Он так долго был одинок (гет)

Он так долго был одинок.

Чертова война! Чертов Воландеморт! Чертово одиночество! ...

Осталась только пустота. В душе.

Казалось, он остался один во всем мире. В его душе зияла дыра, которую он ничем не мог заполнить.

Он так долго был одинок.

Джордж уже поднес стопку с виски ко рту, но передумал и с отвращением отставил ее в сторону. Поднявшись с высокого стула и кинув на стойку деньги, Джордж стремительно вышел из бара. Ему не хотелось превращаться в алкоголика, не хотелось прятаться от горя таким образом. Фред бы этого не одобрил. И она, скорее всего, тоже.

Когда она была рядом, Джорджу становилось легче. Ее улыбка, теплый взгляд карих глаз, мягкий ласковый голос согревали его оледеневшую душу. Но этого было недостаточно.

Застегнув куртку и подняв воротник, защищаясь от ветра, Джордж направился домой. Торопиться было некуда и он решил пройтись пешком, чтобы проветриться. То, что Гермиона отправилась на встречу с Роном, выбило Джорджа из равновесия, с таким трудом достигнутого. Джордж надеялся, что между ними все кончено, но, как оказалось, нет. С чего бы ей еще соглашаться на встречу с его братом?

Джордж вроде бы уже успокоился, свыкся с мыслью, что Грейнджер никогда не будет с ним. И зачем он только принял ее помощь? Сам мог бы справиться со своей квартирой. Но нет, он даже обрадовался этой возможности быть ближе к Гермионе. И к чему это привело? Ни к чему, кроме разочарования и обострившегося чувства одиночества.

Гермиона всегда ему нравилась. Она не была такой, как все. Не пыталась изображать из себя то, чем на самом деле не являлась, при этом оставаясь на высоте. Не стремилась выделиться. Она была другой — полной его противоположностью. И когда она — вся такая правильная — нарушала устав школы, это было для него как откровение. Джордж так этому радовался, будто сам подбил Гермиону на ту или иную шалость. Но окончательно Грейнджер покорила его, когда в знак протеста предложила создать Отряд Дамблдора и сказала, что нарушать правила — это весело. Ей! Весело!

Тогда Джордж понял, что хочет быть с ней. Но было поздно. К тому времени Рон уже давно любил ее, и Гермиона, судя по всему, отвечала ему взаимностью.

Джорджу приходилось довольствоваться положением друга. Это было нелегко, но Фред все время поддерживал его и старался отвлечь от хандры различными безумными идеями. Постепенно Джордж успокоился и даже научился получать удовольствие от дружбы с Гермионой.

После смерти близнеца Джордж ушел в глубокую депрессию. Нет, он не стал заливать свое горе спиртным или пытаться уйти из жизни. Нет. Джордж понимал, что не один тоскует по Фреду. Понимал, что многочисленные родственники очень переживают за его брата, и было бы эгоистично со стороны Джорджа заставлять их страдать еще и из-за него. Он просто потерял интерес к жизни и ушел в себя. Единственная информация, которую он чудом уловил краем сознания, была о том, что Гермиона рассталась с Роном. Это был первый лучик из внешнего мира, достигший его атрофированного сознания за последние четыре месяца. Его заинтересовала эта новость и немного оживила.

Джордж горько усмехнулся в воротник и поежился — ветер усиливался, он пожалел, что не прихватил с собой шапку. Глянув на затянутое облаками тяжелое небо, он повернул за угол и стал приближаться к «Дырявому котлу». Джордж прошел через бар, на ходу здороваясь с посетителями, и вышел через черный ход. Оказавшись у кирпичной стены и постучав по ней палочкой, он вышел на Косой переулок. Магазин «Всевозможные Волшебные Вредилки» возвышался над остальными магазинчиками в переулке и выделялся множеством огней. Давно он не видел свой магазин с этой стороны. Надо чаще ходить пешком. Джордж улыбнулся уголком рта и, снимая несуществующую шляпу, изобразил шутливый поклон, приветствуя голову на крыше. Но его улыбка погасла, когда он вспомнил, что там нет ее.

Когда Гермиона предложила сделать перепланировку в его квартире над магазином, он удивился.

