Портрет матери (джен)

Вальбурга Блэк нервно огляделась — она не понимала, где находится. Кажется, только мгновение назад она лежала на кровати в своей спальне и следила за пауком, который плел паутину в углу комнаты. Вальбурга хотела позвать Кикимера, но голос не слушался её, только тихие стоны слетали с губ. А теперь всё исчезло, только перед глазами стояла серо-зелёная пелена, да ещё нахлынули воспоминания о прошлом, о людях, о ней самой…

Шесть лет назад, после скоропостижной смерти мужа и исчезновения сына Регулуса, с ней случился первый удар, который её наполовину парализовал. Через три года произошёл второй: её первенца Сириуса признали виновным в убийстве маглов и сотрудничестве с Тёмным Лордом, за что он получил пожизненный срок в Азкабане.

С детства Сириус рос дерзким и своенравным, Вальбурга пыталась его сдерживать, но у неё ничего не выходило. Этого она не смогла ему простить, потому и не любила Сириуса. Взаимная неприязнь — так мягко можно сказать об их отношениях. Позже пришла ненависть к старшему сыну, Вальбурга была уверена: Сириус причастен к гибели Регулуса. У нее не было доказательств, но Беллатрикс Лестрейндж говорила, что Сириус приложил к этому руку, и вскользь упоминала о какой-то предполагаемой дуэли.

Для Вальбурги Блэк день шёл за днём, год сменялся годом, а она была навечно прикована к постели. Миссис Блэк жила только ненавистью к старшему сыну и упивалась этим чувством. У неё осталось только одно желание: пережить Сириуса, не позволить ему остаться последним из Блэков. Вальбурга отреклась от него, прокляла, пыталась вычеркнуть из памяти и думала о нём каждый день.

В своё время, когда Сириус не пришёл на похороны отца, Вальбурга почувствовала такую ярость, которую не испытывала никогда раньше. В тот день эльфы прятались от неё, а Регулус заперся в своей комнате — Вальбурга была в гневе, и в такие моменты лучше не попадаться ей под горячую руку. Она бушевала до вечера: с Древа выжгла имя Сириуса, за ним последовало имя её племянницы Андромеды, которая вышла замуж за волшебника магловского происхождения, и брата Альфарда, давшего золото своему сбежавшему племяннику.

Только к ужину Вальбурга успокоилась и приказала домовихе Фекси позвать хозяина Регулуса, но та не смогла его найти: молодого Блэка не было в доме. Время шло, а Регулус всё не появлялся… Вальбурга беспокоилась — сын всегда предупреждал, если задерживался надолго.

Опрос других слуг выявил, что нет Кикимера. Год назад эльф уже исчезал на целый день, после чего Регулус долго лечил его и отпаивал зельями. Вальбурга случайно подслушала часть из того, что рассказал Кикимер, и с того дня она в душе проклинала и Темного Лорда, и Беллу, уговорившую её мальчика в шестнадцать лет стать последователем Волдеморта…

Регулус не вернулся, но появился заплаканный Кикимер с медальоном. Она хотела, чтобы он всё ей рассказал, но, видимо, Регулус ему запретил. Умом Вальбурга понимала, что сын пошёл в пещеру и подменил медальон Тома, однако слова Беллы о дуэли и причастности Сириуса заставляли её забыть о правде. Больное воображение рисовало картины, как Упивающиеся убивают её сына, и у всех вместо серебряных масок лицо Сириуса.

Регулус был для Вальбурги светом в окошке. Но вот показать это… Она не умела выражать подлинных чувств, на её лице, казалось, навечно застыла вежливая холодная улыбка. Может, из-за этого к ней ещё в школе пристало прозвище Холодная Леди.

Она презирала своего мужа, приходившегося ей троюродным братом. Ориону навязали брак с Вальбургой, он никогда не питал к ней ни теплых чувств, ни особой симпатии… Она ни разу не изменила мужу, хотя знала о его многочисленных похождениях.

Вальбурга помнила всё: и всю свою жизнь, и детей, и неожиданную странную легкость в теле. Всё, но только не то, где же она сейчас находится.

— Кикимер! — негромко позвала она. Но ответом была тишина. Она находилась в необычном месте, себя ощущала какой-то не такой, да ещё и странный аромат красок и волшебства.

