Без чудес. Десять лет спустя (джен)

Сняв с плиты сковородку, на которой аппетитно скворчала яичница с беконом, Петунья позвала:

— Гарричка! Вернон! Идите завтракать!

Вскоре на призыв, дружно бурча животами, появились её мужчины. Раскладывая еду по тарелкам, Петунья исподтишка умилённо разглядывала Гарри. Ну разве не она всегда говорила, что воспитание — это всё? Даже вездесущие соседи по Примроуз-Хилл, куда они переехали вскоре после усыновления, не заподозрили, что Дарсли растят не своего ребёнка. Её приемный сын куда больше похож на Вернона, чем на своего никчёмного биологического папашу. Такой же румяный, крупный, здоровенький...

— Мам, тебе не кажется, что этого многовато? — удивлённо поднял на неё маленькие глазки Гарри.

Спохватившись, Петунья обнаружила, что, сама того не заметив, свалила ему на тарелку почти весь бекон со сковородки.

— Ах, милый, какой же ты у меня внимательный, — прощебетала миссис Дарсль, чмокнув его в прилизанную черноволосую макушку.

Семья принялась за завтрак. В это воскресенье, впервые за много пасмурных дней, выдалось чудесное, солнечное, по-настоящему летнее утро, и настроение у всех было прекрасное.

— Кстати, Гарри, что за глупую историю мне рассказывала по телефону твоя курсная руководительница? — добродушно спросил Вернон, запивая свежие новости, выуженные из газеты, апельсиновым соком. — Якобы вы с Пирсом избили какого-то мальчишку... Чёрт, опять забыл, как его фамилия, ну да неважно.

— Да он сам напросился, па, — ответил Гарри, неохотно отвлекаясь от своей тарелки. — Подумаешь, подрались разок, что мы, не люди, что ли?

«Про то, что мы макали его головой в унитаз, этот паршивец, значит, не рассказал, — удовлетворённо заметил Гарри. — Что ж, хорошо...»

— Я тоже думаю, что мальчики просто играли, — примирительно заметила Петунья. — Ты только посмотри на нашего Гарричку — ну разве этот ангелочек может всерьёз кого-то обидеть?

Ангелочек, чавкая, уплетал яичницу, посмеиваясь про себя.

— Ладно, — Вернон отложил газету и расслабленно откинулся на спинку стула. — Схожу к твоей руководительнице и объясню ей, что парень и должен драться, пусть знает, что мне не нужен сын неженка и слабак.

Тема была закрыта.

— Ну, что, Вернон, пора ехать за покупками? — Петунья многозначительно взглянула на мужа. Через три дня Гарри должно было исполниться одиннадцать, и, традиционно, подарков у него в этот день должно быть больше, чем звёзд на небе.

— Да, конечно, дорогая, — мистер Дарсль тяжело поднялся из-за стола. — Гарри, тебя мы с собой не берём, ты не в обиде? — подмигнул он сыну.

Тот отрицательно помотал головой. Он был не в обиде. Его ждала «Суперрезня 2», и он не имел ни малейшего желания таскаться по магазинам в такую жарищу.

— Ну, тогда мы пойдём собира... — речь Вернона прервало громкое уханье. В широко распахнутое окно влетела большая рыжая сипуха. Она покружилась под потолком кухни и, уронив на пол пару перьев, опустилась на стол. Выжидающе посмотрев на людей, сова недовольно щёлкнула клювом и вытянула перед собой лапу с привязанным к ней конвертом. Большим пергаментным конвертом, адрес на котором был написан изумрудными чернилами.

Повисла долгая пауза.

— По-моему, она хочет, чтобы мы отвязали письмо, — нерешительно нарушил молчание Гарри.

Его родители обменялись взглядами, полными ужаса. Нет. Только не это.

— Гарричка, милый... — заворковала было Петунья, но он уже завладел конвертом, освободив сову от ноши. Сипуха благодарно ухнула и вылетела в окно.

