Собу...седник (джен)

Май 1997 года

Дрова уютно потрескивают, мягко освещая небольшую гостиную. Пара глубоких викторианских кресел развернуты к камину, чтобы тем двоим, что обосновались в них еще с раннего вечера, было удобно протянуть озябшие ноги к огню и хоть ненадолго забыть о промозглой сырости хогвартских подземелий. Маленький круглый столик, зажатый между креслами, засыпан золотистой фольгой, картонный саквояжик небрежно сброшен на пол, на обвившей его матовой ленточке оскорбленно мерцает в отблесках камина каллиграфическое «Patchi». Пахнет кофе, шоколадом и фруктовым салатом, политым субстанцией, появление которой в школе обычно карается двумя сотнями снятых баллов и неделей отработки или задушевным разговором в кабинете директора, это уж кому как по статусу положено…

— Ну что, еще по одной за мое чудесное освобождение — и я домой, — усталым, но довольным голосом в который раз предложил один из собеседников, не торопясь при этом покинуть уютное кресло.

— За твое чудесное освобождение, — поддержал тост второй, задумчиво вертя в длинных пальцах тонкую ножку бокала. — Хорошо, как говорится, иметь много нужных друзей…

— Хорошо иметь все! — авторитетно заметил пребывающий в благодушном настроении гость. — И много друзей, и много галлеонов. Только проблема в том, что пока у тебя есть эти самые галлеоны, то и друзья рядом, а когда галлеоны заканчиваются, то и друзья… Нет-нет, — вдруг спохватился он, заметив мгновенно темнеющий взгляд собеседника, — я вовсе не тебя имею в виду, это я так… в общем… теоретически…

Воздев глаза к высокому потолку, он изобразил пальцами нечто метафорическое и поспешно заявил:

— Ты — это совсем другое…

Оглядевшись по сторонам, он понизил голос:

— Нарси сказала, что ты пообещал подстраховать Драко при любых условиях, и я тебе за это очень благодарен. Но, согласись, — он мельком взглянул в сторону камина,— то, что я до сих пор не знаю, какое именно поручение дал моему сыну Темный Лорд — это очень плохо. А если ему понадобится и моя помощь?

Хозяин гостиной со вздохом поставил пустой бокал на свободный от оберток пятачок и устало посмотрел на гостя.

— Люциус, в который раз тебе говорю — Драко взрослый юноша, он справится и сам. Не дави на него, он все равно ничего тебе не скажет. И Нарциссу не трогай, прямой запрет Темного Лорда она нарушить не посмеет, ты же знаешь — Лорд не любит, когда его приказы обсуждают с посторонними.

Тот не стал спорить:

— С посторонними — да, но я же ему родной отец, пусть даже и просидевший весь последний год в Азкабане. И ты, мой лучший друг, за весь вечер мог бы мне хотя бы намекнуть — хоть взглядом, хоть словом, у тебя же это великолепно получается…

«Лучший друг» устало прикрыл глаза ладонью.

— Люциус, ты пришел ко мне в гости, чтобы отметить свое освобождение или просто для того, чтобы вытянуть из меня нужную информацию? Тогда определяйся: или «Круцио» на лучшем, как ты утверждаешь, друге, или наливай еще по одной, потому что я тебе все равно ничего не скажу — хоть ты горло от усердия сорви, хоть в своем арманьяке меня утопи. Можешь, кстати, забрать его обратно, я за всю оставшуюся жизнь столько не выпью! — он указал на громоздящиеся в углу у входной двери штабеля деревянных ящиков, светлые стенки которых вызывающе диссонировали с мрачными тонами подземельного интерьера. — И позвольте вам напомнить как бывшему попечителю, мистер Малфой, что педагогам взятки от родителей учеников брать не положено, тем более, в таких объемах.