Это немного вывело его из эмоционального оцепенения. Джордж понимал, что ее предложение о помощи вызвано, отчасти, жалостью и желанием избавить его от депрессии, но все же согласился. Джорджу была приятна забота Гермионы, к тому же, он был рад возможности отвлечься. К сожалению, Джордж не мог помогать ей каждый день, так как был нужен и в магазине. Ли, который занял место Фреда, итак взял большинство обязанностей на себя на время затяжной депрессии Джорджа, и он не хотел злоупотреблять добротой друга. Но Гермиона уверила, что отлично справляется сама и только иногда спускалась в магазин, чтобы посоветоваться с ним. Спустя неделю нахождения Гермионы в его квартире, он стал привыкать к ней и начал раньше сворачиваться, чтобы застать ее.

Во время работы Грейнджер всегда надевала однотипные рубашки свободного покроя с закатанными рукавами, открывая изящные руки, и такие же брюки. В этом одеянии она была такой по-домашнему уютной и соблазнительной…

Джордж любил наблюдать за ней и представлять, что она живет здесь с ним. Так же он любил, когда Гермиона убирала волосы в хвост, открывая свое очаровательное личико. Ее глаза тогда казались еще больше и выразительней. Глядя в их теплую бархатную глубину, Джордж чувствовал, что тонет. И он был совсем не против затеряться в этих сияющих нежностью омутах навсегда.

Возвращаясь с работы, Джордж всегда старался заходить тихо, чтоб иметь возможность беспрепятственно наблюдать за Гермионой. Он мечтал, что когда-нибудь сможет подойти к ней сзади, обнять за талию, крепко прижать к себе, зарывшись носом в ее волосы и вдохнуть ее запах. А она бы в ответ лишь еще крепче прижалась к его груди, доверчиво откидывая голову ему на плечо. Конечно, в его арсенале были фантазии куда горячее и интимней, но эта была самой любимой. Она привлекала его своей откровенностью, нежностью и чувственностью. Именно так он хотел обнимать ее, такую родную.

Когда Гермиона через несколько минут обнаруживала его присутствие, то неизменно смущалась и задавала один и тот же вопрос: давно ли он здесь стоит. На что Джордж, в свою очередь, неизменно отвечал с театральной иронией в голосе: «целую вечность». И оба понимали, что за этой иронией кроется что-то большее, но вслух произнести не решались. Она — потому что не была до конца уверена в этом. Он — потому что боялся спугнуть ее.

Джордж дошел до магазина, приставил палочку к двери и произнес заклинание. С тихим щелчком та отворилась и он вошел внутрь. В помещении было темно и тихо. Оглядев темные очертания предметов, Джордж сел за прилавок и задумался.

Подниматься в квартиру очень не хотелось — без Гермионы она казалась ему пустой и холодной. Джордж облокотился на витрину и прикрыл глаза. Он настолько привык к ее ежедневному присутствию, что ему действительно стало казаться, что Гермиона никогда не уйдет. Он слишком замечтался.

Закончив работу, они всегда пили чай с лимонными пирожными в гостиной на ее любимом диване. Почему он был ее любимым, Джордж узнал не так давно. Оказывается, Гермиону привлекал цвет обивки, потому что он был таким же рыжим, как и волосы семейства Уизли. Это позабавило Джорджа и приятно удивило. Разговаривали они чаще всего о будущем и настоящем, но иногда затрагивали и прошлое. Но не военное прошлое, а веселые времена Хогвартса. Гермиона осторожно, но настойчиво вспоминала их с братом проделки, вставляя то шутливые, то строгие комментарии.

И постепенно Джордж стал замечать, что упоминания о Фреде не отзываются в его душе невыносимой болью, как раньше. Только легкой грустью.

Он был очень благодарен Гермионе за это.

Джордж открыл глаза, оттолкнулся от витрины и соскочил с прилавка. Тоскливо посмотрев на лестницу, ведущую в его комнаты, он вздохнул и нехотя поплелся к ней. В конце концов, он не мог отрицать, что прошедший месяц был самым волнительным и счастливым месяцем в его жизни. И никто не заставлял его строить воздушные замки и привыкать к ней. Гермиона ничего ему не обещала и ложных надежд не внушала. Хотя, временами, Джорджу казалось, что он не безразличен Гермионе. У нее был такой странный взгляд иногда… Но Джордж боялся, что это лишь очередной плод его воображения, что он принимает желаемое за действительное.

Толкнув дверь, Джордж зашел в прихожую. Не включая свет, он снял куртку, повесил ее на вешалку и направился в спальню. Проходя мимо гостиной, он замер. Ему послышался какой-то шорох. Держа палочку наготове, он тихо зашел в комнату и огляделся.

