Repka (джен)

Посадил дед репку. По правде сказать, не дед то был, а вовсе даже Хагрид, и посадил он, вестимо, тыкву, потому что о существовании такого полезнейшего корнеплода, как репа, коренной шотландец никогда и не слыхивал. Но это не важно всё, поскольку результат у Хагрида сходственный известному вышел: выросла тыква большая-пребольшая, почти что с самого огородника высотой. Не иначе, гиппогрифий навоз в том году особо ядрёный удался.

И ничего, наверное, не случилось бы — ну большая, так большая — тыквенного сока на всё Рождество хватит, ещё можно на континент экспортировать на благо школьного бюджета, — не будь Хагрид существом чрезмерно стеснительным. Пришло время тыкву с грядки снимать, да в погреб на хранение отправлять до зимы. Хагрид хвостик-то перепилил двуручной пилой с пятого раза, а сдвинуть тыкву с места не может. И с одной стороны заходил, и с другой — никак. Плечом толкал, ногой пинал добрый молодец, головой даже пытался — как лежала зловредная ягода на круглом жёлтом боку, так и лежит. Умный человек позвал бы на помощь директора или хотя бы декана какого-нибудь — не зря они WingardiumLeviosac первого курса сами изучали и детям семь лет подряд то же самое вдалбливают, — чары весьма полезные, если что-то тяжёлое с одного места на другое перенести надо. Но Хагрид наш добрым был, верным и старательным, каким угодно, только вот сообразительным его не назвать точно. Да ещё и стеснялся — как можно серьёзных людей от дела отрывать ради тыквы-то? Не бомба, чай.

Повздыхал Хагрид, повздыхал, да и достал из корзинки, что в сарае хранилась под семьюдесятью мешками картошки спрятанная — для пущего от соблазна обережения, — свой зонтик. А в зонтике, если кому неизвестно, в ручке, запрятан был обломок собственной хагридовой палочки, зонтик от этого раскрываться не умел и свою зонтиковую функцию исполнять никак не мог, только декоративную если.

С палочкой-то у Хагрида ещё на втором курсе конфуз вышел: хотел всего только в носу поковырять, а она возьми, да и сломайся — что за негодные палочки старик Олливандер подсовывает! Вот дед его палочки делал — это да! Хоть где ковыряй, ничего им не делалось. Только вот Олливандеру за производство брака ничего не было, а Хагрида за несуразное обращение с волшебным артефактом из школы выгнали, во как. Хорошо, директор Дамблдор, великий человек, разрешил юному Рубеусу при замке лесничим остаться, а то хоть совсем пропадай. А кусочек палочки Хагрид всё ж таки припрятал: мало ли, вот нападут на директора орды несметные, а он — тут как тут, махнёт зонтиком, и заколдует всех напрочь и насовсем, и спасёт святого человека. И в школе ему доучиться дадут, в награду то есть, и палочку новую купить разрешат, совсем целую да покрепче. Так вот Хагрид мечтал, когда чаёк у камелька попивал с устатку.

Ясное дело, тыкву левитировать — это не совсем то, что с Волдемортом сражаться. Но коли подумать хорошенько, то тоже ничего — ведь если директора не вовремя от дел оторвать, так опять же что-нибудь нехорошее может выйти: чаем добрый человек поперхнётся или лимонной долькой, а кругом никого не будет, обученного сердечно-лёгочную реанимацию оказывать — вот и погибнет директор, а всё из-за того, что Хагрид с тыквой не справился. Не мог Хагрид допустить такого безобразия, никак не мог. А если самому всё сделать — так вроде и спас Дамблдора от гипотетической опасности, — не герой ещё, но уже где-то близко.

Вот таким образом размышляя, достал лесничий из корзинки зонтик свой и пошёл на огород. Пристроился к тыкве поближе, махнул зонтиком заковыристо, как чтимая глубоко и жарко соотечественница его профессор МакГонагалл учила, и сказал торжественно то самое, главное:

— WingardiumLeviosa!

И тыква громадная сама собой в воздух подлетела — вот волшебство-то какое, это вам не ядовитости в горшках варить! Это Хагрид про другого профессора подумал на радостях, был у них там такой — вредный, как муха августовская, всё жужжит да кусается, и не прибьёшь никак. Лесничий бы на одну ладонь положил, а другой прихлопнул — чего там, тощий, как глист, мантия одна да костей кучка, но великий волшебник Дамблдор заладил, как пластинка маггловская сломанная:

— Я доверяю Северусу Снейпу, я доверяю Северусу Снейпу, — и всё тут. Видать, и у великих затмения в голове случаются, точно. Но затмения затмениями, а против директорского слова не пойдёшь — как можно!

