В идею умереть (гет)

Сколько лет пройдет, все о том же

Гудеть проводам,

Все того же ждать самолетам.

Девочка с глазами из самого

Синего льда

Тает под огнем пулемета.

Лишь бы мы проснулись с тобой в одной постели!

Сплин "Выхода нет"

* * *

Зеленоватая бутылка блеснула на солнце, а скомканная газета полетела в угол.

Джордж зевнул и растянулся на старом, потертом кресле, вытянув вперед ноги.

Нет, мама, я не голоден. Да, Джинни, все в порядке. Рон, отвали, пожалуйста. Гермиона, ты ошиблась дверью. Фред, не молчи.

Джордж вздохнул и устало провел по глазам рукой. Черт его дернул наведаться утром в Нору, когда можно было полдня подышать краской. Или ускорить просушку с помощью заклинания. «Цвет будет насыщеннее, если процесс высыхания пройдет естественно».

Джордж любил оранжевый. Стены в его квартиры имели такой же цвет. И если в Норе все было песочно-выцветшим, то у него — ярким, бросающимся в глаза. Жизнеутверждающим.

Было глупо считать так, учитывая, что он занимался тем, чем, собственно занимался.

«Стало известно, что «Всевозможные волшебные вредилки» закрыты на неопределенный срок. Наплыв покупателей увеличился втрое, говорит владелец лавки «Зонко», мистер Виггли. Семья Уизли отказывается комментировать происходящие, но по словам нашего тайного информатора, им нужен небольшой перерыв, чтобы собраться с силами».

Джордж хмыкнул. Конечно, собраться с силами.

Он не наведывался в магазин уже три недели, но знал, что все будет в порядке. Старина Фред мог навести порядок.

«Не парься, — сказала Верити, — отдыхай, я как раз хотела смотаться в Бразилию. Там сейчас карнавал. Хочешь, привезу тебе бусы?»

Джордж заверил, что очень хочет, только бы Верити быстрее нашла свою одежду и ушла.

Пока она искала под кроватью туфли, Джордж думал, что безвкусные бусы с бразильской ярмарки будут отлично смотреться в мусорном баке у его дома. Пока красила губы, решал, что и сама Верити станет отличным дополнением к бусам. Пока целовала его на прощание, чувствовал дикое желание сломать ей руку, как делал десятки раз на собраниях клуба.

Потом Верити ушла, а Джордж начал красить стены. Теперь Верити отдыхала в Бразилии, а он прятался от родственников в Норе, как кролик. Можно было решить, что во всем виновата Верити. Может быть, именно так и было.

— Шарлотка, Джордж, — мама громко постучала в дверь, и Джордж решил, что хватит.

Яблоки ему разонравились, шумные собрания бесили еще со времен Ордена и войны, а искусственный запах краски был вполне ничего, по сравнению.

Если честно, со времен войны его все бесило. Даже невысокая доска с розовыми мелками для придумывания рецептов.

* * *

Джордж сидел в маггловском баре с названием «Длань мертвеца» около получаса, когда ему принесли заказ. Бокал бурбона, бутылку пива.

В кожаной куртке было немного жарко, но снимать ее Джордж не спешил. Каждое движение отдавалось болью. Выбитый палец еще болел. На лице синяков не было, и то ладно.

— Пожалуйста, — произнесла девушка-азиатка, поставив поднос на стол.

Джордж кивнул, а потом всмотрелся. Девушка показалась ему знакомой.

Схватил ее за запястье. Она стояла, прижавшись ладонью к столешнице.

— Я тебя знаю?

Та покачала головой, сузив подведенные черным глаза:

— Не думаю.

Джордж кивнул. Мало ли, ну, ошибся.

Сидел, всматриваясь в одну точку, чувствовал ее учащенный пульс, дикий взгляд. Ощущал страх.

— Мне надо работать, — сказала девушка.

Джордж вздрогнул:

— Конечно.

И отпустил ее.

Смотрел вслед. Старалась идти медленно, но напряженность сквозила во всем: отрывистых движениях, лихорадочном осматривании по сторонам. Казалось, даже рабочая форма — короткая джинсовая юбка с фиолетовым поясом и белая футболка — пропитались ею.

Наверное, пьяные посетители нередко приставали к хорошеньким официанткам.

Она и вправду была хорошенькой, но приставать к ней Джорджу совсем не хотелось. Сегодняшнюю встречу нельзя было назвать удачной.

Джордж чувствовал, что постепенно теряет форму. С каждым днем, с каждой встречей клуба со странным названием «Выкуси», с каждой дракой.

