Чтец (гет)

Дорогой Еватерине. С днем рождения!

До Гермионы доносились какие-то непонятные звуки, но ей никак не удавалось сосредоточиться, чтобы разобрать их. Казалось, будто она находилась за водяной завесой. Ко всему прочему, голова сильно болела, а в глазах чувствовалась легкая, чуть досадливая резь. Гермиона собралась позвать кого-нибудь, но внезапно неясный монотонный гул наконец принял облик человеческой речи, и она прислушалась.

— ...Мы понятия не имеем, чем вызвано подобное состояние мисс Грейнджер, мадам Помфри. Поэтому настоятельно рекомендую ничего больше не предпринимать, пока мисс Грейнджер не очнется. Думаю, вы и сами это понимаете. На данный момент я лишь могу предполагать, что это последствия какого-либо яда.

— И вы думаете, есть возможность обратить последствия? — Голос мадам Помфри прозвучал обеспокоенно, в отличие от равнодушного первого.

Собеседник медиковедьмы ответил не сразу:

— Может быть. Однако я бы не стал заранее возлагать большие надежды на стопроцентное выздоровление.

Судорожный вздох определенно принадлежал мадам Помфри:

— Бедная девочка.

— Предпочитаю формулировку «чертовы гриффиндорцы». — Если до этой фразы Гермиона и не могла понять, кому принадлежит второй голос, то в этот миг все прояснилось. — А теперь, если вопросов больше нет, я вернусь в лабораторию. Свяжитесь со мной, когда мисс Грейнджер придет в себя.

Лишь услышав, как захлопнулись двери Больничного крыла, Гермиона решилась открыть глаза. И ничего не увидела.

* * *

Ослепла. Абсолютно слепа.

Гермиона не могла поверить. Не могла принять. Она еще никогда прежде не задумывалась о таком. Мерлин. Ужас охватил ее, мешая мыслить рационально; удивительно, что у Гермионы не началась истерика. Если подумать, для нее глаза были всем. Только благодаря ним, Гермиона столько знала, замечала каждую странность и оставалась полезна. А что теперь?

Из рассказа мадам Помфри Гермиона поняла не так уж и много: она потеряла сознание во время Битвы за Хогвартс и очнулась лишь спустя четыре дня. Никто толком ничего не знал. Диагностировать причину ее состояния не смогли ни мадам Помфри, ни профессор Снейп, который, как оказалось, выжил и уже двое суток наравне с мадам Помфри выхаживал раненных, вливая зелья в «чертовых гриффиндорцев и остальных учеников, попавших под влияние тех самых гриффиндорцев». Правда, все же голос подводил его, и профессору Снейпу приходилось держать при себе свои язвительные комментарии. И от интоксикации собственным ядом он становился еще злее. Теперь-то Гермиона поняла, почему сразу не узнала профессора Снейпа по голосу: раны от укуса Нагайны давали о себе знать — Снейп говорил немного сипло, в несвойственной ему спокойной манере.

И сейчас Гермиона ждала, когда он явится и хоть немного прояснит ситуацию. По словам мадам Помфри, у профессора Снейпа имелось несколько предположений. Признаться честно, Гермиона хотела и боялась этого разговора не только по причине своей слепоты: она, Гарри и Рон были последними, кто видел его живым, кто видел его слабым. Как она успела заметить, профессор Снейп не жаловал людей, знающих, что он человек, а не робот. О, Гермиона не отказалась бы сейчас от поддержки Рона и Гарри, но рассчитывать на них, однако, не приходилось: несколько часов назад мадам Помфри удалось заставить их, измученных переживаниями о состоянии Гермионы, отойти от ее постели и пойти поспать. И посему Гермиона решила, что было бы откровенно глупо тревожить друзей из-за Снейпа — пусть заслужено отдохнут. Как ни крути, профессор Снейп оказался героем, а не монстром. И это — еще одна причина, вызывавшая в Гермионе не то страх, не то уважение, а не то благоговение.

Профессор Снейп пришел довольно скоро, что-то сказал мадам Помфри и, судя по раздавшемуся совсем рядом стуку каблуков, подошел к кровати Гермионы. Увидеть, где он, Гермиона не могла при всем желании.

— Мисс Грейнджер. — Снейп обратился к ней удивительно мягко, без вечной раздражительно-ненавидящей нотки в голосе.

Гермиона инстинктивно повернулась на звук, не разомкнув век, — так хоть не станет глупо таращиться, не зная на чем остановить взгляд.

— Здравствуйте, профессор. — Спокойное приветствие далось ей не без усилий: не хватало только разреветься при Снейпе.

Он придвинул стул и, по-видимому, сел. Ориентироваться на слух было ужасно сложно.

— Думаю, мадам Помфри в общих чертах рассказала, что произошло с вами. Однако нам пока не удалось выяснить, что послужило причиной потери зрения и не только.

Гермиона нахмурилась. Что значит: «и не только»? Собственно, она тут же задала этот же вопрос вслух.

— Кроме слепоты, вас ждут и другие еще менее, хм, приятные вещи, — Снейп говорил ровно, совершенно без всяких эмоций, Гермиону же от его слов забила мелкая дрожь. — Многие жизненно важные процессы в вашем организме нарушены. Потеря зрения — это лишь начало остальных проблем со здоровьем, если в ближайшее время мы не выясним, что с вами, и не найдем лекарства. И пока вы, мисс Грейнджер, не запаниковали, будьте добры, постарайтесь вспомнить, как чувствовали себя в течение этого года: приступы, сильные головные боли, внезапное ухудшение зрения и прочее. И да, не поили ли вас какими-то зельями против воли? Возможно, ядами?

Все еще пытаясь предотвратить собственную истерику, Гермиона ухватилась за вопросы профессора Снейпа как утопающий за соломинку. Тем более, они наводили ее на очень интересные мысли.

* * *

— Давайте подведем итог, мисс Грейнджер, — заговорил Снейп, стоило Гермионе лишь закончить рассказ. — Вы заметили внезапное ухудшение зрения, постоянное недомогание, обмороки, но ничего не предприняли, я прав? — холодно спросил он.

Гермиона кивнула.

Она прямо-таки почувствовала его глубочайшее разочарование. Скорее всего, в ее умственных способностях.

— И вы не сопоставили это с пытками Беллатрисы Лестрейндж? — Она снова согласно кивнула. — Что ж, я ждал от вас большего.

Гермиона почувствовала, как желание хорошенько выплакаться сменилось гневом. Что он о себе возомнил? Будто у нее тогда было время беспокоиться о своем здоровье!

