Дым (гет)

— Тонкс? — переспросил я, вытаскивая соломинку изо рта. — Та самая девчонка?

— Сириус, — мягко упрекнула Алиса. — Как ты о ней отзываешься? Больше почтения, она же тоже из рода Блэков.

— Она не Блэк. Она именно Тонкс. Маленькая пуффендуйка с разноцветными волосами и огромными глазами. И имя такое странное — Нимфадора. Ей оно не нравится, кажется.

— Заткнись, Бродяга! — взвыл Джеймс, потягиваясь и напрягая все мускулы. — Скучно!

— Через неделю ты уйдёшь из аврората, Поттер, — проворчал Фрэнк. — Так что потерпишь.

— Лил просто не простит меня, если я останусь. Да и мне хочется всё время быть с ней, люблю её.

— И кто тут ещё зануда? — буркнул Долгопупс, привлекая к себе единственную девушку в нашей нынешней компании и наклоняясь к ней, чтобы поцеловать.

Я поднял глаза на небо. Джейми без ума от своей жены — бывшей лучшей ученицы Гриффиндора Эванс, Фрэнк с Алисой собираются обручиться, Римусу хорошо с неизвестной мне Кэтрин-Несс. А я что в школе, что здесь, сижу под деревом с бутылкой пива в руке или с сигаретой в зубах, зато свободный и без чувства вины. Может, дело было в том, что мне не хотелось серьёзных отношений, а только постоянного развлечения. Я молодой, мне это вполне дозволительно. Возможно, я когда-нибудь смогу найти ту единственную, которой не захотелось бы изменять, которую хотелось бы носить на руках. А пока такого желания у меня не появлялось.

— Эй, — шею опалило горячее дыхание. — Всё в порядке, аврор Блэк?

— Джим, — я улыбнулся и прижался к другу покрепче. — Конечно, всё хорошо. Только ты скоро уедешь, и мне тут будет совсем тоскливо одному.

— Брось. Мы с Лилс будем писать тебе каждый день, обещаю.

— Вам будет не до этого. Тем более не стану я такую кучу разбирать.

Сохатый весело рассмеялся.

— Думаю, тебе не придётся скучать в этом году. Познакомишься с первокурсницами, — предложил он.

— Чтобы меня посадили в Азкабан за совращение малолетних? Увольте.

— Они всего на три года младше! К тому же им уже есть семнадцать.

Да, здесь можно было учиться пять лет. Или сдать экзамены после третьего и с полноценным дипломом выходить в свет. Многие так и поступили, а я оказался одним из немногочисленных оставшихся. Мне всё равно некуда было идти. Жаль только, что мало девушек готовы были поступить. Риск, опасности, работа без отдыха, требование полной отдачи. Вот Алиса, например, в школе была весёлой длинноволосой девочкой, а пребывание здесь изменило её: решительная, жёсткая, молчаливая, смелая. И волосы отрезала. Помню, как Фрэнк тогда сердился. Не знаю, что он сделал с ней, но целую неделю она с ним не разговаривала. Все здесь становились другими, более серьёзными, потому что по-настоящему понимали, что такое война и насколько важно к ней подготовиться.

— Тем более не припомню ни одной девушки, которая могла устоять перед тобой, — продолжал Поттер.

Губы растянулись в самодовольной ухмылке. Да, этот год стоит сделать незабываемым.

* * *

В начале курса первым уроком всегда была практика — проверка существующих или полученных ранее знаний и навыков. Я, по-моему, сдал на «превосходно» только в последний раз. Но не в том дело: в этом году для нас подобной тренировки предусмотрено не было, так что утро оказалось свободным.

В коридорах медленно бродили только студенты, получившие звание авроров. Другие на занятиях. Проходят вступительные испытания на свежем воздухе несмотря на то, что на улице лил дождь.

Вдруг в меня что-то врезалось.

— Осторожнее, — рявкнул я.

— Прости. Я просто потерялась.

Я взглянул на неумеху, которая так по-детски сейчас передо мной оправдывалась. Она. Наверняка это она. Потому что волосы фиолетовые.

— Экзамен уже давно начался, чудо. Опаздываешь. Пойдём, провожу, — буркнул я и повёл девчонку вперёд.

