Двенадцать мгновений мрачного Рождества (гет)

Двенадцать яиц горизмея

В слабо освещенном помещении было тихо, лишь булькало на горелке странное варево в маленьком черном котелке. Человек с крючковатым носом уменьшил огонь и аккуратно добавил очередной ингредиент.

— Двенадцать яиц горизмея, мисс Грейнджер. Обязательно замороженных, — отчеканил он. — Не меньше дюжины, иначе амортенция не подействует. Если добавите больше, тот, кто примет это, умрет. Но, хоть искушение и велико, сегодня наша цель — не смерть.

Он бросил взгляд на юную ведьму, плененную волшебными путами и заклинанием немоты.

— Смерть нам не поможет...

Одиннадцать самобичеваний

Гермиона чувствовала, как стынет кровь в ее жилах. Зачем, зачем она связалась с Северусом Снейпом, бывшим Пожирателем, многолетним деканом Слизерина?! Ничего, кроме гибели, это не предвещало. Но она же верила, что он... Впрочем, уже не важно, во что она верила. Пленница сырого подвала и собственного тела, Гермиона полностью зависела от воли Северуса Снейпа. Зачем ему амортенция?! Едва Гермиона призналась ему в любви, он тут же наглухо замкнулся в себе. Почему он варит любовное зелье?!

— Чтобы она длилась вечно, милая, — ответил он, будто прочтя ее мысли.

Десять листиков мяты

Увидев удивление в глазах Гермионы, Северус мрачно улыбнулся:

— А ты думала, что любовь, такая ветреная штука, может длиться вечно сама собой? — он покачал головой, будто укоряя Гермиону, и продолжил нарезать на дощечке листики мяты. — Мы оба прекрасно знаем: когда-нибудь ты увидишь, какому человеку отдала свои нежные чувства. И что тогда?

Северус бросил в котел измельченную мяту и заколдовал ложку, чтобы та перемешивала зелье.

— У нас есть несколько минут, — в его глазах появился зловещий блеск. — Как нам их лучше провести?

Девять минут мешать

Северус опустился на колени перед онемевшей, связанной и совершенно беспомощной Гермионой. Он рывком расстегнул три верхние пуговицы ее блузки и уткнулся лицом в нежную девичью шейку.

— Ты всегда божественно пахла.

Его дыхание, поцелуи и укусы обжигали. Прикосновения становились все откровеннее, руки ласкали, пальцы дразнили.

С этой стороны Гермиона его совсем не знала. Как далеко он зайдет? Пожалуйста, не надо...

Снейп внезапно поднялся.

— Теперь видишь? Вот такого мужчину ты полюбила. И надолго тебя не хватит. Со временем твоя любовь превратится в отвращение.

Восемь объяснений

Северус запустил руки в свои длинные, сальные волосы и больно их потянул. Мысли и чувства кружились в его голове в диком танце, и, казалось, что череп вот-вот не выдержит. Зачем она ворвалась и помешала ему готовить зелье? Она ничего бы не узнала, если бы держалась подальше, как он просил. Но сейчас слишком поздно. Она знает. И ему придется объясниться, чтобы дальше все пошло по плану.

— Разве ты не видишь? — сказал он с мольбой, расхаживая перед своей плененной возлюбленной. — Я хочу тебя. Ты нужна мне, нужна, чтобы заботиться обо мне... любить меня. Без этого... без тебя, меня — нет. Нет!

Семь осколков стекла

Гермиона широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела, как Северус методично бросал об стену склянки, осыпая стеклом их обоих. Он держался напряженно и прямо, лишь его тяжелое дыхание выдавало, что он всеми силами пытается взять себя в руки. Гермиона и представить не могла, что ее признание так его поразит. Ей хотелось обнять, успокоить... И одновременно — бежать прочь.

Когда Северус повернулся к ней, на его бледном лбу и щеках красовалось несколько мелких порезов.