— Портрет! Я нахожусь на портрете! И это значит… Это значит, я всё-таки умерла! Теперь Сириус последний из Блэков! — Вальбурга горько разрыдалась. Её горе было так велико, что впервые за долгие она годы плакала. Все её чувства обострились, но художник предупреждал, что портрет — это отпечаток души на холсте, где собраны самые сильные эмоции, мысли, воспоминания, всё самое хорошее и плохое.

В серо-зелёной завесе, которая всё время стояла прямо перед Вальбургой, возникла щель и появилась уродливая голова Кикимера:

— Хозяйка! Я так и знал, теперь вы здесь.

— Кикимер, много человек пришли на мои похороны?

— Только госпожа Лукреция, миссис Друэлла Блэк и госпожа Малфой с супругом.

— Хорошо, это были достойные люди… А Регулус? Неужели он не вернулся попрощаться со мной?

Кикимер нервно дернулся, виновато потупился и очень тихо сказал:

— Нет, хозяйка, молодого хозяина не было.

— Жаль… Но я верю, он ещё вернётся, он не может не вернуться.

Вальбурга не понимала, кто она или что: та же миссис Блэк или оживший под воздействием волшебства рисунок? Себе самой она казалась человеком, а реальный мир ненастоящим… Там всё — картина, а она вновь живая, способная говорить и двигаться. На холсте Вальбурга была одна: никаких дорогих интерьеров, драконов и единорогов. Что ж, она сама хотела портрет в полный рост и без особых «украшательств». Не сегодня, как-нибудь попозже, она сходит в гости ко всем своим родственникам, ко всем, кроме мужа, изображение которого висит напротив. Хорошо, что перед смертью она приказала повесить перед своим портретом портьеры, теперь не придётся всё время видеть надоевшее лицо Ориона.

Кикимер всё ещё ожидал приказаний хозяйки.

— Кикимер, — она задумалась о том, что бы такое приказать ему... — Достань боггарта и ещё какой-нибудь нечисти: докси, кровожадных призраков и иной дряни. Засели всех в доме.

— Хозяйка?! — огромные круглые глаза Кикимера стали ещё больше.

— Да, можешь больше не следить за домом и не убирать в нём. Всех эльфов отправь к Малфоям. Люциус давно жаловался, что его эльфы непослушные и плохо вышколенные. У Блэков же всегда служили лучшие. Надеюсь, Малфой будет ими доволен.

— Слушаюсь, хозяйка.

Когда эльф исчез, завеса вновь сомкнулась.

— Портьеры… Надо научиться раздёргивать их самой. Где моя палочка? Вот она, в кармане, художник не забыл, нарисовал её… Надо попрактиковаться и у меня всё получится.

И она попробовала: одна безуспешная попытка, вторая, трёхсотая и портьеры раздвинулись.

Вальбурга ликовала, но не долго. На противоположной стене Орион на своём портрете презрительно скривил губы, отвернулся от жены и принялся внимательно изучать тёмный потолок и зелёные стены коридора.

— А теперь научимся задергивать портьеры.

Желание как можно меньше лицезреть мужа было таким сильным, что задёрнуть их Вальбурге удалось уже с пятой попытки.

Затем она стала думать, о том, как ей действовать дальше. Сириусу дом не должен достаться, правда, по камушку его не разобрать. Орион, несмотря на отвратительный нрав, волшебником был хорошим. Дом он заколдовал… Пятьсот лет не простоит, но две сотни точно. А вот денег Вальбурга Сириуса лишить не смогла. Бесправный заключенный, осужденный на смерть в Азкабане — один из самых богатых людей в Великобритании и один из лучших вкладчиков гоблинов! По бумагам он наследник, для гоблинов — хозяин золота, а Вальбурге было назначено только пожизненное содержание. Выходило, что она жила за счёт Сириуса!

Действительно, такова была последняя воля Ориона. Чтобы досадить жене, он всё отписал Сириусу и обделил Регулуса. Её Регулуса, который вернётся, а пещера... Не было никакой пещеры! Не было, он просто ушёл и скоро вернётся, а она выйдет к нему, обнимет и скажет, что очень любит, что нет у неё никого дороже него, что он… Вальбурга разрыдалась и словно молитву зашептала:

— Он вернётся, он всё равно вернётся! Я верю! — и заплакала. — Я сошла с ума. Я чокнутая старуха! Глупая картина, но я отомщу, я отомщу! Дом не достанется ему легко! Кикимер!

