Цветок (гет)

Эта история произошла давным-давно, но и сейчас ее пересказывают друг другу долгими зимними вечерами. Шепотом, боясь прогневить тех, кто и после смерти не покинул этих мест.

Закат раскинулся крестом поверх долин вершины грез;

Ты травы завязал узлом и вплел в них прядь моих волос.

Ты слал в чужие сны то сумасшедшее видение страны,

Где дни светлы от света звезд.

Инхенн жила в небольшой деревушке у самого края гор. Живописные горные луга, разнотравье цветов, благоухание и ароматы, ослепительный снег на величественных вершинах — все так и манило отправиться туда. Однако мать с детства предостерегала девочку от походов в горы. Поговаривали, что там обосновался бессмертный колдун, отнимающий жизни у тех, кто посмеет вторгнуться в его владения. Не живой и не мертвый, не человек и не призрак — он жил там столько, сколько себя помнили деревенские и их деды и прадеды. Селяне называли его Повелителем гор. Никто не смел подняться наверх, несмотря на завораживающую красоту горных перевалов и прекрасные виды на долины и луга. Маленькая Инхенн не была исключением. Жители опасались приближаться даже к подножьям гор, не то, чтобы забираться по крутым горным тропам. Поговаривали, что колдун, однажды увидев человека, наводил на него дурман, манил, звал за собой, и никто не мог противиться колдовству.

В день праздника летнего урожая Инхенн отправилась на луг, чтобы собрать цветов для маленькой сестрички. Да, долины не могли похвастаться таким разнообразием растений, какое было в горах, но и здесь было из чего выбрать. Одетая в простое длинное платье с распущенными волосами и цветочным венком на голове в честь праздника девушка походила на нимфу. Она как раз заканчивала собирать букет, когда внезапно увидела на тропинке, уводящей в горы, человека.

Он был уже не мальчишкой, но мужчиной в расцвете сил, высок, крепок и строен, как ясень. Длинные волосы, лежавшие на плечах, были белее снега. Суровые ярко-синие глаза, чем-то напомнившие Инхенн омуты в озере долины, пристально смотрели прямо на селянку. Одет незнакомец был в белый плащ, спускавшийся к самым его ногам. Одной рукой человек сжимал простой деревянный посох, а второй — прекрасный нежно-голубой цветок с синими переливами, красивее которого девушка еще не видела.

Медленно Повелитель гор приблизился к парализованной от ужаса Инхенн и разжал пальцы, смыкавшиеся вокруг тоненького стебелька цветочка. Легкий и словно невесомый цветок еще не успел опуститься на землю, а мужчины и след простыл. Он будто растворился в чистом предгорном воздухе, унесся вместе с внезапно пробудившимся ветерком. Все еще пораженная, девушка медленно наклонилась к земле и подняла подарок. Вставив его в букет, Инхенн, беспрестанно спотыкаясь на ровной вроде дороге, поспешила покинуть луг.

Господином Горных Дорог назову тебя;

Кто сказал, что холоден снег?

Перевал пройду и порог, перепутие,

Перекрестье каменных рек.

Праздник удался на славу. До поздней ночи горели костры и слышался беззаботный смех жителей деревеньки. Инхенн сначала танцевала и веселилась вместе с остальными, перепрыгивая через высокий костер под руку со своим будущим женихом. Высокий парень с черными волосами и яркими зелеными глазами, прямо как у кота. Улес не мог оторвать глаз от девушки, настолько сегодня она была ослепительна. В обычные дни селянка носила простое серое одеяние и собирала волосы в косу. Сегодня на ней было белое платье с вышитыми на нем узорами, а в светлых золотистых прядях был красивый синий цветок. Сам парень надел вышитую рубаху и кожаный жилет сверху. Инхенн засмеялась, в который раз заканчивая хоровод, который устроили девушки, и возвращаясь к жениху. Тот поймал ее протянутую руку и, притянув ее к себе, крепко обнял. Улеса захлестывало нежностью. Эта селянка была такая светлая, добрая, что, казалось, даже это добрый милосердный дух спустился на землю. Никогда не желавшая никому зла, готовая помочь, она воплощала в себе все самое чистое, что только мог вообразить себе юноша.

Инхенн внезапно напряглась в его объятьях и отстранилась. Лицо ее приняло какое-то озабоченное выражение, а в широко раскрытых глазах, устремленных туда, куда не достигали яркие отсветы костров, плескался страх.

— Инхенн! — девушка повернулась к Улесу и глухо произнесла:

— Мне нужно уйти. У меня что-то голова разболелась, — после чего, не дожидаясь ответа, ужом проскользнула мимо танцующих селян и скрылась в темноте.

Пробравшись в свой дом, который сейчас пустовал, она осторожно поднялась в свою комнатушку, где рухнула на кровать, невидяще глядя вверх. То, что она сейчас видела там, в темноте, не поддавалось никакому объяснению. Повелитель гор был здесь. Девушка будто и сейчас видела его, как тогда.

