Шутка для инквизитора (джен)

В это было трудно поверить, до сих пор происходящее казалось какой-то злой выдумкой, не имеющей ничего общего с реальностью. Ведь так оно и было! И обвинение, и преследования — всего этого не должно было быть, потому что это несправедливо! Местная власть, духовенство — да выходит, что весь мир настроен против нее. Но почему? Ведь она ни в чем не виновата!

С Луизой Годаль произошло нечто совершенно неожиданное и потому еще более ужасное — ее обвинили в колдовстве. Кто бы мог подумать, что подобное может с ней случиться? Луиза была примерной христианкой, всегда исправно посещала местную церковь, не пропустив за шестнадцать лет своей жизни ни единого праздника, соблюдала все посты, каждый раз перед сном читала «Отче наш», стоя на коленях у окна и глядя в небо… да она ведь была, как никто другой, далека от всякого колдовства, магии и прочей нечисти!

Но инквизиторы рассудили иначе. Три недели назад они пришли в Бирм, небольшую деревеньку при францисканском монастыре, и приступили к своему основному занятию — поиску ведьм. И весьма успешно! В первую же неделю их пребывания в деревне было обнаружено три ведьмы и один колдун. На вторую неделю были задержаны пять ведьм и два колдуна. Луиза только поражалась тому, как хорошо некоторые жители деревни, которых обвинили инквизиторы, скрывали свою истинную сущность. Луиза и подумать не могла, что эти люди были связаны с нечистой силой! А на третью неделю среди прочих задержанных оказалась и Мадлен, соседка и подруга Луизы. Это стало для юной Годаль настоящим потрясением.

— Не может быть! — возмущалась она, когда мать рассказала ей о судьбе ее подруги. — Это неправда, она не ведьма… не может быть! — только и повторяла она.

Ее голубые глаза возмущенно сверкали, девушка даже сжимала кулачки, явно не собираясь мириться с такой несправедливостью.

— Сегодня ее допросили, а она не созналась, — продолжала рассказывать Альбертина, ее мать, — говорят, завтра ее будут пытать, чтобы она рассказала всю правду.

— Но Мадлен — набожная христианка! — продолжала доказывать свою правоту Луиза. — Она никакая не ведьма, я же знаю!

Мать Луизы устало и понуро покачала головой. Только тут девушка обратила внимание на горестное и одновременно растерянное, удрученное выражение ее лица.

— Не ведьма, конечно, — согласилась Альбертина, — но и многие из тех, кто уже был осужден, не имели никакого отношения к чародейству.

— Но ведь из всех задержанных отпустили только двух! — возмутилась Луиза.

— Верно, и одна из них, как говорят слухи, имела влиятельного и богатого любовника.

— Но… — Луиза только беспомощно моргала глазами и смотрела на мать, — но как они могут пытать невиновных людей! Это ужасно!

— Ужасно, — женщина тяжело вздохнула, — но от инквизиторов никуда не деться. Они выискивают и уничтожают дьявольское ведовство и очищают мир от зла…

— От зла? А почему же они тогда схватили Мадлен? Она же не ведьма, она не злая и не колдует! Я точно это знаю!

Тогда, возмущаясь из-за несправедливого осуждения ее подруги, Луиза и подумать не могла, что через два дня и ее саму также оклеветают.

Тем утром ее грубо растолкала мать, когда девушка еще спала, и сообщила, что несчастье постигло и ее тоже. Как оказалось, не выдержав пыток, соседка сдалась и назвала имя Луизы, своей подруги. Сообщница, как рассудили инквизиторы. И сразу же послали людей ее арестовывать.

А сейчас возмущаться было поздно — за Луизой уже пришли, францисканские монахи стояли у порога и стучали в дверь, требовали впустить их и выдать ведьму.

— Но я же ни в чем не виновата! — искренне поразилась девушка, все еще толком не проснувшись и потирая кулаками глаза.

