Heartless (гет)

— Мама, расскажи мне сказку?

Маленькая светловолосая девочка лет четырех умоляюще смотрела на мать.

— Если только недолго, Линн, пока папа не вернется, — улыбнулась женщина.

Линн довольно заворочалась в кровати, устраиваясь поудобнее. Мать присела на краешек, поправляя одеяло у дочери.

— Тогда слушай внимательно. Эта история случилась в ту пору, когда боги еще ходили по земле…

— Давно это было? — в глазах дочери было любопытство.

Мама рассмеялась:

— Очень давно. Тогда еще и люди были другими — добрее, светлее. Но кроме богов были и злые духи…

— Они жили рядом с людьми?

— Да. Они были почти материальны и внешне ничем не отличались от людей. И вот, рядом с одной деревней объявилась женщина. Даже не женщина — девушка. Она была красивее любой из деревенских, и люди восхищались ею. Пока однажды не поняли, кто она…

Линн затаила дыхание — сказка обещала быть интересной.

— Ее волосы были белыми, как снег, глаза — что застывший синий лед, а голос — журчание горных ручьев. Стоило ей рукой махнуть, как все мужчины — женатые, холостые — падали к ее ногам, только бы исполнить ее желание. Она ломала семьи, разбивала судьбы, словом, немало принесла горя в ту деревню. И тогда селяне решили обратиться к ведунье, чтобы она подсказала им, что это за женщина…

* * *

— Ирил, что скажешь? Она соблазнила Веста, и его жена утопилась в полынье, не выдержав позора… Что нам с ней делать?

Ведунья поднесла к ярко пылавшему костру какие-то травы. Ослепительно взвилось пламя, вмиг обращая их в пепел, и едкий дым заставил мужчин в хижине закашляться.

— Угораздило же вас, — пробурчала колдунья, вглядываясь в огонь. — Нашли, кого приютить. Пригрели змею на груди…

— Да что с ней такое? — не выдержал один из мужчин, рассерженно стукнув кулаком по колену. — Что это за тварь?

Ведунья недовольно посмотрела на него, но все-таки ответила:

— Вы зовете их духами. Мы — полубогами. Это — Ивер, дух зимы. Она воплощает в себе бессердечность, равнодушие, безразличие. Пока вы не обращали на нее внимания, она готова была пройти мимо вашей деревни. Но как только один из вас прельстился ее красотой, Ивер осталась. В конце марта ведь уже не должно быть снега?

Мужчины замолчали, переглядываясь между собой. И вправду, никто из них не связал странную девушку с тем, что зима в этом году как-то задержалась. Совсем скоро настанет апрель, а лед на реке даже и не думал таять.

— И что с ней делать?

Ирил поморщилась от резкого запаха дыма и кинула в костер еще трав.

— Да убить ее — и делу конец! — предложил кто-то из стоящих сзади.

Ведунья окинула говорившего раздраженным взглядом, и тот немедленно замолчал, не испытывая больше желания предлагать что-либо.

— Ее не возьмут ни стрелы, ни мечи, ни копья. Вы можете охотиться на нее, травить собаками, ставить ловушки, присыпать снегом колья — она обойдет их все, потому что зимний лес — ее дом. Ивер — дух зимы, и, пока она не наиграется и не уйдет, вы никак не избавитесь от нее.

— Ну хоть какой-то способ есть? — пробурчал седой мужчина, сидящий слева от колдуньи.

Та задумалась, пошарила позади себя и извлекла небольшой оберег на плотном кожаном шнурке. Металлические лучи солнца блеснули в пламени костра.

— Отдайте этот оберег одному из своих мужчин. Если Ивер прельстится им, то он сумеет сохранить трезвость ума. Она проклята богами за свой гордый нрав, и только тот, кто сумеет срезать оберег с ее шеи, поможет ей освободиться. Если та льдинка, что заморозила когда-то ее сердце, расплавится в огне кузницы, то она станет свободна.

Селяне переглянулись. Седой мужчина забрал у ведуньи амулет:

— Спасибо, Ирил. Я знаю, кто пойдет к Ивер.

* * *

— Лиор?

Высокий черноволосый мужчина вытер со лба пот и повернулся к посетителю.

— Чего тебе, Кром?

— Дело есть. Слыхал же о нашей снежной королевне?

Кузнец нахмурился, беря в руки ковш с водой. Сделав глоток, он кивнул:

— Слыхал, конечно, что она мужей уводит. Мне-то не грозит — кузницу боги защищают.

Кром заметно нервничал: в пальцах он быстро вертел какой-то шнурок.

