса — хрупкий и прелестный подросток в нежном серебристом платье и украшениях из белого золота.

— Белла! — восторженно воскликнула она. — Ты такая красавица!

Белла горделиво вскинула подбородок. Услышать из уст скупой на похвалы Нарциссы комплимент — довольно большая редкость.

— Прочь, — велела она домовику, и тот удалился, слегка икая и пошатываясь.

— Я видела залу и веранду, — произнесла Нарцисса, — там все очень красиво, настоящий дворец!.. оркестр уже настраивается, столы ломятся от яств. Родня приехала, Белла — сейчас мать с отцом зайдут, Мерлин, я даже немного взволнована.

— Пф, — Белла дернула плечом. — А вот я — нет.

— Но как же, ведь это бывает один раз в жизни! — Нарцисса мечтательно закрыла глаза. — На тебя будут все смотреть, и твой молодой муж будет только с тобой! Кстати, вы уже заключили Контракт?

— О да, и это взволновало меня куда больше, чем какой-то там праздник.

— Почему?

— Да потому что Родольфус явно очень самолюбив, хотя с виду не скажешь, и он хотел наложить лапы на мою независимость! — при этих словах ее глаза засверкали, и Нарцисса готова была с уверенностью сказать, что Лестрейндж своего явно не добился и не добьется никогда.

Снаружи послышались голоса, смех и звук шагов. Через минуты в небольшую комнату ввалилась родня: родители, вторая сестра, дяди, тетки, кузены…даже старуха бабка, разваливающаяся на куски.… Все восхищались ее платьем и украшениями, а она со скучающим и надменным видом принимала их слова, подставляла смуглую щечку для поцелуев, отвечала на любезности и думала о том, что здесь теперь совсем стало нечем дышать.

**

Семь часов. Наконец, началось.

Беллатриса действительно ощущала себя центром всеобщего внимания — Лестрейндж, претендовавший, в первую очередь, на невесту со связями и отменно чистой кровью, получил в виде приданого ее великолепную внешность. А еще, добавляла про себя Белла, крутой характер.

Однако сегодня он явно был сражен именно внешней оболочкой. Сражен, раздавлен, оглушен.

— Белла, у меня нет слов, чтобы выразить восхищение и радость, — сказал он, целуя ее руки, когда они присели отдохнуть от танцев.

— Благодарю. Твой костюм тоже неплох — это фамильные изумрудные запонки, я так полагаю? — спросила она, указав на поблескивающие зеленые капельки.

— Да; ты не представляешь, сколько фамильных драгоценностей хранится у моей семьи в подвалах Гринготтса, — с оттенком самодовольства заметил он.

— Я думаю, представляю, — Белла хихикнула — она уже была слегка пьяна. — Роди, я ведь тебя знаю еще со школьных времен, ты что, всерьез полагаешь, что сможешь купить меня своим золотом?

Мимо них проносились сверкающие пары. Платья летели, шквал музыки разбивал ритм сердца, крохотные светящиеся феи кружили над головами гостей, осыпая волосы женщин и мужчин золотистыми искрами. Члены самых известных семей Британии пили вино, флиртовали, танцевали, поздравляли молодых, безустанно восхищались и осыпали их подарками.

Родольфус не отпускал ее руки.

— Нет, Белла… я думаю, ты презираешь все сокровища мира кроме тех, которые сейчас на тебе…даже их, возможно… и я горжусь тем, что ты — моя жена.

«Мерлин же»,— думала Беллатриса, глядя на его чуть опущенное лицо.

«А не влюбился ли он?..»

— Как жарко, — сказала она, томно прикрыв глаза, — скорее бы сумерки опустились, хоть какое-то облегчение. А, хватит сидеть!.. пошли танцевать, Родольфус!

И увлекала его за собой в разноцветную россыпь гостей. Что-то непрестанно говорила, кружила, едва не взлетая, касалась паркета только самыми кончиками изящных туфелек.

Летели ее кудри, выбиваясь из торжественной прически, бесконечно хохотал жадный рот. То прижималась она к Родольфусу, обманчиво-податливая, разгоряченная, то отталкивала его, состроив капризную гримаску, уносилась куда-то в руках другого партнера.

Ах, жарко.… Спросил бы кто — отчего она смеется, отчего лицо ее пылает и светится, отчего не знает она усталости, неужели счастлива?.. тогда бы она обидно и громко расхохоталась этому человеку в лицо. Просто — страсть! Просто — танцуй и пей, целуйся с мужем и не только, и жди, жди… не надеясь ни на что, жди!..

Внезапный грохот, кажется, сотряс стены Лестрейндж-Холла и перекрыл разбивающийся оркестр.

— Гроза!..