Драки без правил помогали забыться и не искать ответов в пустоте внутри самого себя. Физическая боль заглушала другую боль. Ту, которая не давала уснуть по ночам, не разрешала спокойно находиться в магазине, не позволяла общаться с родственниками. Каждая встреча в новом, неизвестном ранее городке забивала отчаяние новыми впечатлениями. Каждый бар после этого поддерживал на плаву. Ненадолго, но до следующего собрания хватало.

Джордж не знал, с кем дерется, кому ломает руки и разбивает носы. Они не называли имен. Настоящих, по крайней мере. Осознание того, что с очередного собрания можно не вернуться, давало мрачное удовлетворение, отзывалось каким-никаким, но выходом, избавляющим от всего. От дурацкой необходимости улыбаться братьям и думать, что, может быть, все наладится.

Джордж знал, что ничего не выйдет. Понял тогда, когда прижал Анджелину к стене в квартире.

Он не был Фредом. Фред навсегда остался в магазине, в который Анджелине было незачем заходить.

Джордж никому не говорил, что Фред там, и не цеплял обереги от полтергейстов. Обнаружить, что колбочка с барбарисом стоит не на своем месте значило получить очередной привет от Фреда. Слишком жестоко было бы выявить, что это проделки хогсмидовского Пивза. И слишком несправедливо. Вот Джордж и не говорил.

Но было невыносимо знать, что Фред сейчас там, привязан к идиотскому магазину какой-то незаметной вещью, без которой не может выйти (поэтому Джордж и не выбрасывал ничего, потому что это могло бы уничтожить и Фреда тоже, и магазин медленно превращался в свалку), а он, Джордж, здесь, любуется пабами ночного Борнмута.

Джордж вздрогнул, поняв, что официантка давно уже скрылась с глаз, и одним глотком опустошил бокал с бурбоном.

Еще одна ночь безмятежности и забвения перед тем, как он вернется к оранжевым стенам своей маггловской квартиры. Потом легче продержаться шесть дней до следующего собрания.

Намного легче.

* * *

Чжоу вбежала в подсобку и заперла за собой дверь. Лихорадило и дрожали руки. Подошла к крану, плеснула в лицо ледяной воды. Посмотрела в зеркало.

Вряд ли безумные, расширенные глаза могли передать скорость, с которой билось сейчас ее сердце, но Чжоу видела то, что видела.

Ее не могли найти. Она была осторожной, замела все следы, вообще не пользовалась магией, ездила на маггловской машине, жила в глуши.

Ее не могли найти, но, тем не менее, это случилось. Джордж Уизли сидел сейчас за столиком у стены, мешал пиво с бурбоном и был настолько потерянным, что не узнавал ее. Или умело делал вид, что не узнавал.

Чжоу прислонилась лбом к холодному, запотевшему стеклу в надежде, что это поможет собраться с мыслями.

Сердце билось так, как плясала игла в руках Безумного Шляпника, ладони дрожали, холод окутывал ступни и пальцы ног.

Чжоу с трудом удержалась от того, чтобы не сползти вниз по стене, обхватить голову руками и расплакаться, зная, что кто-то придет на помощь.

Приходить было некому.

Родители умерли, с друзьями она прекратила общаться несколько лет назад.

— Эй, Синтия, — Шу, бармен, забарабанил в дверь, — что ты там делаешь? Люди ждут.

— Минуту, — пробормотала Чжоу, пальцами собирая волосы.

Она уже знала, что не вернется ни в этот бар с названием, напоминающим о привычной жизни, ни в этот город, ставший ее убежищем, спрятавшим ее от хищных сов и зеленых лучей Авады.

Знала, но не могла просто так сбежать. Выберись она через окно, это было бы подозрительным. То есть, если бы Чжоу следила за баром, то поняла бы все именно так. Может быть, опыт работы в Министерстве не мог позволить ей быть невежливой даже в такой ситуации.

Шу обернулся с таким возмущением в глазах, которое по размеру напоминало Темзу, что Чжоу стало бы даже совестно, если бы не было так страшно.

— Сколько можно… — начал он, но Чжоу не дала ему договорить.

— Извини, Шу, ты милый, но сегодня поработаешь без меня, мне очень нужно. Тетя. При смерти. Инфаркт, наверное. Сам понимаешь, не могу не поехать к ней, — сбивчиво бормотала она, сбрасывая фартук.

Шу молчал. Скорее всего, от изумления, потому что за три года работы здесь Чжоу ни разу не обмолвилась, что у нее есть родственники. Их и не было, но Шу незачем было это знать.

Чжоу махнула ему на прощание и быстро пошла к двери, бросив взгляд на столик у стены и запоздало поняв, что забыла переодеться.