Мать швырнула ей теплое домашнее платье с длинными рукавами.

— Одевайся же, быстро! Они сейчас дверь сломают и схватят тебя! Они не станут выяснять, виновна ли ты. Давай же, одевайся, если не хочешь сгореть на костре!

— Мама! — прямота Альбертины поразила и потрясла дочку.

Сгореть на костре? Такое и правда возможно? Именно это ей грозит?! Она подскочила на кровати и схватила платье. Мать не преувеличивала, если уж она так прямо говорит, значит, так оно и есть.

Луиза быстро натянула платье через голову и принялась застегивать пуговицы. Пальцы не слушались, руки дрожали, и мать, видя, что девушка не справляется, попросту накинула ей на плечи теплую шерстяную шаль и сунула в руки какой-то сверток.

Теперь уже и Луиза слышала стук в дверь. Он становился все сильнее, было очевидно, что дверь уже ломают. Доски трещали, долго дверь не выдержит.

— Мама! — на этот раз с отчаянием и ужасом выкрикнула Луиза. Только сейчас она полностью поняла то, что с ней произошло, и осознала всю серьезность и необратимость случившегося.

— Беги! — Альбертина распахнула настежь большое окно и подтолкнула к нему дочь. — Беги через черный ход. Беги как можно дальше!

— Но куда, мама? — девушка уже влезла на подоконник, и теперь стояла, повернувшись к матери.

— К Лесу, — тихо ответила она.

— К Лесу? — Луиза не позволила себя вытолкнуть в окно, увернулась и снова посмотрела на мать, теперь уже непонимающе. — Но как я могу туда пойти, это же проклятое место!

— Это далеко, — ответила ей женщина, — туда монахи не сунутся. И там, говорят, есть заброшенная хижина. Найдешь ее и остановишься там, будешь меня ждать! А завтра я принесу тебе еды и новостей.

Луиза уже стояла на подоконнике, но все еще не решалась окончательно спрыгнуть на землю. Она не желала расставаться с матерью. Слишком многое непонятно, слишком многое пугало, а к кому еще обратиться с вопросами в трудный час?

— Но мама… если они поймут, что ты мне помогала, они же тебя схватят!

Ее мать ответила ей слабой печальной улыбкой.

— Не переживай обо мне. Позаботься о себе!

И с этими словами Альбертина вытолкнула ее на улицу и захлопнула ставни.

Луиза с трудом подавила порыв немедленно забарабанить по ним кулаками и потребовать открыть. А инквизиторы, эти непонятные, странные и страшные люди, обвинившие ее в том, чего она не делала, наверное, уже проникли в дом. Сердце больно кольнуло, когда девушка подумала о том, что оставляет дома мать. Луиза замерла в ужасе, не в силах ступить и шагу, только прижимая к груди мамин сверток. И только когда пару бесконечных мгновений спустя за окном послышался какой-то шум, чужие грубые и властные голоса, Луизу охватил такой страх, что она тотчас же помчалась бегом к плетеному забору.

Их дом стоял на самой крайней в деревне улице. Сразу за плетнем находились крестьянские огороды. Их было немного, но это пространство было открытым, ничем не защищенным. Бежать по сырой вспаханной на зиму земле, в которой то и дело увязали большие мамины башмаки, было по-настоящему страшно. Если инквизиторы догадаются, куда она пропала, они тотчас ее заметят. Потому, очутившись на открытом пространстве, Луиза понеслась во всю прыть, придерживая рукой подол платья и прижимая к себе сверток. Так быстро она еще никогда не бегала, несмотря на то, что земля была вязкой. Но страх давал юной крестьянке силы, а отчаяние подгоняло вперед, и Луиза бежала, пока не достигла реденького пролеска, начинающегося сразу за огородами. Девушка оглянулась — позади осталась черная полоска вскопанной земли и ее родная улица. Дом… но нет, погони не было, и, кажется, окно было закрыто. Луиза перевела дух и немного отдышалась. Но здесь нельзя останавливаться, ее все равно будут искать! И девушка, снова подобрав юбки, понеслась вперед.

