Уизли, Уизли и Грейнджер гарантирует (джен)

— Слушай, ну она же не со зла…

Гермиона покивала, уткнулась в куст розмарина. Ее послали срезать пять крупных веток, и она придирчиво выбирала самые пушистые и без цветков.

— Я знаю, Рон. Она нам хочет добра, счастья и кучу детей, и чтобы у тебя была образцовая жена. Все хорошо.

— Заметно, — Рон шумно вздохнул за ее спиной. — Вот эту давай срезай, подойдет. И у меня образцовая жена, между прочим. Просто образец не моей мамы. Ну что ты расстроилась? У нас же все хорошо?

— Конечно, — сказала Гермиона и срезала ветку.

— Разве это не самое главное?

— Угу.

Она выпрямилась, опустив ножницы, и Рон обнял ее сзади, поцеловал в макушку. Теплый, пахнущий корицей. С горячими, жесткими ладонями, в пятнах от какой-то кислоты. Ему нужно быть осторожнее, Джордж совсем не соблюдает технику безопасности…

— Только все равно обидно, — буркнула Гермиона, вжимаясь спиной в тепло Рона. — Я же стараюсь. Не надо было вообще приносить это несчастное печенье…

— Да все в порядке с печеньем, сожрем подчистую, вот увидишь. Стоит папе вернуться со своего срочного вызова, и от печенья ничего не останется. Мама бы никогда не стала даже критиковать, если бы оно не удалось! Много она критиковала Флеров пуддинг на прошлой неделе?

Гермиона хихикнула, и что-то внутри нее разжалось и успокоилось. Ей же нравится в Норе, нравятся летние визиты и совместная субботняя готовка с Молли. Этот старый и вечно-новый дом, загроможденная уютная кухня, такие обычные и тепло-домашние. У нее самой никогда не получится создать такой же уют, но ведь, наверное, и не обязательно?.. Правда, ей хотелось. «У нас самая обычная семья, мы готовим жаркое по воскресеньям и пудинг, и пьем чай, и я пеку булочки к чаю, и печенье. У меня пост в министерстве и хороший, добрый, работящий муж. Планируем ребенка года через два. Обычная, мирная жизнь… Правда, спим с палочками под подушкой, но это ненадолго». Вот пройдет последний закон про эльфов, прекратятся, наконец, угрозы, и все будет совсем хорошо…

— Пошли в дом, мама нас уже потеряла, наверное, пора жаркое ставить!

Гермиона фыркнула, отлепилась от Рона и ткнула его в плечо.

— Вот как всегда! Такой романтический момент, а у тебя все еда на уме!

Рон почесал в затылке, улыбаясь. Рыжий, как подсолнух, и солнечный.

— Он был романтический? А почему ты мне не сказала? Мы же договаривались!

— Ну тебя!

До крыльца они добежали, держась за руки. И ввалились в кухню с громким топотом и смеясь.

— Извините, Молли, вот розмарин! Мы вас не сильно задержали?

Вот только Молли, сидевшая к ним спиной за столом, не повернулась. Не вздрогнула. Ничего не ответила.

Гермиону будто окатили ледяной водой. Только что были запахи сдобы, мяса, трав. Нагретого солнцем дерева. И как отрезало. Даже свет посерел — зато предметы обрели невиданную четкость. Она подняла палочку — сама не помнила, когда выпустила и ножницы, и розмарин — и бросила диагностику на Молли. Потом — аврорскую модификацию Ревело на дом. Ее базовое диагностическое заклятие столкнулось с Роновым — специализированным — слилось с ним воедино и окружило Молли голубоватым коконом.

— На яды, — прошептал Рон. — На алхимию…

— Никого постороннего в доме, — сказала Гермиона, когда ощущения от Ревело вернулись. — Нет чужого вторжения, нет следов портала, нет аппарации, защита не нарушена…

Диагностический кокон полыхнул зеленым. Потом пробежал от ультрамарина к желтому и распался.

Гермиона перехватила палочку удобнее. Рядом шумно дышал Рон, у него тряслась рука. Гермиона погладила его плечо.

— Она жива. Все хорошо, она жива, ты же видел, зеленое, такое яркое…

— Нет органических повреждений, — мертво сказал Рон. — Да. Я знаю. Герм, я… не могу подойти.

— Я сама, — сказала она быстро. — Конечно, я сама. Прикрой мне спину.

— Конечно. Конечно.

У мысленной Гермионы подгибались ноги, тряслась нижняя губа, и слезы на глаза наворачивались. Да что там, мысленная Гермиона выла в истерике. Гермиона настоящая подошла к столу, как ходила по лесу три года назад, во время войны. Медленно, осторожно, отмечая все детали — положение стула, позу Молли, ее руку, сжимающую перо, газетный разворот на столешнице, между подготовленными специями и помытыми овощами. Страшно было заглядывать Молли в лицо.

