Welcome to the Masquerade (гет)

Я сижу на крыше какого-то заброшенного маггловского дома с бутылкой дешевого пойла в руках. Тихая деревенька, где у всех обитателей вид на еловую рощу и ни малейшего понятия о том, кто такой Барти Крауч.

Точно не я.

Солнце медленно клонится к горизонту, добавляя небу новых красок. Хочется закурить, спрыгнуть с крыши и уйти в закат.

Но это не моя история.

Повесть моей жизни — смесь из тоски, безнадежности и ненависти. А ещё эта отчаянная жажда свободы. Откуда она взялась я не знаю, но точно уверен, что без неё все было бы куда проще. Каждый раз, когда я на грани, когда стою на краю этой крыши, каждый раз, когда мелкий диллер протягивает мне таблетки, когда едкий дым врезается в лёгкие, каждый раз, когда у меня в руках лезвие ножа — каждый раз я знаю, что не сделаю этого.

Я жить хочу. Но получается неважно.

Звезды заволокло тучами, и лишь луна несмело прорывается сквозь завесу. Делать теперь совершенно нечего — стоять и мёрзнуть на балконе больше нет смысла. Оборачиваюсь: за моей спиной тёплые огни канделябров, тихая музыка и плохо различимые голоса. Светский прием в самом разгаре.

Где же ещё быть сыну главы департамента магического правопорядка, как не на светском рауте?

Я жить хочу. Но не так.

Быть копией Барти Крауча, не имея даже своего имени — не то, о чем обычно мечтают. Отец — безукоризненно идеальный на работе и чужой отчужденный человек дома — далек от идеала семьи. А между тем, навязанные идеалы всюду, я бы даже сказал, преследуют меня по жизни. Сказал бы. Но они не преследуют, они составляют мою жизнь.

«Бери пример с отца, и ты добьёшься успеха» — любит говорить моя мама. Милая, добрая мама. Мадлена Крауч — идеал хранительницы очага и любящей жены. Единственный человек в мире, способный растопить сердце моего отца. Глядя, как папа, чтобы купить маме букет нарциссов, так любимых ею, сбегает с работы, я чувствую, что он ещё способен на безрассудные поступки, так не вписывающиеся в обычное представление о моем отце, бесконечно далеком и безмерно ответственном.

— Гляньте-ка, кто ещё киснет на этом сборище снобов! — прерывает мои размышления нахальный голос.

Презрительно смотрю на выскочку. Хочется ответить что-нибудь резкое, отстоять честь семьи, ведь мой отец сейчас тоже составляет сборище снобов. Но слова застряют в горле, когда я вижу понимающий взгляд отпрыска Блэков.

— Сириус, — он протягивает мне руку, и я пожимаю её.

— Барти, — Блэк в ответ ухмыляется.

— Я в курсе.

— Все в курсе, — констатирую очевидное. На достойный ответ по-прежнему нет ни сил, ни желания.

Мы так и стоим, глядя в никуда. Молчание напрягало бы, но он сам навязался, так что мне плевать.

— Хочешь? — протягивает сигарету.

Молча беру её. Сириус прикуривает, и вот уже секунду спустя я закашливаюсь от мерзкого табачного дыма.

— Поня-я-ятно, — протягивает Сириус, забирая у меня сигарету.

— Гадость какая, — морщусь я. Едкий дым жжет мне горло, и я понимаю, что не из числа людей, находящих утешение в сигарете. Что ж, жаль.

— Что ты вообще тут забыл? — не в силах сдержать любопытство, спрашиваю я. Поздно вспомнил, где я слышал имя Сириуса Блэка — учится в Хогвартсе, шастает с гриффиндорцами и грязнокровками и разочаровывает свою маман всеми возможными и невозможными способами. Да, на фоне него — я любящий и заботливый сын.

— Я тут с девушкой, — ухмыляется, — она оказалась той ещё фифой и теперь таскает меня по всем приемам, демонстрируя публике свой трофей.

И я тоже ухмыляюсь, мысленно заканчивая его рассказ: «А мне это нафиг не нужно, поэтому я сбежал от неё и теперь курю прямо на приеме». Вот это подход.

