Sic itur ad astra — Так идут к звездам (гет)

Слушай! Ты вольным считал сам себя,

Только во всём походил на раба.

Ты боялся подумать не так,

Ты боялся ответить не так.

Ты — раб страха!

Страшно не в милости быть у богов,

Сверху сильнее удар кулаком.

Страшно падать и страшно летать.

Страшно жить, а потом умирать.

Ты — раб страха!

Всему миру кажется, что наша семья идеальна. Что мы — образцово показательное семейство. Что мы безумно счастливы и не знаем горя. Но это не так. Мы не особо выносим друг друга, часто ругаемся и подолгу не разговариваем, плохо ладим между собой. И дело не только в том, что мы не слышим никого кроме себя, но и в том, что пытаемся играть роль счастливой семейки. Виноваты все.

Моя бабушка вяжет ужасные вещи, а мы вынуждены в них ходить. Чего только стоит свитер, который она подарила мне на Рождество. Он ярко-оранжевый, а еще там рисунок гнома на метле. Лили достался красный и с кривоватыми буквами ЛП (что расшифровывается как Лили Поттер). Понятное дело, что Лили его даже не надела. Нет, не из-за того, что он красный, а это символ Гриффиндора, а сама Лили учится на Слизерине. Все дело в бабушке. Она считает, что Лили должна вести себя по-другому. Быть скромной и тихой, послушной девочкой. А самое главное, она не должна была попасть на факультет змей. Лили не нравится, когда ее пытаются перевоспитывать. Поэтому на следующее утро свитер постигает печальная участь — он погибает смертью храбрых в не знающих пощады лапах кота Лили. Свитер Альбуса, с рисунком квоффла (хотя он терпеть не может квиддич) портится, когда тот варит зелье, и оно взрывается. Хотя Ал — самый искусный в зельеварении среди всех школьников. Думаю, скоро он перегонит в мастерстве Снейпа. Мой же свитер остался у девчонки, которую я провожал домой. Через несколько дней мы поругались и она, находясь в озлобленном состоянии, выкинула его в мусор. Никому не нравятся бабушкины рукодельные вещи, но никто ей об этом не скажет.

Мой дедушка одержим магглами. Нет, я не разделяю позицию, что их необходимо искоренить, но и восхищаться ими сутки напролет я не намерен. Каждый раз, когда мы приезжаем в гости, дедушка заводит разговор о каком-нибудь изобретении его горячо любимых простолюдинов. И каждый раз пытается затащить нас в сарай, чтобы мы полюбовались на работу этой хрени или помогли разобраться в ее устройстве. Тогда мы просто говорим, что не можем, и разбредаемся по окрестностям, лишь бы оказаться подальше от Норы. И мы никогда не скажем, что нам наплевать на эти его штуковины. Альбус занят своими зельями, Лили скучно без Скорпиуса, а мне необходимо пересилить себя и пойти тренироваться. Мы всегда заняты.

Гермиона. С ней намного проще. Она не давит. Иногда занудствует, но умеет остановиться. И всегда может рассказать что-нибудь интересное. Она очень энергичная и бодрая. Но в последнее время все больше становится апатичной. Часто делает все механически и подолгу может смотреть на одно место. Помню, два года назад я, Лили и Альбус ездили с ней летом на две недели в Италию. Рон тогда не смог, и, готов поклясться, во взгляде тети читалось явное облегчение. Я вообще не понимаю, как она с ним живет. Она совсем другая. Живая и умная. Многогранная личность. Так вот, это были лучшие каникулы в моей жизни. Мы первый раз за долгое время не ссорились. Гермиона водила нас в потрясающе интересные места. Как-то раз мы случайно натолкнулись на семейство Малфоев. Правда, оно состояло только из Скорпиуса и его отца. В эти каникулы я не думал о метле. В эти каникулы Лили не выкидывала никаких трюков (думаю, Скорпиус хорошо на нее влияет), в эти каникулы Альбус забыл о своих зельях и вспомнил о них лишь тогда, когда мистер Малфой как-то затронул эту тему и поделился с Алом парой секретов. Оказывается, отец Скорпиуса очень хороший зельевар. Но потом Ал снова забыл о котлах и кипящих зельях. Эта неделя, что мы провели в компании Малфоев, была потрясающей. В эти каникулы Гермиона не казалась восковой фигурой и энергия била из нее ключом. А когда мы вернулись домой, то все развеялось. И потекла прежняя унылая жизнь. Тетя потухла. Стала угасать. И никто ей не скажет, что Рон тлетворно на нее влияет.