Все-таки заглянув, она выдохнула. Застывшие черты, никакого страха, мимолетное удивление.

Совсем непохоже на смертное оцепенение. Даже щеки остались розоватыми. И — совсем близко было заметно — у Молли едва-едва колыхалась грудь.

— Как Петрификус, Рон, — сказала Гермиона, опустив палочку. — Похоже, но не совсем. Кидать Финиту?

Рон потряс головой и деревянной походкой подошел к ней. Встал за спиной матери. Сглотнув, пригладил ее волосы и отдернул ладонь. Гермиона уставилась в стол. На газету. У Рона было беспомощно-открытое лицо, и она совсем не знала, что сказать.

Рон откашлялся.

— Я Мунго вызову. Если «похоже, но не совсем» — лучше не трогать, не проверив.

Гермиона кивнула. Старательно глядя на клеточки полузаполненного кроссворда.

— А я — Гарри. Нам, получается, взломали защиту. Неизвестно кто, неизвестно как и непонятно зачем. Вдруг…

— Думаешь, могли оставить сюрприз? — голос Рона затвердел.

— Запросто.

— Тогда сначала Гарри, — отрезал Рон. — Давай. А я сниму первичку для Мунго, время сэкономим.

Гермиона вскинула голову и натолкнулась на его кривую усмешку.

— Да умею я, умею. С Джорджем постоянно… Ты ж знаешь Джорджа и его способ тестирования. Давай, времени мало.

Боевая ситуация, Гермиона, действительно, чего ты застыла? Двигайся. Камин, вызвать Гарри. Патронусом быстрее, но мало ли кто с ним рядом. Мало ли кто замешан…

Вдруг война опять началась, а мы и не знаем?

«Конечно, не началась», — подумала Гермиона, становясь на колени у камина. «Конечно же, нет».

Но первым, что она сказала Гарри было: «Министерство еще стоит?» Само собой вырвалось, и она уже собралась извиниться за идиотскую шутку, когда Гарри потер лоб и спросил: «Откуда ты знаешь?»

* * *

— Мерлин, Герм, я не хотел так тебя пугать!

— Ну, знаешь ли! — сказала Гермиона, отхлебывая воды. У нее не тряслись руки, но исключительно потому, что руки у нее не тряслись никогда. Это снижало вероятность выживания в боевой ситуации. И на министерском совещании. — Я уже начала просчитывать, как его захватывать!

— Да вот я так и понял, — вид у Гарри был виноватый. — Все не так плохо. В смысле, все погано, конечно, но по крайней мере, все живы, и министр тоже…

— Это не первый случай? — резко спросил Рон.

— За сегодня — пятый, — вздохнул Гарри. — Из Мунго сейчас прибудут, я уже сообщил, своим каналом, чтобы тихо. Мы стараемся избежать паники…

— Никаких зацепок, кто и как? — нахмурилась Гермиона. Если даже министра достали, то хоть какой-то след злоумышленники должны были оставить? Охрана у Кингсли — это не чары на Норе.

— Как — понятно, — Гарри поморщился. — Я хочу сказать, совершенно непонятно. Но понятно, как у них вышло пройти охрану, чары и прочее.

— Слушай, друг, ты объясняешь хуже пьяного Джорджа, — сказал Рон. Услышав об остальных четырех случаях, он явно успокоился. Гермиона мысленно согласилась: уж для министра-то лечение найдут точно. И… если бы было безнадежно, Гарри бы обязательно сказал. — Давай сначала. Как они пролезли?

— Никак, — ответил Гарри. — В том-то и дело. Единственное общее во всех пяти случаях — это разворот «Пророка», — он постучал по газете пальцем. — Вот этот. И все.

— Но… — Гермиона моргнула. — Это же просто газета.

— Наверное, не просто.

— Но…

Ничего особо странного в развороте «Пророка» не было. Рассказ о конкурсе поющей герани в Девоншире (с фотографией), заметка об удивительно красивой мандрагоре из Уэльса (опять же с фотографией), результаты региональных матчей в квиддич, гневное письмо читателя об изменении маршрута Ночного Рыцаря и отмену остановки в Норфолке. Из ответа редакции следовало, что Ночной Рыцарь по-прежнему останавливается в Норфолке, но — увы — более не в центре болот. По техническим причинам. Еще на развороте рассказывалось о бале по случаю Солнцестояния в Тинтагеле, и о не оправдавшемся слухе о присутствии на том балу Гарри Поттера с женой, каковой слух обеспечил балу невиданную до того популярность. Остальное место занимали новый кроссворд, ответы на старый, и плохая колдография радостного обладателя приза «разгадай все кроссворды месяца» за май.