Сердце Джорджа пропустило удар, когда он увидел россыпь каштановых кудрей.

Гермиона мирно спала на его… то есть на ее любимом диване. Он опустил палочку и, неслышно ступая, приблизился к ней. В его голове пронеслось тысяча вопросов.

Почему она здесь? Как прошла ее встреча с Роном? Что между ними произошло? Ведь не просто так она сейчас мирно посапывала в его гостиной. Может, Рон обидел ее чем-нибудь?

А что, если Гермиона пришла, чтобы поделиться с ним радостной новостью? Нет. Он потряс головой, отгоняя эту мысль и сел на пол около дивана, чтоб было удобней наблюдать за ней.

Гермиона лежала на боку, голова покоилась на согнутой в локте руке, вторая рука была сжата в кулачок и спрятана под подбородком, коленки поджаты к груди. На ней было темно-бордовое платье чуть выше колен. Оно слегка натянулось во сне, открывая его взору соблазнительный изгиб ягодиц и бедер.

Она была такой трогательной и беззащитной в эту минуту, что Джорджу хотелось взять ее на руки и баюкать, охраняя ее сон на протяжении всей ночи. Но он лишь тихо сидел и смотрел, ожидая ее пробуждения.

Гермиона пошевелила губами, беззвучно произнося что-то во сне. Это движение привлекло внимание Джорджа и голову посетила шальная мысль: а что, если он ее поцелует? Проснется ли она? И как отреагирует, если проснется? Сердце заколотилось в груди, рискуя разбудить его спящую красавицу.

Как загипнотизированный, Джордж начал медленно приближаться к ее лицу. Он был уже совсем близко, так, что чувствовал ее дыхание на своем лице, но опомнившись, резко отстранился. Что он творит? Юноша развернулся и прислонился спиной к дивану. Дыхание его участилось. Запустив руку в волосы, он уронил голову на диван, пытаясь собраться с мыслями. Немудрено, что здравый смысл покинул его — он слишком долго сдерживал себя, а тут такая соблазнительная картина…

Джордж потер лицо ладонями, стирая наваждение, и снова посмотрел на девушку. Она все так же мирно спала, даже не подозревая, какая борьба происходит между его разумом и чувствами к ней. Джордж наклонился и убрал с лица Гермионы упавший локон. Не устояв перед искушением и погладив ее щеку, Джордж ощутил мягкость и шелковистость ее кожи.

Гермиона пошевелилась во сне, пробормотав что-то, и Джордж в испуге отдернул руку. Но девушка не проснулась. Он тихо выдохнул, встал и направился к выходу. Уже выходя из комнаты, он услышал ее сонный голос.

— Джордж?

Он обернулся.

— Да?

Гермиона уже сидела и потирала глаза.

— Извини, я уснула. Ты давно пришел? — кажется, она была смущена, но в полумраке комнаты этого нельзя было сказать наверняка.

— Только зашел, — соврал Джордж, — а ты давно здесь? — задал он встречный вопрос, зажигая свечи и боясь посмотреть ей в глаза.

— А сколько времени? — она прищурилась от света и глянула на часы, — да, давненько… — Гермиона обернулась на парня, — а ты где так долго… — она смущенно осеклась, — извини, это не мое дело.

— Думаю, я могу открыть тебе эту тайну, — усмехнувшись, ответил Джордж. — Я… решил полюбоваться на звезды.

Она скептически посмотрела в окно на затянутое тучами небо.

— Серьезно? — она приподняла бровь.

— Чаю?

Джордж улыбнулся и, не дожидаясь ответа, отправился на кухню ставить чайник. Гермиона встала и подошла к зеркалу, чтобы привести себя в порядок. Завязывая волосы в привычный хвост, она улыбнулась своему отражению. Гермиона была рада тому, что Джордж опередил ее с чаем, так как хотела сама предложить, но боялась показаться навязчивой. Приложив руку к щеке, которая до сих пор помнила его прикосновение, Гермиона задумчиво посмотрела на свое отражение.

Неужели она действительно ему нравится? Ей бы очень хотелось не ошибиться. Вернувшись к дивану, она села и стала ждать. Джордж вернулся через минуту, левитируя за собой поднос с чаем и ее любимыми лимонными пирожными. Поставив его между ними, он сел напротив девушки и вопросительно посмотрел ей в глаза.