— Профессор Снейп, — начала она, стараясь сохранять спокойствие, — меня на тот момент волновало немного другое — была война. Свое недомогание я списывала на усталость, а ухудшение зрения... Я всегда удивлялась, что, читая так много, умудрилась сохранить его, так что я действительно не замечала ничего подозрительного. Да и проявилось все далеко не сразу — после пыток прошло около месяца, я и думать забыла про то варево, которое Беллатриса пыталась влить в меня. Но после всего, что вы сказали, картинка сложилась сама собой. Но я не знаю такого зелья, что это? — она умолкла, ожидая от профессора мгновенного ответа, однако молчание затянулось.

Наконец, он заговорил и, как показалось Гермионе, был обеспокоен.

— Естественно, вы не знаете об этом зелье, точнее сказать, яде. Я сам не вспоминал о нем до сегодняшнего дня. Яд этот необычайно сильный, его не обнаружить, если не знаешь, что ищешь. Кроме того, действие его коварно — последствия проявляются через определенный срок. В больших дозах яд приводит к смерти моментально, но в малых он разрушает организм изнутри, изводит человека до такой степени, что тот, в конце концов, сам жаждет смерти. Все начинается с головных болей, беспричинной усталости, вечной сонливости. Затем головокружения и обмороки; человек, принявший яд, начинает хуже видеть, теряет аппетит, мучается бессонницей. Внутренние органы медленно, но верно разрушаются, начинаются галлюцинации... — Гермиона слушала с трудом, чувствуя, что дышать от страха становится сложнее.

Господи боже, и все это ожидает ее? Ну почему, почему она не заметила раньше, не предприняла ничего, ведь противоядие могло помочь. Гермиону как током ударило. Противоядие!

— Профессор Снейп, — она даже не потрудилась дослушать его до конца. — Противоядие — оно же существует?

— Нет. — Ответ прозвучал резко и совершенно бездушно. — А теперь советую потрудиться выслушать меня, не перебивая при этом.

— Да, профессор, — сказала она, надеясь, что еще не все потеряно.

Снейп продолжил:

— Как я уже сказал, многое зависит от дозы. Как много яда вы приняли?

Гермиона зажмурилась сильнее, пытаясь вспомнить.

— М-м, я не уверена, но думаю, не больше половины пузырька. Трудно сказать точнее. Насколько опасна такая доза? — обеспокоенно спросила она.

— Считайте, вам повезло. Возможно, я смогу создать противоядие.

* * *

Профессор Снейп вновь покинул Больничное крыло, на этот раз отправившись в подземелья за какими-то зельями, которые, по его словам, смогут замедлить действие яда. Гермиону это не слишком обнадежило. Что толку оттягивать неизбежное? Хоть профессор Снейп и сказал, что найдет противоядие, Гермиона в этом сомневалась. Он так и не объяснил ей, что это за яд такой. Странно. Что-то ей подсказывало: Снейп знает о яде больше, чем говорит. Вот только почему он почти ничего не поведал о нем ей? Неужели яд настолько страшен, что ей лучше не знать всех подробностей? Как же сейчас не хватало книг и библиотеки... В сердце кольнуло. Гермиона почувствовала, как слезы катятся по щекам, и не стала сдерживать себя. Мерлин, кто она без книг, на что способна без зрения?

* * *

Гермиона не могла сказать, сколько времени пролежала вот так неподвижно в тишине Больничного крыла. Приходил профессор Снейп и, напоив ее зельями до тошноты, вновь ушел в лабораторию. Гермиона решила, что на сегодня с посещениями покончено, однако пришли Гарри и Рон, что почти ее сломило. Сдерживать слезы отчаяния оказалось делом нелегким. Она так ни разу не разомкнула век за время их визита, боясь, что все же заплачет.

Встреча с мальчишками вышла тяжелой и печальной: сначала Рон и Гарри корили себе за то, что недоглядели за Гермионой, и ей пришлось спросить про погибших, лишь бы перевести тему. И это было ужасно. Каждое имя отзывалось в груди тупой болью, и Гермиона знала, что Рону и Гарри еще хуже. Смерть Фреда сломила Рона, который очевидно держался только из-за присутствия Гермионы. Гарри было ничуть не легче. В смерти каждого он винил себя, и как Гермиона не старалась, убедить его в обратном не смогла. Повисшее молчание говорило за них. В тот момент Гермиона впервые так обрадовалась появлению мадам Помфри. Та выгнала мальчишек, причитая, что «ни в коем случае нельзя сейчас расстраивать мисс Грейнджер». Будто вместе с Гарри и Роном уйдет и боль. Если бы...

* * *

Утро не принесло с собой ничего хорошего. Вчерашний день так и остался реальностью, а не лишь плохим сном. К душевной боли внезапно присоединилась физическая. Естественно, профессор Снейп вчера предупреждал, что слепота лишь начало, однако такой мигрени и дикой рези в глазах Гермиона не ожидала. Собственно, из-за этого она и проснулась. Голова дико болела, а глаза... казалось, что в них насыпали битое стекло. На ее зов примчалась мадам Помфри и, выслушав ее, тут же вызвала Снейпа. Гермиона уже была готова взвыть от боли, когда он, наконец, пришел. Загремели склянки с зельями, сам же Снейп молчал, а Гермиона ждала, сжав челюсти до зубовного скрежета.

— Мисс Грейнджер, выпейте это. — Снейп вложил ей в ладонь какой-то пузырек, и она тут же опустошила его, надеясь скорее угомонить боль.

Выждав с минуту, Снейп снова заговорил, и Гермиона, внезапно для самой себя, оценила его голос по достоинству: тихий, мягкий и обволакивающий он был музыкой для ушей. Гермиона заметила, что мигрень ослабла, и кажется, не только зелье было тому причиной. Однако резь в глазах никуда не делась. Монотонный голос Снейпа обрел очертания.

— Мисс Грейнджер, может, вы все же ответите на мой вопрос? —Сказано до жути спокойно.

Гермиона вся сжалась и почувствовала, как запылало лицо.

— Простите, профессор, я не слышала вопроса.

О, наверняка Снейп сейчас издевательски ухмыльнулся. Хорошо, что она не видит его лица.

— К вашему сведению, я пытаюсь узнать, облегчило ли зелье боль или оно только вводит в задумчивость?

Мерлин, неужели ему жизненно необходимо язвить через слово? И все же она сосредоточилась на ощущениях. Головная боль почти прошла, но вот резь в глазах не утихла.

— Зелье справилось с мигренью, сэр, но глаза все еще болят.

Снейп ничего не ответил, и молчание, на взгляд Гермионы, несколько затянулось.