Обычный последний разворот «Пророка». Оставшиеся страницы заполняли объявления.

— На нас не действует, — высказала очевидное Гермиона.

Гарри сокрушенно кивнул.

— Не действует. И чар на бумаге в предыдущих случаях мы так и не нашли. Гипотеза была, что кто-то проклял партию… Но почему тогда только пять случаев, если должно было быть минимум пятьдесят до того, как мы остановили рассылку? И как они убедились, что номер из нужной партии попадет к министру?

— Ему же, наверное, курьер относит?

— Курьер. Но относит-то всему министерству, вот в чем загвоздка…

На этом камин вспыхнул ярко-желтым, в кухню вошла скорая бригада Мунго, и разговор прервался. Гарри скомканно попрощался, взял с собой газету и унесся в аврорат, а они с Роном отправились в Мунго, вслед за бригадой. Вцепившись друг в друга. Лица у врачей были хмурыми, и спокойствия это не добавляло.

* * *

Гермиона ненавидела Мунго. За стерильные стены, веселенькие желтые мантии врачей, пустые улыбки и запах лекарств. За память о безнадежности после Битвы за Хогвартс. Раньше казалось, привези раненого в Мунго живым — и за него можно более не волноваться. Это глупое детское доверие сдохло, как ни странно, последним. Зато окончательно.

Молли положили на скрытый этаж 5 ¼ , под аврорский доступ, с диагнозом «предположительно проклятие». Гермиона потратила час на поиски главного целителя этажа и доказательство законности собственного посягательства на его священное время.

— Послушайте, — разозлилась она наконец, потому что сил уже не было смотреть на потерянное лицо Рона у постели матери и на его ожидание хоть чего-то конкретного. Хоть какой-то надежды. Хоть ошметка ее. — Послушайте, я, конечно, могу обратиться к аврору Поттеру, но вам не кажется, что у него сейчас много других дел?! Я же не так много хочу в конце концов!

Использовать имя Гарри было противно. Но сработало. К целителю ее допустили. При взгляде на замотанного старика в мятом халате злиться ей расхотелось. Выглядел главный целитель этажа 5 ¼ так, будто срочно диагностировать следовало его самого: белое лицо, ввалившиеся щеки, усталый, устремленный вовнутрь взгляд. На Гермиону он посмотрел мельком, невпопад покивал ее объяснениям и вручил ей папку. После подписи кровью под соглашением о неразглашении.

— Изучайте. Большего я не знаю. Пока. Когда захотите выйти из кабинета — оставьте папку на столе. Иначе не выпустит. Я пойду узнавать больше.

— Они будут жить? — выкрикнула Гермиона ему в спину.

— Если вы называете это жизнью — несомненно, — ответил целитель и вышел.

Спустя полтора часа Гермиона оставила папку на столе и вывалилась из его кабинета. Перед глазами все плыло, а голову сжимали невидимые Дьявольские силки. Она просмотрела все схемы диагностики и первичный анализ. Да, одно воздействие. Единомоментное. Вариация Петрификуса. От предварительной развертки заклятия у Гермионы зарябило в глазах: она занимала полный свиток. Мелко исписанный рунами. И для каждого пострадавшего заклятие чуть изменялось. Совсем немного. Но достаточно, чтобы не удавалось вывести единую картину.

Когда Гермиона вползла в палату Молли, Рон даже не поднял головы.

— Заклятие стабильно, — сказала она хрипло. — Самоподдерживается. Жизни не угрожает. Но…

— Они не знают, как это снять.

— Понятия не имеют. Оно чудовищно огромно, Рон. Я никогда не видела такой большой развертки. И для каждого оно разное!

— Разное? — переспросил Рон. Голос его звучал странно. — А… оно не самоналоженное случаем?

Гермиона замерла, вцепившись в спинку кровати.

— Ты откуда знаешь?

Рон повернулся к ней. Глаза его блестели лихорадочно.

— Герми, я такое видел уже. Там рунная бесконечная развертка, да?

— Точно. Что значит — видел?!

— На работе. Мы однажды такое сотворили… в общем, не важно. Но… ты знаешь, что такое фрактал?

Гермиона моргнула. Мир стремительно уплывал из фокуса и заменялся чем-то странным и безумным.

— Конечно. Я — знаю. Ты откуда?..

— Я по Лондону шлялся, — сказал Рон. — После того как мы это сотворили. И в витрине обложку книги увидел с загогулиной разноцветной, у которой малые части повторяли сами себя, до бесконечности. Вот точно, что у нас вышло. Ну я зашел и книжку купил.