— Рассказывай. Как встреча прошла? — спросил он, изо всех сил стараясь делать вид, что это всего лишь праздное любопытство.

— Да никак, — нахмурилась Гермиона. — Разговора не получилось.

Брови Джорджа взлетели вверх в наигранном изумлении.

— Ронни снова долго мямлил и не мог связать и пары слов?

Девушка улыбнулась.

— Нет, он…

— …напился еще до твоего прихода и уснул прямо за столиком?

— Нет, — засмеялась она, — перестань! Рон был совершенно трезв и довольно четко выразил свою мысль.

Гермиона замолчала и задумалась.

— Но его мысль тебе не понравилась? — осторожно спросил Джордж.

— Не понравилась. — Гермиона поджала губы, опустила взгляд на поднос и стала размешивать сахар в чашке. — Я не хочу начинать все сначала.

Джордж почувствовал, как его покидает напряжение и охватывает чувство радости. Однако внешне постарался остаться невозмутимым.

— А он хочет? — спросил Джордж, намереваясь дослушать до конца.

— Да он сам не знает, чего хочет! — воскликнула Гермиона. — Мне иногда кажется, что он цепляется за эти отношения только потому, что боится начинать новые! И один оставаться не хочет. Он просто привык к мысли, что мы должны быть вместе. Это всегда было как само собой разумеющимся, понимаешь?

— Понимаю. — горько хмыкнул Джордж. — Именно этого от вас все и ждали.

— Вот именно! Но только детство прошло, а мы изменились.

— Я думал, ты любишь его, — неуверенно произнес Джордж.

— Я тоже так думала. — пробормотала девушка в чашку. — Но, как оказалось, нет.

Она, наконец, подняла глаза и грустно улыбнулась.

— То есть люблю, конечно. Но как друга, понимаешь?

Джордж отвернулся, чтобы Гермиона не увидела его глаза. Почему она не поняла этого раньше? Все могло бы быть по-другому. Грейнджер обеспокоено посмотрела на него, подбирая слова.

— Мне жаль, что я не поняла этого раньше. — тихо сказала она, будто прочитав его мысли. — Но ведь еще не поздно?

Джордж удивленно повернулся к ней. Что она хотела этим сказать? Гермиона как будто ждала от него какой-то реакции, пристально глядя в его глаза. Джордж растерялся. Встав и пробормотав что-то по поводу остывшего чая, взял поднос и быстро вышел из комнаты. Ему нужно было подумать. Джордж боялся понять ее неправильно, боялся, что слышит в ее голосе то, чего нет на самом деле. Чего так отчаянно желает на протяжении стольких лет.

Он зашел на кухню и поставил поднос на стол. Руки его дрожали. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Ему нужно было успокоиться и взять себя в руки.

— Джордж…

Он подскочил от неожиданности. На мгновение прикрыв глаза, он обернулся. Гермиона стояла в дверях, заламывая руки, все так же пристально глядя на него, будто хотела что-то сказать. Взгляд выражал тревогу и сомнения. Она сделала неуверенный шаг ему навстречу.

— Джордж… — Гермиона остановилась и опустила сцепленные руки. Ей обязательно нужно было выговориться. — Ты не спросил, почему я пришла к тебе… сегодня.

Окончательно смутившись, Гермиона замолчала и отвела глаза. Джордж боялся поверить в происходящее. Он стоял спиной к столу, вцепившись в него руками, и пытался унять свои эмоции.

— Почему… — голос его охрип и прервался. Он прочистил горло и повторил:

— Почему… ты… пришла ко мне?

Вся его поза выражала напряжение. Он так сильно сжал край стола в ожидании ответа, что его пальцы побелели.

— Потому что поняла, что… — она запнулась и неуверенно заглянула в его глаза.

Он все понял. Джордж уже видел этот взгляд, но не был уверен, что с ним не сыграли злую шутку его же собственные чувства. Вот и сейчас он просто стоял, не шелохнувшись, и ожидал продолжения, боясь ошибиться в своих выводах. И отчаянно молил Мерлина, чтобы он оказался прав.

Он так долго был одинок.

— Поняла что? — нетерпеливо подтолкнул он ее.

— Что мои мысли заняты другим… человеком.

Джордж, наконец, отцепил свои пальцы от стола, оттолкнулся и подошел к Гермионе.

— Да? И кто он? — приподняв ее лицо за подбородок, Джордж заглянул ей в глаза.