В общем, поднял Хагрид тыкву и потихоньку к погребу потащил, радуясь всей своей натурой простодушной, что всё хорошо так вышло и беспокоить никого не надо, даже того, августовского. Вот только не то тыква была слишком уж здоровенная — надо же, чудо какое выросло, а! — то ли зонтик обязанности палочки выполнял спустя рукава, только до погреба знатная ягода не долетела, а упала футах в тридцати от заветной двери, да как под горку покатится! Хагрид за голову схватился, бегом следом за непослухой растительной, да где там... С горки, подпрыгивая, да с боку на бок переворачиваясь, поскакала тыква необычайная прямиком к Дракучей Иве, туда, где потайной проход начинался, да и заткнула тот проход круглым боком намертво. И, может быть, обошлась бы вся эта история без всякой огласки и прочих неприятностей, да только из норы заткнутой закричали так, что Ива зловредная всеми ветками затряслась:

— Помогите, кто-нибудь! Пожалуйста!

А дело-то в том было, что ученики иные малосознательные лазили тайком в ту нору, чтоб в Визжащей хижине, куда ход вёл, безобразия всякие нарушать: то в картишки на деньги перекидывались, что в школе запрещено испокон веков строго-настрого, а то и с девчонками обжимались по-всякому — это те, кто постарше, само собой. А директор-то недавно в Хижине подновление приказал сделать, чтоб поприличнее была, вроде как гостевой домик. А то мало ли, кому из учителей схорониться надо в полнолуние или вдруг из тюрьмы сбежит кто — надо же человеку спрятаться, лучшего места, чем школьная территория и не найти нигде, — какой дурак будет преступников да убийц от детей близко разыскивать. Так вот, на время ремонта этого ход со стороны Хижины и заложили стройматериалами всякими — мешки там с цементом, да паркета упаковки здоровенные, да чарами приковали, чтоб злоумышленник какой не стащил. И такая беда получилась, что малосознательные те ребята запертыми в той норе оказались — ни света, ни воздуха, ох, помрут ведь без кислорода-то, болезные!

Забыл тут Хагрид всю свою стеснительность, да со всех ног в замок помчался, великого волшебника Дамблдора звать — ясно, с таким урожаем только самый сильномогучий маг справиться может, а кто ещё? Великий волшебник как услышал, мантию подхватил, да бежать, только туфли фиолетовые со звёздочками замелькали. Прибежал к зловредному дереву и начал кричать:

— Кто там, под тыквой, отзовитесь немедленно!

А из-под тыквы и отвечают:

— Я это, профессор Дамблдор, Гарри Поттер! Спасите меня, палочка сломалась, задыхаюсь! — и плакать навзрыд, дитё неразумное.

Директор-то, великий человек, аж покраснел весь и давай палочкой махать:

— Wingardium Leviosa! — кричит. — Wingardium Leviosa!

А тыкве проклятой хоть бы что: видать, зонтик хагридовский недостачу какую в отношения её с земным притяжением внёс. Директор побледнел весь, палочкой еще раз в тыкву ткнул и говорит громко так:

— Incarcero!

Тыква враз вся верёвками наикрепчайшими опуталась, да самая длинная верёвка наземь легла, прям-таки к хагридовым чуням протянулась. Дамблдор на верёвку показал:

— Тяни, — говорит, — Хагрид, тяни, что есть силы!

Хагрид на ладони поплевал, чтоб силу сцепления повысить до невозможности, верёвку ту схватил, да и потянул тыкву, аж в глазах позеленело. И ещё раз, и ещё. Тянет-потянет, а вытянуть из проклятой норы не может. Директор такое дело увидел, палочку свою в карман засунул, схватился тоже, позади Хагрида, ногами покрепче упёрся, да как потянут они вдвоём! Тянут-потянут, а вытянуть не могут, не поддаётся тыква своевольная. А под тыквой плач-то всё тише да тише становится, горе-то какое.

Сильномогучий колдун Дамблдор аж с лица спал, так переволновался. Опять палочкой своей замахал, да феникса вызвал серебристого, да наказал ему, чтоб собрал всех преподавателей спасать бедного Гарри Поттера, под тыквой застрявшего. Покивал серебристый феникс головой, да и к замку полетел. Быстро так полетел, засвистел воздух вокруг серебристых крыльев, а через минутку, много — две, уж и народ от Хогвартса побежал, спотыкаясь от торопливости. Среди учителей, понятно, и ученики затесались, да и ладно — в таком деле чем больше народу, тем лучше.

