Злоключения мистера Уильямса (джен)

С виду Брэги-младший ничем не отличался от своих не слишком общительных сородичей. Тот же длинный грубый мех, светло-серебристый на спине и боках, но темнеющий к брюху, тот же пушистый хвост — ни дать, ни взять, метелка. И его белая голова с резкой черной полосой, начинающейся над углом рта и проходящей от аспидно-черных глаз к уху, тоже ни коим образом не выделила бы его из толпы прочих барсуков. Но все же Брэги был совсем не таким, как прочие.

Укромной лесной глуши, тишина которой не нарушается ни звуками, ни шорохами, ни неповоротливыми гигантскими двулапыми, он предпочитал шумные места, в которых эти двулапые обитали. А больше майских жуков, личинок, дровосеков и пилильщиков, Брэги любил Бара-Брит. Однажды попробовав этот сытный пирог — кто-то мог бы заметить, что он стянул его у охотников, расположившихся на привал поблизости от его семейной норы, но Брэги, на самом деле, только попробовал! — он уже не мог представить себе вещи вкуснее, чем пятнистый валлийский хлеб. «БА-РА-БРИТ». Едва только он вспоминал это грубоватое короткое слово, которым люди так невзначай и мимолетно именовали самую вкусную вещь, которая только может существовать в мире, его длинный подвижный нос принимался жить своей жизнью, вытаскивая Брэги вслед за собой из норы и безошибочно ведя к волшебному лакомству. Конечно, неодобрение барсучьего племени было велико! Но Брэги предпочитал закрывать глаза на раздраженное шипение матушки Шпикачки и ловко уворачивался от оплеух Брэги-старшего, когда под утро возвращался домой сытый и довольный. Вот и сегодня, едва на землю спустился сумрак и ночной туман начал выползать из нор, щедро оставляя на траве и желтых цветах устесника рассеянные хлопья своей белой шерсти, Брэги высунул голову из-под куста дикого боярышника, огляделся, поведя маленькими округлыми ушками, и что есть силы припустил по лесной тропинке, спускавшейся по склону Высокого Холма. В эту засушливую пору было вокруг полным-полно высохшей травы, отчего любого другого барсука можно услышать за несколько десятков футов, уж слишком сильно они сопят и ковыряются в земле в поисках пищи. Но Брэги был не только очень смелым и целеустремленным, но и чертовски быстрым. Настолько, насколько вообще может быть быстрым барсук.

Дорога, огибающая Высокий Холм, вилась вдоль человеческих домов желтым песчаником, привычно греющим толстые лапы. Погружаясь в песок, они оставляли на нем следы, похожие на медвежьи в миниатюре. Шаг, еще шаг, неуклюжий прыжок над ручейком — и трусцой по низкой траве в Годрикову Лощину, где начинается темная улица, подсвеченная тусклым светом редких фонарей. Брэги знал, когда он уловит запах свежего лакомства. Три дома налево, до поворота, четыре — направо, мимо Трактира, где до утра горит свет и шумят двулапые, а дальше наискосок, садами, к самому краю деревни, мимо большого блестящего двулапого, который никогда не движется с места, потому что он «ста-туя». Каждую неделю, ровно посередине нее, Брэги подбегал к Тому-Самому-Дому, просочившись в дыру под деревянным забором, пересекал темный сад и что есть силы несся к двери, сопровождаемый хихиканьем садовых гномов. Останавливаясь перед дверью как вкопанный, он аккуратно привставал на задние лапы и что есть силы тыкался носом в деревянные доски. Нос потом сильно саднило, но Бара-Брит того стоил. Брэги крался на кухню, откуда тянулся запах сушеной смородины и печеной муки, и...

Сегодня дверь не открылась.

Барсук сердито пнул ее большим лбом, поскребся в дверь когтями. Привстав на цыпочки, повел носом воздух и, уловив знакомые пряные нотки, заметался по порогу. Но вдруг остановился, настороженно прислушиваясь. В доме царила тишина. Ни привычного поскрипывания деревянных половиц наверху, ни едва уловимого храпа хозяина, ни приглушенных шагов домовика Пэдди, убирающего дом, пока спят остальные его обитатели... Ничего.

Все это было очень и очень странно! И сулило Брэги неприятности. Вернее, всего одну, но такую большую, что ни одна барсучья душа не выдержит!