Беллатриса задрала голову к зачарованному потолку, увидела, как сгущаются тучи, неотвратимо сталкиваясь плотными, напряженными телами. Какая магия! Беллатриса, ошалевшая от звуков, несколько секунд ждала, что с потолка хлынет ливень, потом встряхнула головой.

— Ты куда? — крикнул Родольфус.

Но она уже бежала в сторону веранды, подхватив пышные золотые юбки. Она любила этот момент — когда воздух наполнен электричеством, тяжелые тучи-великаны дышат, еле-еле сдерживая рвущуюся воду. Это была ее стихия. Не вода Слизерина, а именно это натянутое ожидание, которое вот-вот прорвется, лопнет, взорвется, рухнет, сотрясется…

На веранде ее встретили хлопками и смехом, но она не обратила на этих людей ни малейшего внимания, ища то место, где бы их было поменьше. Родольфус бежал за ней, точно пьяный влюбленный мальчик, повторяя ее имя в каком-то обезумевшем восторге.

Беллатриса схватилась за балюстраду, увитую диким виноградом. Сгущалась темнота, тяжело и хрипло дыша. Она смотрела как завороженная в небеса.

— Белла!

Родольфус, отдуваясь, подошел к ней.

— Белла! Зачем ты убежала?

— Ах, отстань, — досадливо сказала она, даже не глядя на него.

Огонь уже, кажется, рождался в самом сердце заворачивающейся воронки — высоко-высоко над землей. Она с нетерпением ждала вспышки, молнии, треска, удара.

— Белла, ты устала?

— Ах, нет, — она едва сдержалась, чтобы не топнуть ногой, как ребенок.

— Я помешал? — оскорбился Родольфус.

Белла неохотно перевела взгляд на него.

— Нет же, Роди, что это ты привязался?.. — потом вспомнила кое-что, наклонилась к нему и жарко зашептала: — Скажи, милый, а что это за слухи ходят?..

— Какие слухи?..

— По поводу него, — сказала она чуть охрипшим голосом, — будто он посетит Лестрейндж-Холл?.. что за глупости разносят твои дружки?.. разве может он появиться здесь — сейчас, когда на него началась охота…

— Темный Лорд?..

— Да-да, — она жадно смотрела ему в глаза, ожидая ответа, и что-то холодное зашевелилось у него в груди.

Кого он взял в жены? Фанатичку, безумную?..

Он попытался отогнать эти ненужные мысли.

— Я слышал нечто подобное, — ответил он, — но думаю, он не появится. Он сейчас очень занят и находится довольно далеко от дома.

— А, — протянула она, вздохнув.

Лицо ее на миг омрачилось, но почти сразу же на нем появилась хитроватая улыбка.

Она обняла его, обвила теплыми руками.

— Поиграем? — шепнула ему в ухо.

— Да…

Она выскользнула из его объятий, заскочила ему за спину, потом вытащила откуда-то черную плотную повязку, хохоча, накинула ему на лицо, завязала и ловко закрепила заклинанием.

— Найди меня! — воскликнула и побежала прочь.

Родольфус, только что стоявший с видом полнейшего блаженства, выругался сквозь зубы и попытался сдернуть шелковую тряпку, однако не тут-то было.

— Белла, Белла! — он пошел вперед, размахивая руками, как марионетка в руках неопытного кукловода. — Белла! Прекрати это! Немедленно вернись!.. Белла!

— Ну уж нет, — тихо сказала Беллатриса. Она покосилась на освещенные окна дома — оттуда неслась музыка, и видны были силуэты беззаботных гостей. — Побудьте немного без меня, вы и один справитесь, сэр!

Она озорно огляделась и, подхватив свои роскошные юбки, легко спрыгнула в сад.

Она не собиралась потерять это приятное событие — рождение грозы — только из-за неожиданно вспыхнувшей страсти Лестрейнджа.

…Наконец-то мир избавился от этой дневной жары!

Беллатриса шла по дорожке, выложенной из тускло поблескивающих камней, и дышала полной грудью.

У зеленого заросшего пруда она присела отдохнуть. Подставила ладони под струю воды, льющуюся из медного кувшина, который держал в руках недовольный уродливый гном. Умылась, склонившись над темно-зеленой, чуть подрагивающей поверхностью.

— Ах! — вскрикнула она, дернулась и стремительно обернулась.

Только что она увидела в темном смутном отражении не утомленную праздником женщину с короной черных волос, вернее — не только ее, но чье-то бледное, будто светящееся лицо, с холодной улыбкой и угольками раскосых глаз, отливающих багрянцем.

Сердце ее быстро-быстро забилось.

Она потянулась было за палочкой, но в окружающей ее лиловой тьме никого не было.

С тихим плеском лилась вода.

Беллатриса засветила палочку, поднялась с корточек, медленно обошла стриженые кусты.

Никого, как она и думала.