Джордж Уизли все еще был там, но возвращаться за одеждой было небезопасно. Парковки возле их бара не было, так что машина стояла почти у самой дороги.

Чжоу замерла на мгновение, посмотрела по сторонам, но не заметила ничего странного.

Завести машину — старый, потасканный пикап, кое-как починенный механиком-пьяницей — удалось только с третьего раза и ехал так медленно, что сердце Чжоу с легкостью его обгоняло.

Чжоу знала, что навсегда прощается с Борнмутом и с тоской смотрела на поворот, где облупившийся указатель перечеркивал название городка. Можно было уехать сразу, но документы, ради которых все это началось, оставлять здесь было нельзя.

* * *

Дождь размыл дорогу, но в этом маленьком городке все было таким знакомым и понятным, что Чжоу могла спокойно ехать и с закрытыми глазами.

Старые аудиокассеты с Лед Зеппелин, купленные в киоске на углу, беспорядочно лежали на сиденье. Несколько свалилось на пол, но Чжоу даже не вспоминала о них.

На мгновение она отняла от руля руку, чтобы коснуться подвески — лист клевера, нанизанный на толстую нитку — подаренной отцом в, кажется, прошлой жизни.

Чжоу всегда любила отца больше. Мама предпочитала не вмешиваться в дела Волдеморта, отец никогда не оставался в стороне. Так случилось и во время битвы за Хогвартс. Узнав, что отец собирается сражаться, мать не смогла усидеть дома и бросилась следом. Слишком любила, слишком сильно хотела защитить.

Она погибла. У Чжоу остался только отец.

Доучилась, устроилась в Министерство, в Отдел по борьбе с преступностью. Отец гордился.

Во время скучного расследования наткнулась на подозрительные финансовые махинации. Глава отдела не дал разрешения продолжить работу над этим делом, но Чжоу продолжила. Сделала копии нужных бумаг, работала дома, по вечерам. Не рассказывала никому, даже отцу, чтобы не подвергать опасности.

Вышла на Министра. Кингсли Шеклболт, доверенное лицо Поттера, как же. Суммы, якобы выделенные для нужд Министерства Магии, шли на счет Шеклболта.

Чжоу собрала достаточно улик, чтобы ей поверили. По крайней мере, тогда ей казалось именно так.

Через неделю она с трудом добралась домой, по дороге встретившись с посланниками Кингсли. Чжоу не слишком пугали угрозы, отец учил никогда ничего не бояться.

Через неделю его не стало.

Поджог, неумелое использование магических предметов, несчастный случай.

Чжоу знала, что это не так. Поттер лично выразил соболезнования, Кингсли подмигнул в полупустом коридоре.

Чжоу вздрогнула и затормозила. По дороге бежала белка. Очертания клевера можно было разглядеть под тонкой форменной футболкой. Ноги замерзли.

Медлить было нельзя.

Тогда Чжоу думала, что у отца есть родственники, у нее — друзья, и Кингсли не остановится. Потом получила письмо с угрозами, которое рассыпалось в прах, стоило только прочесть его.

Сейчас она не могла понять, почему сбежала на самом деле: из-за того, что не могла рисковать жизнью других людей или потому, что боялась потерять собственную.

Сбежала. Газеты писали, что это от потрясения и сожалели о смерти ее отца. Чжоу ждала момента.

До сих пор ждала.

Жила в отелях, меняла страны, постепенно переставала пользоваться магией. Остановилась в Борнмуте, сняла квартиру, купила старый пикап. Документы, в которых было достаточно доказательств, спрятала.

Чжоу била дрожь.

Мысль о том, что все, чем она рисковала, сейчас могло быть у кого-то другого, была ужасной.

В Борнмуте не было магов. Чжоу проверила перед тем, как переехать сюда. Но Джордж Уизли сидел именно в ее баре и именно ее схватил за запястье. Чжоу знала, что это не просто так.

Волосы спутались, стрелки на глазах потекли. Лицо было бледным, глаза — расширенными. Чжоу подъехала к своему дому.

Машину не заглушила. Поднялась на третий этаж, на ощупь нашла доску, прилаженную только для видимости, подняла ее дрожащими руками. И выдохнула. Бумаги были на месте.

Чжоу опустилась на пол и засмеялась. Хрипло, потерянно, безрассудно.

Она ненавидела срываться с места, но только этим последнее время и занималась.

Собиралась быстро.