— На галлеоны? — тупо спросила Гермиона.

— Зачем? — удивился Рон. — На фунты. Ну… я же пиво шел пить. У меня фунты были. Так прямо в магазине и сел с той книжкой. А потом пришлось купить еще книжку, много слов было непонятных… Но разобрался в конце-концов. Ты понимаешь, если это фрактал, то там очень простое зерно, из чего это выросло. Уравнение, по-маггловски. Очень простое. А загогулина зависит…

— От начальных условий, — сказала Гермиона. — Да! Это наш случай. Но ведь из фрактальной структуры следует, что из развертки нельзя узнать, какое уравнение было изначально, слишком много данных…

— Да, — мгновенно потух Рон. Опустил глаза. — Да, действительно нельзя. Совсем не тот случай, тогда-то я зерно знал, я эффект понять не мог…

Нет! Не смей сдаваться! Мы нащупали правильную дорогу, не вздумай теперь скисать!

— Но ведь мы тоже знаем зерно, — сказала Гермиона медленно. — Оно где-то в этом газетном развороте. Наверняка. Надо его только найти!

Рон подумал и резко кивнул.

— Да. И мы его найдем. Сегодня. Пока папа не вернулся домой.

Гермиона представила, что будет с Артуром, когда ему сообщат о состоянии Молли, и согласилась.

* * *

Они вышли из Мунго в суету маггловского Лондона, в солнце и жару, и пару минут просто стояли спинами к уродливой витрине Мунговской личины-универмага. Дышали. Смотрели на толпу легко одетых людей. Гермионе казалось, она только что покинула зиму, яркое лето ее обескуражило. Показалось слишком реальным. Болезненно настоящим.

В мире лето. И небо не падает на землю. И ему нет дела до твоего личного неба.

— Нам надо поесть, — сказал Рон. — И кофе купить нормальный, в магазине закончился.

— Ага… Причем тут магазин?

Рон поглядел удивленно.

— Там моя лаборатория, где же еще работать, не дома же? Дома опасно.

Лаборатория?.. Ну конечно же у них есть лаборатория, почему она никогда об этом раньше не думала? Потому что все равно считала вредилки глупыми и простыми игрушками, зная прекрасно, насколько это неправда. Надо же, а ты — сноб, Гермиона Грейнджер-Уизли. Стыдно-то как…

Гермиона боднула Рона в плечо.

— Спасибо за напоминание. Как-то опасаться газеты…

— Дружба с Гарри, — сказал Рон, обняв ее за плечи, — должна нас была уже давно научить, что газеты — зло!

— Я с вами совершенно согласен, молодой человек, — проходивший мимо маггл в костюме улыбнулся им и удалился прежде чем и Рон, и Гермиона нашли, что ответить.

— Пора и правда поесть, — сказала Гермиона после паузы. — Мы совершенно потеряли всякую бдительность! Ты тут что-нибудь знаешь недорогое? У меня фунтов мало.

А идти сейчас к волшебникам совершенно не хотелось.

— У меня есть, я вчера только менял, хотел за кислотой сходить, и еще за штуками, — сказал Рон. — Индийский рядом вроде был неплохой, «Ганеш» или как-то так. Муж Парвати приглашал полгода назад, когда мы им заказ сделали. Пошли?

Гермиона пожала плечами. Индийский — так индийский. Почему бы нет.

Как оказалось, именно индийский — совсем маленький, с расписанными стенами и в пластиковых цветах, — и оказался тем, чем надо. Острое карри вымело из Гермионы всю смутную меланхолию и усталость, от чая с кардамоном прояснело в голове. Специи окончательно вернули ее из хмурой весны после Победы в нынешний жаркий летний день.

— Сначала добудем газету, — сказала она, когда им принесли счет. — Не у Гарри, он нам образцы точно на растерзание не отдаст. А потом к тебе в лабораторию.

Рон просиял и поцеловал ее в нос.

— Вот, теперь я в нас верю. Не теряйся больше, Герми, я один не выдержу.

Гермиона обняла его.

— Не буду.

* * *

Им домой «Пророк», к сожалению, до вмешательства аврората доставить не успели. И, поскольку Ужастики Уизли его не выписывали, самый простой путь отпал. Гермиона понадеялась купить газету на Косой аллее, в маленьком киоске рядом с «Флориш и Блоттс», но нашла в нем только никому не нужный «Ведьмополитен». «Пророк» разобрали, незаметные неизвестные покупали целыми пачками.

Отойдя от киоска, Гермиона в сердцах топнула ногой.

— Вот ведь! Аврорат тираж выкупил. Молодцы, конечно, но как не вовремя!

— И что теперь?

— А теперь мы пойдем в редакцию «Пророка»! Никогда не поверю, что у них нет лишнего экземпляра.

