Случайное знакомство (джен)

Дорога пыльной желтой лентой уходила вдаль, за горизонт. По обе стороны на выжженной земле росла серая трава, будто впитавшая в себя пыль и палящие солнечные лучи; большие кактусы просто редкими памятниками возникали то тут, то там.

Трасса связывала между собой два небольших городка, неизвестно как затерявшихся в этой пустынной местности. Когда-то от дороги примерно на равном расстоянии между городками было ответвление — шла небольшая колея к каменоломне. Сейчас про нее забыли, каменоломня еще с войны стояла заброшенной, а дорога постепенно зарастала дикими травами. Но если очень присмотреться...

Каменоломня возвышалась на холме, покрытом негустой растительностью. Кое-где между высокой травой виднелись большие валуны самых разнообразных форм. За долгое время ветер и вода натерли их до блеска, и каждому, кто проезжал мимо каменоломни, казалось, что это не серые монолиты, а драгоценные камни блестят в ярких лучах солнца. Но в городке, конечно же, знали, что никаких сокровищ в каменоломне нет. Все, кроме нескольких человек, и Гек был одним из этих нескольких.

Летний день, а вернее утро, для поисков клада выдалось хорошее. Солнце еще не палило, а ласково грело своими лучами, плыли по небу белые пушистые облака, с севера дул прохладный ветерок, ерошивший короткие светлые волосы мальчишки, стрекотали в низкой траве кузнечики, шуршали под ногами юркие ящерки, а впереди была каменоломня.

Гек прищурился и козырьком приложил ладонь к глазам, стремясь разобрать, сколько еще идти. Выходило, что немного. Он улыбнулся и резво пошел вперед, не забывая посматривать по сторонам. Гексли шел налегке, в рюкзаке за спиной лежали только фонарик, запасные батарейки, бечевка, немного провизии и что-то еще, оставшееся с прошлых его вылазок в большой мир. Сбоку к рюкзаку были привязаны лопатка и кирка, а нож он пристегнул к ремню брюк — так было быстрее достать оружие, хотя кто в этом богом забытом уголке мог на него напасть?

Но правила самообороны есть правила самообороны — Гексли хорошо это знал по рассказам деда_ и всегда старался следовать его советам. Старик не будет говорить понапрасну, так что Геку никогда не приходилось утаивать от деда, куда он собирается залезть...

Приключения Гек любил с рождения. Как их можно не любить, он не понимал. И постоянно ввязывался в одну авантюру за другой. Да и как не ввязаться, если это единственный в городке способ развеять скуку? Городок их был самый обычный, каких по стране раскидано сотни, если не тысячи — десяток-другой улиц, церковь, банк, школа, пара-тройка магазинов, несколько забегаловок средней руки и заправка на въезде. Жизнь здесь текла обособленно, и Гек справедливо считал, что более скучного места нет на свете.

За свои тринадцать лет он многое повидал — они с дедом на старом фургончике объездили почти весь округ, но везде жизнь была такой же, совершенно одинаковой, будто списанной под копирку. Иногда Геку везло, и их путешествие выпадало на ярмарку! Тогда было что посмотреть, где полазить и где развлечься. Дед отпускал его одного, выдав немного мелочи, но этого хватало на целый день веселья! Гек очень любил такие дни — он как взаправдашний взрослый гулял по ярмарке, катался на карусели, ел вкуснейшие яблоки в патоке, ходил в комнату смеха, комнату ужасов, стрелял в тире — в общем, вел себя как обычный мальчишка, у которого в кармане есть монетки, которые так приятно тратить. Но ярмарки бывали редко, и в перерывы между ними приходилось развлекаться самому.

А когда наступали каникулы, Гексли отправлялся на вылазки, пропадая целыми днями с такими же, как и он, мальчишками на улицах городка. Но в этот год он вырос — это отметил даже дед, и обычные игры стали казаться Геку скучными и приевшимися. Хотелось чего-то большего, хотелось настоящего приключения, а не игру в него...

Разговор он подслушал случайно — просто шел мимо мастерской, где дед чинил радиоприемник, и услышал обрывок фразы, тут же занозой проникнувшей в мысли. Дед говорил с клиентом, Гек даже знал его. Это был старый Джек, живший на окраине города, мастер всяких историй о сокровищах и кладах, якобы закопанных в округе еще во время борьбы за независимость. Говорить старый Джек умел — вокруг него всегда были слушатели, да и сам он, по слухам, когда-то нашел клад, разбогател и жил в большом городе, а на старости лет вернулся в родные, близкие сердцу, места.