— Ты. — прошептала она, облизав вмиг пересохшие губы.

Джордж опустил взгляд к ее рту, заметив это движение. Все еще не веря в происходящее, с гулко бьющимся сердцем, он начал приближаться к ее губам. Его не оставляло ощущение, что все это сон. Вот сейчас Гермиона исчезнет, а он проснется с чувством разочарования и неудовлетворенности, как это часто бывало. Но Гермиона не исчезала. Джордж прижался к ее губам в осторожном легком поцелуе. Он прикрыл глаза и почувствовал, как искрящееся тепло разлилось по его телу. Всепоглощающая нежность охватила его. Перед глазами вспыхнули яркие краски. В паху уже пульсировало возбуждение, затмевая разум. И это только от легкого поцелуя… Что же будет, когда…

Гермиона раскрыла губы, отвечая на поцелуй, и Джордж потерял голову. Он обхватил ее лицо ладонями и с тихим стоном углубил поцелуй. Он жадно впивался в ее губы, опуская руки ей на плечи и притягивая ближе к себе. Гермиона не менее жадно отвечала ему, гладя его грудь, стискивая футболку и пытаясь прижаться теснее. Джордж распустил ее хвост и запустил одну руку ей в волосы, другой продолжил гладить по спине, спускаясь ниже. Обхватив ее упругие ягодицы, он прижал ее бедра к своему паху. Оба приглушенно застонали. Откинув голову назад, Гермиона выгнулась всем телом. Впившись губами ей в шею, Джордж с тихим нетерпеливым рычанием приподнял ее так, чтобы она могла обхватить его ногами.

Быстро преодолев расстояние до стола, он, не глядя, смел все, что было на нем и посадил Гермиону. Задрав платье, он лихорадочно гладил ее обнаженный живот и спину, пытаясь пролезть выше. Она, в свою очередь, старалась стянуть с него футболку, но никак не могла оторваться от его губ, чтоб снять ее окончательно. Избавив Джорджа от футболки, Гермиона опустила глаза на его обнаженную грудь и, возбужденно облизав губы, медленно провела по ней кончиками пальцев, спускаясь вниз. Джордж затаил дыхание, наблюдая за ее движениями. Пройдясь ногтями по его животу, от чего тот непроизвольно вздрогнул, Гермиона уткнулась пальцами в край его брюк. Аккуратно засунув пальчик за пояс, она притянула его к себе и, хищно улыбаясь, вовлекла в очередной горячий поцелуй. Джордж не успел опомниться, как ее рука оказалась за поясом брюк и обхватила его пульсирующую возбужденную плоть.

— Ох… — у Джорджа перехватило дыхание. Он отстранился, удивленно глядя на Гермиону. Ее припухшие губы были приоткрыты в соблазняющей улыбке, щеки раскраснелись, глаза блестели от страсти, волосы растрепались… Это было потрясающее зрелище. Наклонившись и припав к ней в коротком жадном поцелуе, Джордж отстранился и прошептал, глядя ей в глаза:

— Ты уверена?

Ее лицо озарила улыбка.

— Как никогда!

Джордж подхватил ее на руки и понес в спальню.

— Тогда, держись… — улыбнулся он. — Обещаю, эту ночь ты не забудешь никогда.

Гермиона засмеялась, обхватив его шею руками и, нежно прикусывая мочку его уха, прошептала:

— Не сомневаюсь…

* * *

Джордж резко проснулся. Что-то было не так. Пусто. Он потянулся и почувствовал приятную усталость во всем теле, которая бывает только после… черт!

Десятки ярких картинок пронеслись перед его глазами. Он резко повернулся — никого. Неужели снова сон? Нет. Ощущения слишком реалистичны. Джордж провел рукой рядом с собой и почувствовал, что простыни были еще теплыми. Но где она сама? Она не могла уйти. Джордж быстро натянул брюки и пошел искать Гермиону.

Джордж нашел ее на кухне. Гермиона стояла спиной к двери, облокотившись на подоконник, и смотрела в окно. В руках у нее была дымящаяся кружка с чаем. Джордж невольно залюбовался. И было чем. Облаченная лишь в его рубашку, с оголенными стройными ножками, она стояла, слегка нагнувшись.

Закусив нижнюю губу и стараясь ступать тише, он начал приближаться к ней. Оказавшись совсем близко, он вдруг неуверенно замер. А если она уже жалеет? Но сразу же отбросил эту мысль. Скорее всего, ее бы здесь уже не было. Неудивительно, что он до сих пор не мог поверить своему счастью — он так долго был одинок.