Вот он стоит, опершись на частокол, и смотрит прямо на Инхенн. Селянка поежилась: взгляд мужчины обжигал и притягивал, заставляя подойти ближе, еще ближе. А еще в нем было что-то, чего она так и не смогла понять.

Тряхнув головой, девушка вынырнула из воспоминаний. Поднявшись с постели, она стянула платье через голову и облачилась в обычную белую рубашку, в которой спала. Вынув странный цветок из волос, селянка поднесла его к носу и вдохнула запах. Нежный, еле заметный, одновременно пахнущий и ледяными ветрами, и кристально-чистым снегом и смесью различных трав, он заставлял кружиться голову.

Отложив подарок рядом на низенький столик, девушка легла на кровать и накрылась легким одеялом.

В дверь постучала, а потом практически сразу же влетела маленькая сестричка Инхенн, Мелин. Белокурый ангелочек запрыгнул в кровать к девушке и просящим шепотком проговорил:

— Инн, расскажи мне сказку?

— Красивую?

— Ага, — видя, как зеленые глазенки маленькой загорелись от предвкушения, селянка начала рассказывать:

— Давным-давно, в далекой стране жила-была девушка. Родители ее любили, подружки завидовали ее красоте и уму, а от парней отбоя не было. Когда к ней сватались женихи, всех она отправляла восвояси, потому что не хотела быть заточенной в доме мужа. А звали ее — Анитья.

И вот однажды во двор заехал странник. Был он уже не такой молодой, лет тридцати-тридцати пяти, раненный в схватке с лесным зверьем. Он попросил ночлега в доме родителей Анитьи, и те дали ему маленькую комнатку. Сразу же приглянулся путешественник девушке. Пока она ухаживала за его ранами, он умел и посмеяться, и рассказом каким побаловать…

— Таким же интересным, как у тебя? — восторженно прошептала Мелин.

— Лучше, — усмехнулась Инхенн и продолжила. — Но вот раны его зажили, и стал он собираться в путь-дорогу. А Анитья крепко его тогда полюбила. Странник, отъезжая, сказал отцу ее, что вернется и возьмет его дочь в жены, как только завершит одно дело. Разлука обещала быть долгой, но девушка решила ждать его.

И все бы хорошо, если бы не пропал загадочный путешественник на целых шесть месяцев. Отец уже позабыл обещание, данное им любимому Анитьи. А тут еще и прислал сватов богатый жених. Поразмышляв, родители девушки решили выдать ее замуж за этого человека. Долго плакала несчастная девушка, узнав, что силой ее довезут до деревни и заставят стать женой нелюбимого. В предпоследний день она пошла попрощаться с родными местами, надеясь чуть продлить время до того, когда станет послушной женой чужого человека. И вышла она к горному обрыву. И настолько велико было горе Анитьи, что решила она шагнуть вниз. «Чем быть мне птицей с обрезанными крылами», — думала она, — «легче последний раз взлететь, вот так!»

— И она прыгнула? — с неприкрытым страхом спросила младшенькая. В глазенках уже заблестели слезки.

Ласково потрепав девочку по голове, Инхенн улыбнулась:

— И только приготовилась она расстаться с жизнью, как услышала знакомый голос! Любимый ее возвращался через горы, надеясь приехать побыстрее. Остановил он ее, они поженились, жили долго и счастливо…

— Спасибо, Инн, — шмыгнула носом мелкая, надеясь прогнать соленые капли, уже катившиеся по щекам.

— Иди спать, маленькая, — погладив сестренку по кудрявым волосам, девушка дождалась, пока Мелин уйдет, и закрыла глаза.

Сон пришел почти сразу. Ей чудилось, что она снова на том лугу, опять собирает цветы, только вот мужчины не было видно. Какая-то сила манила ее идти дальше, по незаметной тропке меж острых скал, выше, выше. Не в силах сопротивляться, Инхенн пошла вперед, одной рукой сжимая букет. На ней была ее ночная рубашка, а мягкая трава луга щекотала босые ноги.

А вот и он. Повелитель гор стоял на небольшом утесе. Он повернулся, словно почувствовав бесшумные шаги девушки.

Мужчина не произносил ни слова, но селянка сама приблизилась к нему и несмело обняла руками. Почему-то ей казалось, что так было нужно. Повелитель гор еле слышно вздохнул и отвернул голову, глядя вниз, в долину. Букет полевых цветов забытым валялся на земле.

— Зачем ты пришла? — в голосе колдуна — или духа? — слышался рокот быстрых рек, шум нарастающего ветра и тихий шелест горных трав.

— Ты звал меня, — не задумываясь, ответила девушка, глядя в ту же сторону, что и колдун.

Простое белое одеяние до самой земли, да деревянной посох, странно изогнутый и завершающийся вырезанной фигуркой орла. Длинные волны волос спускались к лопаткам. Белые, как снег, они не казались выцветшими или седыми, просто имели такой цвет. От колдовства ли, от других ли причин — Инхенн не ведала.