— Хочешь его выкрасть? — сверкнул глазами Рон.

— Купить, — вздохнула Гермиона. — За интервью. Рита давно домогается, пусть ее. Все равно же когда-то да придется.

— Мне не нравится такой подход, — сказал Рон. — Какая-то Рита еще будет тянуть к тебе мохнатые жучиные лапы!

— Голые жучиные лапы.

— Мохнатые противнее, — фыркнул Рон. — И потому больше ей подходят. Я все равно против!

Зубастая ручка массивной двери редакции «Пророка» только вздохнула, когда Гермиона назвала их имена, пробормотала «Ну конечно, что-то вы припозднились» и не сказала больше ничего. Гермиона и Рон недоуменно переглянулись, Рон толкнул дверь, та неожиданно легко поддалась, и они вступили в большую, обитую темным деревом комнату. И угодили в самый разгар обыска.

По разделенному перегородками залу сновали авроры, журналисты ругались, исписанные бумаги разлетались по вытертому паркету. У одной из колонн под мрамор стоял фотограф Адриан и, жестикулируя, визгливо описывал творящийся произвол девушке-аврору. Девушка, вежливо кивая, записывала.

Другую колонну подпирал мрачный Гарри. Рядом с ним, скрестив руки на груди, стояла очень довольная Рита Скиттер в ярко-фиолетовой мантии.

— Ох ты ж Мерлин, — выдохнула Гермиона.

— Пошли спасать Гарри, — сказал Рон.

Гарри выглядел измученным. При их приближении улыбнулся радостно и совсем не удивленно.

— Вы за газетой?

— Именно, — осторожно сказала Гермиона, смотря на сияющую радостью Скиттер.

— Вот как? — протянула та. — За газетой? За последним не конфискованным номером «Пророка»? Как интересно! Расскажите-ка подробнее!

— Да чего тут подробнее рассказывать? — буркнул Рон. — Гермиона хочет выиграть приз июня за кроссворд, а сегодняшний выпуск нам не доставили. Мы и решили, что здесь-то он точно есть!

У Скиттер вспыхнули глаза. Гермиона усмехнулась про себя. Ну, жук, лети в банку.

— Я, разумеется, не верю ни единому слову, — довольно сообщила Скиттер. — Но, признаюсь, этот выпуск у меня есть. И за него вы мне расскажите, что здесь на самом деле происходит.

— Да откуда же нам знать, что здесь происходит! — воскликнула Гермиона.

— Ну, разумеется, — хмыкнула Скиттер. — Аврор Поттер при исполнении, но уж вы-то нет. И я вам сразу скажу, мой экземпляр — единственный. Весь тираж, — она понизила голос, — уничтожен! Бедный, бедный Адриан, у него там была гениальная фотография мандрагоры… Вы ее видели?

— Откуда? — очень искренне удивился Рон. Лишь чуть-чуть пережав интонацию.

— Жаль, если так, — быстро сказала Гермиона. — Действительно жаль. Бедный Адриан.

Рита мимолетно поморщилась.

— Между нами говоря, чудовищная вышла фотография. Не удивлюсь, если все из-за нее.

— Не знаю, о чем вы говорите, Рита.

— Ну-ну. Пойдемте-ка, — сказала она. — Я вам газету, даже с кроссвордом, а вы мне историю.

— Что ж, — сказала Гермиона с достоинством, — я действительно хотела с вами поговорить…

— Ага!

— О последнем законе, касающемся домовых эльфов. Это будет ваш эксклюзив, Рита, пойдемте к вам в кабинет… у вас ведь здесь до сих пор есть кабинет?

Слушать о домовых эльфах Риту явно не прельщало ни капли, но в свой кабинет она Гермиону привела. В маленькую комнату, с большим столом и двумя кожаными креслами. На стенах висели обрамленные обложки книг. Гермиона поморщилась на «Гарри Поттер, герой или будущий Темный Лорд» (хотя нельзя было не отметить ее художественных достоинств: увидев обложку, Джинни купила Гарри парадные черные мантии с серебром и не ошиблась).

На столе лежал «Пророк», раскрытый на том самом развороте. Кроссворд придавливала лупа.

— Вот что, Гермиона, — сказала Рита, садясь в свое кресло, — вы же понимаете, что я понимаю, что вы завязаны в скандальном эксклюзиве. И что дело — вот в этой газете. А именно — вот в этих страницах. Недаром авроры Поттера допрашивают только авторов этих статей, проверяют их перья и их бумагу, конфискуют негативы этих фотографий. Что происходит?