— Сэр? — рискнула она.

— Откройте глаза, мисс Грейнджер.

— Что? — удивилась она. — Зачем?

Он не выдержал:

— Мерлин вас дери, Грейнджер, просто откройте чертовы глаза. Мне нужно осмотреть их, понять, почему зелье не подействовало. Надеюсь, я понятно объяснил?

Гермиона промолчала и, помедлив, все же открыла глаза. Все так же — ничего. Внезапно до век дотронулись холодные пальцы Снейпа, сам он что-то зашептал, и Гермиона скорее представила, чем почувствовала, как волшебная палочка рассекла воздух. Резь вдруг исчезла, а Снейп убрал руку от ее лица. Гермиона тут же зажмурилась — так спокойнее.

— Спасибо, сэр, чтобы вы не сделали, это сработало, — произнесла она, не став дожидаться, когда он заговорит первым.

— Эффект зелья и заклинания продлится не больше пяти часов, затем боль вернется, мисс Грейнджер. Советую выспаться сейчас. Вновь применить зелье можно будет не раньше, чем через восемь часов, а одно заклинание не даст необходимого результата. И на данный момент вам больше ничего не поможет. — Снейп был убийственно равнодушен, и это начинало раздражать.

— В любом случае, спасибо, — сказала Гермиона, порядком устав от боли в глазах и от сарказма Снейпа.

Благодарность профессор, по всей видимости, воспринимал как должное, ибо вновь ответил на нее молчанием. Или это его «пожалуйста»?

* * *

Проснувшись, Гермиона услышала жаркий спор между профессором Снейпом и мадам Помфри. Спросонья разобраться в причине дискуссии было сложно, однако вскоре собеседники вышли из комнат мадам Помфри и остановились неподалеку от постели Гермионы; та, притворившись спящей, прислушалась к их разговору.

— ...Северус, вы же понимаете, что это необходимо. Главное — внимательный уход за пациентом, а я впервые не могу его обеспечить. В этой ситуации я бессильна, в отличие от вас, — последнее слово мадам Помфри произнесла неуверенно, словно опасаясь реакции Снейпа.

Впрочем, не зря.

— Быть может, вы не заметили, мадам Помфри, но я не медиковедьма и не сиделка. — Судя по голосу, профессор Снейп был крайне рассержен. — Если вы не можете обеспечить должный уход мисс Грейнджер... — Тут Гермиона еле сдержала изумленный вздох. — ... то каким образом его обеспечу я?

Мерлин, какой еще уход? И уж тем более, причем тут профессор Снейп?

— Северус, — мадам Помфри все еще была удивительно спокойна. — Как только мисс Грейнджер становится хуже, я иду за вами, ведь сама ничем помочь не могу. А это занимает много времени. Кто знает, что случится в следующий раз? Вдруг действовать придется моментально, и я не успею вас позвать? — она помедлила, словно обдумывая, с какой стороны еще можно подступить к Снейпу. — Да кроме того, хоть к нам и прислали специалистов из Мунго, их не достаточно. У нас так много тяжело раненных, мы едва справляемся. И за мисс Грейнджер нужен глаз да глаз. Когда вы начнете давать ей противоядие — уверена, вы его найдете — реакция организма вряд ли будет предсказуемой, и вам, Северус, придется сутки напролет сидеть здесь, контролируя состояние девочки, и, — мадам Помфри на несколько секунд замолчала, — это будет у всех на виду, — торжествующе закончила она.

Неужели это ее аргумент в споре со Снейпом?

— Мадам Помфри... — предостерегающе начал тот. — С чего вы решили, что меня трогает комфорт мисс Грейнджер? Мне нет дела до публичности ее недуга. А варить зелья и контролировать их прием я в состоянии и без постоянного присутствия. И, раз у десятка колдомедиков нет времени следить за мисс Грейнджер, пригласите Поттера и Уизли — они с радостью примут вахту.

Мадам Помфри возмущенно фыркнула. Кажется, и ее терпению настал конец.

— Поттер и Уизли? Вы шутите, Северус. Бедные мальчики тоже нуждаются в отдыхе. И прекратите уже отрицать очевидное: состояние мисс Грейнджер совершенно непредсказуемо. Мы оба знаем, каким именно ядом ее отравили, и уж не мне вам рассказывать о его свойствах. Наше счастье, если магический фон мисс Грейнджер в состоянии бороться с действием яда, но если нет, то любая наша оплошность будет стоить девочке жизни. Не думаю, что это то, чего вы хотите.

Оборот, который приняла эта беседа, Гермионе совсем не нравился. Что тут происходит? Ее хотят переселить в подземелья, воздействие яда непредсказуемо — ей они об этом сообщить определенно забыли. Она уже с трудом притворялась спящей: желание напомнить им, что ее тоже не помешает ввести в курс дела, росло с каждой минутой. Однако Снейп снова заговорил.

— Ваша взяла. Сообщите, когда Грейнджер очнется, — в голосе звучала неприкрытая злость.

Разнеслось эхо быстрых шагов, громко хлопнули двери. Да, профессор Снейп словно разговаривал с Гарри, а не с мадам Помфри, которая уже успела скрыться в своих комнатах. В Больничном крыле снова воцарилась тишина. У Гермионы заболела голова от услышанного. Хотелось тут же получить ответы на все возникшие вопросы, однако было благоразумнее немного подождать, пока и мадам Помфри, и профессор Снейп успокоятся. Возможно, позже все прояснится. Гермиона долго старалась придумать, как лучше всего разговорить Снейпа, и сама не заметила, как задремала.

* * *

Ее разбудила мадам Помфри, спросила, вернулись ли боли. И медиковедьма, и сама она удивились, стоило Гермионе заявить, что чувствует она себя прекрасно.

— Хм, но прошло почти девять часов с приема зелья, я потому вас и разбудила, что нужно было принять новую дозу. — Мадам Помфри, кажется, задумалась. — Ладно, стоит позвать Северуса, он, наверняка, уже проснулся, — подытожила она и ушла.

Гермиона вдруг напряглась. А который час? Господи, она совсем потеряла счет времени: утро сейчас или ночь? Вот уже несколько дней все будто погрузилось во тьму. Так и с ума сойти недолго. Для нее же теперь и время узнать — проблема. Гермиона неожиданно осознала: пора приспосабливаться к новым пугающим особенностям жизни слепой. Да, профессор Снейп попытается вернуть ей зрение, но что, если ничего не выйдет? Гермиону ужасала одна только мысль, как она беспомощна, даже при наличии магии. Однако ни за что на свете Гермиона не собиралась сдаваться. Если существует способ вернуть зрение, то она его найдет.