Собрались учителя вокруг тыквы здоровенной — все кудесники один одного сильнее, — даже вон Рейвенкло декан прибежал, хоть и не видно его почти за тыквой, а тоже палочку поднял, губки трубочкой сложил — вот-вот колданёт! Хагрид забоялся даже — а никак сдвинется чудище оранжевое, да и конец придёт храбрецу маленькому, да только мысль сию сочувственную до конца додумать не успел. Соображалка-то у лесничего была под стать всему остальному, размера значительного, пока мысль от края до края добежит, да с подружками свяжется, времени немало пройти должно. А учителя-то все, волшебники могучие, палочками своими взмахнули, да хором как закричат разом в один голос:

— WingardiumLeviosa!!!

Ива Дракучая аж подпрыгнула, да ветками прикрылась от греха: вдруг от силищи такой один-другой корешок обнажится — стыдно приличному дереву корни-то показывать всем подряд. А тыкве зловредной — хоть бы хны. Переглянулись маги великие, гении от педагогики, да и давай в тыкву чем попало кидаться: кто BombardaMaxima кричит, кто — Diffindo, а кто-то особо умный Accio проорал, не иначе, быть бы тому умнику сплюснутым как блин для «жирного вторника», если б оно сработало хоть как-нибудь. Ан не сработало ничего, хоть лучше и преподаватель блинчатый, чем Гарри Поттер задохнувшийся — блин-то сильномогучий кудесник Дамблдор обратно надует, а из помершего студента ничего хорошего, окромя инфери, не получишь, будь ты хоть сам Мерлин. Пригорюнились волшебники, а из-под корней ивовых уж и плача не слышно, ой несчастье-то великое!

И бежит тут по тропиночке извилистой, что из замка к Иве тянется, девчонка лохматая, тащит книгу поперек себя шире, тащит, надрывается, ножки тонкие о камушки запинаются, чуть не падает. То студентка самая умная за пятьсот лет последних — Гермиона Грейнджер на помощь спешит.

— Нашла, — кричит, — нашла спасение!

Добежала до преподавателей, книжку на землю бухнула и пальчиком тычет:

— Вот, нашла, нашла, как тыкву вытаскивать! Тут не тыква, правда, а repka какая-то, но на картинке то же самое нарисовано — большое, жёлтое и с хвостиком.

Потыкала-потыкала пальчиком, поднялась, да давай командовать:

— Надо чтобы все друг за другом встали и тянули дружно, вот всё и получится! Как тут по инструкции? Сначала — дедка!

В книжке умной дед с бородой нарисован — точь-в-точь сильномогучий маг Альбус Дамблдор, только в штанах странных, да туфли у него не фиолетовые со звёздочками, а жёлтые да с верёвочками. Посмотрел директор на это чудо чудное, палочкой взмахнул, туфли свои перекрасил — на всякий случай, мало ли, вдруг в туфлях жёлтых вся сила — да и за верёвку взялся. Тянет-потянет — вытянуть не может.

Девочка дальше палочкой дирижирует:

— Теперь бабка!

Маги-волшебники запереглядывались смущённо, преподаватель Защиты, скромный Ремус Люпин, аж землю-матушку ботиночком ковырять начал — ну какая ж ведьма в здравом уме согласится себя бабкой-то признать! Разве что Баба Яга, так та гостья заморская, пока её из России далёкой выпишешь, задохнётся под тыквой мальчишечка. Да недаром факультет достославного Годрика всегда смелостью славился — выступила вперёд несгибаемая да отважная Минерва МакГонагалл:

— Я бабкой буду, — говорит, и глаза у неё горят, что два «прожектора». Про «прожекторы» Хагрид в позатом году в книжке вычитал, что на грядках детишки посеяли — книжка маггловская была, о сражениях. И уж так его впечатлили эти самые «прожекторы», что не поленился он, съездил на вакациях в Абердин да и притащил один к себе в сторожку. Страху натерпелся — жуть! — чуть железные маггловские птицы насовсем не заклевали, если б Хагрид наш раньше дракона не воспитывал, точно бы без портков остался, а так ничего, обошлось. Только осветительный прибор премудрый работать не захотел, потому как требовал к себе ещё «электричества», а откуда это самое «электричество» свистнуть, Рубеус ещё не додумался. Зато подпоркой для фасоли вьющейся «прожектор» славной оказался.

А девчонка кудлатая на отвагу гриффиндорскую замахала ручонками, Хагрид от досады аж чуней притопнул.

— Нет-нет, профессор МакГонагалл, для вас в этой инструкции иная роль приготовлена.