— Ты же знаешь, что наутро будешь жалеть об этом, — тихо, не спрашивая, а утверждая, произнес Повелитель гор и внезапно обернулся к ней.

Испуганной птахой пронеслась мысль, что нужно уходить, но девушка отмахнулась от нее.

Мужчина смотрел прямо ей в глаза. Странно, раньше она не обратила на них внимания. При первой встрече была слишком испугана, а потом в темноте-то и не многого увидишь. Ярко-ярко синие, как сапфиры, они были неживыми. В глазах, походивших на драгоценные камни, застыл лед.

Медленно склонившись к замершей от неясного чувства страха и предвкушения девушке, колдун поцеловал ее. Губы его были мягкими, но холодны, словно горный снег. Странное дело, но от простого касания Инхенн будто голову потеряла. Обхватив его за шею, она исступленно прижалась к нему. А душа разрывалась надвое. Одна часть таяла и плавилась от нежности и удовольствия, а вот вторая дрожала в испуге и требовала немедленно прекратить это безобразие.

Мужчина выпустил ее и отступил на шаг.

— Не следовало тебе приходить на луг, — тихо произнес он.

Собравшаяся было что-то ответить, Инхенн потрясла головой. В следующий момент она со вскриком проснулась в деревне, в своей постели.

Я ухожу вослед не знавшим, что значит слово "страх".

О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие в горах,

Что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой

На грани ясного утра?

Дальнейшие дни проходили беспрерывной одинаковой чередой. Каждую ночь девушка снова оказывалась в горах, иногда на лугу, а порою на утесе или около Повелителя гор. Подарок колдуна, синий цветок, странным образом не засыхал и не увядал, оставаясь таким же свежим, будто его только что сорвали. Утром Инхенн каждый раз клялась себе в следующий раз не подниматься наверх, а идти назад, в деревню, или пытаться проснуться. Ночью, во сне, в нереальной дымке сновидений все казалось правильным и необходимым, но, просыпаясь утром, девушка ощущала вину перед Улесом и семьей за то, что ночи проводила в компании духа, которого они ненавидели и боялись.

Однажды под предлогом сбора целебных трав она пошла на луг, опасливо озираясь и пугливо дергаясь от каждого шороха. Знакомая тропинка быстро вывела девушку на серый каменный утес, где каждую ночь она встречала Повелителя гор. Инхенн понимала, что над ней довлеет колдовство, иначе чем объяснить то, что при свете дня она отправилась в горы, чтобы отыскать мужчину?

Более двух часов селянка бродила по крутым тропам, тщетно вглядываясь в любую тень. Солнце, которое светило утром, скрылось за тучами, чем-то напомнившими путешественнице старые слежавшиеся одеяла. Чем выше она поднималась, тем сильнее ощущался промозглый ветер, таинственно воющий где-то на перевалах. Становилось все холоднее: одетая в легкое летнее платье, Инхенн чувствовала, как острые иголочки холода пробираются под одежду. Изо рта вырывались облачка пара, а руки покрылись мурашками. Совершенно упав духом, девушка решила начать обратный путь, потому что в погоне за своим наваждением забралась довольно высоко.

Она все же решила еще немного подняться наверх. Узкая петляющая тропинка вывела ее на большое плато. Инхенн прошла вперед, до самого края, и глянула вниз. От открывшегося ей вида захватывало дух.

Далеко внизу расстилалась знакомая долина, формой напоминавшая подкову. С трех сторон снежными вершинами белели величественные пики гор. Небольшими коричневыми мазками виднелись деревянные строения домов. Вдали темно-синим чернильным пятном очерчивалось озеро. Над долиной поднимался дым: ночь обещала быть холодной, и жители деревеньки топили очаги, чтобы не замерзнуть.

Девушка закрыла глаза и медленно развела руки в стороны, подняв лицо к небу. Ветер неожиданно ласково раздувал ее одежду, нежно касался волос, вздымая их в причудливом танце, и тихо напевал о чем-то своем. Высоко в горах, стоя на самом краю обрыва, Инхенн чувствовала такое спокойствие и умиротворение, какого не испытывала вот уже несколько дней, с тех пор, как странный колдун отдал ей синий цветок.

— Ты ищешь его, верно? — тихо спросил кто-то справа от нее.

Резко вернувшись в прежнее подавленное состояние, однако приправленное теперь какой-то острой надеждой она обернулась.

Прямо перед изумленной девушкой на камне удобно расположился призрак молодой женщины. Она была совершенно прозрачная, и только контуры испускали какой-то яркий белый свет. Одетая в простое платье до самой земли, с искусно заплетенными волосами, появившаяся была немногим старше самой Инхенн.

— Кто ты? Откуда ты знаешь? И почему ты… такая? — запнувшись, в последний момент селянка сменила слово «мертвая».

Незнакомка лишь засмеялась. Смех ее напоминал перезвон маленьких ручейков, когда приходит весна.

