Жить, чтобы умереть (джен)

Кто знает, для чего мы живём? Некоторые скажут — для того, чтоб завести семью, оставить потомство, некоторые — чтобы прожить её достойно, но вряд ли найдутся те, кто не знает, для чего нам дана жизнь. Я, например, не знаю. После того количества смертей, которые я увидел, я начал сомневаться: а так ли ценна и неповторима эта жизнь?

Мне безразлична жизнь окружающих, ведь это их жизни, а значит и их проблемы. Мне даже безразлична своя собственная, настолько, что я даже не пытаюсь отнять её у себя. Да и зачем? Всё равно отпущено мне немного, а об этом даже никто не знает.

Каждый верит, что у него есть предназначение. Каждый. Но только ещё не все его поняли и приняли. Мне с ранних лет было интересно узнать, для чего же я предназначен, для чего я живу. Но сейчас это глубоко безразлично мне. Всё потому, что прожил свою жизнь я бесцельно, ни к чему не стремясь, и даже не желая жить. Зачем? Ведь рано или поздно я умру, меня все забудут, и обо мне будет напоминать лишь пыльная могильная плита.

Я не понимаю тех, кто радуется жизни, благословляет каждый её день. Не понимаю и не хочу понимать. Может всё потому, что мне даже не было чему радоваться, ведь у меня никогда не было друзей, родители запрещали мне общаться со знакомыми, да и знакомые не горели желанием провести время в моей компании. У меня был родной брат, но он только и знал, что крыть меня матом и мешать с грязью. Но всё это ему спускали с рук, да ещё и хвалили за это, в то время как мне даже лишнего звука сказать нельзя было. У меня были родители, но за все прожитые мною годы они ясно дали мне понять, что на этом свете меня не ждали, и родился я всего лишь потому, что мать не хотела брать на душу грех аборта. Она же у меня религиозный фанатик.

Ни на одной фотографии я не улыбаюсь. И зачем? После моей смерти их всё равно выбросят за ненадобностью. Потому что никто никогда даже не поговорил со мной толком. Все брошенные мне фразы были поучениями, нотациями, просьбами кому-то что-то передать, воплями о том, какая я скотина неблагодарная и никому ненужная тварь. Последнего было больше всего.

В детстве я горел желанием общаться, но за множество последних прожитых лет я ничего толком не сказал, кроме как \"Угу\", \"Хорошо\", \"Спасибо\", \"Извините\". Когда я хотел поговорить хоть с кем-то, я говорил с моими игрушками — двумя плюшевыми собачками, что стояли у меня на полке, которых от выброса на помойку спасало лишь моё существование. И однажды брат увидел, как я с ними разговариваю и рассказал родителям. На радость всех, месяц после этого я провёл в психиатрии. По возвращению моему оказалось, что моих собачек таки выбросили.

Вся моя семья была жутко религиозная. Но не я. Я не верю в Бога. Да и зачем верить в того, кто сначала даёт, а после забирает всё назад? Причём забирает явно больше, чем было дано изначально. Ведь рождается человек никем. О том, что он человек свидетельствует лишь имя. А когда его настигает смерть, у него есть положение в обществе, деньги, то, что, как твердит Библия, в загробную жизнь не возьмёшь, и с чем расставаться жальче всего. Так зачем верить в Бога, если он так жестоко играет со всеми нами?

С рождения у меня были проблемы с сердцем, но никто об этом не знал. Ведь стоило мне заикнуться о том, что мне что-то болит, как в ту же секунду я жалел о том, что вообще раскрыл рот. О моей проблеме выяснилось лишь тогда, когда наш класс повели на медкомиссию. Всё ещё помню слова кардиолога:

— Скверно... Ты не жилец, парень.

Приступы у меня были часто, причём на протяжении всей моей жизни. Тупая пульсирующая боль в груди, из-за которой буквально парализует всё тело, мутнеет в глазах и сделать вдох — нечто за гранью фантастики. В последние дни они стали случаться всё чаще и чаще. И вот сейчас, едва я снова стал размышлять о смысле бытия, грудь пронзила знакомая боль, стоило мне свернуться калачиком, как я упал на пол. На этот раз я почувствовал, что меня тошнит. Добежать до туалета сил не было, и меня вырвало прямо на мамин любимый ковёр. Однако во рту не было горького привкуса блевотины, лишь ощущение чего-то солёного на языке. Открыв глаза и глянув на ковер, я увидел, что из бежевого он стал красным. Хех, мать меня не простит даже после смерти... Хотя, есть у меня чувство, что скоро всё закончится...

Я не верю в Бога, да и зачем? У меня нет друзей, а значит и плакать обо мне никто не будет... Но я понял своё предназначение. Оно было в том, чтоб жить для того, чтобы умереть. Просто жить ради смерти. Осознав это, я наконец смог искренне улыбнуться, от души, несмотря на адскую боль, рвущую меня изнутри. Даже не дожив до совершеннолетия, я понял, для чего был создан. И всё с той же счастливой улыбкой я, не в силах больше держаться, закрываю глаза... Я понял своё предназначение, а остальное неважно...