Путешествие в Отрубленную Длань (джен)

«Это была плохая идея» — эта мысль бьется в голове, пока ты судорожно пытаешься наскоро замотать окровавленную руку, из которой торчит обломок стрелы, и одновременно не получить еще один привет от засевших где-то выше, на лестнице, лучников. Эта мысль вспыхивает во время каждого боя и каждой неспокойной ночевки. Эта мысль преследует меня почти три недели. С того самого момента, как мы покинули Кулдагар. Но мысли мыслями, а сейчас нужно быстро вылить бальзам — прямо на рану — чтобы остановить кровотечение, пока паладин держит надо мною щит. Слава Селуне: он бросался ко мне всякий раз, когда я оказывалась недостаточно увертлива. Без него мне давно пришел бы конец. — Спасибо, Бриан… — в ответ молчаливая улыбка — теплый взгляд карих глаз. «Живи, дурочка. Магов положено оберегать».

…Они выскочили из ниоткуда, как обычно в этой проклятой крепости. Только что мы пробирались по заваленному камнями коридору, напряженно всматриваясь в полумрак, как вдруг нас уже окружает штук десять теневых гоблинов с орковским шаманом во главе. До сих пор не понимаю, почему эти призраки могут убивать. Впрочем, очень радует, что и их можно упокоить окончательно. У, мерзкая нежить!..

Паладин продолжает прикрывать меня, и я, трясущимися пальцами чертя в воздухе нужные знаки, читаю заклятье — почему-то шепотом. Угостим голубчиков огненным шаром! Гори-гори ясно… Воющее пламя расплескивается по ступеням, где засели вражеские лучники, и обстрел прекращается. Хотелось бы знать: надолго ли? Надеюсь, насовсем.

Мой верный защитник рядом со мной, поэтому в бою для меня обозначивается краткая передышка, когда можно наконец-то, не опасаясь немедленно схлопотать чьей-нибудь секирой или мечом по морде, мельком оглядеться. Верчу головой, оценивая положение. Откат от последнего заклинания сейчас пройдет, раненая рука онемела, и я накладываю снаряд на пращу. Из меня плохой вояка, но хоть что-то я могу.

В стороне рубятся бок о бок гном и эльф, тесня оставшихся троих гоблинов, — надо же, как символично, ведь именно благодаря союзу этих двух народов была когда-то спасена эта крепость. Но их же распря ее и погубила… Рядом с ними наша клеричка начитывает по свитку лечащее заклятие; стоя на куче какого-то хлама у стены молчаливый Тис аккуратно добивает одного из теневых, а второй лежит темной грудой у его ног, уже обретя вечный покой.

Вдруг смутное движение среди каменных обломков, перегораживающих коридор, заставляет меня панически, почти не глядя, метнуть туда ледяной снаряд из пращи. Мало ли какая пакость оттуда вылезет… Это и оказывается пакость: очнулся недобитый шаман, оглушенный взрывом горючего масла, которое кто-то из наших кинул в нападающих в первые минуты схватки. Он обожжен и полумертв, но по-прежнему опасен. Пошатываясь, орк начинает читать «огненный дождь». «Если он закончит — нам конец» — с этой мыслью я, не чувствуя пальцев, сплетаю фигуру из магической энергии и, скороговоркой пробормотав формулу, посылаю сгусток фиолетового пламени вперед. Только бы успеть, не дать ему закончить чтение! Кто-то мимо меня уже рванулся к нему, но моя шипящая стрела быстрее. Она впивается в грудь орка, выжигая дымящуюся дыру в призрачной плоти, и тот, подавившись словами, падает лицом в пол. Подоспевший Бриан для надежности отрубает шаману голову, но тот уже более чем мертв.

Нас всего шестеро, пока — что удивительно — без потерь…

* * *

Разрушенная эльфийская крепость не ждала гостей. Только безумцам могло прийти в голову сюда заявиться. Или — «искателям приключений», наемникам, проще говоря.