Гость старательно изобразил на лице недоумение:

— Уважаемый профессор Снейп, но какая же это взятка? Это мой неприкосновенный запас, вернее, некоторая его часть. Пусть постоит немного у вас в подземельях, чтобы не испортился, а то, насколько я понял, у меня небольшое нашествие гостей намечается…

Он сделал паузу для встречной заинтересованной реплики, но, так и не дождавшись ее, укоризненно заявил:

— Вот видишь, какой ты, Северус, я тебя как лучшего друга во все свои дела посвящаю, а ты… лишний раз для меня бровью пошевелить не желаешь. И наливай в таком случае сам, прояви хотя бы гостеприимство, если уж дружеское понимание и сочувствие тебе не по силам. И кофе тоже сделай! Не желаешь ничего говорить — значит, придется послушать. Я тебе сейчас душу изливать буду!

— Звучит угрожающе, — пробормотал гостеприимный хозяин, нехотя поднимаясь из кресла и принимаясь в который раз за вечер колдовать над кофейником.

Предоставленный самому себе гость критически осмотрел недопитую бутылку, прицелился было в темный угол возле окна, но, покосившись на друга, передумал и небрежно запихнул ее под столик. Затем он повернулся к «неприкосновенному запасу», призвал к себе из наполненного соломой ящика новую бутылку, привычным движением откупорил ее и щедро плеснул в оба бокала.

— Как ты думаешь, Северус, почему меня выпустили? — он прищурился, разглядывая через тонкое стекло пляску золотистых искорок в камине. — Думаешь, Темный Лорд наконец-то сменил гнев на милость?

От камина что-то неразборчиво буркнули, очевидно, приготовление кофе оказалось настолько сложным процессом, что оторваться от него даже на секунду не было абсолютно никакой возможности.

— Все не так просто… — рассеянный взгляд, словно отдыхая от ярких вспышек, переместился на обтянутую черной тканью напряженную спину. — У него на меня имеются далеко идущие планы. Вернее, не на меня лично, а на мой дом. На дом моего отца и деда. На дом моих предков…

Малфой залпом осушил бокал и стукнул им по столу. Смятые фантики с тихим шорохом посыпались на пол, несколько аккуратно расправленных квадратиков осенними листьями спланировали на вытертый ковер. Снейп разлил кофе по маленьким белоснежным чашечкам, поставил одну перед гостем, крепко обхватил длинными пальцами вторую и, слегка поежившись, сел в успевшее остыть кресло.

— Скоро на свободе окажутся и все наши… все, кто был со мной и Беллой в отделе тайн, — едва слышно произнес Малфой, не сводя глаз с огоньков в камине. — Только выйдут они немного не так, как я — не так тихо и не так законно. Но если бы мне пришлось уходить вместе со всеми, господа в форме ни днем, ни ночью глаз не сводили бы с Малфой-мэнора в ожидании беглого хозяина. И праздничную встречу не поленились бы подготовить — с гирляндами заклинаний на каждой елке по периметру поместья и воющими подарками под каждым кустом. А сейчас ко мне претензий нет и быть не может: я официально освобожден из заключения, о чем и свидетельствует подписанный уполномоченными вышестоящими особами соответствующий документ. С большой круглой печатью, — он стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — И теперь если кому и вздумается меня навестить, то ему нужно будет раздобыть не менее официальную бумагу с точно такой же круглой печатью, только диаметром поменьше. И, войдя ко мне в дом, он увидит не оргию озверелых извращенцев, как ему расписали родное руководство и буйное воображение, а всего лишь тихий семейный ужин. И хозяин дома радушно поспешит навстречу: «Проходите, господа авроры, не желаете ли чаю или чего-нибудь покрепче?»

Очаровательно оскалившись, Малфой развел руками, едва не смахнув со столика все, что на нем стояло, и очень удивился, обнаружив прямо перед собой исходящую ароматным паром чашку. Сделав несколько небольших глотков, он вздохнул и резюмировал:

— Даже когда на некоем холодном острове население немного уменьшится, наши доблестные ищейки не станут все время под моими окнами сидеть — пару раз нагрянут с проверкой или обыском, на этом все и закончится. Им целых десять человек надо будет отыскать, и не каких-нибудь обитателей Лютного переулка, храни их Мордред за постоянную занятость наших доблестных авроров, а сильных боевых магов, у каждого из которых не по одному поместью во владении находится, и не только на территории нашего славного королевства. И, действительно, — он допил кофе и снова взялся за бутылку, — зачем господам аврорам вести постоянное наблюдение за домом безобидного и законопослушного лорда Малфоя? На каких основаниях?