В моих планах было подремать в каком-нибудь кресле, но о них, по-видимому, придётся забыть. Мне пару раз казалось, что спутница не идёт следом, но слышал негромкое пыхтение за спиной — она старалась не отставать.

— Грозный Глаз! — позвал я. — Думаю, это ваше.

— Спасибо, Сириус, — кивнул Грюм. — Она как раз следующая. Останься, посмотри.

Провинившаяся тем временем сжалась в комочек под суровым взглядом преподавателя. Он был одним из лучших мракоборцев, моим личным наставником. Он любил бы меня, если бы не моя вечная тяга к розыгрышам. Кстати, об этом. Я достал волшебную палочку из кармана. Девчонка как раз вышла на поле под сильный ливень. Нет, думаю, новичкам ещё рано знакомиться с моим мастерством. А вот учителю...

— Блэк! — я даже вздрогнул от неожиданности, пока сосредоточенно нацеливался на его мантию. — Или ты это убираешь, или в качестве наказания будешь два месяца заменять меня на занятиях.

Ну нет, спасибо. Чёрт, а он даже не повернулся.

— Посмотри. Она же просто великолепна. Для первокурсницы, по крайней мере. Не то, что ты, щенок, — поддел Грюм.

— Может потому, что я парень? — нахмурился я.

— А может потому, что ты слишком медленный и невнимательный? — передразнил он.

— Зато в постели я не медленный, — проворчал я, за что сразу же получил сильный подзатыльник и заскулил: — Ну зачем?

— Затем, что отвлекаешь наших студенток от работы.

— Они сами отвлекаются, — буркнул я. — Что я, виноват что ли, что родился таким красивым и обаятельным?

— Помолчи. Ты мне мешаешь наблюдать.

А она действительно хорошо справлялась. Иногда мне даже тяжело было различать её среди деревьев, когда она пряталась. Будто бы вообще исчезала. Ну да, так я не мог.

— Превосходно, — похвалил Грозный Глаз. — Только не делай волосы розовыми во время прохождения. Это не по-настоящему, понимаю, но привычку надо вырабатывать уже здесь.

Девчонка совсем по-детски шмыгнула носом. Пряди (теперь уже синего цвета) прилипали к лицу. Она казалась совсем уж маленькой и беспомощной, потому что дождь вымочил её насквозь. На длинных ресницах остались капельки, губы чуть потемнели от холода, руки слегка дрожали — от перевозбуждения, наверное. А в глазах невообразимый восторг.

— Сириус! Проводи её к спальням. А то вдруг, снова заблудится, — проворчал мракоборец.

Я издал протяжный стон, но ослушаться отчего-то не посмел и знаком велел юной метаморфине вновь следовать за мной. Только теперь чувствовал, как взглядом она прожигает в моей спине две дырки. Я её, конечно, отлично понимаю, но лучше бы ей пока что сосредоточиться на учёбе.

— Ты же Блэк, да? — неожиданно любопытно поинтересовалась она. — Сириус Блэк?

— Он самый, — удивлённо откликнулся я, а потом для того, чтобы точно убедиться в правдивости догадок, спросил: — А ты?

— Тонкс, — выпалила девчонка.

Я подождал немного, выдержал паузу.

Она молчала.

— Ну а имя-то у тебя есть, чудо? — подсказал я.

— Есть, — согласилась она.

И снова замолкла.

Мне было известно, как её зовут. Но она не сказала. Просто продолжила внимательно разглядывать окружение на ходу. Ну ладно.

Я отпустил её обустраиваться, а сам отправился к себе в спальню. Она не выходила из головы. Такая странная, неуклюжая, нескладная, Мерлин, да она ужасно странная! Но красивая. Хотя она тоже из рода Блэков, это у неё в крови. Но полукровка. Зато не помешанная и выступает против Тёмных сил, что похвально. И раз пришла сюда, значит смелая. Со знанием дела и осознаванием того, на что идёт. Чересчур наивная. Всего лишь девчонка Тонкс...