Дороги здесь не было, и это очень мешало. Высокая пожухлая трава колола ноги и цеплялась за юбку, башмаки продолжали увязать в грязи — дождь прошел только вчера, и осенняя земля совсем раскисла. Ветки кустарников, росших порой слишком часто, хлестали по ногам, рукам, иногда даже по лицу, а из-за тумана, собравшегося в низине, по которой она сейчас двигалась, девушка начала мерзнуть и дрожать.

Но вскоре и пролесок закончился. Теперь перед Луизой простиралось поле, такое большое, что казалось бесконечным. Девушка знала, что это монастырские земли, летом здесь выращивали зерно, а сейчас поле было голым и черным.

Бежать прямо по полю она не могла — останутся следы. И Луиза начала искать тропинку. Должна же была быть хоть одна! Но отыскался только едва заметный след на влажной земле, очевидно, тропа, по которой уже давно никто не ходил. Луиза прикусила губу, понимая, как опасно было оставлять следы. Но все-таки решилась и побежала, рассудив, что оббегать поле для нее слишком долго.

Здесь она снова понеслась во всю прыть, подгоняемая страхом. На ее глазах против воли наворачивались слезы. За что? Она оставила мать, бежала из дома… и ведь ни в чем ее вины нет, почему же они назвали ее ведьмой? Боль была очень сильной, ее заглушала только обида из-за столь явной несправедливости.

К концу поля Луиза уже не бежала, а плелась. Ноги устали и болели, дыхание сбилось, и сердце гулко колотилось, отдаваясь глухими ударами крови в ушах.

За полем пролегала большая дорога, соединявшая два города. Один из них находился совсем недалеко, и крестьяне из деревни часто его посещали, если нуждались в каких-то товарах. Сейчас на дороге не было ни единого путника. Когда-то пару лет назад Луиза уже бывала здесь, когда в городе проходила ярмарка. Набитые всевозможными вещами повозки тянулись по дороге, поскрипывая колесами, и какие только товары они не везли. Тут были люди со всех ближайших сел, все шли в город, что-то несли с собой… а сейчас тут царило такое запустение и промозглость, что с трудом верилось, что это одно и то же место.

Туман стал поистине ледяным. Он проникал под шерстяную ткань шали, отчего она уже давно стала влажной, а из-за мокрой травы подол платья потяжелел и больно хлестал по ногам при ходьбе. Луиза зябко поежилась, огляделась по сторонам и, убедившись, что вокруг действительно ни души, свернула с дороги на едва видневшуюся тропинку по ту сторону от дороги. Впереди уже чернел лес.

Собственно, он уже почти начался. Редкие деревья, росшие на возвышениях, примыкавшие к дороге, уже ему принадлежали. Но то, что крестьяне в их деревне звали Проклятым Лесом, начиналось чуть дальше, там, где деревья начинали расти действительно густо.

Сколько Луиза уже бежала? Она сама потеряла счет времени. Наверняка уже настал полдень, хотя определить это, не видя солнца из-за низких облаков, было трудно. Погода к этому моменту слегка изменилась и, к счастью для девушки, в лучшую сторону. Туман успел поредеть и стало чуть теплее, воздух уже не казался таким промозглым.

Тропинка, выбранная юной крестьянкой, вела ее по холмистой долине вперед, и деревьев вокруг становилось все больше, они были все выше. Но это все еще не Лес. Девушка помнила слова матери о хижине, и потому пыталась найти ее. Только это оказалось не так уж и просто. Девушка обошла всю территорию возле Леса, не заходя в него, осмотрела все холмы, но так ничего и не нашла. Ноги уже нестерпимо болели и саднили, донимал голод, и усталость значительно замедляла ее шаг. Хотелось присесть, отдохнуть, но вокруг были только кусты да деревья. И прямо над ней чернел голыми верхушками деревьев Лес. Очевидно, мама права, искать ей нужно именно там. Но ей было страшно, по коже мурашки бежали от одной мысли о том, что нужно зайти туда одной.