Очевидно, Джек опять травил очередную байку про сокровища, пока дед чинил его радио. На этот раз речь шла о каменоломне, и Гек навострил уши: Джек убежденно говорил, что если идти от главного зала прямо, а потом свернуть налево, то можно попасть в небольшой грот. Там у дальней стены копать и надо. Дед засомневался, фыркнул, как делал всякий раз, когда не мог сказать собеседнику в открытую, что тот говорит чушь, и продолжил чинить радио. Джек тоже замолчал, наблюдая за работой друга.

В образовавшейся тишине Гек осторожно, на цыпочках, прошел мимо приоткрытой двери, повторяя про себя «главный грот, прямо, налево, дальняя стена». Вот оно — настоящая авантюра, неподдельные эмоции и никаких детских игр в войнушку. Испытание.

— Услышал ведь твой пострел, — нарушил молчание Джек, когда Гексли, отойдя от двери, уронил загремевшую бочку с дождевой водой. — Отпустишь?

— Отпущу, — улыбнулся Габен, откладывая в сторону отвертку и ища нужную ему деталь на столе. — Подрос он, самое время тайны разгадывать. А то целыми днями во дворе под ногами мешается.

— А если того?..

— Чего «того»? Убьется, думаешь? Гек с детства ко всякому приучен. — Габен помолчал, потом продолжил: — В случае чего, если не вернется через сутки, я сам в каменоломню поеду, вспомню былые времена, как мы там славно работали. Помнишь?..

— Помню, — тихо ответил Джек. — Я все помню, ты не думай... И как оползень был, и как мы трое суток под завалами сидели... Одного только понять не могу — зачем надо было устраивать эту постановку? Почему не сказать Гексли прямо, что именно там зарыто и зачем он должен это найти?

— Потому что, — отрезал Габен, с шумом закрывая крышку приемника. — Держи свое радио. Как новое теперь.

Гек этого разговора не слышал: он кое-как поставил бочку на место (и откуда она только взялась на его пути?!) и припустил к дому. Нужно было собираться! Немедленно! Но уже роясь в своей комнате под кроватью и собирая в кучу необходимые для похода на каменоломню вещи, он с огорчением признал, что соваться туда на ночь глядя не стоит. Значит, завтра с утра...

Торопливо написав деду записку, куда он собрался, Гексли вылетел из дома с рассветом. До старой дороги его подбросил грузовик, а дальше Гек был предоставлен сам себе. И вот теперь, спустя каких-то полчаса, он уже видел вход в каменные развалины. Сердце бухало в груди так, что мальчишке казалось — слышно на многие мили вокруг, ладони от волнения тут же стали влажными. Гексли сглотнул и прибавил ходу. Скоро, вот уже совсем-совсем... Он найдет клад, непременно. Вот же все удивятся, особенно дед! А подумать только, сколько в их округе всего спрятано. Вернувшись в городок, он обязательно расспросит Джека обо всем подробнее, а пока...

Но тут Гек увидел нечто такое, от чего едва не задохнулся от возмущения. У самого входа в каменоломню стоял мальчишка немногим старше Гексли и с воодушевлением отдирал деревянные планки, которыми был крест-накрест забит вход в шахту. Рядом к стене был прислонен старый велосипед с ярко-оранжевым флажком на руле.

— Эй! — возмущенно крикнул Гек, с ненавистью глядя на незнакомого мальчишку. — Что ты тут делаешь?!

* * *

Каникулы начались для Дона как-то криво и неправильно: друзья старше его по возрасту готовились к поступлению в старшую школу, а в первую же неделю отдыха он чуть не спалил кухню, ставя там химический опыт, за что получил хорошую трепку от сестры и по ушам от ее мужа Драя. Дону показалось тогда, что Драй готов испепелить его взглядом.

Остаток дня мальчишка старался вести себя тихо, а вечером, лежа в своей комнате, Дон строил план побега. В воображении рисовались бродяжничество, встреча с передвижным цирком, несколько лет жизни там, а потом... Потом он скопит денег и станет ученым! Самым известным в стране. Или не ученым, нет, исследователем! Тоже самым известным.

