Чернильные блики (гет)

Проходя сквозь стрельчатые окна, лунный свет как-то по-особому серебрился, заливая собой тёмные хогвартские коридоры. Казалось, он обладал своей собственной, особенной магией. Свет, будто пыльцой Песочного человечка, оседал на волшебные картины, заставляя колдунов и колдуний позёвывать, в последний раз перекидываться пожеланиями доброго сна с соседями и засыпать, видя во сне дни своей прожитой жизни, наслаждаясь общением с давно ушедшими друзьями и близкими. Словно туманом, лунный свет стелился по холодному каменному полу. Оказавшись в серебристой дымке, школьные приведения обретали былую человечность: их неспешные шаги слабым эхом звучали в коридорах, а порой можно было увидеть, как Кровавый барон танцевал с Серой леди, от их счастливых улыбок серебристые блики плясали на темных стенах хогвартских подземелий, даруя им немножко тепла. Ночью сестрица Солнца заполняла школьные коридоры куда более сильной магией, чем её братец днём. Магия эта витала в воздухе, оседая на все кругом, и заставляла старую школу оживать, наполняясь волнительным ожиданием чуда.

Луна Лавгуд умела наблюдать и быть незаметной, видеть скрытое от других и не боялась об этом рассказать; она была словно порождением серебристого лунного света, стелющегося по хогвартским коридорам. Не было ни одной ночи, чтобы Луна не выбралась из своей гостиной и не отправилась на поиски чудес, которые не могли произойти в школе днём, когда сутолока мельтешащих студентов мешала древнему замку творить своё колдовство. Ловко избегая встреч с профессором Снейпом, зачастую инспектирующим замок по ночам, будто желая поймать в его коридорах прекрасный призрак огненной девушки, Луна приносила миссис Норрис кошачью сладость, отправляясь бродить по бесконечным коридорам, заполненным туманом и тихим бормотанием спящих картин.

Присев на подоконник, Луна подставила личико под лунный свет, льющийся из окна, и зажмурилась, будто свет был слишком ярким. Она облокотилась на стену, став прислушиваться к тому, что поведает ей Хогвартс. Разогретые солнечным светом и магией учеников, стены остывали, рассказывая тем, кто может услышать, чем полна школьная жизнь: самые последние сплетни и слухи; горькую правду и сладкую ложь. Рассказанная этой ночью история заставила Луну от досады закусить губу, совершенно по-гриффиндорски звонко спрыгнуть с подоконника и решительно направиться туда, куда нашёптывал ей старый замок. Лишь где-то у самого финиша своего стремительного путешествия по школьным коридорам, Луна заставила себя подумать, а что она ему скажет. Что она, чудная девчонка, скажет мальчику, которому никто не верит?

Подумала и отбросила эту мысль прочь, шагнув в коридор, который облюбовал для своих ночных раздумий Гарри Поттер. Эту часть школы на первом этаже почти не использовали и, должно быть, редко ремонтировали, позволяя замку самому о себе заботиться. По разрушенным кое-где стенам вился плющ, из прорех прекрасно был виден массив Запретного леса, протиснись через них и окажешься на улице, где трава влажная, а серебристого лунного света почти не видно, ведь там, на улице, он творит своё колдовство незаметно, чтобы маглы ни о чем не догадались. А здесь же, на краю разрушенной стены, в серебристом мареве, укутавшись в него словно в плащ, сидел Гарри Поттер. Луна не решалась нарушить его покой, хотя вокруг него и вилось множество мозгошмыгов, должно быть, он думал о чем-то не слишком приятном, раз их было так много. Покрутив одну из пробок на своём ожерелье, Луна достала свою волшебную палочку, выполняющую роль заколки для волос, и взмахнула ею, разгоняя противных маленьких существ, не дающих покоя вихрастому мальчишке. Немного счастья и тепла Гарри совершенно не повредило бы, и девушка щедро поделилась с ним своими.