Рон. Он хороший. Очень хороший. Любит пошутить, хотя не всегда удачно, много и хорошо поесть, хотя Гермиона не сильно преуспевает в готовке. Он мягкий. А еще я слышал, что тетя как-то сказала дяде, что у него эмоциональный диапазон как у зубочистки. И хотя это было давно, я все время вспоминаю эти слова. И не могу не согласиться с ними. Он не так элегантен, как Гермиона, он теряется на ее фоне. А еще мне иногда кажется, что Роза не похожа на своего отца. Вот Хьюго — тот да. Не внешне, но характером. Хотя Хью более сильная личность, нежели Рон. Роза холодная и очень умная. Жутко рациональная и она умеет так смотреть, что ты готов выполнить все, что она требует, лишь бы избавиться от ощущения ее взгляда на себе. Но и Роза бывает импульсивной. Стоит вспомнить тот случай, когда какой-то тупоголовый пуффендуец пригласил ее на свидание в не очень вежливой форме, походу слегка облапав. Я уже было хотел подлететь и убить этого гада, но наша Роза и сама справилась легко. Она мгновенно залепила ему пощечину, а затем применила какое-то заклинание, от чего у этого безмозглого кретина вспыхнули волосы. Он еще год не мог их потом отрастить. Так и ходил, клейменный. В общем, она совсем не Рон. У дяди есть очень существенный недостаток. Он зависим от чужого мнения. Очень. Им легко может помыкать любой, кто наделен властью и кто разбирается в людях. На Рона всегда можно повесить любую работу. Он ворчит, бурчит, завидует тем, кто выше него, но делает. Затем приходит домой и начинает докучать Гермионе. Последнее время гнетущая атмосфера царит между ними. И никто не скажет ему, что они слишком разные. Сталь и мякиш.

Я. Я — Джеймс Сириус Поттер. Все ждут от меня, что я буду похож на деда, что буду великолепным игроком в квиддич, как папа. Что я буду нарушать школьные правила, что буду изводить Филча, что я буду общительным парнем. А я ненавижу все это. У меня нет друзей, только приятели. Раньше, до того как Лили поступила на Слизерин, мы с ней дружили. Еще с нами был Альбус. А потом мы поехали в школу и все изменилось. Лили было трудно, и она огрызалась на меня, требовала, чтобы отстал. И я отступил. А потом она как-то начала общаться со Скорпиусом Малфоем и наше общение почти прекратилось. Раньше я знал о ней все, а теперь не знал даже главного. Раньше я с легкостью мог назвать ее любимую сладость (перечные чертики), а летом обнаружилось, что она их терпеть не может. Ал очень быстро отдалился и замкнулся на своих зельях. Его можно было скорее увидеть в лаборатории профессора Снейпа, чем в нашей гриффиндорской гостиной. Все в семье видят, что мы отдалились друг от друга, но никто ничего не предпринимает.

На втором курсе, чтобы оправдать ожидания отца и остальных членов нашей семьи, я записался на пробы ловца. И с тех пор я ненавижу метлу. Когда я приближаюсь к этой деревяшке, которую отец лично выбрал и торжественно мне преподнес, мои внутренности совершают немыслимые кульбиты, а разум твердит только одно: «БЕГИ, СПАСАЙСЯ!» Каждый раз, когда я совершаю путь до своей метлы, мне кажется, что проходит вечность. Отец сказал: "Береги ее". И с тех пор я не могу спать, если не уверен, что метла в безопасности. Я ненавижу ее и трясусь за нее. Каждый раз, выходя на поле под крики трибун, мне хочется убежать в запретный лес и сидеть там так долго, пока все не забудут, как я выгляжу, и как меня зовут. Мне часто снятся метлы. Они летают за мной, с каждой секундой приближаясь, а я бегу из последних сил, задыхаюсь, падаю, снова встаю и с каждым мгновением они все ближе, ближе, ближе... А потом я просыпаюсь в холодном поту и с трясущимися руками. Я ненавижу полеты. Но я боюсь увидеть в глазах отца разочарование. Мне все труднее пересиливать себя. На квиддичном матче мне хочется разжать руки и падать, падать, падать. Упасть так, чтобы метла разбилась вдребезги, а я получил амнезию. Наверное, это здорово — не помнить своих страхов. Если бы у меня был человек, которому я мог рассказать хоть часть того, что творится в моем мире, наверное, мне было бы легче. Но такого человека нет, а школьный год уже начался, мой последний год в школе. Еще один, наполненный страхом. Участившиеся квиддичные тренировки доводят меня. Я чувствую, что конец близок. Скоро я сорвусь. Каждую минуту у меня перед глазами стоит Молния. Это как Дамоклов меч, который все никак не убьет меня.