Снейп вдруг взглянул на часы и поставил на стол так и не надпитую чашку:

— Послушай, друг мой, безобидный и законопослушный, может быть, это прозвучит невежливо, но не пора ли тебе возвращаться в родные пенаты? Скоро полночь, между прочим, Нарцисса, наверное, уже беспокоится, не попал ли ее драгоценный супруг снова на далекий остров.

Перехватив выразительный взгляд, брошенный на гору ящиков, он едва заметно усмехнулся:

— Так уж и быть, арманьяк твой пусть остается здесь, убережем прадедовские погреба от  безжалостного опустошения… Я в этом, правда, сильно сомневаюсь — твои подвалы попирают все законы расширения пространства, но жалование у меня, действительно, на твои благородные запросы не рассчитано, свои бы неблагородные удовлетворить. А мне давно пора на дежурство идти, — еще раз посмотрев на часы, с отвращением процедил он, — я и так сегодня задержался, подарил этим малолетним идиотам пару часов личного счастья.

— И они никогда не узнают, что были обязаны этим своим счастьем лорду Малфою, — меланхолически заметил сиятельный лорд, старательно расправляя кружевные манжеты. — Добрые дела обычно остаются незамеченными, друг мой, поэтому всегда стоит задуматься, прежде чем решиться на какой-нибудь сверхгуманный поступок. Но, насколько я знаю, ты не очень щедр на благодеяния, поэтому, может быть, сегодня ты сделаешь исключение и посидишь еще немного со старым другом, а детишки… да пусть развлекаются, тебе-то что до них?

— Да мне-то как раз ничего, — Снейп вспомнил о своем кофе, отхлебнул остывший напиток и поморщившись, отставил его подальше. — Но ты посмотри, что вокруг творится — май на дворе, птички поют, цветочки пахнут, у этих болванов гормоны играют, а ко мне потом родители косяком идут, с претензиями: не доглядел, дескать, господин декан, за нашим невинным ангелочком. И попробуй, докажи этим твердолобым ханжам, что их непорочные ангелочки за последний месяц все заросли руты вокруг Хогвартса на противозачаточные зелья извели…

Бывший попечитель Школы чародейства и волшебства брезгливо удивился:

— Северус, я не могу понять, тебе что, травы для этих кроликов жалко? Пусть жуют себе на здоровье, лишь бы не плодились на территории школы. Вот это, — он назидательно поднял палец, — было бы действительно аморально. А ты почему не пьешь? — вдруг спохватился он, посмотрев на нетронутый бокал. — Так не годится. Ты не рад моему возвращению или тебе мой арманьяк не нравится?

Он пододвинул бокалы поближе к себе и наполнил их, чуть не переливая через край.

— Если уж ты так беспокоишься о моральном облике своих подопечных, давай тогда выпьем еще по одной, и будем прощаться. Действительно, Нарси дома одна, скучает, а я тут с тобой развлекаюсь…

Скорбно вздохнув, дежурный педагог послушно осушил бокал и, безрезультатно пройдясь ладонью по шуршащему столику в поисках завалявшейся конфеты, заметил:

— Хороший у тебя арманьяк, Люциус, ничего не скажешь — и вкус, и аромат, и консистенция на высоте. И технология, чувствуется, в основном соблюдена. Но если бы ты внимательно прочитал труды Арнольда де Вилланова… Не кривись, я говорю вовсе не о «Салернском кодексе здоровья», который тебе в детстве читали на ночь вместо сказок. Я имею в виду те его записи, в которых отображены результаты экспериментов по прививке лекарственных растений к веткам винограда. И для того, чтобы получить целебные сорта вин, тебе достаточно всего лишь…

Малфой театрально закатил глаза:

— Ну, все, завел волынку, сел на любимого конька, теперь домой до утра точно не попадешь…

Он потянулся через столик и похлопал увлекшегося друга по руке.