Развернувшись, барсук помчался по тропинке назад и, минуя забор, что есть силы припустил по улице в сторону Трактира. Остановившись на пороге, прямо под потрескавшейся от времени деревянной вывеской «Бродячая собака» он повел ушами, прислушиваясь к голосам внутри. Многие из них были знакомы Брэги. Хриплый бас принадлежит мистеру Уильямсу, его забор прячется в замечательных кустах жимолости, что и цветом хороша, и ягодой съедобна. Звонкий голосок — это мисс Бри, хозяйка Трактира, в конце недели оставляющая под задней дверью мешок сытных лакомств. «Объедки, вот что это такое, Триша, самые настоящие объедки!» — как-то прокричала она, и Брэги запомнил это вкусное слово: объ-ед-ки. Приятные голоса, мужской и женский — это мистер и миссис Поттер. Низкий баритон, похожий на сопенье матушки Шпикачки означает, что в Трактире сегодня присутствует сэр Сэмюэль Чок. Барсук недолюбливал сэра Чока за то, что тот кинул в него камнем, когда тот хотел было ознакомиться с содержимым его дровяного сарая, поэтому Брэги отступил было в тень. Но тут же решительно прыгнул вперед, неуклюже вскарабкался на ступеньку, потом еще на одну, и шмыгнул внутрь, под чей-то стол. А после осторожно высунул нос, подслеповато щуря глаза, с трудом привыкавшие к свету после ночного мрака.

— Говорю вам, это был самый настоящий оборотень! Голова, как у волка и огромные когтистые лапы, как у медведя! — Мистер Уильямс залпом опрокинул в себя очередную пинту эля и поспешил продемонстрировать собравшимся в Трактире предполагаемый размер упомянутых им лап, воздев руки как можно выше. По всему выходило, что лапа монстра была в три раза больше медвежьей. По излюбленному месту сборищ всех местных волшебников прокатилось изумленное «Ах!», тут же сменившееся гробовым молчанием. Брэги прижал уши к голове.

— Черный-пречерный, — продолжал мистер Уильямс, почувствовав, что завладел аудиторией. — Еще одну пинту, дорогая Бри! Глаза, как блюдца и сверкают адским пламенем!

— У меня? — Возмутилась хозяйка Трактира.

— У оборотня, — невозмутимо поправил мистер Уильямс, — Мне еле удалось унести от него ноги.

— А давайте возьмем факелы и поищем его? — Предложил кто-то в зале и жизнь закипела снова. Желающих отправиться на поиски оборотня среди подогретых алкоголем завсегдатаев «Бродячей собаки» оказалось предостаточно.

— О, нет, нет! — Возразил мистер Уильямс, — Ему только того и надо, чтобы мы вышли из тепла и света, да направились в лес. Вы ведь знаете, какая сегодня ночь? Вся нечистая сила выползает из своих нор, чтобы заманивать и искушать несчастных прохожих. А мы ведь с вами, мы — цивилизованные люди. Не какие-нибудь простаки!

Нынешняя ночь и вправду необычна, согласился Брэги, сегодня ночь Бара-Брита. Но мистер Уильямс был странным волшебником. Даже разменяв шестой десяток (неслыханно долго живут двулапые!), он продолжал верить в знаки и приметы, начиная с падающих столовых приборов, безобидных черных котов и заканчивая мистическим совпадением чисел (к примеру, 7 часов 8 минут 9 секунд), да гороскопами собственной жены. При этом ему даже не приходило в голову, что оборотни не обитают в норах.

— Бросьте заливать, Уильямс! — Раздался голос, вновь заставивший барсука насторожиться, — Что оборотням делать в наших краях? Министерство магии не позволило бы ему спокойно разгуливать по улицам.

— Можете убить меня прямо здесь, сэр Сэмюэль... — приложив руку к груди, с чувством начал мистер Уильмс.

— Если позволите, я все же воздержусь.

— ...но я готов поклясться, что видел его, вот как сейчас вижу вас. Выхожу из дома, а он возле калитки Поттеров, а как увидел меня, бросился навстречу. Он преследовал меня почти до самого трактира! Здесь его, верно, спугнули голоса.

— Голубчик, — голос чопорного сэра Сэмюэля звучал насмешливо, — Рекомендую вам не налегать на эль. Это вредно для здоровья, кроме того, вам ведь придется как-то добираться до дома сегодня. Полагаю, вашему оборотню только и надо, чтобы ваша бдительность ослабла, а внимание рассеялось?

— Постойте! — Вмешался в разговор мистер Поттер, — Вы сказали, что видели оборотня возле нашей калитки? Вы не ошиблись?

— Мы оставили дома детей. — Разволновалась миссис Поттер и даже приподнялась со своего места, собираясь незамедлительно вернуться домой.

Брэги нетерпеливо заелозил под столом. Кому есть дело до волшебных баек, если Бара-Брит, должно быть, еще не остыл?

— Не думаю, Дориа, что вашим детям что-то угрожает. Вы же знаете, какой выдумщик этот наш сэр Уильямс. Просто слагатель местных легенд! — Заверил сэр Сэмюэль.