Раздавшийся звук шагов отвлек ее, заставил сосредоточиться на более важной проблеме: спор профессора Снейпа и мадам Помфри. Следующую же фразу Гермиона услышать точно не ожидала.

— Собирайтесь, мисс Грейнджер, — ледяным тоном приказал Снейп.

Гермиона, пусть и не видела его, но была уверена, что он едва не пышет огнем от ярости. И все же ей хватило смелости спросить:

— Что?

— Что слышали, Грейнджер, или за ночь вы еще и оглохли?

Гермиона задохнулась от возмущения. Она просто не понимала этого человека. Какого черта он ведет себя с ней так? Война закончилась, все знают, на чьей он стороне. Она думала, что после всего профессор Снейп станет хоть на каплю человечнее, по последним же наблюдениям, он стал еще несноснее, чем прежде. Хотелось высказать все это ему в лицо, но Гермиона сдержалась в последний момент.

— Не оглохла, сэр, — раздражение все-таки скрыть не удалось. — Может, вам понятно все, а я хотела бы узнать, что происходит. Куда мне собираться и зачем?

— Вы, мисс Грейнджер, на время лечения будете жить в моих комнатах. Видите ли, мадам Помфри не в состоянии обеспечить вам должное лечение, зато, по ее мнению, это могу сделать я. Действительно, я могу, но определенно не хочу. Однако ваш хладный труп никому не нужен, и драгоценный Поттер со своими обожателями посчитали, что под моим контролем у вас больше шансов выжить. И, скажем так, в своих доводах они были очень... убедительны. А теперь собирайтесь! — Снейп даже не запыхался к концу своей гневной тирады, произнесенной на одном дыхании.

Мерлин, каким образом его заставили согласиться на это, раз он в таком бешенстве? Гермиона даже не осмелилась выказать недовольство из-за того, что все решили без нее. Она еще со школьных времен помнила, чем кончаются споры с таким профессором Снейпом.

Молча Гермиона свесила ноги с кровати, собираясь встать самостоятельно, но тут подошла мадам Помфри, которая до сих пор не произнесла ни слова.

— Давай-ка, я помогу тебе, — заботливо запричитала она, поддерживая Гермиону.

Благодаря мадам Помфри, она без труда оделась и дошла до камина. И тут Гермиона запаниковала: как она сможет переместиться через каминную сеть, если ничегошеньки не видит? Ей вообще, для начала, стоило бы найти сам камин. Помощь, как ни странно, пришла от Снейпа.

— Давайте руку, Грейнджер, — нетерпеливо сказал он. — Пойдем вместе — не хватало еще искать вас в каждом камине Хогвартса.

Гермиона наугад протянула руку и почувствовала, как профессор Снейп крепко ухватил ее за предплечье и потянул вперед. Она несмело последовала за ним.

— Опустите голову, если не хотите разгуливать с шишкой на лбу, — он предупредил ее так, будто с удовольствием сам бы эту шишку поставил.

Гермиона процедила слова благодарности и пригнулась. Стоило им войти в камин, как без предупреждения Снейп четко и громко проговорил адрес, и их закружило в дымоходе.

* * *

Оказавшись в комнатах профессора Снейпа, Гермиона почувствовала, что умирает от любопытства — ей до безумия хотелось выяснить, как выглядит жилище этого человека. Такое же мрачное, как он сам? Или оно оформлено в слизеринских цветах? Возможно, в классическом стиле? Гермиона как никогда остро ощутила, насколько ей не хватает зрения. Кроме простого интереса, ее волновало и то, о чем раньше она вообще не задумывалась — местоположение вещей. Гермиона понятия не имела, как здесь было все устроено, а на данный момент ей в прямом смысле слова было жизненно важно знать, где и что стоит. Вряд ли профессор Снейп будет всюду водить ее за ручку. И уж точно не обрадуется, если она что-нибудь разобьет, не заметив. Однако он, опередив ее вопросы, ответил сам.

— Надеюсь, мне не нужно объяснять вам, что вы здесь нежеланный гость, а гостеприимство — не моя отличительная черта. Поэтому шнырять по моим комнатам очень вам не советую. Никаких посетителей. — Тут Гермиона попыталась возразить: она что, будет сидеть здесь в полном одиночестве черт знает сколько? — Я же сказал: никаких посетителей, или о противоядии можете забыть. — Гермионе пришлось кивнуть, соглашаясь, и Снейп продолжил: — Нянчиться я с вами также не собираюсь. Домовики Хогвартса присмотрят за вами, если случится приступ, моментально сообщат мне. Да, кстати о домовиках. Билли!

Раздался громкий хлопок, а затем — писклявый, как у ребенка, голос.

— Профессор Снейп вызывать Билли. Билли придти.

Гермиона повернулась туда, где, судя по звуку, стоял Билли и, улыбнувшись, поздоровалась.

— Гермиона Грейнджер, подруга Гарри Поттера, победившего Того-Кого-Нельзя-Называть! — заверещал он. — Билли рад служить мисс Грейнджер. Очень рад!

Гермиона уже хотела уверить его, что ей не нужно служить, но Снейп заговорил раньше.

— Довольно. Мисс Грейнджер, — обратился он, — Билли в курсе своих обязанностей, доношу теперь до вас: у меня нет времени контролировать вас двадцать четыре часа в сутки, этим займется Билли и пара других эльфов. Билли будет помогать вам со всем, что вызовет затруднения. Это ясно?

— Да, профессор. Спасибо.

Эксплуатировать домовика Гермионе совсем не хотелось, но пришлось признать: без него не обойтись. С одной стороны, повезло, что помогать ей будет Билли, а не Снейп. Вряд ли она бы прожила с такой сиделкой больше дня.

— И еще, — добавил профессор Снейп. — Ни ногой в лабораторию, мою спальню и кабинет, иначе тут же вылетите отсюда. Слава Мерлину, у меня есть свободная комната, которую вы и займете, Билли проводит. Из нее можно попасть в ванную, в библиотеку или гостиную. В последней тоже предпочту вас не видеть. Все понятно, мисс Грейнджер?

Она кивнула. Что ж, она может выходить из комнаты в библиотеку, только зачем ей это, если она не сможет ничего прочитать? Неужели профессор Снейп так жестоко над ней насмехается?

Неожиданно щеку опалило горячее дыхание.

— Думайте не так громко, мисс Грейнджер, — прошептал Снейп.

Гермиона залилась краской. Как ему удалось применить легилименцию? И только сейчас Гермиона обнаружила, что инстинктивно открыла глаза, как только попала в комнаты Снейпа. И конечно, он мог беспрепятственно копаться в ее голове, сколько угодно. Чертов наглец.