— Ирил подсказала, как от нее избавиться. Подсоби, а? Наденешь оберег, придешь к ней, а когда она соблазнится тобой и заснет, срежешь с ее шеи амулет, принесешь его сюда и расплавишь в горне. Тогда с Ивер спадет проклятие, она станет свободна, а мы успокоимся, наконец.

Лиор хмыкнул:

— Ну конечно, вы сами не можете ее приструнить. Кузнецы издавна жили отдельно от деревни, так что с нами особо никто не водится, разве что в починке нужда возникнет. Так почему вдруг к кузнецу притекли, когда беда пришла?

Кром замялся: уж очень ему хотелось поскорее обстряпать дело и уйти из этого места, где, казалось, даже воздух был другим — неподвижно замершим, застывшим, чужим.

— Лиор, тебя и кузницу хранят боги. Да и Ирил ясно сказала, что льдинка может растаять только в горне. Уважь, не оттолкни в час нужды!

Голос мужчины приобрел просящие нотки, и кузнец поморщился:

— Не вой, Кром. Где она, ваша женщина?

Кром торопливо сунул ему в руки оберег:

— Найдешь ее на берегу реки, рядом с полыньей. Она там часто бывает. Только оберег не забудь надеть, а то голову потеряешь и пропадешь, это уж точно. И запомни, льдинку надо расплавить!

Прежде чем Лиор успел что-то переспросить, Кром быстро шмыгнул за дверь, оставив кузнеца в одиночестве.

* * *

Она и вправду была здесь. Оказывается, люди не лгали, когда говорили, что эта женщина прекраснее любой из людских дочерей. Волосы ее были чистейшим снегом — белые, серебристые, переливающиеся в лунном свете. Глаза поражали синевой, заметной даже в темноте — казалось, будто они светятся изнутри, синий-синий лед. Не небо, не васильки — именно лед, такой же равнодушный и безразличный ко всему.

— С чем пожаловал, кузнец? — даже защищенный оберегом, Лиор задохнулся от восхищения, услышав мелодичный голос девушки.

— Прекрасная… — прошептал он, подходя ближе. Одета Ивер была в длинные белые одежды, на ногах же ничего не было. — Не могу больше, полюбил я тебя… Не оставь меня, хоть одну ночь подари…

Еще только получив амулет, Лиор решил, что будет играть безумного влюбленного, потерявшего голову от красоты Ивер. Должно было получиться убедительно, чтобы она не заподозрила обмана.

Ивер улыбнулась — ласково, нежно, совсем как обычная девушка.

— Уверен, что действительно этого хочешь? Я дарю волшебную ночь, но и цена за нее высока. Скорее всего, мой холод убьет тебя к утру.

Лиор внутренне содрогнулся — чертов Кром, конечно же, об этом он не сказал! — но ничем не подал вида, что встревожен.

— Я сумею согреть тебя, прекрасная… Пожалуйста, я готов замерзнуть, лишь бы с тобой!

Девушка неслышно переступила по снегу, медленно подходя ближе. Тонкой белой рукой она коснулась щеки мужчины:

— Что же, кузнец, — я предупредила тебя. Твои боги не смогут помочь тебе, потому что в зимнем лесу они теряют свою силу.

Лиор выдохнул и обнял Ивер:

— Не могу больше… Поцелуй, прекрасная…

Она засмеялась, и вместе с ее смехом вокруг них взвился с земли снег, закручиваясь плотным вихрем. Последнее, что успел увидеть Лиор, была замерзшая река, теряющая четкость.

Он поморгал, приходя в себя. Сверху деревья плотно переплелись кронами, создавая подобие крыши, с боков тесно стояли кусты, соединяясь ветками.

— Хорошее место, не правда ли?

Лиор кивнул, глядя на большое ложе из снега.

— Не бойся, — проследив его взгляд, произнесла Ивер. — До утра ты не почувствуешь холода…

* * *

Когда Лиор открыл глаза, было еще темно. Ивер спала рядом, а на ее шее поблескивала маленькая синяя льдинка. Кузнец поежился — ему было холодно.

Взмолившись про себя всем богам, он торопливо оделся, стараясь не шуметь, и вытащил из-за пазухи нож. Склонившись над девушкой, он осторожно перерезал тонкий шнурок. Льдинка тревожно вспыхнула и тут же засветилась ровным синим огоньком. Лиор сжал шнурок в ладони, ощущая тепло на груди — оберег-солнце надежно хранил его от проклятого амулета Ивер.

Потом он и сам не помнил, как впотьмах брел по снегу, спотыкаясь и почти падая. Родной лес вмиг будто стал чужим, деревья норовили ветками ухватить его за плотную куртку, кусты цепляли штаны, ноги в промокших сапогах утопали в сугробах. В голове билась только одна мысль — дойти, добраться бы до кузницы, а там все и кончится.