Сделав последний шаг, он, наконец, обнял ее. Гермиона вздрогнула от неожиданности, но тут же расслабилась и плотнее прижалась к его груди.

Джордж возликовал и, закрыв глаза, зарылся носом в ее роскошные волосы и вдохнул ее неповторимый запах.

— Ты так сладко пахнешь.

— Мне кажется, я пахну тобой, — улыбаясь, проговорила Гермиона.

— Хм. Значит, это я так сладко пахну?

Девушка повернулась к нему лицом и улыбнулась.

— Видимо, да.

Джордж скорчил смешную гримасу и уронил голову ей на плечо.

— О, Мерлин! Я пахну, как девчонка!

Гермиона откинула голову назад и звонко рассмеялась.

— Джордж, ты когда-нибудь бываешь серьезным?

Его лицо неожиданно окаменело.

— Да. Например, сейчас.

Гермиона снова расхохоталась. Джордж не смог надолго сохранить серьезное выражение лица и тоже широко заулыбался. Ему нравилось смешить ее. Она была такая забавная. Особенно сейчас, когда она находилась в его объятиях. Успокоившись, Гермиона подняла на него глаза — в них плескался смех, нежность и что-то еще. Это что-то только начинало распускаться в ее сердце. И Джордж с замиранием сердца ждал того дня, когда она поймет, что любит его так же сильно, как и он ее. Джордж наклонился и нежно поцеловал Гермиону. Сначала в губы, потом скользнул по щеке, поцеловал один глаз, второй, скользнул по другой щеке, чмокнул в нос и снова прижался к губам. Оторвался, посмотрел в глаза и снова поцеловал.

— Ты такая красивая… — снова оторвавшись, прошептал он. — Такая… Желанная… — он спустился ниже и начал целовать ее шею. — Никуда тебя больше не отпущу… — сдвинув ворот рубашки, он переместился на плечо. — Никому не отдам…

Казалось, что он долго мучился от жажды и, наконец, нашел чистый источник, из которого никак не мог напиться. Он снова и снова целовал ее и шептал что-то. Осыпал поцелуями ее плечи, ключицы, шею, лицо, снова губы. Гермиона с тихим смехом слегка отстранилась от Джорджа.

— Я никуда не денусь. — поглаживая его щеку, улыбнулась она. — Что с тобой?

— Я слишком долго ждал тебя!

— Не так уж и долго…

— Ты не понимаешь, — перебил Джордж, обнимая ее. — Я. Очень! Долго. Ждал тебя.

— Я не знала, — пробормотала Гермиона ему в плечо.

— Ты и не должна была. — ответил Джордж, прижавшись подбородком к ее макушке и гладя ее волосы. — Так было задумано.

— Но если бы…

— Нет.

— Но почему?

— Рон.

— Рон… — повторила она и отстранилась. — Неужели так давно?

— Да.

— О…

Это все, что она могла ответить. Если она, конечно, правильно поняла. Рон мог стать препятствием только в двух случаях. Либо после войны, либо задолго до нее. После войны ему однозначно было не до этого. Остается второй вариант. Гермиона попыталась вспомнить хоть один намек на его чувства, но ничего на ум не пришло. Джордж был ей очень хорошим другом, но не более. Гермиона изумленно уставилась на него.

— Я и подумать не могла…

— Ну вот. А еще считалась самой умной ведьмой в школе.

— Ну, знаешь. — улыбнулась Грейнджер, ткнув его в плечо кулачком. — Я никогда не была сильна в амурных делах.

— Именно этим ты мне и нравилась. В отличие от твоих одноклассниц. Ты никогда не была такой, как все.

Гермиона вдруг вспомнила, что испытывала, когда видела Рона с Лавандой. А каково было Джорджу на протяжении стольких лет.

— Мне так жаль…

— Это уже не важно. — воскликнул Джордж и подхватил ее на руки. — Я намерен наверстать упущенное! Ты готова?

— Смотря к чему, — весело ответила Гермиона, обнимая его за шею.

— Ну, для начала, не выходить из спальни, как минимум, неделю.

Внизу живота сладко заныло и она почувствовала, что краснеет.

— Да, — смущенно выдохнула она ему в ухо.

— Тогда не будем терять время, — прорычал Джордж и понес ее в спальню.