— Билли, отведи мисс Грейнджер в ее комнату, — приказал он, уже успев отойти от Гермионы.

— Да, профессор Снейп.

Теплая ладошка Билли взяла Гермиону за руку и потянула за собой.

* * *

Последующая неделя прошла для Гермионы как один бесконечный день. Она просыпалась, шла в ванную, где уже с легкостью могла все найти сама, затем завтракала, принимала зелья, принесенные Билли, и до обеда либо лежала в кровати, либо слонялась по комнате; в библиотеку идти не решалась. Ближе к вечеру приходил профессор Снейп, проводил осмотр с помощью диагностических заклинаний, давал каждый раз новое зелье и снова скрывался в лаборатории. Зелья производили кратковременный эффект — замедляли действие яда, но ненадолго. Гермионе не становилось хуже, но и лучше тоже. И еще никогда в жизни она не испытывала такой скуки. Поговорить, кроме как с Билли, было не с кем, книги ей стали недоступны. И постепенно Гермиона впадала в уныние.

В прошлом она и не замечала, что постоянно была чем-то занята: уроками, болтовней с друзьями, чтением. И вот, у нее нет ничего из этого, зато есть время. Много времени. Беллатриса отняла у нее не только здоровье, она отняла у нее все. Гермиона наверняка убила бы ее, не сделай этого миссис Уизли. Мерлин, почему жизнь так несправедлива? Что она, Гермиона, такого совершила, чтобы заслужить это? Нет, она пыталась радоваться тому, что жива, что у нее еще есть надежда на выздоровление, но выходило плохо. Гермиона устала. Устала бороться за свою жизнь, за свое счастье. Сколько можно? Она так верила, что после смерти Волдеморта все закончится, и у сказки настанет счастливый конец. Только никто счастлив не был. Одни кого-то потеряли, другие, как и она, были отравлены или прокляты невесть чем, третьи лежали в земле. И все же где-то в глубине души Гермиона верила: через какое-то время счастливый конец все-таки наступит, пусть не для всех, но наступит. Она каждый вечер ждала, что вот, на этот раз, профессор принесет то самое зелье, которое поможет. Но прошла одна неделя, началась вторая, а они все еще топтались на месте.

Во вторник Гермиона после долгих сомнений решилась сходить в библиотеку. Спальня ей уже совсем осточертела, в гостиную она решила не соваться, тем более профессор Снейп ходил злой как черт. Кроме всего, было пора уже готовить себя к тому, что больше ей ничего не прочитать. Да и любопытство все-таки взяло вверх. Гермиона ставила на что угодно: книжная коллекция профессора Снейпа уникальна.

И вот Гермиона стояла перед дверью в библиотеку и не могла заставить себя переступить порог. Там, внутри, ждали, наверняка, сотни самых разных книг. Тех самых, что она не прочтет. Глубоко вздохнув, Гермиона все же вошла.

Она не видела, но чувствовала, представляла, как все здесь выглядит. Наверняка библиотека была оформлена в сдержанном классическом стиле. Осторожно, старясь ничего не задеть, Гермиона прошла вглубь комнаты, напряжено держа вытянутые руки перед собой, еще пара шагов, раз — и подушечки пальцев почувствовали твердые, жесткие корешки книг. Она с нежностью провела по ним ладонью и стала двигаться вдоль книжных полок. На ощупь Гермиона пыталась определить, что за книга перед ней. Попадались разные: гладкие, толстые коллекционные издания, шероховатые и потрепанные старые труды, мягкие и маленькие справочники. Гермиона, как губка, впитывала в себя ощущения. Просто потрясающе пахло пергаментом и чернилами, бумагой и печатной краской. Ей хотелось взять какую-нибудь из этих книг, сесть в кресло, которое здесь точно было, и читать, читать до самого утра, пока не сморит сон. И в окружении стольких фолиантов еще больнее было понимать, что, как минимум, сейчас это невозможно.

* * *

Гермиона каждый день проводила в библиотеке. С первого посещения минуло больше двух недель, и с каждым разом дышать в окружении непрочитанных книг становилось легче. Атмосфера библиотеки была чудесна. Гермиона уже выяснила, что стеллажи расположены по периметру всей комнаты, в центре которой, как она и предполагала, стояли два кресла, а между ними небольшой столик. Целыми часами Гермиона сидела в одном из них, погруженная в собственные мечты, в которых зрение возвратилось к ней, последствия же яда были сведены на нет, и она снова здорова. Однако в реальности все обстояло с точностью до наоборот.

Гермионе стали хуже помогать зелья, которыми ее пичкал профессор Снейп. И вопрос времени, когда начнутся приступы. Причем, гораздо сильнее, чем в прошлый раз. Со слов Снейпа, как только зелья перестанут действовать, ее самочувствие резко ухудшится, если он, конечно, не успеет найти на самом деле работающее противоядие. И в последние дни Гермиона не находила места от беспокойства, ибо профессор Снейп снова стал совершенно невыносим, что означало: у него ничего не выходит. И уж если он отчаялся...

И все же профессор Снейп с таким рвением пытался найти антидот, что Гермиона подозревала: он и не спит совсем. И это выглядело странно. Возможно, ей лишь казалось, однако Снейп, судя по всему, переживал, и дело было отнюдь не в тщеславии, не в том, что столь уважаемый мастер зелий не способен был создать противоядие, как она думала по началу, и даже не том, что она может умереть. Была какая-то другая, более серьезная причина, заставляющая его трудиться с утра до ночи, терпеть Гермиону в своих комнатах. Вот только какая?

* * *

В пятницу профессор Снейп заявился в библиотеку, застигнув Гермиону врасплох. За все время, что она провела здесь, он ни разу не появлялся в библиотеке. Первым порывом Гермионы было тут же уйти в свою комнату, но, подумав, она решила остаться. Вдруг удастся поговорить хотя бы с ним? Почти месяц она ни с кем не общалась из-за отшельничества Снейпа и испытывала дикое желание поговорить. Мало того, что у нее забрали одно любимое занятие — чтение, так и болтовню ее слушать было некому. Несколько минут Гермиона не решалась побеспокоить Снейпа, который, казалось, листал любую, хоть немного подходящую по теме книгу. Вперемешку с его чертыханиями слышался быстрый шелест страниц, затем глухой звук брошенной на стол книги — и так снова и снова.

В конце концов, Гермиона не выдержала:

— Может, я смогу чем-то помочь, профессор?

Снейп ответил, не прекратив свое занятие.

— Вы? — Насмешливо. — Вы не можете помочь, поэтому не мешайте мне.