Я кривлюсь — дожился, восхищаюсь взбалмошными поступками избалованного блэковского чада.

Между тем, «чадо» докуривает и дружески хлопает меня по плечу.

— Отпусти себя, Крауч. Сделай что-то такое, о чем будешь жалеть всю жизнь, и тебе станет легче.

С этими словами он уходит прочь.

Когда до меня доходит смысл этой фразы, я иронически усмехаюсь — вряд ли мне полегчает, если я запятнаю репутацию отца. Но, странное дело, — чем дольше я стою, размышляя над этим, тем сильнее мне хочется сделать что-то безрассудное. Хоть раз в жизни, почему нет?

Решившись, разворачиваюсь и иду в сторону бального зала. Едва я делаю пару шагов, как на меня налетает ярко одетая девица, хватая меня под руку и втягивая в разговор. Спустя пару секунд я узнаю её — типичная невеста, чья маменька мечтает выдать замуж за чистокровного и богатого. Я присматриваюсь к ней, пока она лепечет что-то бессвязное, и, прерывая её, внезапно для себя, выдаю:

— Инесса, это жуткое платье тебя так полнит, или ты и вправду растолстела?

Оставив леди в полном замешательстве, ехидно улыбаясь, иду дальше, вглубь зала. Вокруг меня — фальшивые лица, ненатуральные улыбки, лживые слова. Все здесь — обман, и меня тошнит от этого. Тошнит от осознания того, что я такой же, блюститель отцовской репутации, всю жизнь под девизом «Не подвести папу, не разочаровать папу, сделать так, чтобы он полюбил меня». К черту!

В памяти всплывают слова:

Посмотри вокруг,

На море масок, и

Иди сюда, все идите!

Добро пожаловать на грандиозный бал,

Куда сильный бежит, чтобы спрятаться

И где слабый остается величественным.

Прохожу мимо толстухи Крэбб, женщина рядом с ней уверяет, что та прекрасно выглядит.

— Ложь, — врываюсь я в диалог, — ты ужасна.

Фальш сквозит в голосе министра, когда он лебезит перед иностранным послом.

— Он врет, — останавливаюсь рядом с ними я, — у нас в стране в принципе нет таких капиталов, чтобы выплатить вам кредит.

Люциус Малфой рассказывает своей новоявленной жене Нарциссе о своей любви.

— Проститутка в маггловском пабе, Люциус, — я кривлюсь от воспоминаний о Малфое с вульгарной девкой, — ещё вчера ты любил её.

И вот, наконец, апогей моего маленького представления — отец, разговаривающий с главой Отдела Тайн.

— Ордер на арест твоей дочери уже готов, — как ни в чем ни бывало, обращаюсь к нему, — папа уже подписал.

И тут мне кажется, что мир замер. В зале стало тише, музыка перестала плавно литься, скандалы, порожденные моей информацией, утихли. Но сейчас, когда любимый отец прожигает меня безумным взглядом, я понимаю, что достиг своей цели.

У меня получилось завладеть вниманием отца. Всецело и полностью. Не об этом ли ты мечтал, Барти-младший?

Смеюсь. Истерически смеюсь — думал, что использовал уже все методы, но нет, ты ещё можешь вызвать прилив чувств своего папаши.

Ненависть. Он ненавидит меня сейчас.

Цепляет под локоть и тащит вон, игнорируя возмущенные крики главы Отдела про его дочь-пожирательницу, которой обещали помилование.

— Его дочь — Пожиратель Смерти, — все ещё в приступе исступленного веселья, говорю, — и он её любит. А если я подамся к Волдеморту?

И тут крепкий отцовский кулак врезается мне в лицо. Брызгает кровь — яркое пятно в эту темную ночь.

Но мне весело, Блэк был прав. Я понял, как нужно действовать.

Помимо воли, в памяти расцветают последние строки:

У нас есть сила,

А кто будет действовать?

Ломай, пока не останется ничего,

Кроме крохотной частицы.

Поднимись из огня,

Восстань из пепла,

Отвергни сомнения,

Высвободи страсть!