И я должна сама для себя разобраться, что побудило меня покинуть сонный покой Истхейвена и пуститься в это безнадежное предприятие. Скука? Жажда славы, денег? Желание поскитаться по свету, повидать чудес, нажить богатства? Да. И еще, в перерывах между нудной зубрежкой заклинаний, обрядов, правил и формул, под вой вьюг мне мечталось о каких-то непонятных, но великих подвигах, о том, чтобы мое имя прогремело от Хребта Мира до Побережья Мечей. Наивно? Боюсь, что да. Но еще боюсь, что всё закончится гораздо быстрее и банальнее — безвестной кончиной среди холодных камней.

А ведь всего три недели пути отделяли теперь девчонку-мага, фантазерку и недоучку, от человека, который воспринимал мир относительно трезво, потому что каждый день встречался со смертью лицом к лицу… 18.02.11

* * *

Забившись в угол — иначе не скажешь, мы устроили кратковременный привал, чтобы отдышаться и зализать раны. Справа от нас наискось лежала массивная балка, упавшая с потолка, слева — груда щебня и какого-то мусора, сзади — стена, таким образом, отряд был относительно защищен с трех сторон, но тревога не отпускала, и все бросали настороженные взгляды в сумрачный коридор: не выскочить ли еще кто, жаждущий убийства?

Стена за спиной казалась достаточно надежной, чтобы на нее опереться, что я и сделала со вздохом облегчения. Крови было потеряно не слишком много, и это радовало. Однако головокружение становилось всё сильнее, и я прикрыла глаза, надеясь вспомнить хоть какое-нибудь заклинание лечения. Где-то рядом со мной прошелестели легкие шаги, и над прямо над ухом раздался противный голос:

— Так-так-так… глупая девчонка опять словила стрелу. Как это ожидаемо! Между прочим, хочу тебе заметить, милочка, мои силы хоть и велики, но не безграничны, и если ты собираешься подставляться в каждом бою, не думаю, что тебя вообще стоит лечить!.. — Ну конечно, это была Лорана. Не знаю, кто придумал басню о том, что лекари добрые, терпеливые и тихие люди. Познакомившись с вредной клеричкой, я поняла, что ругать и лечить, в общем-то, одно и то же; больше того, иногда она готова была заменить второе первым и этим ограничиться.

Я попыталась разлепить сухие губы и одновременно придумать достойный ответ обидной отповеди, чувствуя, как Лорана, не слишком-то церемонясь, рывками разматывает заскорузлую тряпку на моей левой руке, но в этот момент раздался бархатистый баритон Эверейна:

— О, я вижу, добрейшая врачевательница уже взялась за свое благородное дело. Я не сомневаюсь в том, что ваши умелые руки исцелят бедное дитя за считанные минуты, ибо всем известны ваша сострадательность и милосердие… — В ответ раздалось нечленораздельное шипение. Всё еще не открывая глаз, я кожей ощутила широкую улыбку эльфа.

Обнаружив редкостную вредность Лораны, весь отряд, не сговариваясь, применил единственно верную в этом случае тактику: на каждый ее выпад отвечать изысканными комплиментами. Чем сильнее ругалась клеричка, тем вежливее становились окружающие. Эверейн, разумеется, был в этом неподражаем. В результате, похвалы уже через короткое время начинали звучать более чем издевательски, абсурдность ситуации доходила до предела, Лорана шипела и плевалась, а наблюдающие за беседой развлекались вовсю. Но это было, скорее, средство на крайний случай, в основном все вели себя как обычно. Гном изображал из себя нечто схожее по уму с дубовой колодой, из Тисса было слова не вытянуть, чаще всего он просто разворачивался и отходил в сторону, не вступая в перепалку, паладин предпочитал вообще в таких играх не участвовать, и всегда был предельно серьезен, но с ним сама Лорана предпочитала не связываться.

Так что, к сожалению, соблюсти негласные правила нейтрализации клерички удавалось не всегда, особенно мне, наверное, из-за молодости. (Иной раз так и хотелось вцепиться в волосы наглой твари, чтобы замолкла, наконец!.. но увы, увы…