Одежда, книга — просто так, чтобы успокоиться, в их доме всегда было много книг — прошла мимо стены с плакатами, посмотрела на песочные часы на комоде, статуэтки. Не взяла ничего из этого. На краю, за большим плюшевым медведем — почему-то зеленым — выигранным у автомата с игрушками, в треснутой рамке стояла фотография. Отец, мать и она сама. Еще маленькая, еще до Хогвартса. Ее взяла. Выглянула в окно. Пошла на кухню. Под еще одной старой доской хранила палочку и пузырьки с зельями. На всякий случай.

Чжоу ходила по квартире так лихорадочно и бездумно, как ходит любой человек, которому позвонили и сказали, что через полчаса надо быть в аэропорту.

Распахнула кладовку, в которой ничего не было. Только разводы плесени на стенах. Чжоу сглотнула и замерла.

Смерть отца была только ее виной. Чжоу ненавидела себя за то, что не могла ничего сделать. Продолжала скрываться и убегать.

Она до сих пор не знала, чего больше хочет: спасти кого-то или умереть, чтобы не чувствовать вины, гложущей ее диким, бездомным псом. Умирать было страшно.

Чжоу решалась несколько лет, но до сих пор вздрагивала при мысли об этом. Иногда даже ходила домой по пустынным улицам, но там всегда было до нелепого и смешного тихо.

Поттер стал главой Аврората, Кингсли все еще был Министром. Можно было вернуться. Чжоу знала, к чему это приведет, но не могла решиться. И ненавидела себя еще больше.

Вещи были собраны, пришло время прощаться с Борнмутом.

Чжоу спустилась к машине и огляделась, сжимая в руке палочку. Та легла в ладонь так уверенно и привычно, что на глаза навернулись слезы. Чжоу любила магию.

Магия была ее жизнью и ее воздухом.

На улице было тихо. Откуда-то доносилась музыка.

Может быть, Джордж Уизли действительно оказался тут случайно и просто зашел выпить пива.

Может быть.

Но лучше было перестраховаться.

Чжоу еще раз сжала в ладони клевер перед тем, как нажать на газ и унестись в неизвестность.

* * *

Ближе к вечеру примчалась Джинни.

Порывистая, ураганная, как обычно.

— Идешь завтра в Хогсмид? — с порога бросила.

Джордж взъерошил волосы и переспросил:

— Что?

Он давно привык, что спрашивают только о самочувствии. Было удивительно слышать что-то еще.

Джинни закатила глаза и плюхнулась на диван.

— Говорю, завтра Хэллоуин. Идешь на хогсмидскую вечеринку?

Джордж огляделся. Комната казалась чужой. Разбросанные подушки, скомканное одеяло, беспорядочно брошенная одежда.

— Может быть, — медленно кивнул он.

Только кивнул, не спрашивал, но Джинни тут же начала рассказывать о себе. Она всегда так делала, все привыкли.

— Только что с тренировки. Представляешь, Ядовитые гарпии подписались контракт с этой популярной группой, с Мичиганскими гарпиями. Теперь они будут выступать на каждом их матче. В Пророке было что-то о схожести названий и родстве душ. Теперь все ждут следующего матча.

— Это же хорошо, — ответил Джордж, устало прикрыв глаза.

— Публику надо брать не этим, — Джинни закатила глаза еще раз, — хотя, кому я это говорю, ты же шага не сделаешь, чтобы не произвести впечатление. Все эти представления…

— Слушай, сестренка, — Джордж не дал ей договорить, — в холодильнике вишневый джем. Думаю, он увлекательнее беседы со мной.

Джинни вздохнула, поднялась и подошла к Джорджу. Коснулась его волос, наклонилась и прошептала:

— Иногда ты ведешь себя, как мудак, но я все равно люблю тебя. Как думаешь, почему?

Джордж хмыкнул:

— Потому что все любят обаятельных мудаков?

Джинни на мгновение замерла, а потом рассмеялась:

— Ну, да, примерно поэтому.

Джордж тоже любил ее. Джинни не пыталась учить его. Иногда надоедала, но в большинстве случаев просто была рядом, ела варенье и убиралась.

Говорила, что ненавидит уборку и он должен ей еще три лотка варенья, но убиралась. Бывает, Джордж даже помогал ей.

Джордж измученно засмеялся. До встречи оставалось три дня, на полке стояла бутылка виски, футболка с надписью «рай — не рай, если в нем нет шлюх» лежала на спинке кресла. Джордж сам написал это. Маркером. Они с Фредом так всегда делали.

Теперь только он продолжал.

Оранжевые стены раздражали. Стоило пойти на Хэллоуин. По крайней мере, там можно было подраться с кем-то.

* * *

Чжоу закрыла за собой дверь очередного отеля. Истрепанного, будто библиотечная книга двадцатилетней давности. Подошла к машине.