И вот тогда со славой, в ореоле успеха он приедет в родной городок, и тогда... О, как тогда будет смотреть на него шурин! Как будет извиняться, раскаиваться... И скажет... Что он скажет, Дон не успел додумать, вспомнил про сестру. И устыдился. Как же он мог забыть про свою самую лучшую в мире, заботливую, добрую и отзывчивую сестренку?..

Кроме сестры у него никого не было, они вообще были одни на свете, до тех пор, пока она не познакомилась с Драем и не приняла его предложение. Если бы сестра вышла замуж не по любви, а из-за выгоды, Дон бы точно выжил со своей территории шурина, но мальчишка видел — они любили друг друга, и тут он был бессилен. Портить жизнь сестре Дон хотел в последнюю очередь. Выходит, уйти должен он. Что тут такого? Ему почти четырнадцать, самый подходящий возраст, чтобы начать самостоятельную жизнь. Он будет писать сестре каждый день, чтобы она не волновалась и знала, чем и как он живет. А потом цирк возьмет и приедет на гастроли в их городок, и они увидятся... Воодушевленный этим планом, Дон повернулся набок и моментально заснул.

Утром он встал рано, незаметно пробрался на кухню и с отчаянием уставился на сверток, лежавший в центре дощатого стола. На свертке белела записка — «Дон, это твой завтрак. Покушай хорошенько, меня не будет дома до самого вечера. Любящая тебя сестра».

Дон перевел взгляд на сверток и тоскливо засопел. «Придется менять план», — подумал он, запихивая сандвичи в рюкзак и наливая в термос любимый лимонад. — «Можно на время перебраться в каменоломню, там все равно никто не живет. Будет пока мое убежище, а потом можно и в цирк».

Он вывел из подвала видавший виды велосипед, прикрепил к багажнику рюкзак с нехитрой провизией и теплыми вещами, последний, как он думал, раз посмотрел на дом, где прошло все его недолгое детство, и покатил вниз по улице, к дороге.

Городок еще спал, сонно нежась под лучами восходящего солнца. Аккуратный ряд домиков на его родной улице, идущей чуть под уклон, казался Дону взлетной полосой, а велосипед с развевающимся оранжевым полотнищем на руле — настоящим планером. Дон на мгновение отпустил руль, раскинул руки в стороны и, издав боевой клич, покатил вниз. День начинался замечательно.

До каменоломни он добрался без приключений — повезло, что попался грузовик, порожняком ехавший в соседний городок. И когда Дон свернул на старую дорогу, ведущую к его новому убежищу, до полудня было еще далеко.

Каменоломня встретила его стрекотом кузнечиков и холодком, тянущим из недр холма. Вход был забит перекрещенными досками, трепыхалась на ветру давно выгоревшая лента с суровой надписью «ОПАСНО!».

Дон улыбнулся и рванул ее на себя: после опытов на кухне или полета на самодельном дельтаплане, который развалился после нескольких секунд свободного полета в небе — это предостережение выглядело нелепо, потом принялся за доски. Часть из них прогнила, но другие нагретые солнцем и вылизанные дождями и ветром были гладкие и теплые, легко отрывались с сухим и немного печальным треском.

Неожиданный оклик за спиной заставил его дернуться, и он обернулся, на всякий случай так и не выпустив из рук очередную отломанную доску. Но тут же бросил ее на землю, увидев, кто стоит перед ним.

Такой же мальчишка, что и он сам, только немного помладше на год или два с гневом сжимал кулаки и смотрел на Дона злым взглядом. На поясе у незнакомца Дон заметил нож и сделал шаг назад. Нож — это было серьезно.

«Разбойник, бандит, бродяга!», — вихрем пролетело у Дона в голове, и он пожалел, что так легкомысленно выпустил из рук доску.

— Ты зачем на мою каменоломню заришься? — недовольно спросил мальчишка и скинул со спины потрепанный рюкзак с привязанными сбоку лопаткой и киркой. Дон еле заметно выдохнул — на бродягу или разбойника этот никак не тянул. А вот на искателя сокровищ — очень даже.

— Пф, я раньше пришел! — выпалил Дон и хитро прищурился. «Ну что, съел?», — так и говорил весь его вид. — Значит и каменоломня моя, и все, что в ней есть — тоже мое.

— И откуда ты только взялся, я тебя раньше в городе не видел, — огорчился Гексли, признавая правоту слов незнакомого мальчишки, но не желая идти на попятную.