Луиза не знала, откуда пошли слухи о том, что он — проклятый. Не знала она и того, что с ней могло случиться, войди она в этот лес. Проклятый — это как? Что заставило ее односельчан так окрестить лес? Неужели только жуткие легенды? Они ведь не появились сами по себе?

С самого раннего детства она слышала о Лесе пугающие истории. Говорили, что в Бирме иногда пропадают люди, а потом их изувеченные тела находят в Лесу. Кто-то говорил о том, что это могли быть дикие звери, но Луиза никогда не слышала о том, чтобы где-то поблизости водились волки или медведи. Да и охотники утверждали, что встречаются они крайне редко в этих местах.

А еще ходили слухи, что в Лесу когда-то жила ведьма. Настоящая черная ведьма, похищавшая из деревни младенцев, чтобы убивать их, пить их кровь и варить из их жира мазь, с помощью которой можно ночами летать на взаправдашний шабаш к Сатане… и после нее в Лесу осталось столько зла, что оно способно погубить любого живого человека.

По другой версии легенды, инквизиторы все-таки добрались до этой ведьмы и казнили ее, но перед смертью она прокляла все эти земли и прежде всего лес, в котором она жила и который ее не защитил.

Согласно еще одному варианту легенды, в Лесу попросту поселилась нечисть. В самом его сердце свили себе гнездо злобные демоны, чтобы впоследствии подбивать на злые нечестивые поступки обычных людей из окрестных городов и в первую очередь сел. Их цель — загубить как можно больше праведных душ, и действуют они так искусно и коварно, что порой их жертвы до самого последнего момента не понимают, что попались им в руки.

К каждой из этих версий прилагалось немало подробностей, как правило, жутких и иногда мерзких. По каждой было сложено множество историй, нередко придуманных, но почти все они плохо заканчивались. Иногда подробности в них были такими отвратительными, что кровь стыла в жилах уже от одной мысли о том, что нечто подобное вообще возможно. Луиза не любила с детства эти истории, она боялась их. Потому старалась их не слушать. Потому пропустила многое важное…

Хижину, о которого говорила мать, Луиза смогла отыскать только ближе к вечеру. Осеннее мутное солнце, так и не показавшись за весь день, уже садилось, и начинало потихоньку темнеть. Серый день сменял такой же серый вечер.

Луиза к тому моменту совершено отчаялась. Ей было страшно, холодно, хотелось есть, а от усталости она уже еле стояла на ногах. Она рискнула зайти в Лес еще час назад, но хижину найти оказалось непросто, тут деревья росли слишком плотно, и разглядеть за ними что-то было очень трудно.

Но вот уже в сумерках, совершенно отчаявшись, Луиза внезапно вышла к небольшому деревянному домику. Это оказалось так неожиданно, что девушка даже не сразу поверила, что ей таки удалось обнаружить искомое, что это не морок.

Она ожидала найти что-то вроде разваленной хижины, но это действительно был настоящий домик. С деревянными, хоть и истончавшими стенами, единственным большим окном без створок и высокой узкой дверью. Он был совсем маленьким, не больше спальни в родном доме Луизы.

Откуда он здесь? Девушка заворожено его рассматривала, даже потрогала посыревшее от тумана дерево. Кто его построил, зачем? Впрочем, сейчас эти вопросы показались ей такими незначительными, что едва мелькнули в ее голове, и тут же исчезли.

Девушка поднялась по деревянному порогу к двери и осторожно ее на себя потянула. Дверь скрипнула, но подалась и распахнулась. Луиза внимательно осмотрела домик внутри, все еще не решаясь зайти. Дощатый пол, маленький низенький столик с поломанной ножкой, лавочка у стены… и везде много желтых листьев, очевидно, попавших сюда из широкого окна.