— Я умерла в горах недалеко отсюда, и Повелитель гор нашел меня. Ты, наверное, ничего не знаешь про эти горы? Ну, за исключением того, что тут живет злой колдун?

Дождавшись утвердительного кивка немного шокированной Инхенн, девушка продолжила:

— Давным-давно, тысячи лет назад в этих горах был небольшой поселок. В те годы шла нешуточная война между соседними племенами. Оба вождя хотели подчинить себе эту территорию. А селение было спрятано настолько хорошо, что никто из вражеских лазутчиков не мог найти его. И все было бы замечательно: деревня переждала бы, пока захватчики уйдут, несолоно хлебавши, и зажила бы по-прежнему. Но все обернулось совершенно иначе.

Привидение вздохнуло, отворачиваясь в сторону долины. Инхенн вся обратилась в слух, понимая, что без драмы здесь явно не обошлось.

— Один из жителей деревни предал своих соплеменников и выдал ее местонахождение вождю одного из вражеских племен. Он не верил, что селение сможет спокойно пережить этот набег. Мужчина думал, что, забрав деньги и провиант, воины оставят их в покое. В назначенный день он провел их тайными тропами, которые выходили прямиком к деревне. Дождавшись ночи, захватчики оглушили своего проводника, оставив его валяться на тропе, и напали на беззащитных жителей. Селение пало практически сразу. Напавшие не пожалели никого, вырезав всю деревню подчистую, и, разграбив дома, ушли из опустевшего поселка.

Голос женщины надломился, в глазах появились призрачные капельки слез. Раньше Инхенн никогда бы не подумала, что призраки умеют плакать. Но и сама мысль о существовании привидений заставила бы ее сомневаться в этом.

— Предатель очнулся ближе к утру, когда над разоренным селением поднималось солнце. Он вернулся в деревню, где лежали его мертвые соплеменники. В живых не осталось никого. Обезумев от горя, мужчина метался от одного к другому, пытаясь найти хоть кого-то, кто выжил после этой расправы. Под обломками общинного дома он обнаружил смертельно раненного вождя, который уже готовился отправиться в последний путь. Увидев того, кто обрек их на эту участь, глава селения призвал на его голову проклятие богов. И с тех пор не было мужчине покоя. Он почти весь день носил тела в центр деревни. Ближе к вечеру он запалил погребальный костер. Обессиленный, он дождался, пока останутся только угли и едкий серый дым, и ушел из мертвой деревни. Мужчина свалился под ближайшим кустом и заснул. Ему снился странный сон: словно бы он видел себя со стороны. Густой черный туман окутывал его тело, а негромкий голос шептал ему, что последняя воля вождя была исполнена, и вовеки не ведать ему покоя на этой земле.

Женщина снова замолчала. Пальцы нервно теребили подол длинного платья, касавшегося земли. В глазах, которые застилали слезы, была боль и тоска.

— С тех пор начинается история Повелителя гор. Страшное проклятие, обрушенное на него богами, заключалось в бессмертии и памяти. Предавший когда-то своих самых близких, он позабыл свое прежнее имя. Теперь, чтобы искупить свою вину, мужчина должен был помогать духам тех, кто сгинул в этих горах, найти дорогу к упокоению. Сердце его почернело и стало холодным как лед. Теперь я сомневаюсь, что он может испытывать какие-то чувства. Обладающий практически безграничной силой, колдун мог заманивать путников в горы, ведя их на погибель. Тысячи лет Повелитель гор живет здесь один. Единственные его спутники — те из призраков, кто не пожелал покинуть земли и уйти в вечность. Я одна из тех, кто первыми повстречал Повелителя гор. Меня звали Элайя.

Девушка замолчала. Молчала и Инхенн. Селянка подумала, что, на самом-то деле, никто из жителей ее деревни не рассматривал колдуна как обычного проклятого человека, а не как злого духа.

— Есть ли способ снять проклятие? — тихонько спросила она, обращаясь к застывшей, словно изваяние, Элайе.

— Есть, — через небольшую паузу ответила та. От путешественницы не укрылось то страдание, каким на миг озарились глаза призрака.

— Он должен полюбить. Но та, кого он полюбить, погибнет вместе с ним, сняв проклятие и даровав ему вечный покой.

Господином Горных Дорог назову тебя, облака

Кружат стаей перед грозой.

Наша кровь уходит в песок, позабудь ее, и она

Прорастет тугою лозой.

Весь следующий вечер, вернувшись домой, Инхенн дожидалась ночи, чтобы снова встретиться с Повелителем гор. Его история, раскрывшая его с совершенно новой стороны, разбудила в девушке совершенно противоположные эмоции. Да, он предал свою деревню, но не ради себя, а надеясь на то, что так будет лучше. Селянка жалела его, понимая, что тысячи лет он шаг за шагом вспоминает все свои действия, слова и думает, могло ли все сложиться совсем иначе…

Улес настороженно смотрел на нее весь вечер, видимо, замечая ее расстроенное состояние. Сославшись на головную боль, Инхенн ласково поцеловала его в щеку и покинула. Поднимаясь в комнату, она равнодушно отметила для себя, что Улес больше не вызывает в ней никаких эмоций. Почему? Вроде неплохой парень, хороший, работящий. Они же любят друг друга!