— А, оттуда, — махнув рукой в сторону своего города, хмыкнул Дон и присел на камень около входа в каменоломню. — А ты, стало быть, из Дельвилля?

— Может, и так, — Гек огляделся, куда бы тоже сесть, но не найдя ничего подходящего, опустился на землю, скрестив ноги, как настоящий индеец. — Выходит, ты из Альвилля, — уважительно закончил он, прикидывая расстояние до соседнего городка.

Солнце уже припекало, и последнее, чего хотелось сейчас Гексли — это драться за право первым войти в каменоломню, из прохода тянуло сыростью и спасительной прохладой... Гек на пару секунд задумался — открыть ли незнакомцу тайну про сокровища или не стоит? Они молчали, мальчишка задумчиво грыз травинку и, казалось, будет сидеть на камне целую вечность. Гек поскреб затылок и встал.

— Слушай, — нерешительно начал он, но оживляясь все больше и больше, стал говорить в своей обычной манере, — я не просто так приехал, а по делу, очень важному делу... Но раз ты приехал сюда раньше, будет справедливо, если ты войдешь в каменоломню первым. А потом мы можем и разойтись.

— Идет, — незнакомец сплюнул в траву и вскочил с камня, протягивая Геку руку. — Меня зовут Дон. Просто Дон.

— А я Гексли... То есть Гек.

— Вот здорово, — воскликнул Дон, восторженно пожимая руку нового друга. — Прямо как у Марка Твена — Гек Финн. Тебя правда так зовут или ты сам назвался?

— Сам, — живо откликнулся Гек, очень довольный тем, что они все же не стали драться и уладили это непростое дело мирно, как настоящие взрослые.

Вместе они быстро расчистили площадку от досок и камней и через пару минут взъерошенные и пыльные стояли перед чернотой входа в каменоломню. Оттуда по-прежнему пахло сыростью. Тянуло ветерком по ногам.

— Идем? — чуть дрогнувшим от волнения (или страха?) голосом, предложил Дон. «Хорошо, что я сейчас не один, — подумал он про себя, — а то бы струсил...»

Ребята переглянулись и, не сговариваясь, сделали первый шаг. Их тут же окружила темнота, черным пологом упав на плечи. В звенящей тишине щелкнули кнопки фонариков. Стало немного уютнее: Гек с интересом водил лучом от фонарика по выщербленным стенам, полукруглому своду, который подпирали массивные балки, по грудам камней, россыпью лежащих на полу.

Во всем этом чувствовался дух былого величия и превосходства человека над природой. Из центрального зала во все стороны расходились тоннели, и в каждый хотелось заглянуть, изучить, пройти весь путь до конца. Гексли отступил назад, собираясь осветить фонариком весь зал, и едва не упал, наткнувшись ботинком на какую-то преграду.

— Рельсы! От вагонеток! — выкрикнул Дон, опускаясь на колени и ощупывая покрытые ржавчиной куски металла. — Невероятно! Пойдем по ним, вот и хороший ориентир, чтобы не заблудиться.

— Подожди, — Гексли скинул с плеч рюкзак и вытащил из бокового кармана бечевку. — Привяжем здесь и возьмем с собой, рельсы и оборваться могут... Так вернее будет.

— Ух ты! — восхитился Дон, притоптывая от нетерпения на месте. Луч от его фонарика хаотично плясал по стенам и потолку, словно пытаясь объять необъятное. — Мы как будто в лабиринте Минотавра! Нам в том году на истории рассказывали.

Гек промолчал, только проверил прочность завязанного узла и снова закинул рюкзак на плечо. Почему-то вспомнились рассказы деда о том времени, когда он здесь работал, и про частые обвалы гротов, про малочисленные, но все-таки людские жертвы. Здесь нужно было быть осторожнее, и раз Дон хочет веселиться и не видит в этом приключении страшного и опасного, придется ему, Геку, пока быть за старшего.

Но уже через пару минут он забыл про это решение — в гротах было столько всего интересного, а Дон так забавно травил байки и устраивал театр теней, что оба они довольно смеялись, будто старые друзья. И только когда за спиной остался поворот налево, и ребята вышли к небольшому гроту с низким потолком, таким, что стоять можно было, только пригнувшись, Гексли вспомнил, ради чего он пришел сюда.