— Стой, Северус, тпру, слезай, приехали! Оставь мой виноград в покое, иди, доставай свою самую черную мантию, и отправляйся пугать этих озабоченных детей! Иначе тебе вместо руты придется Запретный Лес укропом засеять, чтобы у новорожденных животики не пучило… Дракула ты наш доморощенный… — добавил он едва слышно, но чуткий слух опытного шпиона уловил неприятную реплику, что незамедлительно отразилось на его лице.

— Тихо, тихо, не обижайся, я же по-дружески. — Малфой поспешно сунул бокал в золотистый ворох и поднял руки в защитном жесте. — Ты ведь и правда, немного на вампира похож — бледный, глаза запавшие, шагов не слышно, ходишь, как привидение. Ночью в коридоре встретишь — на всю жизнь заикой останешься, — он передернул плечами. — Я же помню еще по школе, как однажды во время дежурства наткнулся на тебя, когда ты с очередного свидания со своей подружкой возвращался. Я в тот миг чуть сам привидением не стал. И скажи спасибо, что у меня палочка не осиновая была — не миновать бы тебе дырки в сердце, а так только легким обмороком отделался да парой переломов.

— Меньше маггловские книги у детей отбирать надо было, и читать на ночь! — обиженно буркнул ночной кошмар хогвартских учеников, поднимаясь с кресла и снимая с крючка «самую черную мантию».

— Да-а-а? — деланно удивился старый школьный друг, вновь наполняя свой бокал. — А не припомнишь, случайно, у кого именно я конфисковал «Колодец и маятник»? Кто, запутавшись во сне в одеяле, орал благим матом, что его запекают живьем? Кто, начитавшись Умберто Эко, страницы библиотечных книг чуть ли не в перчатках переворачивал, все поглядывая, не появятся ли на кончиках пальцев черные следы?

Упомянутые пальцы подверглись тщательному разглядыванию в неверном свете камина, а затем смущенно зарылись в складки мантии, скрывая глубоко въевшиеся в кожу разноцветные пятнышки.

— Себя вспомни… — буркнул Снейп. — Лучший выпускник «змеиного факультета». Забыл уже «Пеструю ленту»? Эйвери тогда еще три дня в Больничном крыле провалялся.

— Сам виноват! — развел руками Малфой. — Кто его просил подкрадываться ко мне сзади и громко шипеть под ухом? И вообще, злой ты, Северус! — он обвиняюще ткнул бокалом в друга.— По больному бьешь. Знаешь же, что я не выношу эту склизкую мерзость. А если Лорд и правда соберется немного у меня погостить, как обещал, то тебе придется сварить самую большую бутыль особо концентрированного успокоительного, потому что Нарси нашу живую эмблему еще больше, чем я, «любит».

Его бокал вдруг уныло наклонился и содержимое тонкой струйкой потекло на подол щегольской мантии.

— Мерлин, как же я сразу не подумал — ведь если у меня в доме будет гостить Лорд, за ним обязательно и Белла увяжется. Мордредовы носки, две змеи в одном доме… Не переживу. Хорошо, хоть Белла не знает о том, что я…

— Белла знает, — тихо и как-то неуверенно проговорил Снейп. — Именно она тогда и подучила Эйвери на тебя зашипеть.

— Белла знает? — Малфой удивленно подскочил в кресле. — Мерлин, мантию испачкал… Что ты несешь? Экскуро… Белла не может знать. Да и кто бы ей сказал? Никто ведь и о чем не догадался, даже Эйвери не понял, почему я так бурно отреагировал — решил, что от неожиданности слегка перестарался с самозащитой.