— Вот что, Рита, — сказала Гермиона. — У меня для вас есть подлинный эксклюзив, прямо из министерства. Давайте займемся сначала им…

— И дадим Поттеру уйти, — хмыкнула Рита.

— Дадим аврорату завершить обыск, по какой бы причине он ни проводился, а потом… — Гермиона смотрела на частично заполненный кроссворд под лупой и в ее голове ворочалась, желая проклюнуться, явно гениальная мысль. — А потом я вам все расскажу. После того, как вы этот кроссворд заполните.

Рита подняла брови.

— Интересное условие.

— Я всего лишь хочу выиграть приз на вашей эрудиции, — сказала Гермиона.

— Конечно-конечно, — Рита прищурилась на нее, глянула на кроссворд, усмехнулась и прищелкнула пальцами. Из ящика стола выпрыгнуло ярко-зеленое Прытко Пишущее Перо. — Договорились.

Гермиона нахмурилась на Перо.

— Рита!

— Это обычное стенографирующее перо, Уизли, — сухо отрезала Скиттер. — Излагайте ваш эксклюзив. Я вам даже статью на визирование пришлю, довольны?

— Чрезвычайно, — улыбнулась Гермиона.

Пока она подробно и обстоятельно рассказывала о новом — и последнем, и крайне, между прочим, скандальном — законе, Скиттер заполняла кроссворд маггловской перьевой ручкой. Кажется, «Паркером». Красивыми печатными буквами. И ничего не происходило.

«Если я ошиблась, — подумала Гермиона, — то придется что-то быстро выдумывать. И ведь Рита наверняка меня раскусит…»

Когда в кроссворде осталось всего одно слово, Гермиона замолчала. Рита вскинула на нее торжествующий взгляд и, рисуясь, вписала решение: «волдеморт». С маленькой буквы.

И замерла.

Гермиона помедлила. Потом наклонилась через стол и щелкнула пальцами перед ее лицом. Честно говоря, она опасалась, что Рита ее попросту разыгрывает. Со Скиттер бы сталось.

Ну и не могла же настолько смутная догадка оказаться верной, Гермиона ведь и газету Молли видела мельком, и кроссворд почти не запомнила…

Рита не реагировала. Смотрела пустым остановившимся взглядом.

Тогда Гермиона встала и вышла из кабинета: позвать Гарри с Роном. Которые, разумеется, ожидали за дверью. Подпирали стену по обе ее стороны, прилепив Удлинители Ушей к замочной скважине. Как же могло быть иначе.

* * *

Гарри посмотрел на Скиттер, на газету и вздохнул.

— А я-то был уверен, что дело в фотографии мандрагоры. Даже хотел сделать портал в Японию, у них недавно было дело с убивающим изображением…

— Такого, — сказала Гермиона, — в Японии точно не было.

— Да уж. Парализующий кроссворд могли составить только в Англии. Но что противно, опять ведь Волдеморт замешан.

— Не, — сказал Рон. — Не только кроссворд, верно, Герм?

— Да. Я уверена, что дело во всех материалах разворота. Просто, если написать Волдеморта со строчной, то активизируется какая-то руна…

Гарри подобрался.

— Ты думаешь, это заговор? Против тех, кому претит писать его с заглавной?

— Не знаю, — нерешительно ответила Гермиона. — Как-то сложновато для заговора. Есть такая поговорка: сто обезьян за сто лет могут напечатать собрание сочинений Шекспира, просто колотя по клавишам пишущих машинок. Возможно, тут этот случай. Просто так сложились тексты…

— Может быть, — хмыкнул Гарри. — Но я предпочитаю верить, что за этим стоит один конкретный, пока мне неизвестный обезьян. Ты уже знаешь, как снять заклятие?

Гермиона покачала головой.

— Мне нужно понять, что это за руна такая. Поэтому я заберу этот «Пророк», обойдешься без улики в этот раз.

— На пару дней обойдусь. Но потом…

— Потом отдам, подошьешь к триумфально закрытому делу.

— Удачи, — очень серьезно сказал Гарри.

— Мы очень постараемся.

* * *

— Здорово получилось со Скиттер, — сказал Рон, когда они вышли из редакции на Косую Аллею и двинулись к Ужастикам. Не слишком быстро. Не следовало показывать субботним покупателям, что два героя войны куда-то очень торопятся.

— Ты знаешь, я как-то даже и не рассчитывала… Хотя… — Гермиона усмехнулась и повинилась: — Рассчитывала, конечно. Очень повезло, что Рита тоже пишет Волдеморта с маленькой. Если бы я была уверена, что дело именно в этом, то, наверное, не рискнула бы.

— Как же ей его еще писать? — удивился Рон. — Она же всегда в генеральной струе. Гарри так пишет, Кингсли…

— И не то, чтобы они это афишировали, правда?