— У стены, — прошептал он, почти забыв про маячившего за спиной Дона. — Все верно, от центрального зала налево, первый поворот, у дальней стены…

— Что верно? — просопел Дон, жарко дыша ему в затылок. — Что ты там бормочешь? Скелет нашел? Да подвинься же, и так ни черта не видно, еще и ты загораживаешь!

Гек отодвинулся, насколько это позволяли сделать размеры грота и, взяв фонарик, обошел небольшой грот. Если клад и был зарыт где-то здесь, откопать его было невозможно — земля за долгие годы настолько затвердела и окаменела, что даже киркой не добиться успеха. Сердце снова бухало в груди так сильно, что Дон должен был услышать, руки чуть дрожали от волнения — неужели Джек ошибся, неужели нет здесь никакого клада? Дон тем временем тоже осветил фонариком всю пещеру, внимательно оглядел потолок, ощупал руками стены и раздосадовано устроился на куче камней, наваленной в углу.

— Здесь нет ничего интересного, — заключил он и нахмурился. — Что тут можно найти? Пойдем, мы еще только три грота осмотрели, дальше должно быть интереснее, самая глубь каменоломни! А здесь одни камни валяются, будто их кто-то специально навалил…

— Камни! — Гек почти подпрыгнул на месте, чудом не ударившись головой о низкий потолок пещеры. — Ну, точно же! Камни! Дон, вставай, ты сидишь на кладе!

Дон посмотрел на него недоверчивым взглядом, но тут же вскочил, ударился затылком о стену, почесал ушибленное место и с азартом стал разгребать кучу камней, действительно сваленных таким образом, словно под ними что-то лежало.

Было в словах Гексли что-то такое, что заставляло волноваться и переживать, толком не понимая, почему. Была в этом какая-то загадка, тайна, и сейчас Дон был так близко к ней, что, казалось, если друг ему ничего не объяснит, он просто умрет на месте от жгучего любопытства. А Гексли было не до слов, встав рядом с Доном почти на четвереньки и зажав в зубах фонарик, он молча разбирал камни, сосредоточенный и собранный как никогда.

Они быстро разобрали груду камней, где-то работая руками, где-то помогая себе киркой, и когда под слоем известняка и глины показался угол старинной шкатулки, дыхание перехватило у обоих.

— КЛАД! — завопил Дон, лихорадочно высвечивая фонариком узор на крышке, миниатюрный замок и толстый слой пыли, покрывавший находку.

Гек побледнел и дрожащими руками достал лаковую шкатулку. Он уже видел ее раньше, она стояла в гостиной на камине, и в ней дед хранил письма своего сына с фронта. Но и сегодня, когда он убегал на поиски клада, шкатулка была на месте. Как же так?

Предчувствуя недоброе, Гек осторожно поставил находку на землю. Видимо, все переживания отразились у него на лице, потому что Дон присел рядом и неловко спросил, все ли в порядке. Гексли мотнул головой и хотел беззаботно рассмеяться, как они делали это всего полчаса назад, но что-то в груди мешало ему, он только выдохнул «все нормально» и снова уставился на шкатулку. Открывать ее было страшно. Впервые за все время, что они провели в каменоломне, на него нахлынул страх.

Дон понял это, негромко кашлянул, положил фонарь на пол и вышел из грота в коридор. Обычно бестактный, никогда не понимающий, когда нужно замолчать, а когда наоборот, выразить сочувствие, сейчас Дон смутно понимал, что Гексли нужно побыть одному.

Но радость от того, что они что-то все-таки нашли, приятно грела душу. Похвастаться такой находкой, конечно, не получится, зато эмоции и впечатления от самого поиска останутся с ним навсегда. И это было важнее всех историй, которые потом можно было бы рассказывать.

Он оглянулся — Гек сидел перед раскрытой шкатулкой, осторожно вынимая из нее листы пожелтевшей от времени бумаги. Было в этом что-то интимное, безумно личное и — недоступное другим. Дон часто-часто заморгал и снова отвернулся к проходу. Свет от фонаря неяркими пятнами освещал коридор между гротами, тонкую нить веревки на каменном полу, стены шершавые, слоистые, напоминающие чешую дракона…

Гексли дрожащими от волнения руками перебирал листы бумаги. Дневник его отца, который тот вел, прежде чем уйти на войну… Старые-старые записи, здесь было все — его мысли, его надежды, его планы, минуты горести и радости, переживания и восторг…