— Я отвел его от вашего дома, Каролус, — не обращая внимания на колкие замечания в свой адрес, важно надулся мистер Уильямс, — Посидите хотя бы до закрытия. Все-таки сегодня праздник.

— Моя жена говорила, что на прошлый День Всех Святых видела в нашем доме домового... — Вступил в разговор новый собеседник. Но сэр Сэмюэль подверг сомнению и его не успевший начаться рассказ.

— Вероятно, она имела в виду домовика, — расхохотался он, — Оставшегося от прошлых хозяев. Обычно они не показываются, но это не значит, что они покидают дом. Такие случаи вовсе не редкость.

Так и тек своим чередом этот вечер: мистер Уильямс уничтожал одну пинту эля за другой, Поттеры вспоминали праздничный ужин с запеченной индейкой под соусом из крыжовника и рождественский пудинг, облитый ромом, сэр Сэмюэль бдительно пресекал чужие попытки рассказать байки о призраках... А Брэги — о, несчастный барсук! — посидел под столом еще с три четверти часа и, дождавшись, пока изрядно подвыпивший мистер Уильямс, покачиваясь, выйдет из-за стола и вяло махнет рукой, направляясь к двери, шмыгнул за ним.

— Идти домой в таком состоянии нельзя. Но проветриться не помешает. — Внезапно остановившись на пороге, но не оборачиваясь, изрек мистер Уильям вслух. Сил на то, чтобы попрощаться с соседями как полагается у него уже не было: язык не ворочался, будто распух и с трудом теперь помещался во рту, ноги не слушались, а люди и местный интерьер сливались в одну размытую массу, которая непрестанно кружилась. Брэги недовольно фыркнул и, выкатившись на ступени, прошмыгнул меж покачивающихся ног волшебника. Оставив в покое Трактир и его обитателей, он не терял надежды: двулапые ведь начали расходиться? Мистер же Уильямс вышел в теплую ночь и дверь «Бродячей собаки» захлопнулась за ним с легким скрипом. 

Тут-то с ним и случилось то, чего юный барсук уже не видел, но сам мистер Уильямс не забудет долгие-долгие годы. После этого случая он даже перестал любить эль.

Прямо из кустов на мистера Уильямса выскочила тень. Как назло, два уличных фонаря, расположенные ближе всего к трактиру, не горели, но даже в темноте можно было различить, что тень похожа на человека, только ноги у нее были не то козлиные, не то лошадиные. Из-за этого, в целом небольшая фигура смотрелась на порядок выше обычного человека. Мистера Уильямса словно пригвоздило к земле какой-то неведомой силой. Он даже хотел закричать и броситься обратно в трактир, но как ни старался, не мог издать ни звука. Меж тем, тень покрутила лохматой головой и вдруг остановилась, словно только что заметив мужчину. Выражения ее лица — или морды? — не было видно; только густые, торчащие в разные стороны волосы да, кажется, небольшие рожки. Но мистер Уильямс готов был руку дать на отсечение, что чудовище смотрит прямо на него! Внезапно тень рванулась в сторону дороги, одним махом перескочила ее и скрылась в лесу с характерным цоканьем. Как известно, беда не приходит одна! Теперь из тех же самых кустов на беднягу смотрели, зловеще мерцая в темноте, два больших желтых глаза.

«Это он!» — мелькнула в голове мистера Уильямса шальная догадка, и сердце его бешено заколотилось, — «Оборотень! Все это время он сторожил меня. Что же делать?» Будто бы прочитав его мысли, желтоглазый обитатель кустов зарычал и захрустел ветками. «Сейчас он прыгнет!» — стараясь нащупать позади себя дверную ручку, догадался мистер Уильямс. К счастью для него, шок уже прошел. Постепенно возвращалась ясность мысли, изрядно подпорченная алкоголем. «Что бы не случилось, нельзя поворачиваться к нему спиной!» Ручку старик нащупал сразу и буквально ввалился спиной обратно в трактир, приземляясь на до блеска натертый пол.

— Он там! — Завопил мистер Уильямс, отталкиваясь ногами от порога и отползая подальше от двери.

В помещении снова стало тихо. Несколько мужчин покрепче, в числе которых был и мистер Поттер, повставали со своих мест и достали волшебные палочки, ожидая, что с минуты на минуту в дверях появиться преследователь (у мистера Поттера тут был особый интерес, ведь оборотень бродил возле его калитки).

— И с ним еще один! — Вскричал мистер Уильямс, делая отчаянную попытку отбиться от мисс Бри, подоспевшей, чтобы помочь ему подняться.

— Оборотень? — Заинтересованно спросил сэр Сэмюэль, подаваясь вперед на своем стуле. Хотя в голосе его все еще слышался откровенный сарказм, он почти готов был поверить мистеру Уильямсу.