— Ты хочешь сказать, она искренне?..

Гермиона пожала плечами.

— Наверное, все-таки нет… Или мне просто хочется так думать. Потому что тогда получается, Скиттер пострадала из-за единственного нормального, что в ней, может быть, есть.

— Нормальное в Скиттер? — Рон скорчил рожу. — Не.

Они засмеялись. И взялись за руки. И шли так до самых Ужастиков, и никто их не потревожил, и не пристал с вопросами или с автографами. На что и был расчет. Но удовольствие от теплого солнца, близости друг друга и предвкушения интересной работы были совершенно искренними.

* * *

Рон провел ее в Ужастики с заднего хода, в обход шумной толпы детей по возрасту и детей в душе у яркого и карнавального входа главного. Через узкий серый переулочек, который она никогда раньше не замечала.

— Его никто не замечает из прохожих, — фыркнул Рон на ее недоумение. — Маленький секрет здесь работающих. Ну, и аврората, разумеется. Чтобы добираться удобнее было.

Поднялись на крутое крыльцо. Рон снял чары защиты, на удивление сложные — «Братец Джордж один работать поостерегся. Вот и молодец!» — и распахнул перед Гермионой дверь.

— Прошу! Входи осторожно и ничего не трогай.

— Ну в самом деле! — усмехнулась Гермиона. — Не в первый раз захожу в лаборатории.

Сделала два шага и благоразумно замерла, оглядываясь. По дальней стене комнаты побежала волна света: зажигались светильники. Лаборатория оказалась огромна. Больше основного зала «Флориш и Блоттс». Пять столов у одной стены. Алхимический угол в торце, отделенный от основной комнаты стеклянной стеной с рунной вязью. Стеллажи с банками, коробками, книгами у другой стены. Количество книг Гермиона не могла даже оценить. Точно за сотню. И магических, и явно маггловских. Она не могла оторвать взгляда.

— Нравится?

Рон закрыл дверь, обошел ее и развел руки, улыбаясь во весь рот.

— Мое хозяйство! Почти все я тут сам сделал, сколотил и добыл!

— Правда? — выдохнула Гермиона.

— Ага. Что тут раньше творилось, ты не представляешь! Как только Джордж себе голову не свернул… Я сначала потыкался, а потом, знаешь, как-то зло взяло. Почему это я должен работать в грязи и творческих отрыжках Джорджа, верно? Ну и вот… Не сразу, конечно, получилось, сколько всего учить пришлось…

— Ох, Рон…

Он посмотрел недоверчиво. И жадно.

— Тебе правда нравится?

Гермиона открыла было рот, но решила, что слов в этом случае явно недостаточно. Поэтому она сделала шаг и поцеловала его в губы. Как следует. Чтобы почувствовал ее восторг, радость и гордость.

— Если бы я знал, — сказал Рон, когда они наконец, и с сожалением, разделились, — я бы тебя раньше привел. Пошли за стол четыре, он пустой пока, на других проекты разложены.

— А почему, кстати, не приводил? — спросила Гермиона. Ей хотелось разорваться. Нужно было работать — но как хотелось прилипнуть к стеллажам! Просмотреть книги. Записи. Узнать, над какими проектами работает Рон. Может быть, что-то посоветовать. Может быть, написать совместную статью… Вот статью нужно будет обязательно написать. Обязательно.

— Ну… — он потупился. — Я думал, ты не одобряешь мою работу. Знаешь, я ведь тоже раньше думал, что это, в общем, глупости. Так, временное… Но ты не представляешь, как интересно!

— Теперь представляю, — твердо сказала Гермиона. — Жалко, что не понимала раньше. Прости.

— Да ну тебя!

На пустом четвертом столе они разложили газету. Закрепили держателями. Рон отошел к стеллажам и вернулся с серой картонной коробкой в руках и с рунным справочником Вилля подмышкой.

— Сначала попробуем мое новое, ладно? Может, и голову ломать не понадобится.

— Конечно. А что новое? — спросила Гермиона с любопытством.

— Соединяльщик, — сказал Рон. — Знаешь, у нас тут вечно фигня с чертежами. То кислоту на них выливаем, то щелочь, то проявительное зелье, то сироп. Сироп хуже всего, никакие чары не помогают. И мне так надоело по сиропу с линейкой ползать, что я сделал вот их.

Он открыл коробку и перевернул ее над газетой. «Они» более всего напоминали кучку толстеньких типографских минусов.

Рон поднял палочку, активировал защиту стола — и оживил «минусы» сложным пассом и латинской скороговоркой.