Отступила Минерва МакГонагалл на заранее приготовленные позиции, а сильномогучий маг Альбус Дамблдор и говорит:

— Мы попросим о помощи мадам Помфри. Хоть внучок у неё родится только в следующем месяце, будем считать Поппи преждевременно бабушкой.

Кто ж с директором спорить будет! Подошла медсестра школьная, ухватила Дамблдора за поясок и давай тянуть. Тянут-потянут, вытянуть не могут.

— Внучкой я сама буду, — заявила умная девочка, подумав малёхонько, да и схватилась за сестринский фартучек, что чуть фартучек не развязался с натуги. Потянула разок вся наша троица — не тянется тыква огромная.

Ну а дальше с инструкцией закавыка вышла — написано чёрным по белому, кого звать надо, а не знает никто, что за зверь такой. Смотрят все с надеждой на Хагрида — наибольшего специалиста по волшебным зверям, Хагрид уж и в затылке чесал, и в бороде, и за ухом даже — ничего в голову не приходит. Где чудовище раздобыть, “zhuchka” называемое?

Пригорюнились сильномогучие маги-кудесники, пригорюнилась умная девочка. Пропадать, видать, под тыквой Гарри Поттеру. Подошёл тут тот самый зловредина, посмотрел в книжку, носом своим выдающимся покрутил, за волосину немытую себя подёргал и говорит:

— Вон ваша “zhuchka”, под кустом дрыхнет. Кажется. Если я правильно этот варварский язык помню. Посадили в Азкабан Долохова, практиковаться теперь не с кем, — и глазом злобно косит.

Обернулись все к кусту шиповника раскидистому, а под кустом Сириус Блэк спит сном праведника, спит себе да похрапывает. Пока Хижину подновляли, ему жить негде было, да не беда — начало сентября на дворе, теплынь — он и под кустами неплохо себя чувствовал. Переглянулись преподаватели, плечами пожали, хотели обратиться за разъяснениями, к чему тут Сириус Блэк бездомный дался, а Снейпа уж и след простыл — сбежал, змеюка слизеринская, в свои окаянные подземелья. Почесал бороду великий маг Альбус Дамблдор, подумал и как гаркнет на Блэка со всей своей силушки:

— А ну-ка, оборотись!

Тот спросонья подскочил, да и стал чёрной собакой. Удивилось славное общество — где ж тут “zhuchka” таинственная? Волкодав ирландский перекрашенный, да и всё. Делать нечего, прицепили Блэка за ошейник к умной девочке, да потянули все вместе тыкву проклятую. Нет, не тянется ягода несознательная.

И тут наступило некоторое затишье. Гермиона, умная девочка, в сказку заглянула, да засмущалась что-то. Все смотрят на неё, ждут указаний правильных, а она молчит и всё. Хагрид попытался было в книжку заглянуть — вдруг удастся тоже сказать что-нибудь умное, — а разглядел только закорючки витиеватые, даже на буквы не похожие нисколько. Народ волнуется, девочка молчит да краснеет — ну что тут делать?

И спасла положение великая волшебница МакГонагалл. Выступила снова вперёд и говорит:

— Полагаю, если на предыдущей позиции у нас оказалась собака, то сейчас, вероятно, необходима кошка. Я права, мисс Грейнджер?

Гермиона заалела вся, как маков цвет, а Хагрид только руками всплеснул: это ж надо, какой могучий ум надо иметь, чтоб вот так, без первоисточника, самой обо всём догадаться. Пока руками размахивал, сбил с Ивы чьи-то подштанники, с древних времён на ветвях болтавшиеся, а может быть, и самого Мерлина, чем Гадес не шутит! Полетели те подштанники, да и опустились прямо на голову защитному преподавателю, что, за Ивой схоронившись, результатов ждал. Конфуз, конечно, но про себя Хагрид рассудил, что справедливо получилось — нечего здоровому мужику за деревом прятаться, пока женщины работают. Даже Флитвик маленький — и тот что-то сделать пытается, палочкой машет и пыжится, даже Снейп, жердина невежливая, своё словечко вставил, а этот... Никакого толка от такого учителя, беспокойство одно в полнолуние за ним по лесу с дубиной гоняться, чтоб не жрал чего ни попадя.

Пока рубеусовы мысли так вот неторопливо путешествовали, ещё одна беда случилась: почтеннейшая Минерва МакГонагалл в кошку превратилась, как и надобно для ребёнка спасения, милую такую, серенькую, а Блэк, который Сириус, волкодавом прикинувшийся, гонимый собачьими инстинктами, тут же её на дерево и загнал. Очнулся Хагрид от мыслей своих, а его сильномогучий колдун Дамблдор за карман тянет, да кричит:

— Снимай скорее, Рубеус, профессора с дерева!