В первую очередь она выгребла из помещения все листья и выбросила их наружу. Под листьями в углу за столиком обнаружился старая, но сухая подстилка. Ее Луиза подстелила на лавочку. Потом она кое-как закрыла дверь, привязав ее ручку к выступающему из стены гвоздю, намотав на них снятую с волос ленту. Когда девушка опустилась за столик и развернула приготовленный матерью сверток, уже начинало смеркаться.

Ужин ее оказался небогатым: маленький кусочек солонины, хлеб, ломтик сыра и фляга с водой. Девушка съела все до последней крошки, попила воды, спрятала тряпочку вместе с флягой под стол, а после, завернувшись поплотнее в накидку, улеглась на лавке и попыталась заснуть, что удалось далеко не сразу.

Было холодно. Хоть она и закуталась почти с головой, от этого не становилось теплее. Незаметно для себя девушка даже начала стучать зубами. Кроме того, ей было страшно. Луиза лежала на лавке в крохотном доме посреди зловещего Леса, ночью, одна, вдали от родных стен. А дома ее ждала верная смерть от рук инквизиторов…

— За что? — тихонько прошептала Луиза, не замечая колючей горячей капли, стекающей по ее щеке. И только когда девушка всхлипнула, она поняла, что плачет. — За что?! — повторила она уже громче, и, не в силах сдержаться, залилась слезами и разрыдалась в голос.

* * *

Утро оказалось почти таким же хмурым и безысходным, что и прошедший день. Липкий туман вплывал в не закрывающееся окно, тихо шумел голыми ветками черный лес, к тому же, было холодно, хоть и не так, как вчера.

Луиза поежилась, поднимаясь со своего ложа, поплотнее закуталась в промокшую накидку и, так и не рискнув выглянуть из домика, принялась ждать. Подумав, она сняла с двери свой кусочек ткани и завязала хвост, чтобы волосы не мешали. Она старалась оставаться спокойной и не думать о худшем. Мама обещала прийти, значит, она обязательно придет. Было все еще очень обидно, больно, холодно, но девушка заставляла себя терпеть. На костре лучше точно не будет. А мать вчера была настроена очень решительно. Лучше посидеть тут, подождать, все равно ничего другого она не могла сделать.

Ближе к полудню сильно захотелось есть. То, что ей оставила вчера мать, хватило только на ужин, и сейчас у девушки не осталось ничего, чем она могла бы подкрепиться. А есть хотелось, хоть она и старалась не обращать на такие мелочи внимания.

Больше всего, как ни странно, на нее давило то, что ей приходилось сидеть на месте, не выходить из хижины, бездействовать и просто ждать. Ей хотелось пройтись хотя бы к дороге, а может, и дальше, ближе к родной деревне, чтобы хоть как-то разузнать о том, что там происходит. Может быть, удалось бы встретить кого-то знакомого…

Но Луиза понимала, что точно не рискнет выйти из домика и пройти хотя бы несколько шагов. Этот дом стал казаться ей почти безопасным, а мысли о том, что инквизиторы могут уже искать ее в лесу, сводила с ума. Потому выходить она не спешила.

От скуки и просто желая себя чем-то занять, Луиза принялась наводить порядок в своей новой обители. В углу отыскалось некое подобие метлы, очевидно, оставленной кем-то из прошлых посетителей, и девушка начала сметать остатки листьев. А в другом углу под лавкой внезапно обнаружилось что-то прямоугольное, большое. Луиза присела на корточки и вытащила это нечто. Шкатулка, ларец? Нет. Книга.

Девушка осторожно достала из вороха листьев найденную книгу. Она была умело спрятана, словно кто-то не хотел, чтобы ее нашли. Если бы девушка не решила навести здесь порядок, она тоже не нашла бы этот тайник.