* * *

На четвёртом курсе всё стало по-другому. Остались я, какой-то парень и Фрэнк с Алисой. Последние планировали свалить отсюда после Рождества и зажить спокойной — при таких-то обстоятельствах — жизнью. Тем более к тому времени Долгопупс поймёт причину внезапного решения подруги. Ну так дело не в этом. Мы часто должны были присутствовать на уроках младших, помогать учителям. Здорово, конечно, но зря меня приводили в классы6 студентки постоянно отвлекались. Мне нравилось такое внимание, но и они должны понять всю серьёзность обучения. По вечерам — я весь ваш, а днём мне приходилось старательно их игнорировать. Те редкие уроки, когда мы не являлись наблюдателями, а по-настоящему учились -один или два в день, — сильно изматывали. Не думал, что тут будет труднее, чем в школе. Абсолютно без сил вечером я разваливался в кресле в гостиной перед камином — это немного напоминало общую комнату Гриффиндора.

— Устал?

— Устал, — кивнул я.

И всё.

Эта девчонка пропала и где-то через полчаса объявилась в другом конце гостиной с книгой и пергаментом. Ни разу не подняла глаз, не соизволила сесть поближе к огню, хоть и постоянно куталась в свою курточку. Почему она такая глупая? Или может боялась. Но чего? Или кого? Она и вправду ни с кем не разговаривала, сидела молча, высунув язычок от усердия. Красивая. На меня похожа. Губы её дрогнули в улыбке, и волосы стали ярко-розовыми. И что такого можно было найти в учебнике? Чёрт, я же неотрывно смотрю на неё. Всего лишь маленькая бывшая пуффендуйка. Но вот она задумывается, волосы синеют, а перо оставляет пятно чернил на щеке. А потом локоны превращаются в пушистый красный ёжик: злится, захлопывает книгу и несётся вихрем наверх. Я уже говорил, что она странная?

— Привет.

— Привет, Мишель, — зевнул я, ожидая, пока девушка появится в поле зрения.

— Покурить хочешь? — предложила она.

— Я курю только днём на улице. Или после бурной ночи.

— Ну так я это и имела в виду. Пошли?

— Не хочу, — грубо отрезал я. — Сегодня был трудный день.

— Идём, — настойчиво потребовала Мишель.

Я бросил на третьекурсницу сердитый взгляд, но всё же поднялся. Возможно, мне надо было отвлечься, или просто появилось желание выкурить пару сигарет.

Вот только удовольствия мне это не принесло. Потому что в голове билась девчонка Тонкс.

* * *

— Вчера было здорово, — улыбнулась Мишель и поцеловала меня перед тем, как уйти на занятия.

Я поморщился, как только она ушла, и провёл тыльной стороной ладони по губам.

— Ты любишь её? — спросил тоненький голосок.

— Нет, — честно признался я.

— Зачем тогда позволяешь ей целовать тебя?

— Такова небольшая цена за мои развлечения — терпеть их днём.

— Странные они.

Они?

— Что у тебя сейчас, чудо? — я сменил тему и посмотрел, наконец, на девчонку.

— Тренировка. По оглушению и маскировке. Со вторым курсом. Хорошо, что сегодня ни дождя, ни снега — ноябрь же. Холодно, правда, но это мы переживём.

— Ты забыла об отражении заклинаний. Тогда вперёд, мне тоже нужно там присутствовать.

— Будешь учителем? Или ставить студентам преграды?

— И то, и другое.

Без единого слова мы дошли до поляны. Она вся тряслась: от холода или от страха. Алиса тоже боялась первого испытания.

— Все по местам!

Я почувствовал, что она осторожно дёргает меня за рукав.

— Только...— тихо начала девчонка. — Ты только не ругай меня слишком сильно.

— Посмотрим, как покажешь себя, — буркнул я, старательно пряча улыбку.

Все они... это было ужасно. Большинство забывали заклятия в нужную минуту, путались. Я с трудом сдерживался, чтобы не наорать на них, собираясь высказать всё по окончании. Настало время всё-таки разрушить их розовый мир, и — о, да — я был готов это сделать.

— Довольно! — прозвучало объявление.

Студенты потихоньку стали собираться около меня. По выражению моего лица наверное видно было, что по головке я их не поглажу.