Поднявшаяся метель залепляла глаза, и полуослепший Лиор наощупь двигался вперед, не зная даже, туда ли идет. Его боги не имели силы в этом лесу, здесь властвовали другие, те, что смотрели на него из-за темных деревьев, с черного, сыпавшего снегом неба. Но солнце на шнурке нагрелось и стало горячим, словно отгоняя от кузнеца все то недоброе, что по пятам кралось за ним.

Когда впереди показалась родная кузница, Лиор не поверил своим глазам. Лес казался бесконечным, словно Ивер колдовством перенесла его за несколько сотен верст от деревни. Кое-как из последних сил он поднялся по ступенькам и замер у горна, переводя дыхание.

Сердце будто покрылось льдом, когда он услышал:

— Постой, кузнец!

Ее красота будто увяла: волосы потеряли блеск, растрепались, она шла и дрожала на ветру, босыми ногами ступая по снегу. Споткнувшись, Ивер упала, но почти тут же снова поднялась и сделала очередной шаг.

— Остановись!

Лиор покачал в ладони амулет-льдинку. Та полыхала, словно предчувствуя опасность — горела и переливалась всеми оттенками синего, будто перед погибелью решила показать всю свою красоту.

— Если ты бросишь ее в горн — это убьет меня.

Кузнец хмыкнул, подбросил оберег и чудом поймал его. Он увидел, как тут же дернулась Ивер, думая, что он упадет в огонь.

— Почему я должен тебе верить?

— Думаешь, я не поняла, что тебя хранит оберег солнца? Не считай меня глупой, кузнец.

Лиор засомневался, глядя то на амулет на ладони, то на девушку. Она и вправду изменилась — почему-то замерзала на холодном ветру, хотя, по сути, и сама должна была являться этим ветром, этим снегом.

— Пожалуйста…

Наверное, другой на месте Лиора ощутил бы свое превосходство, когда эта гордая девушка просила не трогать оберег. Но кузнец видел перед собой не униженную, вынужденную умолять Ивер, а ту, которая властвовала над мужчинами и ни перед кем не склонила головы.

— Верни его мне.

В памяти мелькнул обезумевший Вест и его жена, которая утопилась в полынье.

— Прошу, кузнец, не губи…

Она была совсем рядом — у подножия ступенек. Синие глаза блестели, как два родника.

— Прости, бессердечная, — прошептал Лиор.

И разжал пальцы.

* * *

— Что было дальше, мама? — с тревогой спросила Линн, прижимаясь к матери. — Ивер умерла? Почему кузнец позволил ей умереть?

Та чуть улыбнулась, погладила ее по голове:

— Это еще не конец, малышка, слушай дальше…

* * *

Льдинка вспыхнула — ярко, прощально, отбрасывая синие отсветы на лицо Лиора. Первым истлел шнурок, почти тут же обратившись в пепел, а оберег все не таял, только горел, пылал перед тем, как исчезнуть навсегда.

Кузнец уже собрался сказать, что девушка обманула его, и обернулся. Слова застряли в горле.

Ивер лежала на снегу, неподвижная, словно статуя. Ветер развевал ее белые одежды и горстями кидал на них снег. Лиор бросился к ней, забыв про льдинку.

— Ну что, не обманула тебя колдунья, — кое-как выговорила она. — Я стала свободной. Смерть ведь тоже свобода?

Кузнец поднял ее с земли, понесся в дом, не замечая, как с волос девушки будто опадает снег — они наливались золотистым цветом солнечных лучей.

— Рано тебе умирать еще, дурочка, — бормотал он, с трудом соображая, что можно сделать. Все-таки Лиор был кузнецом, а не лекарем. — Подожди еще немного, до рассвета потерпи — а там и боги подсобят. Проклятие ведь снято?

Ивер ничего не ответила, только цеплялась тонкими руками за шею мужчины, а из глаз ее катились слезы — лед таял.

— Поцелуй хоть на прощание, кузнец. Пойму, как это — когда не холодно…

Лиор не ответил, торопливо положив девушку на кровать и укутав ее одеялом.

— До рассвета доживешь если — моей будешь, — лихорадочно бормотал он. — Ты только подожди, потерпи, глупенькая… Сердца она разбивать вздумала. Да тебе самой лет-то сколько…

Ивер не услышала ничего из того, что сказал кузнец — она крепко спала.

* * *

Линн посапывала: сон все-таки сморил ее, да мать и не ожидала другого — сказка была длинной. Осторожно поправив одеяло, она встала с кровати и тихонько вышла.

Снаружи послышался шум, а потом негромкий хлопок двери. Высокий мужчина вошел в дом, стряхивая с черных волос снег, и обнял женщину.

— Здравствуй, Ивер...