Хагрид встрепенулся, да к Иве. МакГонагалл шипит, спину выгнула, Блэк брешет да прыгает — чистое светопреставление. Но обошлось вроде. Сняли декана Гриффиндора с высокой ветки, вцепилась она в хвост обидчику, да давай тянуть. Тянут-потянут — хвост собачий уж и облез, — а тыква как лежала, так и лежит.

— Не отчаиваться! — скомандовала тем временем приободрившаяся Гермиона, в себя пришедшая от всей этой суматохи. — Последний этап квеста нам остался — поднатужимся и спасём Гарри Поттера!

При чём тут квест какой-то, маги не поняли — вроде не искали ничего ещё, — но поднатужиться все готовы были дружно. Только Ремус Люпин за Ивой из подштанников выпутывался и ругал ругательски почему-то Снейпа Северуса. А при чём тут чучело подземельное, Хагрид так и не понял — не мог же специалист по ЗОТИ корпулентного лесника со щуплым зельеваром перепутать, правда ведь? Или его размер подштанников не устраивал, может, себе хотел взять бельишко-то? И то хорошо бы — дождями помытое, солнышком прожаренное — экологически, стало быть, чистое, где ещё такое найдёшь.

Тут спрашивает умная девочка:

— Хагрид, а есть ли у тебя в подполе мыши?

Лесничий от такого навета аж дара речи чуть не лишился, руками замахал:

— Мерлин с тобой, Гермиона, какие мыши, это ж антисанитария полная!

— Жаль, — огорчилась отличница. — Где же нам с вами мышку добыть?

И на МакГонагалл смотрит, а та лишь головой покачала — нету в Хогвартсе мышей, откуда ж им быть, когда две кошки постоянно там проживают, да ещё полукниззл в придачу.

— Так, — говорит Гермиона. — Не найдём мышь — ничего не получится. Думайте, товарищи волшебники.

Все задумались. Выглянул Рон Уизли из-за плеча профессора арифмантики и говорит робко:

— А летучая не подойдёт?

Просиял сильномогучий маг Альбус Дамблдор и приказал магам-волшебникам:

— Идите в замок и зовите обратно Северуса.

Зашептались маги-волшебники, запереглядывались: никому неохота в подземелья лезть, обольют ещё дрянью какой — сам мышью станешь на веки вечные. Увидел такое дело директор, рукой махнул, повернулся на каблуке, да исчез. Знамо дело, директору все барьеры нипочём. А обратно появился уже с тем самым Северусом, страшно таким оборотом дела недовольным.

— Летучие мыши даже к отряду грызунов не относятся, — втолковывает тот непосредственному начальнику.

А с начальниками спорить, как известно, для здоровья вред один. Глянул Дамблдор из-под бровей сурово, зельевар строптивый вздохнул, да и обернулся летучей мышкой, чёрной да крохотной, а на мордочке — ухмылка кривая. Хагрид подивился несказанно — и что такая мелочь сделать может, коли уж у всех остальных не получилось? Подлетела мышка к кошке МакГонагалл, пристроилась к хвосту. Собрались все остальные в очередь, точно как по инструкции указано, упёрся сильномогучий колдун Дамблдор жёлтыми туфлями в землю и командует:

— Раз-два, взяли! Ещё раз, взяли!

И случилось тут чудо расчудесное: откатилась тыква непослушная, да проход-то и открылся. А в проходе сидит Гарри Поттер жив-живёхонек и семечки тыквенные лузгает.

— А я уж думал, — говорит, — никогда вы с ней не справитесь. Я тут до середины дырку проел, а больше в живот не помещается. Думаю, посижу немножко да до другого бока догрызусь к вечеру.

— А чего ж не отзывался ты, когда звали? — спрашивает МакГонагалл, слезу радостную утирая.

— Так рот занят был, профессор, — отвечает ей мальчишечка. Вот тут радость поднялась великая! Окружили маги сообразительного Гарри Поттера, всего тыквенной мякотью перемазанного, да в замок повели с радостными прибаутками. Только трое не особенно радовались: Хагриду тыкву жалко было, испортится ведь теперь, пропадёт урожай, Блэк хвост, кошкой злопамятной ободранный, зализывал, а Снейп просто плюнул и ушёл сам по себе из вредности характера.

А Гермионе сильномогучий маг Дамблдор пятьдесят баллов дал за эрудицию.

Только тыква-то всё равно испортилась.