Солнце (гет)

День, когда Драко Малфой понял, что влюблен, был запоминающимся во всех отношениях.

Шел пятый курс. Тирания Амбридж была в самом разгаре, хотя его это мало касалось — выкрутился, нашел выгодное в безнадежном положении, в лучших традициях Малфоев. Не то чтобы ему нравилась чёртова Амбридж, внешний облик которой соответствовал её внутреннему состоянию, с этим вечным обилием розового, от тошнотворного оттенка которого рябило в глазах, и идиотскими устоями и порядками, которые не давали спокойно жить. Нет, ему нравилась власть, оказавшаяся в его руках. Он упивался от чувства собственной значимости, от осознания, что одним своим словом мог лишить не угодивших ему людей надежды на победу их факультета.

Каким же он был идиотом.

Впрочем, предел своего идиотизма Малфой познал в день, когда Уизли совершили свою самую феерическую выходку: сорвали экзамены, разбомбили всё то, что Амбридж с таким упорством возводила, и это не считая того, что сбежали из школы, бросив учебу!

— Идиоты, — констатировал Драко, стряхивая с себя безнадежно испорченные листы, которым когда-то было предназначено стать его экзаменационной работой. И неспешной, выдержанной походкой пошел вслед за буйствующей толпой, любоваться на то, что вытворяют рыжие.

Уж лучше бы он этого не делал.

Прорвавшись сквозь совсем рехнувшихся учеников ("Школа идиотов!" — со злостью подумал Малфой, толкая нахала, который наступил на его черную мантию) во внутренний дворик, Драко не сдержал невольного вздоха удивления и, где-то в глубине души, очень, очень глубоко — восхищения. То, что вытворяли Уизелы было невероятным: фейерверки, оглушающие и беспрерывные, казалось, затмили даже солнце, ярко светившее в этот памятный день. Толпа бесновалась, крича что-то радостное и невразумительное, наверное, где-то горланили и учителя, оставшиеся незамеченными.

Ученики орали, ученики радовались, ученики разом съехали с катушек. Бешеная энергетика, витающая в воздухе, сказалась и на Драко: он тоже радовался непонятно чему, с восхищением и криками одобрения наблюдал феерическое шоу.

Хогвартс слился в одной единственной упоительной мысли — «Свобода!».

Тут кто-то проорал Уизли одобрительную речь прямо над ухом Драко. Очнувшись от наваждения, он развернулся и готов был испустить язвительных комментариев наглому субъекту… Развернулся — и обомлел.

Рядом с ним, вереща от радости, в своем особом ритме танцевала ещё одна рыжая. Солнце играло в её волосах, поминутно подскакивающих и приходящих в движение, солнце зажгло её карие глаза необычайным медовым оттенком, солнцем была она сама — яркая и счастливая. Драко протянул руку, чтобы притронуться к этому свету…

И тут вдруг все закончилось. В небе взорвалась яркими красками «W» всё стало на круги своя. Солнце стало просто солнцем, ученики — просто учениками.

А вот Джинни Уизли как была ослепительной, так и осталась.

* * *

Малфой проклинал этот день, проклинал этих Уизли, проклинал себя за недостойное поведение. Мерлин, что он творил! Как последний гриффиндорец радовался парочке фейерверков, не дотягивающих даже до пиротехнического шоу! И смотрел на эту Уизли, как...как идиот!

— Нищебродка Уизли, — протягивал он, глядя ей вслед.

— Рыжее нашествие Уизли, — закатывал Драко глаза, глядя, как она сидит за столом в большом зале.

— Позор чистокровных — Уизли, — хмыкал Малфой, наблюдая за тем, как она летит на метле.

И наблюдал, наблюдал, наблюдал…

Скорое лето спасло его. Он уехал домой, в окружение равных ему, лишь обернувшись на рыжеволосую тень в Хогвартс—Экспрессе.

* * *

В сентябре 1996 года Малфой садился в купе уже с Меткой на плече, заданием в памяти и камнем на душе.

Купе было душным, сиденья — жесткими, взгляды друзей — раздражающими, пейзаж за окном — унылым. Отмахнувшись от слизеринцев фразой «Мне надо проветриться», он вышел в коридор.

Коридор был узким, коридор был тесным, Джинни Уизли в конце коридора была ослепительной.

Драко потянулся к ней, как к последнему лучу света, а когда он был уже близко, то неожиданно обнаружил, что свет померк. Она стояла в пол оборота к нему, глядя в окно на унылый однообразный пейзаж.

— Коридор такой узкий, — неожиданно сказала она, разворачиваясь и глядя ему в глаза.

— Уизли, — взгляд Малфоя выражал всё удивление, что он испытал. Это было необъяснимо — он был сражен то ли её голосом, то ли самой фразой. Она была обращена к нему. Необъяснимо.

Он просто стоял и смотрел на неё, как последний идиот. Она стояла и смотрела на него, как на объект для изучения.

— Ты забыл добавить «нищебродка», да? — она устало взглянула в его глаза и тихо ушла.

— Нет, — полушепотом бросил он в тишину.

Её рука дрогнула, прежде чем закрыть дверь купе.

В коридоре стало не только тесно, но и душно.

* * *

Драко шатался по Хогвартсу, не зная покоя. Драко разрывался меж двух огней, Драко не мог больше отличить совесть от долга.

И тут вдруг Драко увидел, что Поттер смотрит на Джинни. Точнее, то, как он на неё смотрит. Прямо как он сам. Только вот взгляды Поттера показались ему в тот момент плотоядными.

Никогда ещё отпрыск Малфоев не позволял девизу «Сейчас или никогда» двигать им. Это было бы слишком по-гриффиндорски.

Но ведь она и была гриффиндоркой.

* * *

Сейчас или никогда.