— Нет! — чуть ли не плача, вскричал Уильямс, — Сам Дьявол! Властелин Зимы*!

Вспомнив, однако, лохматую голову, мистер Уильямс внезапно перестал кричать и принялся рассуждать вслух. Он, бедняга, и сам толком не понимал, что увидел, и тем труднее было донести это до окружающих.

— У него были вьющиеся волосы, торчащие в разные стороны, рога и копыта. Пожалуй, это был не вполне Дьявол... Скорее, дьяволенок... Больше похоже на фавна...

Тишина сгустилась, стала такой напряженной, что у многих даже зазвенело в ушах, и вдруг взорвалась дружным хохотом. Некоторые попали с мест. Послышался стук опрокидывающихся стульев, звон столовых приборов и кружек.

— Нашему мистеру Уильямсу уже черти мерещатся! — Восхитился кто-то в толпе.

— И мы тоже хороши, только и рады чертей погонять посреди ночи!

— Я ведь говорил вам, дорогой, что не стоит злоупотреблять элем. — Поучительно заметил сэр Сэмюэль, — Осмелюсь заметить, что фавнов давно не существует, по крайней мере, в Британии. Но даже будь оно так, всем известно, что фавны — добрые существа!

..В конце концов, пришло время расходиться по домам. Мистера Уильямса с трудом удалось убедить, что все увиденное ему просто почудилось. Мистер Поттер объяснил, что неотъемлемым атрибутом фавнов являются дудки, а желтые глаза из кустов могут принадлежать котам, поскольку у них, как известно, глаза светятся в темноте. Кому, как ни коту, вышедшему на охоту за ночными грызунами, сидеть в кустах в тот самый день, когда почти все обитатели собрались в трактире, и на улице нет праздных гуляк? До дома все добрались без приключений. И хотя возле калитки своего дома миссис Поттер не обнаружила никаких оборотней, дьяволов и властелинов зимы, она все-таки поднялась в комнату сына. Мать всегда должна знать, что с ее ребенком все в порядке, а особенно, что после полуночи он спит, а не куролесит. В спальне Джеймса было темно, и слышалось мерное дыхание спящих ребят: его самого и приятеля, приехавшего в гости на Рождество. Довольная, миссис Поттер прикрыла дверь, спускаясь в кухню. Проходя мимо затаившегося под кухонным столом Брэги, она поправила полотенце на свежем хрустящем Бара-Брите, который приготовила к будущему завтраку.

— Кажется, пронесло, — спустя несколько минут после того, как дверь за матерью закрылась, выдохнул Джеймс, — Бродяга, кончай прикидываться спящим, я слышу, как ты ухмыляешься!

— А я ведь говорил, что идея найти твоих родителей — самая дурацкая из всех твоих идей, —отозвался Сириус, высовываясь из-под одеяла. — Ну, разве интересно тащиться в трактир, когда там полным-полно народу? Нас могли заметить, и коту под хвост весь план.

— Уймись, не мне тебе рассказывать, что случилось бы, окажись родители дома вперед нас! — Свесив ноги с кровати и ощупав их, словно для того, чтобы убедиться, что они на месте, фыркнул Джеймс, — Да ты ведь сам согласился их поискать!

— Я запаниковал. — нехотя отозвался Сириус, — Кто мог знать, что нужно прочитать всего пару лишних страниц, чтобы понять, что делать в таких случаях?

— Ты запаниковал! — Возмущенно передразнил Джеймс, — А каково было мне? Желтые глаза размером с блюдца тебе даже шли, хвост можно было спрятать, а вот копыта не скрыть и под килтом!

— Зато тебе, наконец, удались рога, — Сириус приглушенно рассмеялся, — Если не избавишься от них, проснешься завтра с ветвистыми, совсем как взрослый!

— Ох! Совсем забыл, а ты и рад. — Запустив руки в волосы, Джеймс нащупал на своей голове предмет насмешек Сириуса. Но, как всякий приличный англичанин, не стал подчеркивать недостатки друга, торчащие над головой того в виде остроконечных собачьих ушей. С этим вполне можно подождать до утра!

_____________________________________________________________________

* Властелин Зимы (он же Кернуннос) — самый древний и самый почитаемый из древних кельтских богов. Свидетельства этого почитания до сих пор можно видеть в кельтских странах во время празднования Майского Дня, Середины лета и праздника Осеннего урожая. Имеет много имен и лиц — Рогатый Бог Лесов, Могущественный Керн, Рогатый, Оленерогий, Король-олень, Повелитель животных. Неуловим, и именно эту его особенность отмечает одно из многочисленных упоминаний о нем: Тот, кто уходит за деревьями.