За неделю она четырежды останавливалась на ночь в дешевых отелях с маленькими комнатушками, воняющими крысами и фаст-фудом. Скучала по магии, пыталась читать, разрисовывала руки черным карандашом для глаз. Татуировки выходили странными и стирались через несколько часов, но это здорово отвлекало.

Джинсы, пиджак, волосы, обрезанные до плеч. Суженные, похожие на кошачьи, глаза. Подвеска в ложбинке между ключиц.

Чжоу вдохнула сырой, дымный утренний воздух. Напоминающий облако.

Сегодня в Хогсмиде проводился хэллоуинский фестиваль. Чжоу надо было узнать, как обстоят дела.

Весь ее ненастоящий мир из аудиокассет, вечерней лазаньи, подносов и грязных бокалов разрушился после встречи с Джорджем Уизли. Нельзя было продолжать так дальше. Не сейчас, когда опасность была не пугающей, а вполне реальной.

Чжоу пряталась от нее, но не могла оставаться в стороне, когда опасность сама бросала ей кожаную перчатку.

Отец не хотел бы этого.

Чжоу не могла связываться с однокурсниками, не могла подвергать их такой опасности. Почему-то вспомнила Седрика, сглотнула комок, подступивший к горлу.

Чжоу знала, что на карнавале постоянно выступают танцовщики. Когда-то, во время восьмого курса, она сама участвовала в нескольких таких выступлениях. Знала, что делать и куда идти.

Красное платье, маска, обрезанные по плечи волосы.

Чжоу рисковала, но не могла больше прятаться в вымышленном карточном домике, который даже от ветра не защищал.

Вина впивалась в мясо больным волком, вгрызалась в самую кость. Боль была слишком сильной, чтобы убегать от нее, но навстречу ей же.

* * *

Чжоу чувствовала, как магия пронизывает ее, искрится в волосах, пеленой опускается на глаза.

Вина отступила, осталась только магия. Переливалась золотыми браслетами на руках, блестками укрывала плечи, кружила в танце.

Чжоу была на сцене. Маска скрывала ее лицо, безумные глаза, пылающие от нездоровой радости, ни о чем не могли сказать.

Кингсли не было. Плакатов с собственным изображением Чжоу тоже не замечала.

Сейчас никого не интересовало, кто она и откуда. Все пили, веселились и веселились. Все.

Чжоу устраивало. Не могло не.

— А теперь, — пронзительно закричал мужчина в костюме гриндилоу, ведущий, — танцовщицам нужны пары.

Джордж был знаком с этой частью танца. Что-то вроде ритуала, традиции.

Людям было весело, ему — громко. Смех и музыка заглушали въедливый внутренний голос и вытесняли боль, но раствориться в празднике не получалось.

Впрочем, не очень-то он и надеялся.

— Три танцовщицы все еще без партнеров, — надрывался ведущий.

— Иди, — Джинни злорадно улыбнулась и вытолкнула его вперед.

Джордж сжал зубы. Теперь, когда его все увидели, нельзя было просто взять и отойти назад. Джинни знала, что он так не сделает никогда.

Джордж обернулся, бросив на нее злобный взгляд, но ведущий уже подвел ее к танцовщице.

— Еще два парня, — кричал он дальше.

Джордж, вернее, прежний веселый Джордж внутри него, порадовался, что не поленился достать костюм. Пиратский камзол, повязка на глаз, высокие сапоги.

— Из тебя вышел отличный пират, — хмыкнула Джинни, замерев на его пороге.

Джордж протянул руку, чтобы взять танцовщицу за запястье, как надо было для танца. Та подняла глаза и замерла.

Что-то странное промелькнуло в ее глазах.

Джордж провел большим пальцем по ее коже, по выступающей косточке и вздрогнул.

— Я знаю тебя, — сказал он, понизив голос, — помню твое запястье. Ты — та официантка из маленького городка, правда?

В клубе они тоже дрались в масках, только не в карнавальных, в удобных, поэтому Джордж научился различать противников, просто касаясь к ним. Знал, у кого какие слабости и как дальше действовать.

Танцовщица попыталась вырваться, Джордж сжал крепче.

Танец начался.

Нужно было танцевать. Чжоу знала: убежать сейчас будет слишком подозрительно.

Джордж Уизли снова был рядом, еще ближе, чем в прошлый раз, и это было совсем не смешно.

Закончилась только первая часть танца, но Чжоу казалось, что прошла целая вечность, и Кингсли сейчас будет здесь. Умирать так, в карнавальном костюме, было заманчиво и глупо одновременно.

— Я вспомнил, — хрипло произнес Джордж. — Ты — бывшая девушка Поттера. Чанг, верно? Точно, Чжоу Чанг.

