Восемь (гет)

Итак, восемь.

Джинни, Рон, Гермиона, Фред с Джорджем, и… и…

Гарри старался отогнать от себя мысли о других братьях Уизли и их родителях.

Тут когда-то был лес. До того, как здесь столкнулись две равные силы, и вступили в схватку. Теперь это место завалено сожженными стволами и трупами. Абсолютная тишина, давящая на сознание. Большинство мертвых тел — тех, кто умер вначале — не изуродованы; и усталый Гарри, опустившись на серый пепел рядом с Джинни, смотрел в ее прозрачные глаза и думал, что вот это чувство и есть, наверно, умиротворение; никто не придет и не погонит его делать что-то, бороться с кем-то, и совесть его молчит, успокоенная смертью темного лорда, и никогда еще не был он так спокоен, как сейчас, держа руку мертвой девушки и отряхивая то и дело ее мантию от пепла. Он просидит так вечно, и никто не заставит его уйти. Никто.

Сириус. Сириус! Как он мог не подумать о нем еще в самом начале! Гарри увидит его…

— Поттер! Поттер!

Почему он всю жизнь ему портит? Почему Гарри нельзя посидеть спокойно рядом со своей девушкой, а вместо этого должен тащиться куда-то, ведь он теперь здесь может быть, только здесь.

Поспешно нацарапав на пергаменте имя крестного, Гарри задумался. Первые имена вылетали из-под его пера, не медля, а теперь — нет. Кто, ну кто же? Дамблдор. Надо было в первую очередь записать — а он начал со своей девушки. Эгоист! Эгоист… Перед мысленным взором опять предстала картина, который месяц мучающая его в кошмарах — прозрачные глаза Джинни, черное небо и серый пепел.

Бесконечные дни в этом чертовом замке. Почему, почему из всех людей, которых он знал, в живых остался именно этот? Каждый раз, натыкаясь на Снейпа, Гарри думал, что на его месте мог оказаться кто-то другой, которого он любил. И от этих мучительных мыслей ненавидел того еще больше.

И однажды Снейп сказал, что знает способ оживить восьмерых погибших. В глазах потемнело, и Гарри бессильно опустился на стул, не в силах слушать объяснения свойств палочки Вольдеморта и ее скрытых сил.

Отогнав видение, Гарри перечитал список, стараясь заставить сердце стучать помедленнее и послабее, и не вспоминать многих других, чью жизнь или смерть он видел. Ну еще чуть-чуть, немного осталось… Первые, кто придут на ум… Люпин и Хагрид. Все… Гарри выписал имена в столбик:

1. Джинни Уизли.

2. Рон Уизли.

3. Гермиона Грейнджер.

4. Фред Уизли.

5. Джордж Уизли.

6. Сириус Блек.

7. Альбус Дамблдор.

8. Римус Люпин.

9. Рубеус Хагрид.

Девять. Их девять. Гарри уронил голову на руки, стиснув предплечья.

Выпрямился; потер никак не хотевшие расслабиться челюсти; наколдовал девять одинаковых кусков бумаги, написал на них цифры от одного до девяти, перевернул числами вниз, перемешал. Все это он делал очень медленно, чтобы не запсиховать. Долго смотрел на лощеные квадратики, затем просто протянул руку и не, колеблясь, перевернул первый подвернувшийся. Шесть. Сириус.

Быстро перевернул и снова засунул в пачку, пытаясь усмирить задрожавшие пальцы, и затем вытащил еще одну. Семь — Дамблдор.

Аккуратно перевернул остальные карточки и выложил их ровным прямоугольником, а квадрат с цифрой семь поместил отдельно, прямо перед собой. Он уставился на белую поверхность, а видел совсем другое — разговор в темной комнате перед зеркалом Еиналеж; старое лицо, освещенное снизу сиянием мыслива; слеза, стекающая по морщинистой щеке.

Медленно-медленно вложил карточку обратно и в третий раз перемешал. Пять. Джордж.

Джордж, без Фреда… Их шутки, за которые их всегда ругала миссис Уизли. «Я всегда относилась к Гарри, как к сыну». Ее боггарт, попеременно предстающий в виде мертвых тел любимых ею людей. Все так точно сбылось… Наугад нельзя. Надо выбрать самому. Кто, кто из девяти?

Выбрать одного, поскорее, чтобы мучение закончилось…

Одного убрать, когда хочется добавить одного, двух, десятерых…

Гарри уставился на столбик имен; он сидел неподвижно до тех пор, пока пергамент не стал медленно чернеть в центре; не шевельнулся и после того, как список истлел целиком, оставив после себя горстку пепла. Пепла…

Гарри часто оглядывался, смотрел, как поднятый ветром пепел покрывает серым саваном мертвые тела и застилает их от его взора. «Почему я не остался навсегда лежать с ними здесь?» Ответа не было.

— Он сгорел.

— Что?

— Он сгорел, и теперь мне не надо выбирать.

Снейп открыл было рот, но не стал больше спрашивать, а вышел вместо этого из комнаты, взмахнув полами черной мантии.

«Почему я не умер тогда вместе с ними?»

Ответа не могло быть.