Только вот волосы его не доходили до лопаток и не были яркого ослепительного цвета горного снега, а были чернее дегтя. Глаза не отдавали драгоценной синевой сапфиров, но сверкали зеленой радужкой. Он не был так высок и силен, а прикосновения и поцелуи не заставляли девушку трепетать от странного чувства страсти и опасности, смешавшихся в какой-то невообразимый вихрь.

В ту ночь Инхенн снова оказалась в горах, на этот раз на том плато, где встретила Элайю. Сразу же вспомнились последние слова призрака перед тем, как она исчезла:

— Отнеси цветок обратно на луг, и сны прекратятся. Сейчас тебе кажется, что ты любишь его, но, поверь мне, это лишь дурман. У вас нет будущего. Он погубит тебя.

И теперь селянка, вопреки совету, снова стояла на утесе, присев на тот же камень, где днем сидели Элайя. Глубоко задумавшись, она не сразу заметила Повелителя гор, сидящего на большом валуне у обрыва.

— Ты знаешь, — холодно произнес он, даже не глядя в ее сторону.

Мгновенно возникшее при виде мужчины желание подойти и броситься к нему на шею исчезло, вытравленное равнодушной фразой.

— Я встретила Элайю, — словно оправдываясь, пояснила Инхенн, не отрывая взгляда от колдуна.

Теперь, в свете узнанных ею событий, все казалось иначе. Значение обретали и глубокий рубец на деревянном посохе, который она видела раньше, и вся эта холодность, и загадочное бессмертие, о котором в деревне ходили самые разнообразные слухи. Доходило до того, что кто-то считал, что лишь кровь невинно убиенных младенцев помогает мужчине выжить. Откуда брались сами младенцы, гений не пояснял.

— Конечно, — кивнул Повелитель гор. Губы его презрительно скривились в горькой ухмылке, а глаза смотрели прямо на девушку. — Все теперь знаешь про мерзкого колдуна, проклятого богами? Довольна?

Голос мужчины не повышался, но теперь в нем таилась явственно слышимая угроза. Почему-то сегодня ослепительно-белые одежды сменились на штаны и рубашку черного цвета, а вместо посоха на боку висели потертые ножны с мечом.

— Все не так, ты не понимаешь, — замотала головой Инхенн, старательно сдерживая себя, чтобы не разрыдаться. Сердце трепыхнулось в груди, падая куда-то вниз. Никогда еще колдун не был с ней так груб. Она не боялась его.

Раньше не боялась.

Этот Повелитель гор легко мог послать огонек, заманивая одинокого путника по крутой тропе туда, где в темноте щерится бездонная пропасть.

Таким она еще его не видела. Видимо, то, что какая-то девчонка узнала его боль, его проклятие, вывело его из себя.

— Естественно, я многого не понимаю. В первую очередь, что ты делала в горах днем? — голос его дрожал от тщательно скрываемой ярости. Глаза потемнели, меняя цвет. На миг Инхенн показалось, что в зрачках колдуна блеснула молния.

— Я… я хотела тебя увидеть, — запинаясь от страха и отчаянно краснея, проговорила девушка, нерешительно поднимаясь с камня и пересаживаясь на валун к Повелителю гор.

К ее облегчению, вся его злоба мгновенно исчезла, как тает снег под палящим летним солнцем. Он чуть притянул ее к себе и тихо пробормотал:

— Ну что ты здесь забыла? Здесь опасно. Ты могла сорваться в пропасть и попасться далеко не добрым духам. Здесь, когда твой путь направлен Алиан, ты можешь спокойно находиться в горах, не боясь никаких опасностей. Но пообещай мне, что ты не будешь больше подниматься в горы, что бы ни случилось?

Селянка догадалась, что Алиан — это тот синий цветок, подаренный ей колдуном. Скорее всего, он обладал волшебными свойствами, раз под его защитой она могла ничего не бояться.

Девушка лишь тихонько вздохнула и заглянула в синие глаза, сейчас напоминавшие спокойную гладь воды, не таящую в себе омутов и коварных подводных течений. Ей показалось или, в самом деле, на миг они потеплели, теряя сходство с бездушными холодными камнями?

— Обещаю, Повелитель, — еле слышно произнесла Инхенн, прижавшись к теплому телу мужчины. Удовлетворенный вздох вырвался из его груди, когда колдун услышал заветные слова.

Они сидели на камне всю ночь, согревая другого своим теплом. Холодные поцелуи и горячие объятия настолько разнились меж собой, что девушка совершенно терялась в ощущениях. Никогда раньше Повелитель гор не позволял ей сидеть до рассвета. Но по какой-то неизвестной причине в этот раз мужчина остался вместе с нею.