И конец наступает. Однажды после матча я не выдерживаю и ночью пробираюсь на Астрономическую башню. Метла тяжелым грузом лежит у меня в руке. На башне холодно, к тому же начался снегопад. Я не люблю зиму. Зимой мне хочется забиться в нору, укутаться пледом и забыть слово метла. Я стою уже возле самого края башни и смотрю в пропасть. Вообще-то, я не боюсь высоты. Но тут, стоя на самой кромке, начинаешь испытывать дискомфорт. Словно в полусне я смотрю на далекую землю, на вальсирующие снежинки, и мой мир начинает вращаться, вертеться, кружиться. И есть только я и этот кусок деревяшки, который не дает мне жить. А что, если покончить с этим здесь и сейчас? С метлой или с нами обоими. Находясь в каком-то заторможенном состоянии, не в силах отвести взгляда от картины, что открылась моему взору, я медленно заношу руку с метлой над пропастью и...

—Что, Поттер, жить надоело? — Вдруг раздается вальяжный голос сзади.

Вздрогнув, я чуть не улетаю в бездну.

—Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я у Малфоя, которого каким-то чертом занесло на башню.

—Видимо, наблюдаю за полетами храбрых гриффиндорцев. — Насмешливо говорит он.

Странно, но от звука его голоса мне становится легче. И пропасть уже не затягивает. Она как будто бледнеет и с каждой секундой теряет свою завораживающую силу.

—Не дождешься. — Бурчу я и устало прислоняюсь к стене. Как ни странно, но он садится рядом. Так мы и сидим, пока Малфой не достает бутылку огневиски и не предлагает мне сделать глоток. Я не сопротивляюсь. На пронизывающем ветру сидеть довольно холодно, так что тепло, которое дарит напиток, мне нравится.

—Так что ты здесь делаешь? — Повторяю я свой вопрос.

—Напиваюсь. — Говорит он. И только тут я замечаю, что он уже сильно пьян. Хотя держится хорошо.

—И по какому поводу, позволь узнать? — Зачем-то спрашиваю, хотя мне не очень-то и интересно. Если честно, то мне абсолютно все равно.

—Повод всегда один, Поттер. Всегда один... Женщины. Вернее, одна совершенно невыносимая представительница данного рода, которая по совместительству приходится тебе сестрой.

—Лили? Вы поругались с Лили? — Я очень удивлен. — Но вы же всегда хорошо ладили? Из-за чего ссора? — Вот теперь я всерьез заинтересовался. Хоть мы и отдалились друг от друга, но мне совсем не наплевать на собственную сестру.

—Если бы я знал, Поттер, то не сидел бы сейчас здесь, выслушивая твои дурацкие вопросы. И вообще, отдай мне бутылку, раз сам не пьешь.

—Малфой, ты что, переживаешь? А я думал, эмоции тебе чужды. — Проговорил я, предварительно сделав глоток и отдав бутылку.

—Заткнись, летчик-камикадзе.

—И чего ты тут расселся, поговорил бы с кем-нибудь, тебе бы посочувствовали, а потом нашел бы Лили и помирился.

—С кем я поговорю, по-твоему, а Поттер?

—С друзьями?

—Ау, Поттер, у меня один друг. Был.

—Не умеешь ты дружить, Малфой.

—Как будто ты умеешь.

—И я не умею.

—И сидим мы теперь, да напиваемся. Мы же с тобой вообще первый раз полноценно общаемся, да, Поттер? Как тебе нравится такая жизнь?

—Мне вообще моя жизнь не нравится. — Недовольно бурчу я и выхватываю бутылку.

—Что так? Я думал, у тебя не жизнь, а сказка. — Иронично говорит Малфой, хотя по нему видно, что сам он в это не верит. — И вообще, чего ты так вцепился в эту метлу? Положи ее, что ли. Никто не отберет у тебя игрушку. — Теперь полупустая бутылка уже у Малфоя.