— Хозяйка, звали? Кикимер выполнил всё, что ему было поручено!

— Ладно, будем дальше разрабатывать план наших действий против Сириуса. Ты будешь изображать безумие.

Эльф с глубочайшим изумлением посмотрел на хозяйку.

— Ты будешь ходить и говорить, сначала одно, а потом другое. Например, сначала ты громко скажешь «Слушаюсь», а потом чуть тише будешь произносить оскорбления.

— Но разве я могу в слух оскорблять мистера Сириуса?

— Можешь! Ты мой домовой эльф, я твоя владелица, ты можешь высказывать Сириусу всё, что ты о нём думаешь. Может, он и других с собой приведёт… Если это не будут достойные люди, ты и о них сможешь высказывать своё мнение.

— Кикимер верно служит и не может плохо говорить о хозяине, о его друзьях.

— Ты знаешь, что когда-то эльфы были свободны? Хельга Хаффлпафф просто дала эльфам убежище и хорошие условия работы, она не заставляла их трудиться без платы и отдыха. Постепенно в течение веков эльфы из свободных стали рабами. Я бы дала тебе, Кикимер, свободу и позволила бы спокойно жить в этом доме, но я только портрет, только портрет…

— Может, когда-то эльфы и были свободны, но я всегда буду верно служить моей хозяйке, — и эльф низко поклонился прочертив рыльцем дорожку в пыли, а потом произнёс тихим шепотом смотря не на Вальбургу, а куда-то в сторону:

— Добрая хозяйка, я буду вечно служить ей, Кикимер всегда будет предан ей.

Вальбурга слабо улыбнулась:

— Спасибо, Кикимер. Твои заслуги не будут забыты, когда вернётся хозяин Регулус, он вознаградит тебя. А теперь я … — Вальбурга замерла на секунду и вдруг истошно завизжала:

— Позор плоти моей, предатель семьи, осквернитель рода, гад! Ненавижу тебя, ненавижу!.. Ну, как, Кикимер?

Слуга, который подскочил в испуге, когда хозяйка начала визжать, теперь с восторгом смотрел на неё:

— Хозяйка, вы великолепны. Звучит очень оскорбительно!

Вальбурга улыбнулась: она сама была рада разыгранным представлением. Она предчувствовала, что когда-нибудь Сириус вернётся. Прожил четыре года в Азкабане, сможет и дольше прожить. Выйдет по амнистии или сбежит, но вернётся, он обязательно вернётся! И может… может, и Регулус придёт с ним? Он всегда тянулся к брату, и, если тот вернётся, может и её мальчик найдёт дорогу домой. Ведь никогда же не было ни дуэли, ни пещеры?!

Минуло восемь лет.

Вальбурга дремала на своём портрете, когда услышала, как портреты вдруг оживлённо зашептались:

— Сбежал! Он сбежал!

Вальбурга с беспокойством позвала:

— Кикимер!

Эльф через миг возник перед ней. Он низко поклонился и с тревогой сообщил:

— Хозяйка, предатель рода покинул Азкабан! Никто не знает как, но он сбежал! Что делать? Когда нам следует ожидать его и как поступить?

— Он придёт, когда ему совсем некуда будет податься. Сириус не любит этот дом, само возвращение сюда мучение и пытка для него. Что ж, мы ещё больше их усилим! Он ответит за всё, что сделал с Регулусом. Он слуга Тома, это он сбил Регулуса с пути истинного. Если бы не Сириус, Регулус бы ни за что бы не пошёл в Упивающиеся. Ненавижу! НЕНАВИЖУ! — она громко вопила, брызжа слюной.

Орион пришёл в безумный восторг и впервые за долгие-долгие годы обратился к жене:

— Браво, Вальбурга! В тебе умерла великая актриса. Я раньше не замечал этого таланта.

Она замерла и совершенно спокойно произнесла ни к кому конкретно не обращаясь:

— Надо наколдовать другое мыло, от этого мало пены и во рту отвратительный вкус.