Но лицо…

Тут в небе громыхнуло, и ей вдруг стало хорошо и весело.

В следующую секунду неверный свет Lumos упал на примятую траву, и она напряглась — заметила там какое-то движение, шуршание и шипение.

Длинная змея скользила по земле, подбираясь все ближе к замершей Беллатрисе.

Первым желанием той было ударить заклятием, конечно, однако змея подняла голову, и Белла увидела ее глаза — совершенно осмысленные, они горели двумя изумрудиками, глядя на нее с любопытством и даже вызовом.

— Не может быть… — Беллатриса осторожно опустилась перед ней на колени, протянула руку. Змея, чуть качнув головой и словно усмехнувшись, обвилась вокруг тонкой перчатки, потом проскользила дальше по руке — и на грудь, точно прилипла,оплела ее тело, постепенно сжимая Беллу в кольце и тихо шипя.

Беллатриса застыла. Ощущение было невероятным — ей было чуть жутко, но она могла с уверенностью сказать, что ей нравится позволять опасной твари обвивать талию и грудь, ей нравится чувствовать эту опасность, она возбуждает ее. К тому же, она подозревала, кто стоит за этим, пусть он и невидим сейчас.

Змея сдавила ее сильнее, еще туже, чем корсет, и Белла почувствовала, что мир начинает куда-то уплывать, а она — задыхаться…

— Ми-лорд! — прохрипела она и дико улыбнулась, а на глазах выступили непрошеные слезы.

Давление прекратилось, и змея потихоньку стала ослаблять хватку, начала распускать кольца. Белла смогла вдохнуть, и тут снова ударил гром.

Змея громко зашипела, раскрыв страшную пасть, и вдруг исчезла, оставив после себя только черный дым.

Беллатриса закашлялась, и тут небо разверзлось, и хлынул долгожданный дождь.

Она бежала под теплыми струями и смеялась. Вот теперь она — счастлива. Потому что она слышала, она четко слышала голос — за мгновение до того, как хлынуло. Она слышала, кто-то сказал: «ты молодец, Белла!»

.. Дело шло к утру.

Праздник подошел к концу, уже и последние гости аппарировали, пожелав молодым счастья.

Беллатриса закрыла свою дверь изнутри и только смеялась словам полупьяного Родольфуса, который кричал ей, что она его жена, что она не должна вести себя как дурочка и должна впустить его.

— Я слишком устала, Роди, — говорила она, — я буду спать, понятно?

Он, конечно, с той стороны не мог слышать того, как она ходит по спальне, собираясь, меняет платье, накидывает плотную мантию, вытаскивает из прически шпильки, распускает тяжелые кудри, надевает капюшон.

— Я — твой муж!

— Не сегодня, хорошо? — крикнула она и подошла к окну, за которым все еще лило.

Если предчувствия не обманывают, то сегодняшняя ночь станет лучшей ночью, которую только можно себе представить.

Какой тут может быть Родольфус?..

Роди продолжал что-то сердито лепетать, но она уже не слушала и не пыталась отвечать ему.

Она распахнула окно.

Она практически пронеслась по темному саду, наступая в лужи и разбрызгивая воду. Калитка с решительным скрипом захлопнулась за ней.

Она увидела его.

Чуть поодаль от главной дороги стоял человек в черной мантии, высокий и худой. Свет палочки бросил отблеск на его лицо, когда он повернулся. Чуть прикрытое капюшоном, лицо было бледным, почти белым, как будто змеиным, но черты его были восхитительно гармоничны и светились.… Он был прекрасен, совершенен.… Она устремилась к нему всем телом, всей душой, всеми своими помыслами…

— Милорд! — прошептала Беллатриса, подходя и опускаясь на одно колено. — Я так ждала вас!

Он кивнул.

— Вы с Родольфусом сыграли свадьбу; поздравляю.

— Благодарю…

— Я лишил тебя первой брачной ночи, какая жалость, — насмешливо проговорил он. — Но я могу показать тебе кое-что, что послужит утешением, возможно.… Ты не возражаешь?

— О чем вы говорите, повелитель? Вы же знаете, я всегда откликнусь на ваш зов, при любых обстоятельствах, — воскликнула Беллатриса, глядя на него затуманенными бархатными глазами.

— Вот это я в тебе ценю, моя ученица, — задумчиво произнес он. — Итак, ты готова, Белла?

— О да!

Он выставил локоть, и она почтительно взялась за него.

Бедняга Лестрейндж, должно быть, еще околачивается у запертой двери…

Дождь все лил и лил. Беллатриса посмотрела на Темного Лорда, на какую-то секунду встретилась взглядом с его сияющими глазами, и в следующий миг провалилась в ничто, увлекаемая своим Учителем в блестящую притягательную неизвестность…

==