Гек никогда не видел отца, только фотографии, старые черно-белые кадры, с них на Гека смотрел молодой красивый подтянутый мужчина с открытым взглядом и добрыми глазами. В детстве Гек часто фантазировал, как он разговаривает с отцом, представляя, как они ведут долгие и короткие беседы. Было интересно думать, каким был его отец, что бы он ответил своего сыну, которого видел совсем маленьким. Теперь у Гека есть его дневник…

Старый Джек не врал, в каменоломне действительно было спрятано сокровище, предназначенное только для одного человека, для него, для Гексли. Потом он поговорит с дедом и обязательно узнает, как дневник отца оказался здесь, а сейчас нужно было идти дальше. Кто знает, что может ждать их за следующим поворотом? Мальчишка смахнул набежавшие на глаза слезы, украдкой всхлипнул, но так, чтобы не услышал Дон, и, сложив исписанные листы бумаги в шкатулку, затолкал ее в рюкзак, сердито сопя.

Хорош же он сейчас! Развел сопли перед новым другом, еще не хватало, чтобы Дон считал его девчонкой, ревущей при каждом удобном случае!

— Идем что ли, — громко спросил он и несильно подтолкнул Дона фонариком в спину. — На поиски скелетов и старых вагонеток!

* * *

Ни того, ни другого они, к большому сожалению друг друга, не обнаружили. Прошли еще несколько гротов, ровно до места, где рельсы обрывались и загибались вверх, а проход был завален оползнем, и переглянулись.

— Все, конец пути, — заключил Гексли, пока Дон костяшками пальцев простукивал камни. — В этой части каменоломни постоянно были обвалы. Потому ее и закрыли.

— Значит, поворачиваем назад? — несмотря на ставшую у них на пути преграду, Дон не выглядел расстроенным. — О, что я придумал, Гек! Это будет достойным завершением нашей экспедиции! Посвети мне.

И Дон исхитрился написать на самом большом камне, больше похожем на целую плиту, собственное имя и поставить рядом число. «Для потомков», — объяснил он и потребовал, чтобы Гек тоже оставил автограф. Гексли не стал спорить и мелом вывел рядом с каракулями Дона свое имя.

Они еще какое-то время полюбовались на только что созданную «наскальную» надпись и двинулись к выходу, весело болтая о том, что спустя годы кто-то так же, как и они, полезет в каменоломню и, увидев их художества, с тоской поймет, что до него здесь уже побывали. Дон шел вперед, весело насвистывая и сматывая веревку в тугой клубок.

У выхода они остановились: из уже ставшего привычным приятного полумрака приятной и прохлады очень не хотелось на палящее солнце.

— Сделаем привал! — объявил Дон, и они устроились неподалеку от выхода.

— Лучшие места с видом на пустыню! — Гек обвел рукой центральный грот и подмигнул другу. — И все только для нас! Мы счастливчики, я уверен, у нас одних такая замечательная приключенческая пятница на свете.

— Да… — потянулся Дон и хитро посмотрел на Гека. — Слушай, а может, рванем отсюда? Я давно искал товарища, с которым можно было удрать на поиски приключений! Ты представь? — встретим бродячий цирк, запишемся артистами, сколько мы всего нового увидим! Это же целый мир! Куда интереснее, чем торчать в школе и что-то учить. Ску-у-ка… Да еще домашние мои… Эх, Гек, давай прямо сейчас рванем, а?

— А что твои домашние? — поинтересовался Гек, все же надеясь, что не придется отправляться бродяжничать прямо сейчас. Тяжелым грузом висела на душе найденная шкатулка, да и мысль, что он вот так бросит деда, была ему не особо приятна. — Совсем плохие?

— Да нет, — с досадой махнул рукой Дон. — Люди-то хорошие, только вот... непонимающие. Сестра, когда мы одни жили, еще ничего была, нормально мои чудачества воспринимала, а как вышла замуж за этого Драя... Напыщенный сноб — вот он кто. Так не делай, так не смотри, ходи на цыпочках, занимайся с книгами, выкинь из головы свои дурацкие идеи, веди себя прилично... Будто у него детства никогда не было! Не поладили мы с ним, в общем. А сестра с ним счастлива... Вот я и подумал — уйду от них, один жить буду, что им мешать?

— И вовсе не мешать! — решительно перебил его Гексли. — Семья — это семья, самое важное, что только может быть. За семью нужно держаться, они и утешат в горе, и повеселятся с тобой в радости. Семья важна очень, — стушевался он под конец и, видя, что Дон смотрит на него круглыми от удивления глазами, добавил: — Так дедушка всегда говорит. Но я тоже так думаю. Поэтому...