— Я не способен быть тем мужчиной, который тебе нужен. И если я сейчас не сделаю того, что я делаю, когда-нибудь ты меня бросишь. А я... я без тебя не смогу.

Шесть ломтиков чемерицы

Северус сумел взять себя в руки и спокойно начал нарезать свежую чемерицу.

— Я предал твое доверие и прошу за это прощения, — снова начал он разговор. — Но теперь ты видишь, что амортенция просто необходима для нашего будущего счастья.

Он бросил ингредиент в котел.

Северус должен был убедить Гермиону в том, что это самый лучший и единственный выход. Совсем не обязательно, чтобы она всей душой разделяла его убеждение. Но он должен постараться не охладить ее чувство. Без ее любви все будет напрасным.

Пять зернышек граната

Гермиона, зачарованная ужасом, наблюдала за тем, как ее любимый варит зелье, которое уничтожит их будущее. Северус, вероятно, не в себе. Ведь зельевар такого уровня не может не знать, что амортенция дает лишь временный эффект. Действие зелья пройдет, но она будет помнить, что произошло. И тогда случится именно то, чего он жаждет избежать: она не простит ему его вероломства и уйдет.

Гермиона чуть не плакала от злости. Как посмел он так поступить с ней... с ними? Это просто подло! Нужно бежать!

Четыре шага к свободе

Гермиона почувствовала, как сковывающее заклинание начинает слабеть. Она перевела взгляд на дверь. Лаборатория была защищена от аппарации, а вот в коридоре можно было попробовать. План, конечно, не идеальный, но без палочки по-другому убежать точно не получится.

Гермиона ждала, пока заклятие окончательно не утратит силу. Ее сердце гулко билось в груди. Она не двигалась в ожидании подходящего момента.

Северус зашел в кладовую.

Сейчас!

Гермиона бросилась к дверям и дернула ручку. Та не поддалась, и Гермиону охватила паника.

— Тебе не следовало этого делать.

Три серебряных ножа

— Петрификус тоталус!

Гермиона не успела упасть на землю, потому что сильные руки Северуса подхватили ее.

— Глупая девочка! — укоризненно сказал он, скользя губами по виску, после чего снова усадил Гермиону на стул, обхватил ее голову руками и пристально взглянул в глаза. — Я знаю: ты рассержена, но послушай меня. Любовные зелья не вызывают чувств, они только усиливают уже имеющиеся, помни об этом. Для нас это самое лучшее решение.

Он снова подошел к столу и сжал длинными пальцами рукоять одного из серебряных ножей.

— Самое время для двух последних ингредиентов.

Две капли крови

Он приближался, держа в руке серебряный нож.

«Нет!», — мысленно воспротивилась Гермиона, когда Северус схватил ее запястье. Однажды она поверила, что он никогда и ни за что не сможет причинить ей вреда, но теперь...

Северус не обратил внимания на ее немую просьбу и провел лезвием по ладони, оставляя кровавый след.

— Прекрасно, — прохрипел он и коснулся языком неглубокого пореза.

Гермиона содрогнулась.

Северус добавил в котел каплю ее крови, затем порезал палец и уронил в зелье еще каплю своей. Зачем? В рецепте амортенции кровь не указана!

— Да! — триумфально воскликнул Северус. — Теперь эффект будет постоянным — вечным!

И амортенция в золотом фиале!

Северус прижимал недвижную девушку к себе, бережно держа у ее груди золотой фиал.

— Самое время, любимая, — хрипло прошептал он. — Скоро наша любовь станет вечной.

Он крепко обнял ее окаменевшее тело и...

— Фините инкантатем!

Северус освободил ее, поднес фиал к губам и осушил искристое зелье одним глотком. Маниакальный блеск тут же исчез из его глаз, а грубая хватка превратилась в нежное объятие.

— Я люблю тебя, Гермиона, — улыбнулся он.

Ее трясло от страха и отчаяния, а по щеке катилась слеза.

— Знаю, Северус, знаю.