Гермиона сжала кулаки. Зачем было постоянно напоминать о ее беспомощности? Чертов Снейп. Однако показывать ему, насколько ей неприятен жирный намек на ее бесполезность, она не собиралась.

— Я бы смогла, профессор Снейп, — как ни в чем не бывало продолжила Гермиона, —если бы вы подробнее рассказали об этом яде. Может, я что-то читала о нем, но без названия мне не вспомнить.

Шелест страниц стих.

— Вы ничего не читали об этом яде, Грейнджер, — зло, выплевывая каждое слово, сказал он. — И уж точно никак мне не поможете. Не лезьте, куда не просят. Больше меня об этом яде не знает никто, — последнее слово он выделил.

Хлопнула дверь. Снейп ушел, а Гермиона наконец все поняла.

* * *

«Больше меня об этом яде не знает никто», — для Гермионы все встало на свои места. Она начинала понимать, почему он постоянно беспричинно зол, почему разрешил ей жить здесь и столь упорно ищет противоядие.

Яд, которым ее отравили, — его творение.

И Гермионе не пришлось долго раздумывать, что им движет. То же самое, что и в случае с мамой Гарри. Вина.

Снейп семнадцать лет пытался искупить грехи, исправить ошибки молодости, и вот, когда, казалось бы, удалось, появляется она. Новое напоминание, что прошлое никуда не денется.

Гермиона не могла с уверенностью сказать, что ее предположение — истина в последней инстанции, однако, судя по всему, так оно и было. Пусть она совсем не знала профессора Снейпа, но его преданность памяти Лили Поттер о многом говорила. Гермиона догадывалась, что Снейп — сам себе ад. Он, бесспорно, корил себя тогда и корит вновь. Наверняка, считает себя виновным в случившемся. И от этой мысли Гермиона ощутила неприятный холодок беспокойства. Она абсолютно точно не собиралась становиться еще одним крестом профессора Снейпа. Тем более, не он повинен в ее слепоте. Лишь Беллатриса Лестрейндж, которая уже успела за это поплатиться. Но как объяснить это Снейпу?

* * *

Гермиона в очередной раз прохаживалась по библиотеке, все еще раздумывая над тем, как сказать профессору, что она его не винит. Если сказать ему напрямик — решит, что она его пожалела. Гермиона пыталась придумать стоящую причину для разговора с профессором Снейпом, когда совершенно неожиданно почувствовала острую боль в груди и стала задыхаться. Горло сдавило, Гермиона даже позвать на помощь не могла. Беспомощность лишь усилила панику. Совсем позабыв о постоянном контроле эльфов, которые должны позвать профессора Снейпа, Гермиона сползла спиной по книжному шкафу — стоять не было сил. Сквозь гул в голове она, кажется, услышала, как профессор Снейп зовет ее, но потеряла сознание прежде, чем смогла ответить.

* * *

Следующее шесть дней Гермиона провела словно в аду. Болело все: голова раскалывалась, грудную клетку ломило, дышать удавалось с трудом, резь в глазах вернулась. Самое худшее — зелья Снейпа вообще перестали помогать. Ничего нового он не придумал, а старые антидоты теперь были бесполезны. Снейп дико злился, однако о Гермионе заботился тщательно, насколько она могла судить, когда, приходя в себя, вновь слышала, как он отправляет эльфов в лабораторию за очередной примочкой. Гермионе, к ее удивлению, нравилось чувствовать, как он, прикладывая ей на горящий лоб новый компресс, случайно касался ее лба пальцами, как отводил от ее лица волосы. Она впитывала в себя эту заботу, пока могла списывать потребность в ней на свое недомогание. Пусть для Снейпа это ничего не значило, но Гермионе нравилось знать, что она одна из тех, о ком он беспокоился.

Снейп все так же подолгу пропадал в лаборатории каждую свободную минуту, и Гермиона всем сердцем желала, чтобы он наконец-то нашел то, что нужно. День ото дня ей становилось только хуже, и даже забота Снейпа перестала быть чем-то волнующим. Вечером шестого дня профессор Снейп все же принес новое зелье. Залпом опустошив пузырек, Гермиона могла лишь молиться всем богам, в надежде получить облегчение.

И — о, чудо! — зелье сработало. Через несколько часов после приема жар спал, стало чуть легче дышать, и Гермиона смогла спокойно уснуть, а утром ничего не болело. Ощущалась лишь слабость из-за долгой болезни, а в остальном Гермиона чувствовала себя как до приступа. Снейп, обследовав ее с помощью нескольких заклинаний, удовлетворенно хмыкнул.

— Что ж, мисс Грейнджер, вполне вероятно, именно это зелье остановило действие яда. — Гермиона улыбнулась. — Я бы пока не стал так радоваться. Зелье, возможно, дает лишь кратковременный эффект. Узнать наверняка я смогу только через пару дней. Если яд действительно нейтрализован, то вас ждет долгий восстановительный процесс. Билли присмотрит за вами. Если почувствуете боли, тошноту, головокружение, сразу же говорите ему. Я буду в лаборатории, — закончил он.

— Спасибо, профессор Снейп, — искренне сказала Гермиона.

Он, как и всегда, ушел, не сказав ни слова.

* * *

Следующие несколько дней Гермиона провела в напряжении. Она боялась, что зелье вновь окажется в итоге бесполезным, но было и еще кое-что. Присутствия профессора Снейпа не хватало. Гермиона не хотела в этом признаваться, однако ничего поделать с собой не могла. Ей хотелось вновь ощутить ту заботу, а не слушать равнодушные саркастические комментарии. Однако Снейп был в лаборатории, а она в полном одиночестве ждала, когда достаточно поправится для ежедневных походов в библиотеку. Не столько ей осточертела комната, сколько Гермиона надеялась повстречать Снейпа, ищущего ответы среди книг.

Ей повезло. Придя утром в библиотеку, Гермиона поняла, что профессор Снейп уже здесь.

— Мисс Грейнджер, — сухо поприветствовал он.

Не выдавая истинной радости, она спокойно поздоровалась и села в кресло.