Снейп немного помолчал, а потом почти неслышно произнес:

— Ей Нарцисса случайно проговорилась…

— Та-ак! — бокал с силой опустился на столешницу, чудом не разбившись от столкновения с кофейной чашкой. — Час от часу не легче. А Нарси-то откуда узнала, что я змей боюсь? Я ведь ей только в день возвращения Лорда сказал, когда с этого кладбища в Литтл-Хэнглтоне вернулся, и то по пьяни ляпнул — очень уж меня новая игрушка Лорда впечатлила… Но Нарси сделала вид, что впервые слышит об этом. Так значит, она и раньше знала? Но откуда?

Тонкие пальцы судорожно сжались на черной мантии, безжалостно комкая плотную ткань.

— Ты уж прости, Люциус, но это я ей сказал. Так получилось. Однажды ночью я возвращался от Слагхорна, он просил помочь ему с зельями для Больничного крыла. Вхожу в гостиную, а там Нарцисса сидит, плачет — оказывается, ей Белла живого ужа в постель сунула. Так она в  пустой гостиной полночи прорыдала, и хоть бы одна живая душа из спальни выглянула, поинтересовалась, как она там.

— А тут ты весь такой заботливый явился, — съехидничал Малфой.

— А что мне оставалось делать? — развел руками Снейп. — Ты же спал сном праведника, хотя незадолго до этого во время помолвки поклялся защищать и оберегать свою невесту от всех напастей.

— Значит, благородный рыцарь не смог пройти мимо плачущей девушки, утер ее горькие слезы, нашептал кучу разных куртуазных слов… И…

Короткий, как выстрел, звук содержал в себе сразу и возмущение, и обвинение, и требование ответа, и намек на продолжение разговора в направлении «К барьеру!»

Но продолжение не состоялось — благородный рыцарь не собирался превращать любимую гостиную в дуэльный зал.

— Люциус, ты совсем сдурел? — черная мантия раздраженно полетела на спинку кресла. — Какое «и»? Мне двенадцать лет тогда было, а она — взрослая, почти замужняя леди… Правда, болтушкой оказалась, как все девчонки: Белла утром начала ее дразнить плаксой и трусихой, а она возьми да и скажи, мол, Люциус, вон, тоже змей боится, а он взрослый парень, а ей, маленькой и слабой, вообще чуть ли не положено.

Кресло завизжало и с силой отъехало назад к стене. Хозяин комнаты попятился к камину, на ходу вытаскивая палочку из узкого рукава неизменного сюртука, а за ним карающим ангелом метнулся прозревший гость.

— Что-о? Все наши девчонки знали, что я боюсь змей? Обсуждали за моей спиной, что Люциус Малфой боится каких-то зеленых червяков? Смеялись надо мной? Осмелились смеяться над Малфоями?..

— Никто не знал, — прозвучал сдавленный ответ. Трудно говорить, когда ворот рубашки зажат в чужом кулаке и стянут до предела, а рука с палочкой умело заломлена до вспышек в глазах. — Я тебе клянусь, Люциус, никто не знал — только мы трое… Но мы молчали… Даже Белла… не знаю, правда, почему, но она тоже молчала…

— Молчали они… — хватка на горле ослабла. — Ваше счастье… А Нарси то, Нарси… — обманутый муж горестно покачал головой. — И глазки еще такие удивленные сделала: «Как, Люциус, и ты боишься? Наверное, она очень большая и страшная, эта Нагайна, раз смогла даже тебя напугать».

Малфой выпустил из рук полузадушенного Снейпа, схватил со столика бутылку, наполнил бокал и залпом опрокинул его, даже не поморщившись.

— Молчуны-заговорщики на мою голову… Ну ладно Нарцисса, самолюбие мое щадила, травму, так сказать, моральную любимому супругу нанести боялась. Ладно Белла, там свои резоны были, но ты-то за столько лет почему мне даже не заикнулся ни разу?

— Почти по той же причине, что и Нарцисса. Мы же друзья, Люциус, — после освобождения голос звучал как-то хрипло и неуверенно.