— Хог-вартс... Школа... Чего и чего?! — Гарри недоумённо посмотрел на родителей. — Это что, шутка такая?

— Конечно, шутка, сынок, — с облегчением закивала Петунья. — Ты же уже такой большой мальчик, понимаешь, что никакого волшебства не существует, правда?

— Они что, за дураков нас держат? — презрительно фыркнул Гарри.

— Будто мы поверим в их бредни, — с готовностью поддержал его Вернон. Он уже решил, что дело обошлось малой кровью. Преждевременно.

За окном раздался характерный хлопок, и миссис Дарсль сильно побледнела. Её муж, не имевший несчастья знать о звуковых эффектах, сопровождающих аппарацию, забеспокоился:

— Петунья, солнышко, тебе плохо? Может, воды?

Одновременно с её слабым «не надо» в дверь позвонили.

Недоуменно поглядев на окаменевших родителей, Гарри пожал плечами и вышел в коридор, буркнув: «Я открою». Недовольно думая, какая муха их сегодня укусила, что они так расстроились из-за дурацкого письма и дрессированной птички, он, забыв даже традиционно спросить «Кто там?», распахнул дверь. У порога стоял самый странный старик, которого он когда-либо видел — седой как лунь, облачённый в какой-то фиолетовый балахон и остроконечную шляпу в тон. Гарри оторопело уставился на гостя.

— Добрый день, мистер Поттер, — безоблачно улыбаясь, поприветствовал его старик. — Я могу войти?

Гарри так не думал. В доме Дарслей крайне неодобрительно относились к тому, чтобы к ним входили всякие чудаки, и он уже собирался сказать об этом гостю, когда до него дошло, как он его назвал.

— Эмм... я никакой не Поттер, а Дарсль, быть может, вы ошиблись адресом, мистер...

— Зови меня профессор Дамблдор, мой мальчик, — лучезарная улыбка незнакомца ничуть не померкла.

— Профессор?

— Да, именно так тебе придётся называть меня в школе, — подтвердил старик, водрузив немного съехавшие очки обратно на переносицу.

— В школе? — теперь Гарри решительно ничего не понимал. В этом году он должен был идти в «Вонингс», а там бы точно не приняли на работу подобного «профессора».

Дамблдор чуть обеспокоенно взглянул на него.

— Да, в Хогвартсе. Разве ты не получал письма?

— А разве вам не кажется, господин хороший, что ваши глупые шутки зашли слишком далеко? — грозно произнёс подошедший Вернон. Он уже пришёл в себя, и теперь был готов во что бы ты ни стало отстоять покой и счастье своей семьи от этих. Его Гарри не такой, не странный, и они не смогут отобрать у него сына, чтобы учить его своим чокнутым фокусам. Теперь главное — показать ему, что это старик обычный шарлатан и проходимец.

Дамблдор вежливо кивнул ему головой, словно знакомому, случайно встреченному на улице, и вновь повернулся к Гарри.

— Послушай, — проникновенно сказал он. — Я вижу, что твои родственники ничего тебе не рассказывали, но твои родители, настоящие родители, которые погибли десять лет назад, были волшебниками и учились в Хогвартсе. Ты... кгхм... меньше похож на своего отца, чем я ожидал, но всё же носишь славное имя Поттеров. Я понимаю, что ради твоего удобства и безопасности эти добрые люди дали тебе свою фамилию, но теперь знай, ты — Поттер.

У Гарри голова шла кругом. Настоящие родители? Настоящая фамилия? Волшебники? Что несёт этот безумец?

Вернон уже минуту пытался прервать Дамблдора, как-то вмешаться, успокоить растерянного ребёнка, но мастерски выполненное невербальное «Силенцио» сделало своё дело, и из его рта не вырвалось ни звука. Директор «Хогвартса» же, как ни в чём не бывало, продолжал:

— Признаться, отправляя письмо, я не стал дожидаться официального сообщения из Отдела слежения за проявлениями магии у несовершеннолетних волшебников, но в твоём случае это — пустая формальность. Ведь не может же сын таких знаменитых магов, выстоявший против самого Волдеморта, оказаться сквибом, верно? — улыбнулся Дамблдор. — Надеюсь, твои дядя с тётей не откажутся сопроводить тебя на Косую аллею за покупками, а то у меня сейчас маловато времени...