Оставляя гриффиндорца одного в его коридоре Луна направилась в свою башню, по дороге заметив, как в соседнем коридоре Кровавый барон, прерываясь и покашливая, репетировал свою речь для Серой леди. Быть может, потом и она придумает, что сказать Гарри, чтобы подбодрить, а может, она просто покажет ему, как красив Хогвартс по ночам, когда лунный свет серебрится и наполняет школу своей особенной магией, которую так важно заметить, чтобы никогда не грустить. Засыпая в своей кровати, Луна даже не была расстроена тем, что её новые перья куда-то исчезли; она непременно найдёт все свои пропавшие вещи, ведь ничто не исчезает бесследно, нужно просто внимательно смотреть, чтобы обнаружить след.

В школьной сутолоке утра, когда, зевая, студенты бредут к столам факультетов в Большом зале, Луна наслаждалась видом зачарованного потолка. Она видела каждую крупицу магии, образующую столь яркую картину внешнего мира внутри каменного замка. Луна слышала, как гудят переполненные магией факультетские столы, поставляя студентам свежие порции овсяной каши и убирая грязную посуду. Разумеется, она слышала, как перешёптывались её однокурсники, когда Гарри входил в Большой зал. Вокруг него витало уже не так много мозгошмыгов, как было вечером, и Луна счастливо улыбнулась, рисуя аккуратную тёмную полоску на руке с помощью волшебной палочки. Она нужна ей, чтобы не забыть, что её перья взяла Мариэтта Эджком, а ночью непременно нужно будет заглянуть в коридор Поттера, и если он будет там, то она подарит ему ещё немножко своего счастья.

Луне нравилось наблюдать за Гарри: в том как он сидел на краю стены, закутавшись в свою мантию от ветра, было что-то символичное — он, будто нахохлившийся рыжий воробушек, который, спасаясь от толстого серого кота, взлетел на мокрую бельевую верёвку. Спроси кто-нибудь, почему Луне пришла в голову именно эта картина, когда она смотрела на гриффиндорца, то она непременно ответила бы, что это от того, что Гарри буквально излучал тепло и солнечный свет, а мир вокруг постепенно обретал серые краски, тускнея из-за страха и лжи. Если бы Поттер знал о том, что вот уже несколько дней Луна наблюдала за ним, каждый раз даруя ему немножко своей веры в чудеса, и отважился бы спросить у неё, почему волшебники предпочитают верить лжи, которую печатает Ежедневный пророк, а не правде о возрождении Волдеморта, то она ответила бы, что им так проще. Проще надеяться на то, что все хорошо и ничего страшного с ними и их семьями не случится. Никто не хотел снова оказаться на линии огня, каждый день страшась за свои жизни и жизни своих близких. Волшебное сообщество только начало восстанавливаться после тех ужасов, что творил Тёмный лорд со своими приспешниками, поэтому было логично, что никто не хотел верить в его воскрешение. Именно так стоило бы ответить любой когтевранке на вопрос гриффиндорца, если бы он был задан, но Луна не любила отвечать на вопросы прямо, ведь самый лучший ответ — это тот, до которого ты додумался сам. Так что каждую ночь она отгоняла от Гарри мозгошмыгов и возвращалась в свою гостиную, нанося на свою руку ещё одну тёмную полоску, чтобы не забыть, кто забрал её кеды или разноцветные шнурки.

Порой миссис Норрис любила пожаловаться Луне на свою горькую жизнь, ведь старую кошку норовил пнуть каждый школьник, которому она не давала нарушить правила и схлопотать намного более неприятное наказание, чем выволочку за ночные прогулки. Порой жёлтые глаза старой кошки говорили Луне куда больше, чем даже остывающие от суеты школьные стены. Сегодня в кошачьих глазах своей любимицы Луна видела слабые игривые серебристо-золотые блики, пляшущие на стенах. Она не могла понять, что это значит, но волнительное ожидание чуда переполнило девушку без остатка. Привычно завернув за угол в коридор к Гарри, Луна замерла с удивлением смотря на своего ночного друга: мозгошмыгов больше не было рядом с ним, наконец, он вылечился от своей хандры. Радостно улыбнувшись она хотела уже уйти, когда заметила слабый блик золотистого лучика света на стене, залюбовавшись его причудливой формой и робкой почти невесомой структурой, девушка застыла на месте, боясь вздохнуть лишний раз, лишь бы не спугнуть этот первый несмелый намёк на чудо, которое она так долго искала.