— Друзья… — ответ прозвучал с ярко выраженным сарказмом. — С такими друзьями и врагами не надо обзаводиться. Ты ведь, оказывается, все знал задолго до того, как я тебе сдуру поплакался: мол, Поттер, не гляди, что ребенок совсем, такое чудище уложил, а я, боевой маг, Упивающийся смертью, смело глядящий в глаза подыхающим от моей руки магглам, наверное, умер бы от страха и омерзения еще на подступах к подземелью Слизерина... И как ты вообще узнал? Где я «прокололся», как говорит Драко?

Снейп, растирая горло, настороженно на него покосился:

— Я заходил забрать свою книгу — ну, помнишь, томик Конан-Дойля, который ты у меня накануне отобрал, и видел, как ты забрасываешь на полог кровати шнуры с кистями, чтобы не свисали возле подушки. Я сразу понял, что ты прочитал «Пеструю ленту» и боишься, что ночью по шнуру может спуститься змея, тем более, что твоя кровать стояла как раз под вентиляционным отверстием.

— Что? — Малфой безмерно удивился. — Ты увидел, как я маюсь дурью и нафантазировал себе Мерлин знает что? Да не было там ничего подобного, эти лохматые кисти меня просто раздражали. Мешали они мне, понимаешь? Просто мешали! А теперь Белла вспомнит твои дурацкие домыслы и… о, Мордред, мне конец… Мне конец, Северус, ты это понимаешь?

Угольки ярко вспыхнули, когда полы широкой светло-лиловой мантии снова взметнулись рядом с застывшей у камина мрачной фигурой.

— Да лучше бы я в Азкабане остался… Эта гадюка обязательно скажет Лорду, если еще не сказала… Я теперь понял, почему она молчала… Выжидала, гадина, подходящего момента. Теперь, когда я со всех сторон в опале и за мной нет больше ничьей поддержки, она наконец-то сможет до меня добраться. Ты ведь знаешь, Северус, прекрасно знаешь, за что она меня так ненавидит…

Малфой, зажав Снейпа в угол, шипел ему на ухо не хуже разъяренной кобры.

— И теперь она наконец-то пройдет по моему дому как хозяйка, а я и пикнуть не посмею. И Нарси не посмеет. А Драко будет на все это смотреть… О, Мерлин, почему я не отправил их отсюда, пока была такая возможность… А теперь уже поздно.

Малфой ударил кулаком по стене рядом с головой Снейпа, но тот даже не пошевелился, устремив неподвижный взгляд куда-то в пространство.

— Послушай, друг мой, — холеные пальцы аккуратно расправили смятые было ими же уголки воротника. — Слушай меня внимательно. Тебе не кажется, что ты мне кое-что задолжал? Причем очень сильно задолжал? Тебе теперь придется так же очень сильно постараться, чтобы твой длинный нос и не менее длинный язык не стали причиной гибели еще одной семьи. Моей семьи. И я знаю, чем ты со мной расплатишься.

— И чем же? — хриплый возглас походил, скорее, на воронье карканье, чем на человеческий голос.

— Ты сваришь мне зелье, — поймав наконец, взгляд Снейпа, потребовал Малфой. — Особое зелье. Уникальное. Похожее на то, что подняло из могилы этого недотепу Уизли, только более мощное, более совершенное, чтобы для излечения хватило всего лишь одной дозы. И ты сделаешь его для меня, для Нарциссы и для Драко. Знаешь ведь, как Лорду нравится его чешуйчатая игрушка и какое применение он ей находит в последнее время. Ты же не хочешь, чтобы мои жена и сын погибли по твоей вине страшной смертью?

— Такого зелья не существует, — Снейп подчеркнуто спокойно отстранил Малфоя и стряхнул с лацкана сюртука длинный серебристый волос. — Уизли просто повезло — у него оказался крепкий организм, хорошая устойчивость к ядам и повышенная свертываемость крови и, к тому же, Сметвику удалось подобрать подходящий для его организма комплекс, позволяющий быстро вывести яд и восстановить силы.

К концу фразы голос Снейпа снова обрел уверенность и звучность опытного лектора.

Отброшенное кресло тем временем вернулось на место, бутылка снова звякнула о бокал.