Он провел широкой ладонью по ее спине, узкой и тонкой.

— Ты следил за мной? — прошипела Чжоу.

— Что? — Джордж поперхнулся. — Конечно, нет. Случайно там оказался. Но что ты там делала? То есть, не то чтобы я был расистом или еще кем-то, но ты же чистокровная. Почему ты убираешь в маггловском баре?

Джордж говорил, как обычно, много.

Чжоу подумала, что он правда не следил за ней. Сквозь тонкую ткань платья она ощущала рубцы на его ладони. Камзол Джорджа был кожаным, и понять, есть ли шрамы на его плечах, не получалось, но Чжоу почему-то была уверена, что есть.

И ей казалось, что Джордж говорит правду. Ничто ведь не мешало убить ее еще оттуда, из толпы. Он не сделал этого.

Никто не сделал.

Не то чтобы это убедило ее на сто процентов или убавило тревожность, но, да, слегка убавило.

— Больше не убираю, — отстраненно произнесла Чжоу.

То, что Джордж Уизли казался ей неплохим парнем, не значило, что следует поддерживать разговор.

Нужно было уносить ноги.

Слишком рискованно, слишком опасно.

Магия пьянила.

Подошло время поцелуя — заключительной части танца.

— Если ты не хочешь, — усмехнулся Джордж.

Чжоу заговорила первой:

— Это будет слишком подозрительно, поэтому замолчи, ладно?

Только потом она поняла, что сказала лишнее. Можно было отказаться, но не говорить о подозрительности. Чжоу закусила губу.

Джордж наклонился и поцеловал ее.

Неплохо поцеловал. Чжоу понравилось. Может быть, из-за того, что у нее несколько лет совсем никого не было.

Музыка стихла, волшебный туман опустился на сцену.

Чжоу с удивлением обнаружила, что рядом с Джорджем тепло, примерно как чистить апельсины у пылающего камина, но ноги все еще нужно было уносить.

Прямо сейчас.

Так она и сделала.

Туман рассеялся. Джордж протянул руку, чтобы помочь Чжоу спуститься со сцены, но рядом никого не было. Джордж оглянулся, но это ничего ему не принесло.

Сначала он хотел броситься следом, далеко она не смогла уйти, но тут же вспомнил ее поспешные слова о подозрительности.

Чжоу не хотела, чтобы ее искали. Она никем ему не приходилась.

Джордж пожал плечами и спустился к Джинни.

Желание десятиминутной давности — кричать на нее и злиться — исчезло.

Джинни вскинула бровь:

— Твоя партнерша от тебя сбежала? Не то чтобы я ее не понимала, но ты не настолько плох.

Джордж прищурился, глядя на Джинни:

— Ты хотела поговорить о Гарри.

Лучшим способом перевести тему в разговоре с Джинни — было заговорить о Гарри. Всегда срабатывало.

Может быть, Джордж слишком хорошо знал Джинни, но не прекращал думать о Чжоу, пока слушал об Аврорате и постоянных ночных сменах.

* * *

Очередной отель встретил Чжоу неприветливой горничной, комнатой с ободранными обоями и жесткой кроватью.

Иллюзии безопасности больше не было.

Джордж Уизли знал, конечно, не все, но намного больше, чем следовало.

Щеки горели, губы жгло, магия бушевала в венах. Чжоу достала палочку и произнесла защитное заклинание с таким трепетом, словно впервые вернулась в книгу, которая ее изменила. Вернулась домой, если еще точнее.

Теперь, когда все стремительно менялось, вина насытилась и продолжала впиваться в кость, скорее, по инерции, чем от голода.

Пришло время браться за работу. Чжоу сняла платье и клевер блеснул в ложбинке под шеей, будто пытаясь приободрить ее.

Достала виски. Плеснула немного в кофе. Достала пакет с документами и дрожащими руками вытащила толстый пожелтевший конверт — бумаги отца, которые у нее так и не хватило духу пересмотреть.

Бумаги рассыпались по кровати, как разлетаются листья после порыва ветра. Чжоу сделала первый глоток и потянулась за первым листом.

Второй глоток ей так и не удалось сделать.

Отложив в сторону последний лист, Чжоу поднялась. Ноги затекли, в голове взрывались звезды, в висках стучали безумные барабаны. Мир торчал вверх ногами и упрямо мотал головой, не желая возвращаться на место.

Чжоу машинально провела пальцами по зигзагообразному шраму на руке, оставшемуся от срикошетившего заклинания.

Отец расследовал то же дело. Только Чжоу копала в финансовую сторону, отец искал след убийств, совершенные Кингсли. Убийства были. Один Пожиратель, несколько работников Министерства.