— Итак, — прошел я, пытаясь не взорваться. — Абсолютно все парни не уделяют должного внимания девушкам-аврорам. Вы серьёзно думаете, что они не способны убить вас?! И, девочки: нельзя так бояться всего, что движется! А что же будет на войне?! Если вы потеряли столько крови, столько самообладания здесь, на простой тренировке! Во очень сильно меня разочаровали! — злился я. Но на двух человек я сердился больше всего. — Ты! Паркер! Я уже говорил тебе забирать волосы в хвост, но ты ослушалась, — в руке моей появилась волшебная палочка, и кудри девушки будто ножницами отрезали до плеч. Она вскрикнула. — Теперь не будут лезть в лицо.

Эмма Паркер — второкурсница. Нас связывали мимолётные отношения, но это не повод не научить её уму-разуму.

— И последнее, — ярость достигла предела. — Тонкс! Хвати быть таким ребёнком! Два месяца тебе твердят не делать волосы розовыми во время работы, а ты, кажется, ни черта не понимаешь! И объясни мне: почему ты пряталась за деревьями вместо того, чтобы отразить заклинание нападавшего? — а потом рявкнул: — Пошли вон!

С этими словами я развернулся и зашагал к Грюму.

— А из тебя получится превосходный учитель, — коротко рассмеялся он. — Но что-то ты прицепился сегодня к причёскам.

— Мне нужно уехать, — резко сказал я.

В аврорате меня не наблюдалось до вечера. Я был в городе, насколько бы опасным это не являлось, а точнее в баре. Собирался напиться так, чтобы забыть — хотя меня нашёл бы какой-нибудь старший мракоборец, и тогда сурового выговора и жестокого наказания мне не избежать. Но пиво не казалось мне таким восхитительно вкусным как обычно. После второй кружки мне стало немножко жалко провинившихся девочек. Они, конечно, заслужили, но... Мерлин, я пьян.

Ещё только смеркалось, когда я вернулся. Мне не хотелось идти в гостиную или в спальню, поэтому пришлось выбрать другое место — у дерева. Раньше там отдыхали только мы: я, Джеймс, Фрэнк и Алиса. А теперь остался один я.

Погода стояла холодная, но безветренная. Земля промёрзла. Но я сел, прислонившись к дереву спиной, достал сигарету и зажигалку.

— Сириус!

Я вздрогнул. Имя, моё имя. Только она говорила его по-особенному. Мне почему-то показалось, что она искала меня всё это время.

Девчонка опустилась на колени напротив, в её огромных глазах стояли слёзы.

— Извини меня, — всхлипнула она.

Я поперхнулся:

— За что?

— За сегодня. Я не хотела, чтобы ты сердился.

— Не сержусь, — усмешка затронула мои губы. — И я не должен был срываться на тебе, чудо.

Она слабо улыбнулась. На щеке её была засохшая кровь от раны, полученной в ходе испытаний.

— Пойдёшь?

— Пойду, — кивнул я.

— Куда же?

— Тебе лучше знать, ты же предлагала.

— Так ты пойдёшь, просто доверившись?

— Да.

— А если мне нельзя доверять?

— Жизнь скучна без риска, запомни.

Девчонка наклонила голову вбок, задумавшись. А я пускал колечки дыма изо рта и следил, как они растворяются в воздухе. Скоро и она на это отвлеклась. Её общество ничуть не напрягало, не смущало. Только я вдруг заметил, что она мелко-мелко дрожит.

— Уйди с холодной земли, чудо, простудишься. Иди ко мне, — я притянул её к себе и приобнял. — Удобно?

Она тихо промурлыкала что-то в ответ мне на ухо.

— У тебя глаза такие синие. Мне нравится их цвет. Я буду делать волосы такими.

А она просто красивая.

— Дора! — позвал я, глядя на небо.

Девчонка напряглась — никто не называл её так, — а потом положила подбородок мне на плечо.

Я повернул голову и нежно поцеловал её.

Она прижималась ко мне всем телом, а мне безумно нравилось ощущение этой близости. Маленькая, хрупкая, беззащитная. В кулачке комкала кусок моей рубашки на груди. И волосы становились светло-розовыми, несмотря на мой запрет. Я смутно различал вкус её податливых губ, через горьковатый привкус сигареты пробивались нотки какой-то ягоды — клюквы, кажется.

Мне тогда абсолютно всё равно было, что мы состояли даже в не далёком родстве — она приходилась мне двоюродной племянницей. Мне не хотелось, чтобы она была мне даже сестрой, чтобы моя пробабка была и её, чтобы в её роду было множество Блэков.