— Друг мой, — проникновенно заявил Малфой, располагаясь поудобнее, — только не рассказывай мне сказки дядюшки Биддля. Ты же сам всегда утверждал, что этот болван Сметвик ничего приличнее зелья для излечения прыщей сварить не способен. Кто-то ему помог, и я даже догадываюсь, кто. И вот этот кто то, — бокал поднялся в безмолвном салюте, — сварит мне уникальное противоядие, которое поспособствует снятию тяжкого груза с его больной совести. И мы будем в расчете. Слово Малфоя.

В камине громко стрельнуло полено, подведя незримую черту под сказанными словами.

Наступившую за этим тишину разорвали три резких хлопка.

— Браво, ваше сиятельство, браво! — Снейп холодно улыбнулся. — Я впечатлен. В вас действительно погиб великий актер. Вот только финал вы слегка смазали. Не дотянули.

— Что поделаешь, друг мой, — неожиданно мирно вздохнул Малфой, — сказывается отсутствие практики. В Азкабане, знаешь ли, условия для этого неподходящие — как говорится, присутствует отрицательная энергетика зрительного зала.

— А у меня здесь, в подземельях, значит, положительная?

— Северус, друг мой, не злись, — Малфой обворожительно улыбнулся. — Ты ведь сам виноват — я и так после Азкабана ночей не сплю, а тут еще ты со своими экскурсами в прошлое и сенсационными сообщениями в стиле вездесущей Риты. Не обессудь, но я позволил себе немного развлечься.

— За мой счет, как всегда? — Снейп раздраженно покрутил рукой, разминая пострадавшее запястье.— А просто попросить у меня это зелье нельзя? Обязательно было разыгрывать тут юаньскую драму в трех актах, с павлинами и драконами на заднем плане?

Малфой закатил глаза с видом утомленного провинциалами столичного гида:

— Северус, должен заметить, что ты абсолютный профан в искусстве. Юаньская драма — это совсем, как говорит мой сын, из другой оперы, из пекинской. А я тебе предложил изысканный моноспектакль с лирико-драматическим сюжетом.

Не встретив должного понимания в глазах собеседника, он ворчливо заметил:

— Надо было тебе не в лабораториях у Слизнорта над испарениями чахнуть, а к нам в театральный кружок хоть иногда заглядывать. Очень полезное занятие, кстати, — есть чем блеснуть перед дамами в светской беседе и навыки работы на публике приобретаешь. Хотя… это у тебя и так неплохо получается. Ну-ка, скажи мне честно, — Малфой ехидно прищурился: — сколько ты отрабатывал перед зеркалом свои коронные манипуляции с бровью? А низ мантии у тебя чем утяжелен? Я своей так не взмахну, как ни старайся. И не смотри на меня так, я не школьник, на меня эти твои прожигающие взгляды не действуют.

Он насмешливо фыркнул.

— А насчет «попросить»… Конечно, мне бы не составило труда, но, друг мой, ты же знаешь — Малфои никогда, ничего и ни у кого не просили. А, кроме того, ты этот спектакль заслужил. По целым трем причинам.

Второе кресло с легким скрипом обняло своего хозяина, почти опустевшая бутылка мягко ткнулась в ладонь.

— Целым трем? Любопытно. Излагайте, ваше сиятельство, я весь внимание.

— Во-первых, — протянул Малфой, поудобнее усаживаясь в кресле и пододвигая к Снейпу свой бокал. — Ты, сам того не желая, дал Белле в руки козыри против меня. Пусть и не смертельные, переживу я как-нибудь ее инсинуации, но обидные. Кстати, зелья успокоительного мне навари побольше, хорошо? Только, будь любезен, замени чем-нибудь чемерицу — я на трезвую голову с любимой свояченицей общаться просто не смогу.

По первому пункту возражений не последовало.