— Почему ты никогда не подходишь ближе? — несмелый вопрос Гарри отвлёк Луну: она потеряла слабый блик света, но ощущение чего-то приятного все равно переполняло её.

— Раньше ещё было не время, — тихий голосок Луны оседал вокруг Гарри, словно пыль, забивающаяся в нос и глаза, от неё невозможно было избавиться. Всю её нельзя было игнорировать: такая чудная с ожерельем из пробок от сливочного пива, серёжками в виде редисок, исчёрканными чернилами руками и огромными серебристо-голубыми глазами, от чего казалось, что все, что она видит, вызывает в ней восхищённый восторг. Луна Лавгуд смущала Гарри Поттера одним своим видом, заставляя краснеть и отводить взгляд в сторону быстрее, чем шепотки однокурсников, обвиняющих его во лжи.

— Когда же оно настало бы? — храбрый гриффиндорец, отчаянно пытающийся убедить всех в том, что Волдеморт вернулся к жизни, сейчас был смущён и взволнован, как будто до этого он лгал всему волшебному сообществу, но этой белокурой девчонке не мог сказать ни единого слова.

— Возможно, именно сегодня, — Луна улыбнулась, присев рядом с ним на разрушенной стене. — Сегодня рядом с тобой нет мозгошмыгов.

Гарри не стал уточнять кого именно с ним нет, он просто украдкой наблюдал за Луной. Она же, хоть и замечала его взгляд на себе, не подавала виду, наслаждаясь зрелищем, что открывался ей с облюбованного Гарри места. Запретный лес был словно весь соткан из черноты и серебра. Такой манящий и пугающий одновременно: полный жизни и переполненный смертью. Взлетающие выше самых высоких крон деревьев фестралы, казалось, были детищами этого странного полотна: такие же черные и мёртвые, как массив леса, такие же чудесные и одинокие, как ночная магия тусклого Месяца. Это было печальное, но такое красивое зрелище. Луна прекрасно понимала, почему оно так манило, вот только то, что видела она и видели другие волшебники обычно разительно отличалось.

— Почему ты ходишь по школьным коридорам ночью? Ведь если тебя поймает Филч или инспекционные отряды, то Амбридж тебя накажет, — слишком заботливый и переживающий за других — в этом было его проклятие. Гарри слишком старался сделать всех остальных счастливыми, забывая о себе, поэтому вокруг него и вилось так много мозгошмыгов. Луна могла бы задать ему тот же вопрос, но лишь улыбнулась, тронутая его искренней заботой.

— Почему тебе нравится здесь бывать? — из её замысловатой причёски выбилась прядь, Луна смахнула её небрежный движением, взглянув прямо Гарри в глаза, заставив его смутиться ещё больше и потупить взгляд. Чем-то чудным и непривычным было заполнено это маленькое пространство вокруг них: оно искрилось от смущения, желания помочь и быть понятым, оно щемило душу, переполняя её нежностью. Темные завитушки на руках Луны то тускнели, то проявлялись с новой силой, вырисовывая какую-то свою особую картину, будто лёгкими мазками пытаясь показать Луне, что же значит эта сладкая магия, забивающая их с Гарри лёгкие в эти долгие ночные минуты.

— Я даже и не думал раньше, что один из коридоров в школе может быть разрушен. Словно кровоточащая заноза в самом сердце школы. Я — эта заноза! Они не верят мне, не хотят верить правде, обзывают лгуном и чокнутым. Волшебный мир на пороге чего-то ужасного: основа уже рухнула, а впереди лишь темнота.