Девчонка уткнулась носом мне в шею, и я почувствовал её частое дыхание. Мягкие локоны превратились в каскад красных волос, будто колючих. Странно: так было, когда она сердилась, поэтому я удивился.

— Злишься?

— Да.

Я сделал затяжку, выпустил дым через ноздри. Ещё одну. Она отстранилась немного, аккуратно повернула моё лицо к себе. Губы её были приоткрыты, и я позволил дыму тонкой струйкой выйти изо рта.

— На меня?

— Нет. На себя.

Затяжка.

Губы, принимающие дым.

Мимолётный поцелуй.

— За что, чудо?

— За то, что люблю.

— Кого любишь?

— Тебя.

И замолчала, закрыв глаза и вдыхая дым моей сигареты. Красивая маленькая бывшая пуффендуйка. А я ждал и курил. Вдруг она вскочила, звонко ударила меня по щеке, но потом упала на колени и прошептала:

— А ты был прав, когда думал, что я глупая.

И убежала.

Никогда мне ещё не было так больно, как от её оплеухи. Ничто так не резало мне слух, как её дрожащий от слёз голос. Никогда я не слышал такого жестокого обвинения, как то, что она сказала.

Глупая, конечно. И странная. Восхитительная.

Но чем я заслужил такое?

* * *

В тот вечер я пришёл к Эмме Паркер. Надо было искупить свою вину за происшествие на тренировке. По-моему, так ей шло больше. И её светлые кудряшки не мешали мне ночью. Она даже смогла отвлечь меня от мыслей. А ведь стоило лишь в официальной обстановке подозвать её в гостиной, а потом — у всех на виду, к сожалению, — пройти с ней к спальням. Да было здорово.

Утром я появился в общей комнате опять же в компании с Паркер, улыбаясь её заливистому смеху. Всё кахзалось таким солнечным... пока я не увидел Дору и не вспомнил о вчерашнем дне. Глаза её были красноватыми и припухшими от слёз. Мне уже было не весело. Мне снова стало больно.

Она подлетела ко мне, и я приготовился получить пощёчину или услышать её гневные крики, но она сунула мне в ладонь бумажку и ушла к себе. Без единого слова. Ни тебе «привет, Сириус», ни «какой же ты придурок, Сириус» — вообще ничего. Только бумажка. Записка, которую я читал, пока шёл к Грозному Глазу.

«Ты не спросил, почему я

вчера ударила тебя. Потому

что ждала, что ответишь.

Скажешь «люблю» или рассмеёшься

и уйдёшь. А ты просто курил.

Я тогда подумала, что и ты тоже

глупый. Ты думаешь, я не знаю,

что так нельзя? Я знаю. Понимаю.

А сердце не слушается. А потом

ты увёл подругу к себе, и я

спросила себя, почему это не я.

Потому что ты тогда не ответил.

И я плакала. Всю ночь. Думала,

что тебе хорошо, но не со мной.

Знаешь, я как-то давно уже курила.

Но твой дым — это другое. Потому

что я люблю тебя.

Тонкс.

Дора»

Так много «потому что», так много размытых слезами чернил. Я расстроил её, я заставил её страдать, а ведь сам положил этому начало, сам поцеловал её. Мне не приходилось раньше беспокоиться за чувства девушек, с которыми я был или спал, но эта девчонка была другой. Волны вины накрывали меня с головой, но я был не в силах что-либо сделать.

— Собирайтесь. Пожиратели в городе, едем туда, — объявил мракоборец. — Без помощи не обойтись.

Меня будто током прошибло. Значит, всё так плохо. Значит, эта битва может стать последней. И я могу больше не вернуться. Не увидеть её.

— Я забыл палочку у себя, — выдохнул я. — Догоню позже!

Она была нужна мне

— Где Тонкс? — рявкнул я.

Услышав, что она по-прежнему у себя, я ворвался к ней в спальню.

— Дора!

Она сидела на кровати; я повалил её на спину и навис сверху.

— Послушай меня очень внимательно, чудо. Ты значишь для меня намного больше, чем ты думаешь. Прости меня. Я ухожу и могу умереть. Но прежде я хочу, чтобы ты простила меня.