Вот она, прямо перед ним, сидит на трибунах на квиддичном поле.

Сейчас или никогда.

Он подходит ближе. Это судьба — матч Гриффиндор — Когтевран давно закончился, а она ещё здесь.

Сейчас или никогда.

Скольких усилий ему стоит сесть рядом!

Сейчас или никогда.

Она удивленно оборачивается к нему, вопросительно заглядывая в глаза.

Сейчас или… «Уизли, тебе уже говорили, что ты ослепительная?»

* * *

Малфой упивается их встречами после отбоя. Она настолько яркая, что свет от неё заставляет Драко забыть и о Волдеморте, и о Дамблдоре, и о Исчезательном шкафе, и даже о чёртовом Поттере. Каждый раз, когда она берет его за руку, находя в тишине коридора, каждый раз, когда она случайно касается его плеча по дороге на завтрак, это действует на Малфоя, как разряд тока.

— Драко, — как-то шепчет она, — почему мы скрываемся, как…как… , — она хмурит в брови, в мыслях подбирая не самые приятные эпитеты к их отношениям.

— Как идиоты, — вздыхает, заканчивая за неё, Драко.

Они сидят на перилах лестницы, на дворе глубокая ночь, завтра первой трансфигурация, рядом снует Филч, но Малфою пофиг. Так Джинни любит говорить.

Она лукаво сморит в его глаза.

— Ты стесняешься меня?

Драко хмыкает. Он гордится ею.

— Так я тебе и поверила, — хитро улыбаясь, она выворачивается из его объятий и оказывается прямо напротив него.

— Я докажу, — с непоколебимостью отвечает Драко.

Её улыбка становится ещё более лукавой, она чмокает его в щечку на прощание и скользит по коридору в сторону гриффиндорской башни.

Малфой серьёзно смотрит ей вслед. Он докажет.

Вздохнув, он отрывается с места и идет за ней: проследить, чтобы благополучно добралась. Он всегда так делает, только чтобы она не видела. Она у него храбрая и всё делает сама.

А то, что она не сможет сама, то за неё тихо доделает Драко.

* * *

Завтрак в Большом Зале был таким же, как и в любой другой день. Только она не бросала на него затаенные взгляды — ждала.

«Ты стесняешься меня?» — Драко мысленно закатил глаза.

И, вскочив на скамейку, перепрыгнул через слизеринский стол, сметая пару тарелок на своем пути. Походкой, полной достоинства, прошел к гриффиндорскому столу, оттолкнул застывшую от удивления подружку Джинни и, сев на скамейку рядом со своей девушкой, поцеловал её в губы.

— Доброе утро, солнышко, — нагло улыбнулся он, и, провожаемый счастливым хохотом Джинни — единственным звуком во всем Зале, прошел назад к своему факультету.

Сидящие рядом с ним отшатнулись, но он уже и не думал демонстрировать шедевры паркура — сел на свое место и с торжествующей улыбкой оглядел ошеломленный Зал.

Радостный смех Джинни и прожигающий взгляд Поттера стоили этой выходки.

* * *

— Малфой? Серьёзно? — крики Рона слышал не только виновник торжества.

— Да, — настроение у Джинни решительно радостное.

— Этот самоуверенный ублюдок? — Драко хмурится из-за угла — вот это уже перебор.

— Предпочитаю звать его «мой котеночек», — вид у Джин серьёзный, а вот Драко смеется — придумывает!

Старший из Уизли захлебывается от возмущения, не находя что ответить.

Малфой выходит из-за угла и берет её за руку. Едва они делают пару шагов, то слышат спокойную и серьёзную реплику Уизли:

— Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, Джинни.

— Я буду, — она оборачивается к нему с мягкой улыбкой, — я обязательно буду.

Она делает знак Драко и они уходят.

Рон молча смотрит им вслед.

* * *

— Драко, если ты сделаешь это, я уйду от тебя.

Ножом по сердцу, но все правильно — она не будет встречаться с убийцей.

— Драко!

Она бежит вслед за ним, лихорадочно хватает его за руку. С силой разворачивает к себе и снова смотрит в глаза.

В её глазах стоят затаенные слезы, в его — печаль и решимость.

— Ты же знаешь, что я не могу иначе.

Будь проклят Поттер! Как только этот урод узнал про его задание — чёрт знает. И, естественно, тут же побежал портить их с Джинни отношения. Она бы может и не подозревала, что он должен стать убийцей Дамблдора — так нет же, герой рад стараться!

Это так низко, Мерлин, ниже Поттер уже пасть не мог.

— Джинни, — он берет её дрожащие руки в свои.

— Джинни, — вытирает слёзы на её лице.

— Джинни, — прижимает её к себе.

— Прощай, Джинни, — целует её в губы последний раз.

* * *

Он — бывший Пожиратель, он женат и у него растет сын. Она — жена героя, мать двоих детей.

Она всё также прекрасна, стоя сейчас в лучах света в книжном магазине Косого переулка.

Пылинки танцуют вокруг неё, садясь на неумолимо рыжие волосы. Она всё также ослепительна, но вот глаза… Глаза — они потухли.

Драко наблюдает за ней подобно шпиону, несмело глядя из-за книжной полки, готовой развалиться в любую минуту от тяжести знаний, возложенных на неё поколениями. Она изучает глазами толстый фолиант, только смотрит как-то сквозь книгу, растерянно.

Это новый взгляд, таких Драко у неё не помнит. Война…пусть их дети никогда не узнают, что это такое! Пусть никто больше, никогда…

Тихо скрипнула дверь. Это Драко выходит из магазина, стараясь не оглянуться.

Он женат, у него растет сын…

— Драко? — её голос звенит сквозь шум переулка.

Он оборачивается. Она растерянно смотрит ему вслед, словно извиняясь.