Помня их прошлую беседу в библиотеке, Гермиона не решалась о чем-то спрашивать Снейпа в этот раз. Просто находиться с кем-то в одной комнате все же лучше, чем коротать время в одиночестве. Снейп снова рылся в книгах, и Гермиона чувствовала умиротворение, слыша, как он быстро листает страницы, небрежно кидает очередную книгу на стол, а иногда на несколько минут наступает тишина, когда, по-видимому, Снейпу попадается нечто интересное. Гермиона неожиданно подумала, как же долго она не читала. Воспоминания о том, как глаза скользят по строчкам, вбирая информацию, как за перелистыванием страниц иногда пролетал целый день, уже начали приобретать неясные очертания, и Гермиону это не могло не угнетать. В этот момент она многое отдала бы за еще одну прочтенную книгу. Снейп громко ругнулся, выводя Гермиону из задумчивости. Вот кому она завидовала. Видит, читает, но при этом так неаккуратен с книгами. Она предполагала, что обычно он педантичен, сейчас же, наверное, слишком разозлен столь длительными поисками. Безумно хотелось спросить, есть ли вообще шансы на успех. Возможно, стоит попробовать, когда еще одна книга будет признана негодной? Однако на этот раз тишина затянулась — кажется, Снейп нашел, что искал. Он читал про себя, но Гермиона чуть ли не физически ощущала, как сточка за строчкой отпечатывается в его сознании, чувствовала, как он обдумывает каждое предложение. Все это она сама испытывала когда-то, и желание снова коснуться печатного слова пересилило страх перед Снейпом. Гермиона так и не поняла, как у нее вырвалось:

— Профессор Снейп, не могли бы вы читать вслух? — У нее затряслись руки, стоило ей понять, кого и о чем она попросила.

— Что? — Снейп был так удивлен, что обошелся без сарказма.

С присущей гриффиндорцам храбростью Гермиона решила, что отступать поздно.

— Я прошу вас почитать вслух, профессор, — она помедлила, думая, что сказать дальше. — За эти почти что два месяца я не прочитала ни слова, потому что не вижу. Я ни чем не могу себя занять, это одиночество скоро сведет меня с ума, если я не получу хоть каплю информации, — с отчаянием проговорила она.

— Я вам не чтец-сказочник, а это, — Гермиона предположила, что он показывает на книгу, — не сказки Барда Бидля.

Но Гермиона почему-то была уверена в успехе.

— Пожалуйста, профессор! — умоляюще произнесла она. — Представьте, что читаете очередную лекцию тупоголовым гриффиндорцам. Я правда больше не могу слоняться по комнате или сидеть здесь.

Гермиона не дышала, опасаясь, что он наорет на нее и откажет. Она чуть не запрыгала от радости, когда услышала:

— Только заткнитесь, ради Мерлина.

* * *

Снейп читал какой-то древний крайне редкий трактат о ядах и противоядиях. Гермиона чувствовала себя, как наркозависимый, получивший дозу после долгой ломки. Она вслушивалась в каждое слово, боясь слишком громко выдохнуть. Как она по этому скучала! Конечно, ни одно и то же читать и слушать, и все же в разы лучше, чем ничего. Она очень любила читать, но еще в школе ей нравилось слушать лекции Снейпа. Не то чтобы трактат можно было назвать лекцией, но...

Раньше она слушала преподавателя ради знаний, но прибавившаяся сейчас вторая причина несколько смущала. Голос. Голос профессора Снейпа, который еще в Больничном крыле зазвучал для нее по-другому, сегодня окончательно очаровал. Тихий обволакивающий, немного с хрипотцой. Гермиона уже не столько вслушивалась в предложения, сколько в то, с какими интонациями они были произнесены. Снейпу будто бы нравилось то, с каким вниманием его слушают. На уроках он говорил сухо и отрывисто, здесь же — вкрадчиво, увлекая. Возможно, Гермиона выдумала лишнего, или он был настолько заинтересован в тексте, читая так, как нравилось ему самому. Да и какая разница, подумала она. Он читал ей — и этого ей было совершенно достаточно.

* * *

Прошла пара недель, прежде чем Снейп наконец стал спокойно воспринимать ее просьбу о чтении вслух. Для него ничего сложного, а она на пару часов избавлена от скуки. Постепенно Гермиона осмелела настолько, что иногда ей удавалась втягивать Снейпа в дискуссии о прочитанном. Чаще всего она в итоге оказывалась не права, но его подробные объяснения того стоили. Он язвил, злился и все-таки, пусть и в своей манере, указывал на ошибки. Гермиона понимала, что воспользовалась тем, что Снейп винит себя за случившееся, ведь если бы яд создал не он, то Снейп с чистой совестью смог бы отказаться. А так Гермиона поражалась собственному коварству. Каждый раз она напоминала, что из-за яда не может читать, и Снейп читал вслух. Правда чуть позже их вечерние посиделки в библиотеке вошли в привычку, и совесть перестала мучить Гермиону.

Однако остальную часть дня она проводила одна. В тишине библиотеки возвращались далеко не радужные мысли. Гермиона находилась здесь почти три месяца, не виделась с друзьями и знала о них лишь то, что им удавалось передать через Билли — с неделю назад они догадались, что с его помощью можно связаться с Гермионой. Так как письма она не могла ни прочесть, ни написать, Гарри с Роном решили отправлять вместе с Билли послания, которые он бодро проговаривал вслух. Поначалу они хорошенько повеселились, пытаясь понять, что на самом деле значит переданное на ломанном английском сообщение. Когда же Рон спросил, как скоро зрение вернется к ней, Гермиона вдруг поняла, что находится под присмотром у Снейпа уже немалый срок, но никакого прогресса так и не было. Тогда, может быть, честный ответ Рону — никогда? Гермиона запретила себе думать так, сама же поклялась найти способ вернуть зрение. И послала Билли с сообщением: «Профессор Снейп еще работает над этим».

* * *

Иногда, в особые минуты честности с самой собой, Гермиона понимала, что совсем не хочет покидать Снейпа, которого в последнее время «профессором» называть было все сложнее. А еще ей не нравилось думать, что его сердце всегда будет занято другой женщиной.

Гермиона не сразу заметила, что просит Билли тщательнее уложить волосы, посылает его к Джинни за одеждой, а в библиотеку бежит чуть ли не вприпрыжку. И это пугало, но ничего поделать с собой она не могла. Гермионе нравилось общество Снейпа.

Гермионе нравился Снейп.

* * *

Когда утром пришел Снейп, она изо всех сил старалась не выдать то, что только вчера сама поняла. Гермиона нервничала, думала, что он все поймет, стоит ему только взглянуть на нее. Хотелось знать, какое выражение застыло на его лице, кривит ли он губы в ухмылке или совершенно равнодушен. Она вдруг поняла, что целый год не видела Снейпа, не считая коротких мгновений во время битвы за Хогвартс. Какой он теперь, после войны?