Гарри нервно сдирал плющ, боясь взглянуть на Луну и узнать, что она — эта чудная девчонка — тоже ему не верит и считает вруном. Её странное безмолвное присутствие где-то на задворках видимости было для Гарри чем-то вроде слабого лучика надежды и поддержки, и вот сегодня он все разрушил тем, что заставил Луну выйти из тени. В груди его гулко бухало сердце, будто стараясь выдать все его чувства девушке, от которой так сладко пахло чем-то волшебным. Словно разогретым на солнце воздухом и ночным прохладным ветерком, запахом костра и ромашек — аромат оседал на языке мятной пылью, наполнявшей Гарри храбростью и каким-то томительным ожиданием чуда.

— Ты видишь все в таких мрачных тонах, — тихо заметила Луна, остановив безжалостные попытки Гарри оборвать весь плющ. Её тонкие пальчики холодили кожу его руки, так что Поттер робко поднял взгляд на девушку. Мягко улыбнувшись она отпустила его руку и соскочила с разрушенной стены на пол. — Какой бы ужасной ни была темнота, в ней всегда есть толика света. Как-нибудь я обязательно её тебе покажу.

Гарри смотрел вслед удаляющейся девушке машинально поглаживая свою руку, все ещё ощущая на ней её прикосновения. «Я не должен лгать» согревали её прикосновения, и Гарри вдруг подумал, что Луна никогда не лжёт, просто с её правдой ещё сложнее смириться.

Маленький чернильный завиток быстро скрылся с мальчишеской ладони, стремясь спрятаться поглубже, чтобы его не стёрли до того, как он сможет написать свою историю. Историю, которая была старее, чем этот древний замок, даже древнее страны, в которой он стоял; историю равную своим возрастом только Солнцу и Луне, с их пыльной магией, все время оседающей на столь разных людей, но непременно сводящих их воедино.

Серебристая лунная пыль оседала на их маленькие фигурки, сидящие на развалинах стены каждую ночь. Луна приносила с собой на встречи сливочные тянучки и нескончаемую веру в чудо, пахнущую летним маревом, а Гарри прихватывал с кухни лимонад и эфемерное чувство всевластия, непременно пахнущее сливочными тянучками, которые он получал из её рук. Их ночные встречи напоминали странный водоворот ярких красок, которые Луна всеми силами стремилась запомнить, чтобы зарисовать и повесить на потолке своей комнаты. Их ночные встречи напоминали Гарри крутое пике на самой быстрой гоночной метле, когда ветер хлопает за спиной полами спортивной мантии. Они не делили свою необычную дружбу на день и ночь, они просто наслаждались тем, что где-то на краешке видимости друг друга Луна меланхолично качала головой, когда её в очередной раз обзывали лунатичкой, а Гарри, будто невзначай, проклинал её сокурсников. Обсыпанные лунной пылью портреты перед сном шептались, что эта забавная парочка студентов кого-то сильно им напоминает, быть может каких-то книжных персонажей из старого романа, а библиотечные портреты ещё сильнее разжигали интерес часто сплетничая о том, что видели их вместе, склонившимися над одной книгой.

Нагретая солнечным светом книжная пыль крутилась вокруг студентов, старательно переписывающих в свои пергаменты строчки; многие даже не задумывались над тем, что выводят чернилами на бумаге — лёгкая книжная пыль старательно избегала таких нерадивых учеников. Замечая очередного такого подростка, Луна улыбалась, с усмешкой перелистывая страницу толстого фолианта: домашнее задание давно уже было сделано, но ей нравилось наблюдать за тем, как другие обретают знания. А ещё в библиотеке сидел Гарри, рьяно переписывающий что-то на пергамент, вокруг него было столько книжной пыли, что, оседая на него, она чуть светилась. Отвлёкшись на громкие перешёптывания нескольких пуффендуйцев, обсуждающих очередную статью в Ежедневном пророке, Луна упустила из виду, когда Гарри подсел к ней со своей книгой и пергаментом.

— Что ты думаешь насчёт практических заклятий по ЗОТИ? — он будто хотел продолжить беседу начатую уже давно, хотя чаще всего они просто сидели на стене, смотря на Запретный лес, и каждый видел его по-своему.