— Во-вторых, пока я много лет назад в блаженном неведении предавался заслуженному отдыху, ты провел целую ночь рядом с моей будущей женой. И мне плевать, что ты был первокурсником, факт остается фактом и несмываемое пятно на ее репутации тоже. И не зыркай на меня так, откуда я знаю, может это были не последние ваши посиделки. Ты заронил во мне зерно сомнения и теперь я буду терзаться и мучиться, так что с тебя еще пинта успокоительного. Бесплатно, как компенсация.

Комментарии по второму пункту ограничились саркастическим смешком.

— И третье. Плюс четвертое. И даже пятое могу добавить. Ты узнал мою самую большую тайну, дискредиди… разрушил мой героический облик в глазах прекрасной дамы и утаил это все на долгие годы. Так что душа моя потребовала немедленной сатифс…фсфакции, пусть даже и через четверть века.

— Поэтому еще по пинте зелья на каждый пункт, — подытожил Снейп. — Я понял ваши требования, ваше вымогательское сиятельство. Не беспокойтесь, успокоительного я вам наварю целый галлон, и чемерицу тоже найду чем заменить. Об одном только беспокоюсь — не перестарались бы вы с зельем и не начали разыгрывать такие спектакли перед Лордом. Два шута при дворе, конечно, несравнимо лучше, чем один, но разговоры о погубленных семьях и разной длины носах вам там могут очень дорого обойтись.

Малфой растерянно заморгал и всем телом повернулся к Снейпу.

— Северус, ты что, обиделся? Прости, ради Мерлина… — В его голосе прозвучало искреннейшее раскаяние. — Ты же мой лучший друг и собу… собеседник замечательный, я тебя очень люблю и ценю. Просто расстроился я очень, после Азкабана и так нервы ни к Мордреду, а тут еще и ты со своими дурацкими измышлениями, и Белла…

— Ладно,— вздохнул его «собу…седник», поднимаясь и нащупывая пуговицы на сюртуке. — Как говорит мой дражайший крестник, «проехали». Идите домой, ваше сиятельство, нервы лечите. И я, наверное, пойду, поймаю сейчас кого-нибудь… тоже для успокоения.

Малфой с трудом выбрался из кресла, оправил слегка измятую мантию и, пошатываясь, направился к двери.

Снейп, усердно воюющий с двумя десятками мелких пуговиц, которые так и норовили увернуться от узких петелек, вдруг прервал свое увлекательное занятие.

— Люциус, — раздраженно произнес он, — камин остался у тебя за спиной, и не ломись ты в лабораторию, ради Мерлина, все равно дверь открыть не сможешь. Я сейчас тебе сам и успокоительное, и антипохмельное принесу, они в спальне, на тумбочке стоят. Лучше бутылку свою из-под стола вытащи, нечего мне тут компромат где попало оставлять, не дай Мерлин, принесет кого…

Выпроводив, наконец, своего неугомонного гостя, хозяин гостиной сгреб со стола золотистую горку и отправил ее в камин. Затем он выудил из-под столика конфетную коробку, внимательно осмотрел ее, вытряхнул на кресло пару незамеченных ранее блестящих кубиков и безжалостно бросил ее вместе с ленточкой на радостно вспыхнувшие угли. Стоящая на столике бутылка после недолгого колебания была спрятана за неприметной дверцей встроенного шкафчика, вторая, после минуты безрезультатных поисков, благополучно забыта, а ящики с неприкосновенными запасами лорда Малфоя, управляемые нетвердой рукой, опасно раскачиваясь, медленно уплыли в кладовую.

Закончив с уборкой, дежурный декан забросил в рот несколько мятных пастилок, запахнул черную-пречерную мантию и, соорудив на лице самое зверское выражение, вышел в коридор.

— Может, сразу отправиться к директору, новостями порадовать? — размышлял он, привычно набрасывая на дверь цепочку охранных заклинаний. — Нет, пожалуй, к нему и потом можно зайти, часика через полтора, пусть сначала уснет покрепче… Ну хоть какое-то удовольствие человек от этой жизни должен получать?

А сейчас… Раз, два три, четыре, пять, я иду искать. Кто сидит не в спальне — я не виноват…