Инхенн наблюдала, как светлеет небо перед ними, как расступаются хмурые тучи, давая несмелым лучам встающего солнца робко осветить землю.

Рассвет.

— Тебе нужно идти, девочка.

Колдун коснулся ее губ своими, и селянка оказалась на тропе, ведущей на луг, где все началось.

На месте исчезнувшей девушки возникла другая. Какое-то неуловимее сходство было между ней и Повелителем гор, наблюдавшим за поднимающимся солнцем.

— Ах, Мистраль. Что же ты наделал? — с ноткой грусти в нежном голосе произнесла она, с сочувствием глядя на мужчину.

— Прости, Элайя. Но ты и сама видишь, что ничего уже не изменить. Зачем ты солгала ей, сказав, что если я смогу полюбить, то освобожусь от проклятья? — в глазах колдуна застыла такая боль, что призрак лишь тяжело вздохнула.

— Я не солгала. Она знает, что ты погибнешь. И что ей тоже не будет потом жизни. Она наверняка думает, что найдет способ обмануть смерть и выжить. Но каково ей будет, когда у последней черты придет понимание, что это невозможно? Ты должен оставить ее, брат.

— Я встречусь с ней в последний раз, о потом заберу Алиан.

Поднявшееся над долиной солнце осветило сгорбленную фигуру Повелителя гор, предателя, жестокого и сурового человека, который впервые в жизни пожалел, что не может просто так признаться в своей любви.

Я хотела остаться с тобой,

Я уже успела посметь.

Пахнет снегом, прозрачная боль -

То ли даль, то ли высь, то ли смерть...

Почему-то на этот раз Алиан не перенес ее обратно в комнату, и теперь девушке предстояло спуститься по тропинке, перейти луг и вернуться в деревню. Казалось бы, всего ничего пройти, но нужно как-то незаметно пробраться в кровать, чтобы не возникали ненужные подозрения. А то решат, что она ходила к Улесу, начнутся ненужные толки, а проблемы ни ей, ни парню не нужны.

При мысли о женихе сердце не дернулось, как раньше, и маленькие бабочки в животе не расправили своих щекочущих крыльев. Просто пустота. Да, наверное, раньше Инхенн его любила, но после встречи с Повелителем гор, так круто изменившей ее, о свадьбе с нелюбимым мужчиной не могло быть и речи.

Другой проблемой вставала ее семья и родственники Улеса. Торжество было давно обговорено, все вопросы улажены. Оставалась неделя до того, как девушка станет женой черноволосого красавца. Может быть, Инхенн и вышла бы за него, но теперь, при мысли, что она будет связана, становилось дурно. Она станет просто красивой птичкой в клетке. Перед глазами нежданно возник образ Повелителя гор, но не холодного неприступного мужчины, каким она знала его ранее, а сломленного одиночеством, тоской, проклятием. Холодные синие глаза смотрят на нее с каким-то отчаянием и надеждой, лицо кривится, будто от страданий.

— Инхенн! — резкий голос со спины заставил ее обернуться.

Перед ней стоял Улес. На спине у него висел тяжелый дальнобойный лук и колчан со стрелами.

— Что ты делаешь здесь утром? — спросил он, подходя ближе.

Обмирая от страха разоблачения, девушка нерешительно произнесла:

— Я ходила прогуляться…

— В ночной рубашке? Не лги мне Инхенн! Я видел, как ты шла с гор. Уж не с колдуном ли ты там встречалась? — издевательски протянул ее жених, со злой иронией оглядывая платье девушки. На подоле виднелись следы от серой пыли камней и зеленые полосы от цветов.

— Значит в горы… — протянул парень. — Почему-то я и не сомневался. Ты пойдешь со мной, девчонка. Будь он хоть трижды колдун, он не сможет забрать у меня мою невесту!

Схватив Инхенн за руку, Улес поволок ее в сторону деревни. Еле поспевающая за ним девушка с ужасом думала о том, что будет дальше.

«Слава богам, хоть он в безопасности», — мысль принесла немного облегчения. Колдуну ничего не сделается: селяне не найдут его, а потому не стоит переживать за него. Инхенн помотала головой, прогоняя настойчивое видение сломленного мужчины, лежавшего на камнях. Все будет хорошо. Он не знает, что девушка умудрилась полюбить его, а значит проклятие все еще не снято. Но у нее еще будет время. Нужно только разобраться с Улесом и семьей.