—Не твое дело.

Вот так мы и сидим, пока алкоголь не заканчивается, а сон не начинает валить нас с ног. И мы вынужденно плетемся к своим гостиным, уже мало что соображая. Последняя связная мысль, которая посетила меня перед тем, как сознание померкло, было то, что Малфою дойти будет проще. И это не справедливо. Мне ползти вверх, а ему лишь необходимо скатиться вниз. Мерлин, почему ты так суров?

Видимо, Мерлин обиделся. Так как на утро мое тело ломило, горло саднило, а в носу хлюпало. Кажется, я умудрился простыть. К тому же, я жутко не выспался и мучился диким похмельем. Зато на душе как-то стало легче. Будто груз, давивший все это время, немного ослаб. К счастью, у меня было антипохмельное зелье, и умереть от головной боли мне было не суждено. Так что пришлось вставать из уютной постельки и топать к мадам Помфри за снадобьем от простуды. Да еще и уроки никто не отменял, так что я был вынужден посетить и их. Войдя в класс, я заметил Малфоя, распластавшегося по парте с видом мученика. Ухмыльнувшись этой животрепещущей картине, я подошел к нему.

—О, Поттер, это ты. — Вяло проговорил Малфой. — Сядь куда-нибудь, ты портишь мой обзор.

—Да, Малфой, много пить тебе вредно. — Бодро ответил я и приземлился рядом с ним за парту.

—Ты чего такой веселый, — подозрительно прищурился Скорпиус, — разве я не с тобой вчера напивался?

—Может, у тебя глюки?

—Да иди ты. Твою рожу не спутаешь ни с чем.

—Ладно, только потому, что я весь из себя такой добрый, я тебе помогу. — Ни с того ни с сего решил я. И протянул ему флакончик с зельем.

—Надеюсь, это яд, а не банальное слабительное. Иначе я в тебе разочаруюсь.

—Не трусь, это — твое спасение! — С пафосом произнес я.

—Да? И что же это за чудесное варево? — Приподнял бровь Скорпиус.

—Пользуйся, пока я добрый, Малфой. Это антипохмельное.

—Благодарить не буду. — Произнес он, с облегчением опрокидывая в себя зелье. — И откуда столь ценное лекарство? — Уже более бодрым голосом спросил Малфой.

—Должна же быть от Ала какая-то польза.

—А, это тот, который у вас увлекается зельями? Его еще отец чему-то учил, когда мы отдыхали с вами, так?

—Верно мыслишь. Как с Лили, не помирились?

—Поттер, ты действительно считаешь, что я вчера был в состоянии вести примирительные беседы? Да даже если и так, то она даже видеть меня не хочет. — С грустью закончил Малфой.

Я уже хотел сказать что-нибудь ободряющее, но тут профессор Макгонагалл вошла в кабинет, и все разговоры разом пришлось прекратить. Иначе с отработок потом очень долго не вылезешь.

На перемене ко мне подошел наш капитан и поставил в известность, что сегодня еще одна внеплановая тренировка. А я надеялся, что эта казнь хотя бы сегодня отложится. Малфой, который стоял рядом, с интересом наблюдал за моим враз скривившимся лицом.

—Что, Поттер, тяжело сегодня придется? — Ухмыляясь, произнес он.

—Нет. — Бросил я как можно спокойнее, хотя внутри все сжималось и, при мысли о предстоящем вечере, бросало в холодный пот.

—Да? А по твоему лицу этого не скажешь. Может, ты высоты боишься?

—Не боюсь, так что отстань, а? — Уже начиная раздражаться, сказал я.

—Тогда что? Я думал, что все Поттеры повернуты на квиддиче и обожают летать. Ты же так трясешься за свою метлу, так почему у тебя такой вид, будто тебя на смерть отправляют?

—Слушай, это действительно не твое дело... — Начал было я, но тут Малфой перебил меня.

—А хочешь, я схожу с тобой? — Как мне кажется, довольно неожиданно даже для себя, вдруг спросил он.

—Зачем это?

—Нужно же мне разведать тактику команды противника, а еще, пока ты будешь строить из себя великого игрока в квиддич, я буду думать над тем, как помириться с Лили. Вы, Поттеры, все странные, так что, может быть, глядя на тебя, я что-нибудь придумаю.