— Это звучит так, как будто у тебя есть план, — в её голосе не было насмешки, лишь заинтересованность. Забрав пергамент из рук Гарри, Луна стала рассматривать заклинания, которые он уже переписал, рядом с некоторыми она рисовала звёздочку, а у других — крестик, будто размечая школьную программу по сложности.

Их неожиданный союз заставил злобные шепотки стать громче: ещё бы чудная и чокнутый сидели рядом и о чем-то перешёптывались, должно быть составляли новую байку о возвращении Тёмного лорда. Гарри не знал почему, но в присутствии Луны его задевали лишь слова о девушке, и не важно было, что говорили о нем. Чернильные завитушки на её руках выплясывали замысловатый танец, пока Луна своим аккуратным почерком дописывала заклинания в список. Поттеру никак не удавалось понять, есть ли у этих завитков какой-то смысл, ведь каждый день рисунок был немножко другим, но спросить он не решался, ведь это могли быть простые чернильные пятна, без всякого смысла, который ему так хотелось найти.

— Я думаю будет интересно, — в глазах Луны был восторг, эхом передающийся Гарри. Пергамент кочевал из рук в руки, так что они чуть соприкасались кончиками пальцев. Шёпот все громче, должно быть, это набросок очередной бредовой истории, но ни Гарри, ни Луна к нему уже не прислушивались.

Луне нравилась идея создания клуба для практических занятий по ЗОТИ, но она так долго наблюдала за Гарри, что поняла: прежде чем он попытается научить чему-то других ребят, верящих в него, ей нужно ответить на последний вопрос, который мучит его уже давно, но он никогда не решался его задать. Сегодня в сумке Луны лежало кое-что тяжелее сливочных тянучек. Перебираясь через стену на улицу, она заметила удивление на лице Гарри, но, не говоря ни слова, решительно шагнула вперёд, в сторону Запретного леса. Ей было прекрасно известно, что Гарри шёл следом — он создавал слишком много шума. Нагоняя Луну, Поттер хмурился, ему не слишком нравилась эта ночная прогулка в Запретный лес, но его чудная подруга уверено шагала под тёмные кроны старых деревьев, будто делала это уже сотни раз, и вела его все дальше и глубже, туда, откуда веяло холодом и сладковатым запахом смерти.

— Как тебе удаётся не спотыкаться на каждой кочке? — запнувшись в очередной раз, Гарри чуть было не упал на землю.

— Света достаточно, — пожала плечами Луна, для которой серебристый свет луны был настолько ярким, что ей даже приходилось жмуриться.

— Я ничего не вижу… — тихо буркнул Гарри, чуть не врезавшись в неожиданно остановившуюся девушку.

— Тише, смотри.

Не зная, куда смотреть, он стал осматриваться по сторонам в поисках чего-нибудь необычного, но ничего не замечал — только темнота и голые стволы деревьев. Маленькая ладошка Луны оказалось в его руке. Её прикосновения, словно выбор волшебной палочки, всполохом разносили волну чудной магии по его жилам. Переведя смущённый взгляд на их сцепленные руки, Гарри взглянул на Луну и, наконец, понял куда нужно было смотреть. Странного вида крылатые лошади, которые тянули кареты в этом году, стали выходить к ним.

— Кто это? — неожиданно для самого себя голос Гарри стал тише и он шагнул вперёд закрывая Луну от крылатых лошадей.

— Фестралы, — в голосе Луны слышалось восхищение. Она слабо сжала его руку, будто прося быть осторожным и нежным с этими животными, и уверенно шагнула вперёд, доставая из своей сумки кусок сырого мяса. Эти не слишком привлекательные животные приходили за угощением и ластились к Луне, словно они привыкли к ней уже давно.

— Когда они здесь появились? — маленький фестрал неуверенно подошёл к Гарри, ткнувшись костлявой мордой ему в руку: он ждал угощения и ласки.

— Они всегда здесь были, просто теперь ты можешь их видеть, — Луна протянула Гарри кусок мяса и он угостил им жеребёнка.