Когда Улес, немного успокоившись, притащил ее в дом родителей, то ни словом не упомянул колдуна. Просто высказал желание провести ритуал завтра утром. А ровно день девушка, выходящая замуж, должна была провести одна, запертая в небольшой клети на задней части двора. Что немедленно и было сделано. Простоволосая, в платье со следами травы и пыли, она сидела в тесной комнатушке и тоскливо смотрела на бревенчатые стены, в щелях между которыми для теплоты был всунут мох. Ситуация была тупиковой. Сломать тяжелую деревянную дверь Инхенн не могла, окон не было, а рыть выход через земляной пол — не хватит времени. Она станет женой Улеса, потому что счастливый конец бывает только в сказках, одну из которых она недавно рассказывала Мелин…

Мало-помалу в душе появилось гнетущее чувство тревоги. Невеста чувствовала, что нужна не здесь, что ей срочно, срочно нужно выбраться! До гор она доберется и так, плевать на обещание Повелителю! С ним что-то произойдет, что-то очень нехорошее. Дыхание сбилось, мысли калейдоскопом мелькали в голове, не задерживаясь надолго и сменяясь другими.

Через какое-то время сердце, обреченно дернувшись, начало стучать ровней, пока не успокоилось совсем. Дыхание вновь стало спокойным, а голова пришла в относительный порядок.

Но Инхенн не успела обрадоваться этому затишью.

Как известно, оно бывает лишь перед бурей.

В следующую секунду она вскрикнула и упала набок, хватаясь трясущимися руками за грудь. У нее сложилось впечатление, что туда раз за разом вгоняют раскаленный меч, пронзающий ее насквозь. Девушка почти потеряла сознание от боли, когда все внезапно прекратилось.

Если бы она знала, что в этот самый момент Улес перестал терзать прекрасный синий цветок, удовлетворенно оглядывая жалкие рваные лепестки и сломанный стебель.

Пусть укроет цепи следов моих иней,

Чтоб никто найти их не мог.

Кто теперь прочтет подо льдом твое имя,

Господина Горных Дорог?..

Инхенн лежала на земляном полу клети, чувствуя, как ее сотрясает дрожь. Что-то случилось с Повелителем гор! Ведь только его боль она могла чувствовать так же ясно, как и свою.

Мысль о том, что необходимо срочно выбираться, в который раз посетила голову селянки. Внезапно с той стороны послышался шорох, еле слышный топоток, а затем тихий звон ключей и лязганье замка.

— Инхенн! — прошептала сестренка, кидаясь к девушке в объятия.

— Малышка, что ты здесь делаешь? — удивленно произнесла старшая сестра.

— Улес плохой. Он растерзал синий цветочек в твоей комнате. А я не хочу, чтобы ты прыгнула с обрыва, — серьезно сказала Мелин, со слезами на глазах глядя на сестру.

Про себя мысленно благоговея перед сестрой, решившейся освободить невесту, девушка шепотом ответила:

— Спасибо, что поняла меня, Мелин. Мне нужно идти. Иначе мой странник меня не дождется.

Маленькая лишь, всхлипнув, прижалась к Инхенн и тут же отпустила. Не медля ни секунды, селянка выскользнула за дверь.

Если бы кто-то спросил ее, как она бежала по деревне, молясь всем богам, чтобы скрыли ее во тьме, то Инхенн не вспомнила бы и сама. Просто в один момент все встало на свои места. Она что та Анитья: обеих пытались выдать замуж насильно, только вот Анитья нашла свое счастье. А найдет ли его эта девушка?

Камни царапали босые ноги, платье, словно издеваясь, цеплялось за мелкие сучья кустов и острые камни. А где-то на самом верху, на плато, лежал ее любимый, умирающий без нее.

Алион — его жизнь. В первую их встречу колдун отдал ей ключ от своей жизни. И ни словом не обмолвился, насколько важен для него этот подарок. И сейчас он лежит там, на холодных скалах, безжалостно растерзанный, как тот прекрасный цветок, что нашел Улес.

Погода стремительно портилась. Черные тучи заслонили собой звездное небо, а вдалеке уже мелькали отсветы молний. Раскаты грома с каждым разом становились все ближе, как накатывающие волны прибоя. Ветер, будто пытаясь замедлить девушку, яростно раздувал ее платье, разметал волосы, бросая их в лицо, сильным порывом надеясь сбить с ног и утащить вниз.

Сердце отстукивало тревожный набат, а в голове перепуганной птицей билась лишь одна мысль:

«Успеть, успеть…»

Вспышка молния разделила ненастное небо пополам. Начавшийся недавно мелкий дождик перерос в полноценный ливень. Грохот грома слышен был так четко, словно был прямо над головой.

В очередной раз поднявшись по знакомой тропинке, Инхенн подавилась вздохом. На краю плато лежало окровавленное тело Повелителя гор. Рядом стояла Элайя.

— Помоги мне, Повелитель умирает! — прокричала селянка, с отчаянием обращаясь к призраку.

Но женщина не двинулась с места, будто не слыша просьбы:

— Мистраль. Его зовут Мистраль…

Постепенно она растворилась в воздухе, исчезнув. Инхенн кинулась к мужчине. Белые волосы потемнели от грязи, воды и крови, вытекшей из ран. Рядом с левой рукой Повелителя гор девушка увидела погибший синий цветок. В глубине цветка еле тлела маленькая синяя искорка, часто мигая и словно содрогаясь в агонии. Ясно было, что только этот неровно тлеющий уголек поддерживает жизнь в смертельно раненном мужчине. Склонившись, селянка распахнула белую одежду. Грудь его вся была в ранах, но кровь уже почти не текла. Дыхание было рваным, еле слышным и очень, очень редким.