— Поэтому не можешь пойти вместе со мной? — Дон почесал затылок. Гек чувствовал, что Дон лихорадочно ищет пути к отступлению, не желая говорить вслух, что вдвоем было бы лучше. Вдвоем действительно было лучше.

— Слушай, а может, ты пока поживешь у нас? — предложил Гек, улыбаясь. — Дед будет только рад, он вообще любит гостей. Оставайся! У нас знаешь, сколько книг с приключениями? Целый шкаф, от пола до потолка — только книги. Дед их всю жизнь собирал, целая библиотека получилась. В мастерской тоже сто-о-лько всего! Я уверен, дедушка будет только рад, если мы там наведем уборку, а ты можешь придумать из ненужных деталей всякие такие штуки! А еще... — он таинственно притих, а потом шепотом продолжил, хитро поглядывая в сторону Дона. — А еще у меня дом на дереве есть... Такой, совсем настоящий, я там летом сплю. Мы будем совсем как отшельники, еды с кухни утащим — и никто нас не найдет на дереве.

На словах о книгах Дон еще держался, их можно и в библиотеке почитать, но мастерская... И дом на дереве... Дом его добил. «Отправиться бродяжничать можно и потом, а здесь такой шанс», — рассудил он, старательно избегая мысли, что дело здесь не только в предложении погостить, а в самом Гексли. Дону уже не хотелось идти в большой мир одному, а хотелось разделить все тяготы и радости пути с новым другом.

Он долго рылся в рюкзаке, ждал, пока улягутся эмоции, и только тогда достал большой сверток с сандвичами и термос.

— Угощайся, — широким жестом предложил он. — Это сестра готовила, спорю, ты вкуснее этих сандвичей нечего не ел. И лимонад она самый лучший в нашем городе делает, в магазинчике всегда за ним очередь!

— Спасибо, — Гексли вежливо улыбнулся, как учил его дед, и набросился на еду. — У меня только мятные конфетки есть, — с набитым ртом сообщил он и полез в карман. — Вот!..

Когда они вышли из каменоломни, солнце уже было на изломе дня, и горизонт алел ярко-красной полосой заката. Похолодало: с севера шел неприятный порывистый ветер, на пустыню ложилась ночь.

— Разведем костер? — поежившись, предложил Дон. Гексли кивнул, выуживая из рюкзака две теплые куртки. Он так и не разобрал его после предыдущей вылазки, а просто покидал вещи сверху. Сейчас лень сослужила хорошую службу — есть, что предложить новому приятелю.

— Зачем? — он протянул Дону куртку и посмотрел на небо, пытаясь по ярким ночным звездам определить, сколько сейчас времени. Дед пытался научить его ориентироваться по звездам еще прошлым летом, но у Гека все никак не получалось — он просто засматривался на мириады созвездий и маленьких галактик, какая уж тут точность? — Давай сразу ко мне, иначе подхватим простуду, если на камнях спать.

— Давай! — оживился Дон, которому перспектива спать под открытым небом в пустыне только дома казалась хорошей идеей, сейчас же он чувствовал себя на огромном пространстве несколько неуютно.

— Тогда пошли! — Гексли вскочил, отряхивая рубашку. — Сколько времени, Дон?

— Без четверти десять, — Дон закатал рукав, и Гек увидел часы своего нового друга — большие, казалось, до отказа набитые шестеренками, пружинами и стрелками.

— Сам собирал! — похвалился Дон, заметив восхищенный взгляд Гексли.

— Здорово! — ободрил Гек и потянул его за собой. — Как раз успеем на автобус. Только придется немного пробежаться. Давай наперегонки?..

— …Про какой автобус ты говорил? — на ходу, стремясь перекричать ветер и ночные шорохи, поинтересовался Дон. — Здесь никогда ничего не останавливается, я проверял!

— Да нет, — возразил Гек, вырываясь вперед. — Если успеем добраться до холма, нас подберут, я так всегда делал! Шофер — старый друг деда, у них в прошлом какой-то ли спор был, то ли еще что, но только теперь этот шофер Роб деду обязан, а я этим пользуюсь.

— Ишь ты! — восхитился Дон, нагоняя друга. — Куда ты так припустил? Вот холм уже виден, дай дух-то перевести.