—Знаешь, а я хочу.

—Чего ты хочешь, Поттер?

—Дай-ка подумать... хм. Завоевать мир? Ограбить сладкое королевство? Провести Рождество в Антарктиде?

—Стоп, стоп! Не надо тут фонтанировать безумием. Я понял, я приду.

—Ну вот и хорошо. — Улыбнулся я и пошел на уроки. Настроение, как ни странно, было хорошее.

Вот так и началась наша дружба. Странно? Да. Неожиданно? Еще бы. Но со Скорпиусом Малфоем было хорошо. Спокойно, надежно и весело. Конечно, мысли о полетах и метле все еще не отпускали меня, но теперь они несколько померкли, отошли на второй план. Скорпиус умел отвлекать. Но он часто и сам впадал в хандру. Лили все еще избегала его, совершенно не замечая попыток Малфоя помириться. И тогда он изволил гневаться. Окружающие, завидев его в таком состоянии, предпочитали незамедлительно исчезнуть, дабы не ощущать на себе последствий его гнева. Глупые, бояться надо не пылающего эмоциями Скорпиуса, а холодного и очень спокойного наследника древнего рода Малфоев. Думаю, тогда каждый из нас был для другого как спасательный круг. И это помогало.

* * *

Ну а потом он пригласил меня провести Рождество в его поместье, при этом как-то самодовольно ухмыляясь. Но когда я на это соглашался, то, к сожалению, не обратил внимания на его хитрую улыбку.

—ЧТО? Малфой, ты же приглашал меня к себе. И вот я приехал. А теперь ты говоришь, что Рождество мы будем встречать в компании пингвинов. Что мы забыли в Антарктиде?

—Поттер, ты же сам мечтал провести праздник в этом чудном месте. Так что не ной, теплыми вещами я запасся, папа вспомнил кучу согревающих заклинаний, у тебя просто нет выхода. Либо ты отправляешься туда добровольно, либо я тебе помогу. Пинками.

—А как же подарки, а, Малфой? — Из вредности спросил я, уже загораясь этой безумной идеей.

—Подарки, Поттер, приятнее разворачивать потом. Тренируй силу воли. Вот вернемся, и насладишься очередным свитером, слипшимися конфетами, ну или что там тебе обычно дарят!

В комнату вошел отец Скорпиуса.

—Вы готовы, мальчики?

—Да, папа. Как раз почти закончили.

—Хорошо, тогда жду вас через десять минут у двери.

Драко Малфой вышел. А я задумался. Несомненно, он был сильной личностью, такой уверенный и спокойный. Но на дне его глаз плескалась грусть. Что-то давнее, то, что тщательно пытались забыть. А еще Скорпиус был безумно на него похож, просто копия. Различался только взгляд. У Скорпа он легкий, не такой давящий. Эх, слышали бы мои рассуждения одноклассники, они бы со мной поспорили. Но, в сравнении с отцом, младший Малфой, к счастью, жил в мирное время, и ему не приходилось бороться за свою жизнь.

—Слушай, а твоя мама разве с нами не едет? — Вдруг осенило меня. — Что-то я ее не видел.

—Мама? Нет, мама предпочитает проводить время во Франции. И вообще, даже если бы Воландеморт возродился, ее никакими усилиями нельзя было бы затащить туда, куда мы едем. — Фыркнул Скорпиус. — Иногда мне кажется, что дело движется к разводу.

—И как ты к этому относишься? — Невольно поинтересовался я.

—Знаешь, я задавал себе этот вопрос не один раз. И теперь могу с уверенностью сказать, что совершенно спокойно. У меня всегда был отец, но матери, как таковой, не существовало. Я просто знаю тот факт, что Астроия — моя мама. Но для меня это просто слово, мало что обозначающее. Но я благодарен ей за то, что появился на свет. Вот папа — это совсем другое дело. — В голосе Скорпа послышались мягкие нотки. — И вообще, Поттер, не отвлекайся от темы. — Будто опомнившись, скомандовал Скорпиус. — Подтягивай носки, заправляй уши в шапку и пошли. Вперед, на завоевание Антарктиды! Внесем хаос в стройные пингвиньи ряды!

Стоит ли говорить о том, что это было самое безумное, самое захватывающее и веселое Рождество в моей жизни? Хотя, я уже сказал об этом. Рождество в компании Скорпиуса — это что-то невероятное, уж мне-то вы можете поверить!