— Знаешь, Инхенн, — вдруг довольно четко выговорил Мистраль. — Я люблю тебя.

Оглушительный удар грома засвидетельствовал это признание.

— Прости меня, — по щекам девушки катились слезы. — Я не успела сказать тебе тоже самое.

Молния разрезала небо, попав в какое-то дерево в долине. Потоки дождя смывали с тела Повелителя гор кровь, унося ее вниз.

Внезапно Инхенн подняла голову к небу и закричала:

— Вы, те, кто решил, что лучше других знает судьбы людей! Ваше условие выполнено! Освободите его от проклятья!

Синие глаза Мистраля изумленно распахнулись, и он произнес, чуть скривившись от боли:

— Не смей! Ты… должна жить.

— Без тебя мне нет жизни, Мистраль, Повелитель гор, — печально ответила Инхенн, нежно касаясь рукой его щеки.

Тот лишь тяжело вздохнул, понимая, что отговорить девушку невозможно. Они молча лежали под ледяным дождем, пока монотонный стук дождя отсчитывал последние моменты их жизни.

— Поцелуй меня, Инхенн? — шепотом попросил Мистраль.

Если бы не дождь, то девушка решила бы, что в сапфировых глазах Повелителя гор стояли слезы.

Она чуть приподняла его голову, стараясь не потревожить раны. Медленно склонилась, прикрыла глаза и прикоснулась к его губам. Поцелуй был неспешным, наполненным тоской и грустью расставания. Инхенн уже сама не различала, плачут ли они, или это просто капли дождя вдруг стали настолько солеными?..

Она внезапно открыла глаза и закричала. Дико, не сдерживая себя. Крик раненого зверя, уже чуявшего рядом смерть. Только сейчас девушка понимала, что происходит. В любом из вариантов им не быть вместе. Она может лишь даровать ему смерть и умереть вместе с ним, потому что иначе не сбудется предначертанное.

— Почему довелось узнать тебя только сейчас? Не уходи, дай побыть с тобой хоть немного, — словно в бреду шептала Инхенн, поглаживая мокрую тяжелую голову Мистраля, вновь потерявшего сознание.

Дождь не прекращался, а только усиливался. Девушка не знала, сколько вот так она полусидела рядом с умирающим мужчиной, неотрывно гладя его по мокрым спутанным волосам, по щеке, касаясь лба. Взгляд ее был прикован к маленькому изломанному цветку, в глубине которого еле-еле тлела маленькая синяя искорка.

Внезапно цветок вспыхнул весь ослепительным синим светом, а Мистраль последним усилием приподнялся и поцеловал девушку.

Вот оно, это чувство, когда не достанет одной секунды, одного мгновения. Вот он, конец всего.

Для него это освобождение, но полученное такой ценой, что он предпочел бы жить проклятым еще тысячи лет, лишь бы она не встретилась с ним.

Для нее это смерть во имя жизни, смерть, идущая под руку с любовью, но если бы она знала исход с самого начала, то не изменила бы ничего.

Для них обоих этого слишком мало, казалось бы, еще немного, еще чуть-чуть, но оба уже чувствуют, как леденеет сердце, а дыхание становится все медленнее. Мистраль смотрит на ту единственную, которая умирает ради того, чтобы даровать ему свободу. Глаза его, полные слез, сейчас как никогда напоминали драгоценные камни.

Инхенн вглядывается в Повелителя гор, чувствуя, как из сердца уходит глухая тоска и спазмы перестают сжимать горло, мешая дышать.

Она ложиться рядом с ним, обнимая его. Медленно текущие слезы впитываются в насквозь промокшую белую одежду мужчины. Его рука чуть приподнимается, и он кладет ее поверх руки девушки.

Со стороны может показаться, будто они спят. Богиня, спустившаяся на одинокое плато, невольно чувствует, как сжимается сердце.

Где-то там, высоко в горах, куда можно попасть лишь по узким тропам, минуя обрывы, есть плато. Ничем не отличается оно от остальных. Те же острые камни, те же валуны. Но в самом центре его есть что-то, что выбивается из общей картины. Два прекрасных цветка растут прямо из голых скал, не увядая и не отцветая. Один побольше, ярко-синего цвета — он словно бы прикрывает собой другой, поменьше, золотисто-желтый, как солнечный луч. Ночью, когда ветерок осторожно перебирает их лепестки, можно услышать мелодичный перезвон: цветки тихонько переговариваются, обнявшись стебельками. А в ненастную погоду, когда дождь хлещет косыми острыми струями, а ветер яростно треплет яркие лепестки, цветы плачут. Льются маленькие капельки, а в самом сердце синего цветка горит, еле тлея, синяя искорка.

Конец.