Чжоу опустилась на пол возле кровати. Одни и те же слова проносились перед ее глазами. В смерти отца не было ее вины.

Ее вины не было ни в чем, кроме того, что следовало разобрать документы раньше.

Теперь Чжоу точно знала, что нужно действовать.

Спать не ложилась — уже светало. Купила пистолет. Аппарировала в Лютный.

Безопасность рассыпалась звездной пылью.

* * *

В бумагах отца было несколько упоминаний Лютного переулка, поэтому Чжоу решила начать именно с него.

Нашла старую мантию вместо привычной растянутой футболки с надписью «Лед Зеппелин» и узких джинсов, стянула с волос резинку, выбрала самый ужасный на вид паб и заказала бокал эля.

Людей было много.

Пьяницы, нищие, странные типы в мантиях с поднятыми воротниками.

То, что нужно.

Пистолет прижимался к боку, наполовину спрятанный в джинсах, палочка торчала из сапога, Чжоу медленно пила мерзкий эль и прислушивалась к разговорам.

Сначала не было ничего особенного, только сплетни, а потом в помещение ворвалось несколько человек. Чжоу почувствовала, что что-то идет не так. Вскочила.

Вытащила палочку, но нищий, сидевший рядом, с силой ударил ее по руке. Палочка выпала, что-то хрустнуло. Чжоу потянулась за пистолетом, но не успела.

Ворвавшиеся мужчины двинулись прямо к ней. Отступила к стене, зажмурилась. Все заканчивалось слишком быстро, а она, выходит, совсем не успела маскироваться.

Клевер, ее воображаемый щит, никак не ставал настоящим.

— Эй, — вдруг раздался голос из соседней ниши, соединяющей несколько пабов между собой. — Дай руку, пошли со мной.

Чжоу недолго думала, почти сразу протянула здоровую руку и отскочила в тот момент, когда красный луч ударился в стену. Там, где она стояла пару секунд назад.

Бежали быстро, так, что в животе резало, волосы мешались, падали на глаза, чья-то рука держала ее слишком крепко.

Чья-то широкая рука, испещренная рубцами.

— Джордж? — выдохнула Чжоу.

Пересохшее горло болело.

Он потянул ее за собой:

— Не сейчас. Еще немного.

Чжоу не поняла, сколько еще прошло времени. Ноги путались, горло напоминало Сахару, сердце болело.

— Сюда, — Джордж втолкнул ее в заднюю дверь какого-то магазинчика и отпустил.

Чжоу съехала прямо на пол, пытаясь отдышаться.

Дышала медленно, каждый вдох казался длинным языком пламени, сжигающим все дотла.

— Джордж, — наконец произнесла она, схватившись за столешницу и поднимаясь на ноги, — что ты…

Он снял мантию, бросил ее в угол, протянул Чжоу стакан с водой.

Та поперхнулась:

— Что с тобой?

Лицо Джорджа было покрыто ссадинами, длинная царапина расчерчивала скулу, запекшаяся кровь покрывала губы.

Джордж усмехнулся, пытаясь не кривиться от боли:

— Подрался. С тобой что?

Чжоу опустила глаза:

— Лучше тебе не знать, а мне уйти. Ты в опасности, пока я рядом.

— Эй, — Джордж поднял руки, шутливо сдаваясь, — я не о том. С запястьем что?

Джордж шутил даже в такой ситуации.

Только сейчас Чжоу посмотрела на свою руку и поняла, что та болит практически нестерпимо. Неестественно выгнутая, синяя. Сломанная, наверное.

— Кто-то толкнул, — пожала плечами, крепче сжав зубы.

Но Джордж не слушал. Спрыгнул со столешницы, на которой сидел до этого. Достал из-под прилавка бинт и подошел ближе.

Чжоу протянула руку.

Джордж стоял совсем рядом, а сердце стучало, как сумасшедшее.

— Извини, если что, — свободной рукой Джордж взъерошил волосы и ободряюще улыбался, — я никогда не бинтовал чужие конечности. Ломал — да, но вот чтобы лечить.

Чжоу попыталась улыбнуться, спрашивая:

— А твоя-то палочка где?

Джордж скривился:

— Сдохла. Сломалась, гиппогриф ее дери.

Чжоу кивнула.

Джордж аккуратно завязал узел.

— Спасибо, — Чжоу скинула свою мантию. — У тебя есть очищающее зелье?

— Э, — Джордж замер, — зачем тебе? Все же вроде в порядке.

— Давай сюда, — Чжоу собрала волосы, — у тебя губы в крови и царапина через всю скулу.