— Это я…

— Настроил их на руны, — сказала Гермиона, завороженно смотря на стол, где «минусы» начали расползаться по газете, в их хаосе иногда возникали знаки старого Футарка, не слишком убедительные. — Я поняла. Чтобы их слова не сбивали. Давай сюда справочник.

— Может я буду держать, а ты листать?

Гермиона усмехнулась.

— Ну зачем же так сложно. Я тоже кое что умею, дорогой.

Ее заклятие — невербальное, трехчастное, — связало справочник, как хранилище рун, с формами «соединяльщиков» на столе, через небольшой преобразователь, и над столом повисло белое облачко. Пока пустое.

— Там отобразится или руна, или комбинация, когда ее, наконец, найдут. С указанием страницы. И я чуть поменяла твоим условие — будут искать, пока не найдут комбинацию с эффектом паралича.

Рон кивнул. У него сияли глаза.

— Я отследил. Ух, Герми, и красиво же у тебя вышло!

…Ей нужно было так же повесить звоночек-оповещение, потому что сам момент, когда «минусы» вычертили по газете огромную комбинацию из семи рун, и Гермиона, и Рон позорно пропустили. Они целовались.

* * *

В следующую субботу на традиционную готовку к Молли напросился Гарри. Молли, живая, радостная и совсем не помнившая ужаса случившегося («Потеряла сознание! Никогда со мной такого не было!»), захлопотала, закрутила Гермиону, и они как-то незаметно сотворили жаркое, пирог и пудинг. Даже не отрываясь особо от болтовни. Когда жаркое было съедено, пирог надкушен, а пудинг оценен и оставлен на «чуть погодя», Гермиона, Рон и Гарри вышли в сад. «Нагулять аппетит».

— Ну как, — спросила Гермиона. — Ты триумфально закрыл дело?

— Есть немного, — скромно ответил Гарри. — Я всем говорил, что это вы его закрыли, но мне все равно выдали премию.

— И правильно, — Рон хлопнул его по плечу. — Кому еще давать премии, как не тебе?

— Вот и Джинни того же мнения. Но у меня к вам два предложения. Одно совершенно неприличное, а другое совершенно серьезное.

— Неприличное? — подняла брови Гермиона.

— Да, — Гарри фыркнул. — В аврорат пришло уведомление от Риты Скиттер о том, что заключенный устно контракт все равно является контрактом, тем более, что он был зафиксирован одним из ее Стенографирующих Перьев…

— Вот зараза! — воскликнул Рон.

— …и она ждет интервью, эксклюзива и объяснений своему так называемому «провалу памяти».

— Ну, — Гермиона пожала плечами, — мне даже неловко это говорить, но если бы не она, я, наверное, не догадалась бы так быстро. Так что можно и рассказать… официальную неофициальную версию аврората.

Гарри почесал нос.

— Да в общем… можно и правду рассказать. Разумеется, не упоминая ни Молли, ни министра. Расскажи ей про заговор редактора «Пророка», заклятые перья и специально придуманный им кроссворд. Наверняка же никто не поверит. Я и сам едва поверил.

— И чего он все-таки добивался, ты выяснил?

— Убить всех предателей, — вздохнул Гарри. — Так и повторяет на допросах. Кажется мне, кто-то на него повлиял… Отлаживал технологию. Но не могу выяснить кто. И это нас подводит к следующему моему предложению.

— Мы внимаем, — сказал Рон, обняв Гермиону.

Гарри улыбнулся.

— Здорово на вас таких смотреть, знаете… Так вот, предложение. Как вы насчет перейти работать в Отдел Тайн? Если скоро можно будет послать Аваду почтой, то нам понадобится вся доступная помощь. А?

Рон рядом ощутимо напрягся. Но продолжал улыбаться. Конечно, счел, что Гермиона сейчас радостно согласится, решил не мешать… «Эх ты, рыжий. Плохо ты меня еще знаешь».

— Знаешь, Гарри, — сказала Гермиона, — у магглов есть такие… детективы-консультанты. Как Шерлок Холмс. Помнишь его?

Гарри встрепал волосы пятерней.

— Ты на что намекаешь?

— На то, что меня гораздо больше привлекает звание исследователя-консультанта. Я, пожалуй, уйду из Министерства. Займусь исследованиями. Вместе с Роном. И мы, разумеется, всегда будем очень рады помочь Отделу Тайн. Конечно же, за вознаграждение. Как тебе такой расклад?

Гарри рассмеялся. Рон рядом уткнулся в волосы Гермионы и шептал что-то про «если ты хочешь завоевать мир, я готов». Она прижалась к нему, посмотрела на кривую крышу Норы, сияющую охрой под солнцем, и улыбнулась.

Что бы там ни было дальше, в будущем, все будет хорошо.

Фирма «Уизли, Уизли и Грейнджер» гарантирует это.