Орион лишь негромко фыркнул и повернулся к Вальбурге спиной, показывая, что ему нет абсолютно никакого дела до разыгрывающегося здесь фарса.

Прогнозы Вальбурги оправдались: Сириус вернулся только через два года. Он прошёл по коридору мимо её портрета без остановки… Вальбурга не ожидала, что Сириус так изменится. Он постарел, жизнь была безжалостна и сильно потрепала его.

— Сириус, — не смело окликнула его Вальбурга.

Мужчина медленно обернулся и вернулся к её портрету, недоверчиво, с сомнением посмотрел на мать. Стоило только Вальбурге заглянуть в эти серые, опустошенные глаза, как ярость и ненависть всколыхнулись в ней:

— Ненавижу! Позор плоти моей! — она закатила глаза и принялась выкрикивать оскорбления. На секунду, посмотрев на сына, Вальбурга увидела, как на его губах появляется презрительная усмешка.

— Мамаша! Признаться, я тоже безумно рад тебя видеть! — и, больше не обращая на нее внимания, он отправился изучать дом.

Сначала редко, потом всё чаще и чаще к Сириусу стали приходить незнакомые Вальбурге волшебники. Она тщательно осматривала каждого входящего, ждала Регулуса, но он не приходил. Чтобы как-то заглушить, унять боль, Вальбурга кричала и оскорбляла неизвестных ей людей. Она понимала, что это очень огорчило бы её мальчика, но когда он придёт, сам выгонит этих оборотней, грязнокровок и предателей рода. Регулус верно служит Тёмному Лорду. А эти люди своим присутствием оскверняют дом, их надо изгнать до того, как вернётся Регулус! И Вальбурга вопила, ей вторили другие портреты, помогал, чем мог Кикимер. Старый дом противостоял чужакам, но победить их не мог.

Месяц шел за месяцем, а Сириус и штаб Орден Феникса продолжали находиться в доме на площади Гриммо. Вальбурга чувствовала, как с каждым днём наступает что-то плохое. Всё началось с того момента, когда Кикимер исчез на целый день и вернулся только к вечеру. Довольный, он ничего не рассказал ей, пообещав только, что скоро мистер Сириус покинет и этот дом, и этот мир.

Вальбурга выслушала доклад эльфа, молча кивнула, давая понять, что аудиенция закончена. Кикимер поклонился и с легким хлопком исчез. Ей надо было всё обдумать, решить. Она может пустить всё на самотёк, тогда Сириус погибнет или рассказать ему. Впрочем, он ей не поверит, да и зачем ей спасать убийцу её любимого сына?! Нет, Сириус должен умереть и умрёт… Только, не огорчит ли это Регулуса?

В её спальне Сириус поместил — мерзкого гиппогрифа. Это было очень хорошо рассчитанное оскорбление: показать, что он мать ни во что не ставит, презирает и ненавидит. Вальбурга представляла, в какой грязный свинарник превратилась её аккуратная спаленка, но ей было не жалко комнаты, ведь портрету достаточно холста.

Однажды с мерзкой тварью что-то случилось, она вроде бы поранила крыло, и Сириус отправился её лечить.

Из кухни раздался отчаянный мальчишеский крик:

— Сириус, Сириус!

Но тот не мог услышать, не мог прийти. Кикимер был на кухне, отвечал, убеждал, что Сириуса нет дома, что он куда-то ушёл.

— Пойти, что ли, сообщить Сириусу — спокойно, с ленцой произнёс Орион Блэк и выжидательно посмотрел на жену.

Губы Вальбурги шевельнулись, беззвучно шепча что-то.

— Прости, дорогая, я не расслышал, что ты сказала?

— Я сказала — сходи.

Орион Блэк опешил, он с удивлением посмотрел на жену, секунду поколебался и вышел за пределы своего портрета. Через пару минут появился вновь, выглядел расстроенным и огорченным:

— Пейзаж в твоей комнате порван! На нём совершенно не возможно находиться!

— Но ты предупредил его?