Они подбежали как раз вовремя — пыхтя и чихая едким дымом, к холму подъезжал видавший виды автобус. Друзья забрались внутрь: в салоне было пустынно, из пассажиров — никого, только тени от кактусов пятнами перемещались от прохода на потертые кресла и обратно. Негромко играла музыка в кабине водителя, Роб подпевал, заметно фальшивя, но уставшим за день ребятам это нисколько не мешало. Позади у них был полный впечатлений день, а сколько будет еще впереди!

— Теперь полчаса, и мы дома, — довольно потянулся Гексли, вытягивая ноги в проход. — Твои ругаться не будут, что ты шляешься неизвестно где?

— Не-а, — протянул Дон, закинув руки за голову. — Они привыкли, что я вечно возвращаюсь с рассветом. Ну, когда не пишу такие записки, как сегодня... У вас есть, откуда позвонить?

— От деда можно, он себе одним из первых в районе провел. Говорит — мастерская без телефона, как машина без колес.

— Верно говорит, — серьезно кивнул Дон. — Когда я своей обзаведусь — тоже телефонную линию проведу. Сам, — добавил он, чуть раздуваясь от хвастовства. — Да такую, что все закачаются. Сразу видно будет — вот он, дом изобретателя!

* * *

— Это я, — не здороваясь, затараторил Дон в трубку, едва услышал голос сестры. — Привет, как там у вас дела? Драй еще не сошел с ума от ярости, что я сбежал?

— Дон!

— Да, сестричка, он самый. Твой единственный и неповторимый братец!

— Где ты, Дон? — в голосе сестры слышалась плохо скрываемая тревога. — Уже поздно. И эта записка... Я начала волноваться... Драй тоже… — она замялась, не зная, какие подобрать слова, чтобы не обидеть Дона и не солгать брату, — Он признал, что был слишком строг с тобой… Не имел права говорить так…

— Тогда у меня в нему просьба, — хмыкнул Дон, не очень-то и веря в услышанное, — пусть заучит эти слова, а потом, когда я вернусь, скажет мне это. Слово в слово.

— Что значит «когда вернешься»?

— Ну… Понимаешь… Я сейчас в Дельвилле, и хочу задержаться здесь на пару дней или побольше. Меня пригласил один мальчишка. Мой ровесник. Мы вместе с ним лазали по каменоломне. Только не волнуйся! Мы живы-здоровы и даже ничего себе не сломали, — быстро успокоил он сестру, услышав в трубке тяжелый вздох. — Так вот, он предложил мне погостить здесь. Я согласился. Мне показалось, если я ненадолго от вас уеду, так будет лучше, для всех… Да и Драй... Мне показалось, что он хочет от меня… отдохнуть.

— Дон, дорогой, — в голосе сестры звучала тревога, — если дело только в этом, возвращайся. Я поговорю с ним, больше такого не повторится.

— Дело не только в этом, Гексли живет один с дедом, а дед старенький, так что им тут просто необходимы мои изобретательность и смекалка, — прокричал в ответ Дон, подмигивая стоящему рядом Гексли, — я потом все объясню, если у меня получится. Давай, сестричка, не скучай там. Я вернусь через недельку!

На том конце провода пошли короткие гудки, и Дюма немного растерянно положила телефонную трубку.

— Дон звонил, — сообщила она мужу, устроившемуся с газетой в кресле-качалке. — Знаешь, он был таким возбужденным...

— Что он опять натворил? — немного ворчливо спросил Драй, больше для формы, чем потому что был недоволен. За несколько лет совместной жизни с Доном он привык к характеру мальчишки, но упустить такой шанс поворчать никак не мог.

— В том то и дело, что ничего. Позвонил, радостно прокричал, что вернется не раньше, чем через неделю, и мы можем не беспокоиться — в его планах пока не будет ничего опасного. Город может спать спокойно, так и сказал.

— Откуда звонил?

— Из Дельвилля. Ума не приложу, как он мог там оказаться.

— Тогда внимательнее читай газеты и слушай радио. Наш город, может, и может спать спокойно, но вот тишину и спокойствие в Дельвилле никто больше не гарантирует. Дьяволенок, я смотрю, решил расширить территорию своих происков.

— Знаешь, — все также растерянно ответила Дюма, садясь к мужу на колени, — кажется, он нашел друга. Настоящего друга.