— Как это? — среди Запретного леса в компании самой необычной девушки школы и странного вида крылатых лошадей Гарри стал понимать, что очень многого раньше не замечал.

— Их видят те, кто видел смерть.

Ответ Луны словно выморозил весь воздух вокруг, покрывая землю и стволы деревьев серебристым инеем, от холодного света которого хочется зажмуриться и убежать куда-то, где светит солнце и полно жизни. Белые глаза костлявых лошадей смотрели Гарри прямо в душу, выворачивая её, делая все проще и сложнее одновременно.

— Почему ты решила мне их показать? — Гарри замечал их давно, летающими над Запретным лесом, но никак не решался спросить у Луны, видит ли она их.

— Осмотрись кругом, Гарри, каким ты видишь этот лес? — Луна поглаживала костлявые бока крылатых лошадей, будто они были покрыты самым дорогим и мягких мехом.

— Темным и оголённым, как эти существа. А каким его видишь ты? — неуверенно потрепав жеребёнка по морде, спросил Гарри.

— Прекрасным, — мелодично пропела Луна, вскочив верхом на фестрала. — Я покажу, — она протянула руку Гарри, и, воспользовавшись её помощью, он забрался на фестрала позади неё, обнимая за талию. — Смотри, Гарри, сколько здесь света!

Смотря на Запретный лес свысока, Гарри никак не мог понять о каком свете все время говорила Луна, но ему так не хотелось её разочаровывать, что он согласился. Разумеется, Луна ему не поверила. Её тонкие пальчики сплелись с пальцами Гарри, она так хотела передать ему хотя бы частичку своей веры, чтобы он смог понять насколько чудесен этот мир и как много в нем магии и жизни, несмотря на все невзгоды, гложущие волшебников.

— Что это? — удивлённо воскликнул Гарри, когда сделав вираж вокруг школы, фестрал снова направился в Запретный лес. — Откуда столько света?

— Это магия!

Магия заполняющая весь мир, посыпающая его серебристой пылью ночью и золотой днём, сплетающаяся со всем живым, что есть на свете, делающая мир прекрасней. Волшебники предпочитали её не замечать, значительно упрощая этим для себя восприятие мира, но это не значило, что её не было. Просто теперь её мог видеть только тот, кто искренне верил в чудеса, даже в месте, переполненном колдовством. Направляясь обратно к школе Гарри уже не спотыкался, а уверенно шагал рядом с подругой. Рядом с ней весь мир будто преображался, наполняясь светом, о котором раньше даже нельзя было предположить, от этого на душе становилось легче и веселее. Гарри, наконец, понял, что завитки на её руках сплетались в карту, ведущую к чудесам.

— Спасибо, — тихо сказал Гарри, когда они забрались в школу.

Луна счастливо улыбнулась и, схватив Поттера за руку, быстро повела по коридорам школы, пока не спустившись в подземелья, они не остановились перед пустым классом, где танцевали приведения Слизерина и Когтеврана. Серебристый туман, стелящийся по каменному полу, казалось, немного материализовывал привидений, заполняя их собой. Раньше Гарри никогда не замечал, что даже ночью в школе кипела жизнь, и, порой, эта жизнь была куда ярче безумной дневной беготни. Привидения растворились в воздухе, оставив после себя только серебристое лунное марево и право Гарри и Луне занять их танцевальную площадку. Никто из них не умел танцевать по-настоящему, но медленно кружась под музыку струящихся серебристо-золотых пылинок, они наслаждались обществом друг друга. Чернильные завитки на их руках танцевали свой танец, и, когда, преодолев смущение, Гарри наклонился вперёд коснувшись губ Луны лёгким поцелуем, они вырисовали маленькие сердечки, будто нарочно спрятавшиеся за ремешками часов, чтобы не испугать своей простой историей двух влюблённых. А игривые серебристо-золотые блики плясали на стенах, будоража спящие портреты и заставляя миссис Норрис гоняться за солнечными зайчика вместо того, чтобы ловить нерадивых студентов для нового руководства школы.