Пока Чжоу протирала раны Джорджа, тот шипел и говорил, что не стоило тратить время, пустяки, пройдет.

— Ну, вроде все, — Чжоу оставила пузырек на стол и коснулась ссадины на подбородке Джорджа. Осторожно провела по ней пальцем.

Джордж замер и перехватил ее руку.

— Не болит? — легко, почти незаметно коснулся ее.

— Не болит, — соврала Чжоу.

Джордж снова ее поцеловал.

Сердце стучало, как сумасшедшее, перед глазами плыло от адреналина и прикосновений Джорджа. Чжоу собиралась сказать, что не стоит, уже поздно, их сейчас ищут, но Джордж прижал ее к столу и осторожно стянул растянутую футболку, мимоходом оценив надпись.

Не то чтобы он смотрел на надпись, конечно, но Чжоу уже расстегивала пояс на его джинсах.

Думать было трудно, когда широкие и шершавые ладони Джорджа скользили по ее коже.

— Клевер, — он провел пальцами по ее подвеске, — на удачу? Тебе действительно повезло.

Чжоу не ответила.

Джордж тоже больше не говорил.

Лежать на деревянном полу и рассматривать потолок, расписанный звездами и планетами, было до нелепого удобно.

— Сам делал, — пробормотал Джордж, обнимая Чжоу.

— Я люблю магию, — прошептала Чжоу.

— В моем магазинчике полно магии, — хмыкнул Джордж, радуясь, что полтергейст Фред шуршит ящиками на чердаке.

Засыпая, Чжоу думала, что у нее просто давно никого не было. Засыпать с Джорджем было на удивление легко и быстро.

Его плечи были испещрены шрамами.

* * *

Чжоу стояла у окна. Напряженность обволакивала ее и лаяла на Джорджа, как злобный соседский пес.

— Я не могу, — она застегнула пиджак, словно говоря, не нужно, не подходи ко мне. — Прошло уже три недели. Я знаю слишком много. Это становится чересчур опасным.

— Эй, мы, кажется, проходили через это, — Джордж сложил на груди руки, — давай не будем.

— Мерлин, Джордж, — Чжоу вздохнула, — мы просто случайно переспали, купили мне палочку и вернулись в отель, где сидим уже почти месяц. Это не игра. Я могу умереть в любое время, меня ищут, ты знаешь.

Джордж улыбнулся так, словно они собирались просто сбежать на концерт рок-группы, Чжоу подумала, что его скулы могли бы получить маггловский Оскар.

— Я не уйду, — сказал Джордж, и Чжоу показалось, что эти слова разрывают ее на части.

Она даже посмотрела на свои руки, чтобы проверить, не так ли это.

— Иногда мне кажется, — съязвила Чжоу, — что тебе нравлюсь не я, а опасность, которая меня окружает.

— Может быть, — ответил Джордж, подумав, что уже три недели не был на собраниях клуба.

— Я не могу, — повторила Чжоу. — Все, кого я любила, умирают, а я рядом и не могу помочь. Так что я не могу рисковать тобой.

Чжоу ждала возражений, но Джордж улыбнулся еще больше и расслабленно опустился на кровать.

— Думаешь, я уйду, — он прищурился, — после того, как ты призналась мне в любви?

— Что? Я не… — Чжоу фыркнула и замолчала, поняв, что все именно так и есть.

Джордж потянулся за маркером, оставленным на столе, и подошел ближе.

— Дай руку, — и протянул свою.

— Зачем? — спросила Чжоу, автоматически закатывая рукав.

— Нарисую клевер, — Джордж пожал плечами так небрежно и расслабленно, что потрепанный отельный номер стал казаться любимым домом, — на удачу.

— Ладно, — Чжоу попыталась спрятать улыбку.

— Если любить тебя, — Джордж защелкнул колпачок и бросил маркер обратно на кровать, — значит, любить возможность умереть, то я согласен. И у тебя крутой бордовый клевер, теперь ты должна поцеловать меня.

Чжоу сглотнула и сделала шаг назад. Вспомнила, каким был Джордж в их первую встречу в баре. Разбитым, потерянным.

Посмотрела на него сейчас. Джордж улыбался, пряча бумаги в сумку.

— Поговорим с Гарри, — подмигнул ей, — иногда он ведет себя отвратительно, но просто покажем ему вот это. Все будет хорошо.

И строчка «выхода нет», сопровождавшая Чжоу несколько лет, вдруг сменилась. Не на «выход есть», на одно слово — «Джордж».

Сейчас у нее был щит.

И клевер покоился в ложбинке между ключицами.

Старый пикап несся размытой дорогой, и оставаться в живых было совсем не страшно.