— Нет, он с кем-то разговаривал через зеркальце. Я слышал, что Тот-Самый-Поттер в опасности. Тёмный Лорд хочет добраться до чего-то в Министерстве, получить какое-то оружие. Скукота! — Орион демонстративно зевнул. — Уже не важно, поговорил бы я с Сириусом или нет. Жаль только, что он теперь точно станет последним из Блэков, очень жаль…

Вальбурга посмотрела на него опустошённым взглядом. Его взглядом. И Орион Блэк понял, что эту маленькую битву проиграл. Раньше он всегда выигрывал, доводя Вальбургу своим равнодушием или едкими замечаниями до белого каления. А сейчас она так спокойно отреагировала на его реплику о последнем из Блэков… «Сириус обречён» — такое нехорошее предчувствие было у Ориона. Позже он наблюдал за тем, как в доме появились члены Ордена Феникса, как Сириус отчаянно с ними спорил. Прошло пять минут и орденцы ушли, сопровождаемые чёрным псом. Неожиданно слуха мистера Блэка достиг негромкий шепот:

— Ты вернись, ты только вернись, заклинаю, возвратись! — Вальбурга плакала и не скрывала своих слёз.

— Знаешь, а я впервые за нашу совместную жизнь солидарен с тобой.

Но Вальбурга словно и не слышала его:

— Заклинаю, вернись. Вернись с Регулусом! Возвращайтесь домой, мои мальчики!

Прошло несколько минут, хлопнула входная дверь. Вальбурга радостно встрепенулась, но улыбка на её лице быстро погасла. По коридору в сторону кухни, не смотря по сторонам, стремительно прошёл Альбус Дамблдор. Он не смотрел по сторонам и прямиком направился на кухню. Вальбурга слышала, как директор разговаривает с её домовым эльфом. Кикимер громко смеялся, он не рассказал Дамблдору, как всё было на самом деле, но миссис Блэк почему-то казалось — директор всё узнал. От Регулуса и Ориона она слышала о легилименции. Её сын считал, что и Дамблдор, и Том владеют ею. Именно благодаря легилименции старик всё узнал… Теперь он должен спешить, ему необходимо успеть в Министерство и спасти её мальчика. Но старик словно и не торопился, обратно по коридору шёл спокойно, без спешки.

Ещё со школы Вальбурга испытывала неприязнь к Дамблдору. Сначала, как к декану факультета-противника, а позже, как директору, который оставил Сириуса на факультете Гриффиндор, несмотря на просьбы Вальбурги.

И сейчас, когда решалась судьба её сына, он не торопился ему на помощь. Когда директор покинул дом на площади Гриммо, Вальбурга не выдержала, и ему в след понеслись проклятия:

— Мерзкий старик! Будь ты проклят! Будь проклят! Не только Том, но и ты приложил руку к упадку Блэков. Если бы мои сыновья учились на одном факультете, то Регулус бы не умер, отправившись в пещеру. Он и Сириус действовали бы вдвоём. Сириус бы защитил брата! Будь ты проклят, Альбус Дамблдор!

— Второй раз в жизни я полностью с тобой согласен.

Вальбурга недоверчиво посмотрела на мужа, но тот открыто улыбнулся ей:

— Мы уже давно не дети. Может заключим мир или хотя бы перемирие?

— Мир, но только на твой портрет я всё равно заходить не буду. И ты на моём не появляйся.

— Хорошо, хорошо. Очень мне надо ходить к тебе в гости, — Орион презрительно скривился, но потом с грустью посмотрел на жену. — Вальбурга, думаешь, он вернётся?

— Нет, — Вальбурга задумчиво изучала свои ногти. — Не вернётся. Может это просто плохое предчувствие, но наших мальчиков в этом мире мы больше никогда не увидим. Может, Регулус когда-нибудь и придёт. Ведь не было пещеры, не должно её быть и Сириус не пошёл в Министерство. Он просто отправился в Хогвартс увидеться с крестником.

Орион согласно кивнул. В доме стояла тишина, только с кухни время от времени доносились всхлипы Кикимера.

Сириус не вернулся.

Жизнь в доме тихо умирала. Кикимер пытался разговаривать с хозяйкой, но та редко ему отвечала. Порой казалось, что это обычный магловский портрет. Только редкие стоны и горькие вздохи показывали, что он всё-таки живой.