— Сириус, — всхлипнула девчонка.

Я зарычал и поцеловал её, терзая её губы, на которых до сих пор остался вкус клюквы. Она тихо заскулила, крепче сжимая пальцы у меня на плечах.

— Не уходи, прошу!

— Ты знаешь, я должен.

Она уткнулась лицом в простыни и горько зарыдала. Я приложился губами к её макушке и выдохнул:

— Теперь мне есть к кому возвращаться.

Я твёрдо пообещал себе выжить. Ради Нимфадоры Тонкс.

И сдержал обещание.

Весь в царапинах, крови, пыли и грязи, я вернулся в аврорат. Мы победили, но погибла Аманда Грэй — старший аврор. А мне всё равно хотелось одного. Её.

В гостиной её не было. Я не видел.

Но тут на меня набросился вихрь с отчаянно рыжими волосами и повис у меня на шее.

— Ты вернулся!

Она впилась в мои губы.

— Дора... я... подожди... постой...

Девчонка не давала мне говорить, прерывая поцелуями. И тогда я не выдержал, подхватил её на руки и понёс к себе.

Маленькая бывшая пуффендуйка.

В ту ночь я лежал на влажных от разгорячённых тел простынях, а она у меня на груди. Со светлыми локонами. Я курил, выпуская дым через ноздри, а потом она протестующе всхлипнула и стала ловить его приоткрытыми губами, придвинувшись поближе к моим.

— Сириус, — тихо позвала она.

— Что, чудо?

— Зачем?

— Потому что люблю, — вдруг понял я.

— Меня?

— Тебя, Дора. Конечно, тебя.

Она улыбнулась. Только не по-детски, как раньше, а уже по-другому, но всё равно счастливо.

На следующее утро я едва дождался, как она проснётся, поцеловал её и уехал. Надолго. На месяц, наверное, до января. Пытался всё понять, во всём разобраться. Но время не помогло. Пиво не помогло. Друзья тоже. Я пожил у Поттеров немного, присутствовал при моменте, когда Лили призналась Джейми, что он будет отцом. И я тоже радовался. Они будут чудесными родителями. Ведь даже обо мне заботились, как о маленьком, думали, что мне нужна помощь. Нужна, но они ничего не могли поделать, просто не знали причины. А без этого и не существовало решения. И среди всей этой суматохи я сумел почти окончательно забыть. Пока не получил сову:

«Ты сказал «люблю» и исчез.

И только это слово меня

спасает. Только оно помогает

жить. Может ты и не хочешь,

но я жду тебя. Надеюсь, всё

в порядке.

Дора»

После этого я сразу попрощался с Поттерами и вернулся. Она хотела этого, и я сделал.

* * *

Смеркалось.

На берегу озера под деревом стояла девчонка. Нет, она уже не такая. Повзрослела. Это место изменило её. Я изменил. Она стала девушкой — никаких детских выходок, молчаливое внимание и тоска в глазах.

Дым.

Я подошёл ближе.

Она будто почувствовала и обернулась. Усмешка мигом сползла с моих губ. Она курила. Я отнял у неё сигарету и отшлёпал негодницу. Да, именно. Дора тихонько застонала. Мне казалось, что она должна залепить мне пощёчину или убежать в слезах. Но она прильнула ко мне, уткнулась лицом мне в грудь и прошептала:

— Я больше не буду.

Я крепко обнял её. Конечно не будешь, глупая. Я же рядом.

— Просто это напоминало мне тебя.

— Чудо моё, пообещай мне не делать так.

Да, она сказала. Но я хотел, чтобы повторила.

— Обещаю. А ты пообещай не пропадать надолго.

Я промолчал.

Она вздохнула:

— Любишь?

— Люблю.

Ничего я не смог изменить и ни черта не забыл. Потому что не хотел. И знал, что она не хотела. Мы понимали, что это выходит за допустимые рамки, что придётся всё это резко оборвать — может даже на следующий день, но её сердце не слушалось разума, а мой разум отключался, когда она была рядом.

Нимфадора Тонкс. Маленькая бывшая пуффендуйка с разноцветными волосами и огромными глазами. Глупая девчонка. Но моё любимое чудо.

-

The End