— Мисс Грейнджер, — позвал он, после того, как провел ежедневный осмотр с помощью заклинаний. — Результаты вашего лечения вполне удовлетворительны. В основном, вы здоровы, однако зелья необходимо пить еще, по меньшей мере, полмесяца. Вы могли быть свободны прямо сегодня, — на этих словах Гермиона испуганно дернулась, — но я говорил, что попробую вернуть вам зрение, и нашел способ. Не уверен, что сработает, но, собственно, через неделю и узнаем.

Гермиона перевела дух. Значит, еще как минимум неделя со Снейпом. И только потом поняла: он сделал это! Нашел способ! Гермиона от радости была готова расцеловать его, но заставила себя остаться на месте.

— И чтомне поможет? — с любопытством спросила она.

— Если поможет, мисс Грейнджер, — Снейп не растерял своего пессимизма. — Предупреждаю сразу: не поможет это — не поможет ничего. А теперь, касаемо вашего вопроса, это капли для глаз и мазь, которые нужно применять три раза в день. И если не возражаете, то приступим.

Гермиона услышала, как он подошел к кровати; в нос ударил запах трав.

— Откройте глаза. — Она послушалась.

Век коснулись холодные мозолистые пальцы — Гермиона подавила желание зажмурить глаза. Снейп что-то капнул, и она зашипела от боли.

— Спокойно, Грейнджер, так и должно быть, — сказал он, закапывая и второй глаз.

Процесс был не из приятных, и Гермиона решила просто сконцентрироваться на прикосновениях пальцев Снейпа на ее лице.

— Закройте глаза. — Гермиона так и сделала. — Сейчас я нанесу мазь, после постарайтесь пару часов не открывать глаза, чтобы мазь не попала внутрь. — Гермиона кивнула, почувствовав, как теплая мазь попала на веко, и Снейп осторожно начал втирать ее. Это было слишком. Гермиона от удивления приоткрыла губы — настолько было приятно. Она знала, что для Снейпа здесь не было никакой подоплеки, но вот для нее... Гермиона согласилась бы провести так вечность, ощущая прикосновения пальцев Снейпа к ее глазам. Мерлин, Гермиона бы многое отдала, чтобы увидеть его лицо, то, как он смотрит на нее. Возможно, он был все же не столь равнодушен, как кажется? Он случайно коснулся пальцем ее губ, и Гермиона рвано выдохнула. Достаточно громко, чтобы Снейп услышал.

— Все в порядке, Грейнджер? — спросил он хрипло.

Не будь это Снейп, Гермиона решила бы, что он испытывает схожие с ней чувства.

— Не совсем, — чуть слышно ответила она.

Поддавшись вперед, Гермиона нашла губами его губы и поцеловала. Почти неощутимо, спрашивая, боясь, что Снейп оттолкнет. И неожиданно получила награду за решимость. Снейп ответил — да так, что у Гермионы закружилась голова. Он целовал страстно, уверено. И Гермиона лихорадочно отвечала. А потом Снейп вдруг прервал поцелуй и молча ушел. Гермиона, все еще рвано дыша после поцелуя, не могла понять, что только что произошло. И какого черта Снейп ушел?

* * *

На следующий день Снейп вел себя так, словно ничего не было. Спокойно спросил о ее самочувствии, закапал капли и втер мазь, держась на достаточном расстоянии. Спросить его о вчерашнем Гермиона так и не решилась. Она равнодушно прослушала его рассказ о действии капель и мази, из которого запомнила лишь то, что если никаких успехов в течение семи дней не будет, то все бесполезно. Для Гермионы это означало лишь одно — через неделю она покинет Снейпа навсегда. Гермиона этого не хотела. Уж точно не после того поцелуя.

Однако прошло три дня, а толку все не было. И Гермиона из последних сил пыталась не паниковать. Она хотела вернуть зрение и хотела остаться со Снейпом. Что, в принципе, одно и то же. Ведь Снейп не сможет жить рядом с постоянным напоминанием о его ошибках. Он так и не сказал ей, что сам создал тот яд. Гермиона подозревала, что именно поэтому Снейп и оттолкнул ее — вина не оставляла его.

Вечером четвертого дня, когда Снейп зашел в библиотеку, в которой Гермиона не видела его ни разу после поцелуя, она не выдержала и заговорила.

— Снейп, — она посчитала, что глупо теперь соблюдать формальности. — Я знаю, что ты создал тот яд, что винишь себя за это. Хоть и не должен. Я тебя не виню, и ты не смей.

Он не удивился, что она знает.

— И как долго ты в курсе? — в его голосе были слышны нотки усталости.

— Давно, и никогда не винила за это. Виновата только Беллатриса.

— Я виноват не меньше, — спокойно проговорил он. — Я создал этот яд еще в молодости, когда пришел к Волдеморту. Тогда до практического применения не дошло, а после я забыл о нем. Не знал, что его используют. Как оказалось, в своих пытках Белла была изобретательнее, чем я думал. И я буду виноват до тех пор, пока не верну тебе зрение.

— Что, если ты не сможешь?

— Если не смогу, то ты уйдешь через три дня.

Это и был ответ на ее не заданный вопрос: что с нами будет?

* * *

Оставшиеся три дня пролетели для Гермионы в одно мгновение. Никаких результатов. Лечение не сработало. Для Гермионы абсолютный кошмар: ни зрения, ни Снейпа. Она держалась ради последнего. Сдерживала слезы, ни о чем не спрашивала. Сидела в библиотеке и вспоминала, как он заботился о ней, как читал вслух, как целовал. Гермиона понимала, что раз зрение не вернулось, все было потеряно. Шанс на какие-либо отношения со Снейпом утерян, ведь тот не искупил свою вину, которой для Гермионы не существовало. Но переубедить Снейпа было невозможно. Вечером на ее «Не сработало» он сухо сообщил ей, что утром Гарри придет за ней, и тут же ушел к себе, а Гермиона полночи рыдала в подушку, надеясь, что чудо все же произойдет.

Она рано проснулась, с помощью Билли собралась и пошла в библиотеку. Села в кресло и стала ждать. Глаза держала открытыми, все еще на что-то надеясь. Она помнила, как на днях ей пару раз казалось — она что-то видит — но это было лишь разыгравшееся воображение. И когда ей почудились смутные очертания, она закрыла глаза. Хватит выдавать желаемое за действительное.

Через несколько минут пришел Снейп.

— Идем, Поттер уже здесь, — равнодушно позвал он.

Нашел, кого обманывать. Она знала, что ему не все равно. Только что толку?

Гермиона встала и почувствовала, что Снейп взял ее за руку.

— Идем, — повторил он.

Гермиона последовала за ним и, ни на что не надеясь, открыла глаза. И обомлела.

— Стой! — крикнула она. — Кажется, я вижу!