А затем мы вернулись в школу. И у меня впервые в жизни появился лучший друг. Друг, с которым ничего не страшно.

Как-то перед очередной тренировкой, заметив мою бледность и дрожь в пальцах, он скажет:

—Знаешь, Поттер, я тебе удивляюсь. Тебе же наплевать на квиддич, пошли ты его к Мерлину. Пойдем лучше проберемся в Хогсмид или проникнем в Запретный лес, там веселее, чем наблюдать за твоими потугами изображать великого игрока в квиддич.

—Это так заметно? — Уныло спрошу я.

—Любому — нет, но мне — определенно. И знаешь что?

—Что, Малфой?

—Не знаю, какие у тебя там отношения с метлой, но это просто кусок деревяшки, я тебе их могу десяток на Рождество подарить. Просто дерево и ничего больше.

—Просто дерево... — Как в тумане пробормотал тогда я и неожиданно улыбнулся. — Ты прав, Малфой, ты совершенно прав. Но сначала я схожу на тренировку, а затем мы отправимся на поиски приключений. Давно хотел посмотреть на пауков Хагрида, надеюсь, твоя храбрость не пошатнется в моих глазах. — Бросил я и, развернувшись, с легким сердцем отправился на стадион. Наконец-то мне не было страшно. Просто кусок деревяшки, восторженно повторял я. Думаю, вид у меня был не в пример счастливый и благодушный, так как косились на меня все.

Джеймс уже ушел далеко и не мог слышать слов Малфоя, который стоял, с облегчением облокотившись о стену замка и, улыбаясь, иногда ронял:

—Какой же ты, Поттер, идиот. Столько переживаний из-за ничего. Это надо же. Джеймс, он и в Антарктиде Джеймс.

Поттер был не единственной причиной косоглазия в тот день.

Но это было несколько позже.

Сейчас же Скорпиус Малфой рвал и метал. А Джеймс наблюдал за страданиями друга.

—Слушай, чего ты так переживаешь? Лили, конечно, вредная и упорная, но долго не будет на тебя дуться. Ты выяснил причину размолвки?

—Долго не будет? — Разъяренно прошипел Скорпиус. — Да меня уже месяц игнорируют! Она исчезает сразу же, как только я появляюсь в ее радиусе видимости. А вчера она мило улыбалась какому-то смертнику из Когтеврана. И мне не переживать после этого? Да я ему проведу экскурсию по моим подземельям, он у меня оттуда не выйдет!

—Малфой... — потрясенно протянул я, — Скорпиус, поздравляю, друг, ты влюбился.

—Поттер, не неси чу... — Холодно начал Скорп и замер. — А ведь действительно, Поттер. Я люблю ее.

—Ну вот, с этим разобрались. Теперь следующий пункт плана.

—У нас есть план?

—Конечно, в моем воображении. А теперь иди и мирись с Лили, вон она, кстати. — Сказал я.

—Но как, Джеймс? Она бежит от меня, как от стаи гиппогрифов. — Уныло спросил Малфой.

—Ну не знаю, стукни ее чем-нибудь, укради и заставь себя выслушать. Действуй!

—Слушай внимательно, Поттер, говорю это один раз, ты — гений!

—Эй, не смей бить мою сестру! — Крикнул я уже в спину стремительно рванувшему в сторону, куда скрылась Лили, Малфою. — Ну что же, остается понадеяться лишь на его благоразумие. — Сказал я проходившему мимо гриффиндорцу, который удивленно хлопал глазами на развернувшуюся перед ним картину. И спокойно отправился к себе в башню, напевая прилипчивый мотивчик.

* * *

Что может быть лучше свистящего ветра, ощущения безграничной свободы, лучшего друга, летящего рядом. И сестры, которая, улыбаясь, ждет на трибунах, захватив с собой термос с горячим чаем? Только то, что это все реально и происходит с тобой.

Так думал Джеймс Поттер в этот холодный, ветреный, но наполненный счастьем и надеждой январский день. Надеждой на что-то радостное и теплое, надеждой на дружную семью.

Боимся радости, боимся верить в сказки,

Боимся и мечты, и нежности, и ласки;

Боимся полюбить, чтоб после не тужить...

На что мы тратим жизнь?!

А надо просто жить!