В доме только пару раз появлялись гости, портреты недовольно шептались, Вальбурга никак не реагировала.

Через год после смерти Сириуса, в доме побывал человек, перерыл все вещи, забрал пару бумажек и ушёл.

Он не закрывал свой разум, и когда покинул дом, Орион сообщил:

— Дорогая, ты можешь считать Сириуса отомщённым. Этот полукровка убил директора.

Но ничего уже не могло обрадовать миссис Блэк, даже известие о гибели Дамблдора. Ничего. Она думала, что смерть Сириуса принесёт ей радость, облегчение и покой, но нет, боль усилилась, стала невозможной. А потом на место боли пришла пустота и обреченность.

Когда в доме появилось трое детей, Вальбурга почувствовала к ним необъяснимую симпатию. Она знала, что тёмненький мальчик теперь хозяин дома. Но он не член семьи, он может расспросить Кикимера о Регулусе. Повода поговорить с мальчиком не было, да и Кикимер на какое-то время исчез, а когда вернулся, попросил у хозяйки разрешение вновь заниматься домом.

Вальбурга милостиво разрешила, конечно, зачем детишкам дышать пылью. Она приказала Кикимеру готовить получше и вежливо относиться ко всем, в том числе и к юной леди, не имеющей родственников-волшебников.

Кикимер с радостью выполнял поручение хозяйки. На груди он носил медальон и гордился им. Вальбурга помнила, что похожая вещица была у Регулуса, купленная незадолго до его исчезновения.

— Неужели это тот самый медальон? Регулус, никогда с ним не расставался, значит, он сам отдал его! Он жив! Вернётся, он всё-таки вернётся!

И Вальбурга плакала от радости, в её сердце вновь поселилась надежда.

Дети готовились к какой-то операции, хотели встретиться с некой Амбридж и забрать у неё свой медальон.

— Ну и ладно. Он вернётся и Сириус с ним придёт. Сириуса, наверное, поймали в Министерстве и опять посадили в Азкабан. Но Регулус спасёт брата, вырвет его из лап дементоров. Мои мальчики вернутся домой.

Прошёл месяц. Портреты практически не могут следить за временем, для них месяц может пройти за день, тысячелетие за год. События стали развиваться слишком быстро. Дети разработали окончательный план операции, обговорили все возможные детали. Вальбурга иногда подсматривала за ними, подслушивала, как они рассказывают друг другу, о том, что узнали сегодня днём, о расположении кабинетов и о том, какого цвета мантии носят министерские работники. Дети всё приготовили с вечера и уже утром покинули приютивший их дом.

Они надеялись вернуться, но не смогли. Вальбурга как раз в этот день хотела заговорить с Поттером, узнать, что ему известно о судьбе Регулуса, а за это… За это она бы поведала ему, о том, что, несмотря на Заклятие вечного приклеивания, портреты можно снять со стен, достаточно три раза постучать палочкой по нижнему левому углу. Но все её планы были нарушены вторжением Упивающегося. Он каким-то образом пробрался в дом, быстро прошёлся по комнатам, заглянул на кухню. Вальбурга слышала, как он расспрашивает домовика, но Кикимер упорно молчал. Упивающийся вышел и через некоторое время вернулся с парочкой друзей. Они перерыли весь дом, забрали оставшиеся ценные вещи, которые смогли найти, попытались поджечь дом, но у них ничего не вышло. Оставив несколько следящих заклинаний, ушли и больше не появлялись.

Вальбурга была приятно удивлена:

— Орион, я и не знала, что ты защитил наш дом от поджога.

— Не только от поджога, но и много ещё от чего. Кстати, следящие заклятия тоже не действуют. Очевидно, детишки, как-то рассекретили это место, раз Упивающиеся смогли так дружно здесь побывать. Надеюсь, их не поймали, они милые ребятки. Я, конечно, не одобряю их идею побывать в Министерстве, но видно дело было очень важное…

— Орион, думаешь, Регулус с Сириусом им помогут?

— Может, и помогут, нет, должны помочь. Я их многому научил, они справятся. Вальбурга, они ведь вернутся? — в голосе Ориона звучала надежда.

— Конечно. Они просто обязаны вернуться. Это их дом. Теперь и их дом...