Старик вопросительно взглянул на Вернона, и тот почувствовал, что вновь может говорить.

— Мой, — он сделал ударение на этом слове, — сын не поедет учиться никаким вашим фокусам. И с чего вы взяли, что он из ваших? Он нормальный... и всегда был таким, — отчеканил мистер Дарсль ледяным тоном.

Похоже, на Дамблдора это не произвело никакого впечатления. Он беззаботно рассмеялся.

— Позвольте вам не поверить, — весело сказал он. — И сейчас Гарри убедится, что он как раз из наших. Ну-ка, — обратился он Гарри, — вспомни, разве с тобой никогда не происходило ничего странного, необычного, такого, чему ты до сих пор не можешь найти объяснения?

Дамблдор сделал выжидательную и торжествующую паузу, уверенный, что ответ будет утвердительным. Жаль, конечно, если Дарсли добровольно не отпустят его в Хогвартс, но сейчас главное — приобрести доверие мальчика, а остальное приложится.

Гарри наморщил лоб, напрягая память. Прошла минута, другая...

— Нет, — твёрдо ответил он. Сколько он ни ворошил своё прошлое, но так и не смог вспомнить ничего подобного, и он был искренне рад этому — теперь не надо слушать этого чудака, не надо ехать учиться к «фокусникам», как их называет отец, не надо... верить, что это не его отец. Мир останется привычным и понятным.

Профессор встревоженно и сбивчиво заговорил:

— Ну как же... Постарайся вспомнить... Когда ты был встревожен или в опасности... С тобой ведь происходило что-то непонятное? Хоть что-нибудь! — умоляюще закончил он.

Гарри замотал головой.

— Не может этого быть... — Старик наставил на него деревяшку, которую на протяжении всего разговора прятал в кармане своего балахона. — Правда, это заклинание имеют право использовать только уполномоченные служащие Министерства, но сейчас исключительный случай, — забормотал он какую-то чушь и махнул своей палкой чуть ли не под носом у Гарри. Лицо его исказилось.

— Сквиб, — прошептал он потерянно. — Гарри Поттер — сквиб!

Он вдруг развернулся и быстро, почти бегом, пошёл прочь по чисто выметенной дорожке. Вернон заметил, что на улице его поджидала Арабелла Фигг — их бывшая соседка с Тисовой улицы, чокнутая кошатница, до переезда постоянно надоедавшая Дарслям назойливыми предложениями посидеть с их «милым пупсиком».

«Что она тут делает? — хмуро подумал Вернон. — Может, она тоже из их шайки? Что же, вполне вероятно. Охотно верю.»

Он положил сыну руку на плечо, приготовившись к долгим объяснениям.

— Пап, это ведь всё неправда, да? Он просто псих, да? — спросил Гарри.

— Конечно, сынок. Какой нормальный человек может сочинить такое? — успокоительно ответил ему отец.

Всё оказалось намного проще, чем он ожидал.

Вместе они вернулись в кухню, где у окна, ни жива, ни мертва, сидела Петунья. Она подняла на Вернона вопросительно-молящий взгляд. Он украдкой показал ей большой палец.

— Мам, представляешь, — начал Гарри, но она, не дав ему договорить, бросилась к сыну и стиснула его в объятьях, осыпая поцелуями.

— Ма, ну ты чего, — проворчал Гарри, всё же отвечая на материнские ласки несколько нежнее, чем обычно. Сегодняшний день, когда его жизнь чуть было не перевернулась, что-то изменил в нём.

— Знаете что? А почему бы нам не поехать сегодня в парк? Мороженого поедим, — предложил Вернон.

Действительно, почему бы и нет? На улице светило солнце, а в ясном голубом небе больше не летало никаких сов. Всё было хорошо.