Отложив на время метлу, Луиза взяла находку и присела с ней на лавочку. Что за книгу тут могли прятать? Ее раздирало любопытство, тем более, что книга явно была очень старой, и оставили ее на этом месте не просто так.

Обложка из потемневшей и потрескавшейся кожи, металлические скобы по углам… Луиза на миг забыла о своих невзгодах, ее захлестнуло любопытство. И она осторожно открыла первую страницу, перевернув хрупкую обложку, гадая, что же ей откроется.

Книга была рукописной, и первые буквы оказались тщательно и красиво выведены. Почерк был аккуратным, но из-за большого количества завитушек было трудно читать. Но Луиза все же сумела разобраться в почерке, а потому сразу же жадно углубилась в чтение.

Уже первая страница ее удивила. Она рассказывала о мастерстве вызывать низших демонов из темной материи, некого эфира, в котором они обитали. Девушка прочитала несколько строк, потом перевернула пару страниц и стала читать другую главу. Но там говорилось о том, как из человеческого жира варить мазь, которой стоит обтирать тело, чтобы научиться летать и попасть на шабаш к высшим демонам…

«Это книга ведьмы!» — с ужасом осознала Луиза. Ей захотелось выбросить ее, как что-то мерзкое, гадкое, грязное. Девушка всегда ходила в церковь, не пропускала ни одного праздника, регулярно молилась перед сном… она хорошо знала, настолько это отвратительно — быть ведьмой. Священник, читавший проповеди, не раз рассказывал о тех мерзостях, которые они вытворяют. И вот сейчас перед ней лежала ведьминская книжка.

«А еще меня обвинили в том, что я ведьма, — печально подумала Луиза, — я уж точно ничего не теряю».

Занять себя все равно больше было нечем, потому девушка продолжала читать, внутренне ужасаясь тем подробностям, которые ей открывались. Кровь летучей мыши? Головы воронов, убитых в полнолуние? Мизинец с ноги покойника? Подкожный жир ребенка? Девушка содрогалась от ужаса, читая все эти мерзкие рецепты. Неужели ведьмы действительно творят такое с живыми существами? Тогда неудивительно, что инквизиторы объявляют на них столь ожесточенную войну. То, о чем она читала, было отвратительно!

А на второй половине книги пошел текст вперемешку с иллюстрациями, также сделанными от руки. Первые изображали демонов, вызванных колдунами и чародеями. Демоны были уродливыми и страшными, их пасти скалились злобными гримасами. Поневоле Луиза содрогнулась, думая о том, что такое существо можно вызвать в реальности.

После демонов пошли рисунки, изображавшие шабаши. Ведьмы, варившие что-то в кипящих котлах, пляски возле костра у воды, а потом и отвратительные оргии с демонами, противоестественные сношения с бесами и развратные выражения лиц у похотливых ведьм… Луиза с отвращением захлопнула мерзкую книгу и убрала ее обратно в тайник, присыпав листьями. Ей неинтересно было даже то, кто ее здесь и с какой целью оставил, книга внушила ей такое отвращение, что прикасаться к ней уже точно не хотелось.

«Я никогда бы не стала ведьмой, ни за что!» — подумала Луиза, вспоминая гадкие иллюстрации и тщетно пытаясь о ни забыть.

На улице уже начало темнеть, а девушка все еще сидела в домике, не смея даже выглянуть в окно. Чем темнее становилось в лесу, тем более мрачные мысли посещали ее голову, а навеянные ведьминской книгой образы так и стояли перед глазами. Ей было просто страшно, трусились руки, и она, сжавшись в комочек, сидела на лавке, вздрагивая каждый раз, когда из леса доносились какие-либо звуки. Вот в окно залетел крупный кленовый листок и, покружившись в воздухе, упал на пол, а Луиза едва не вскрикнула — ей уже почудилось, что к ее убежищу прокрались инквизиторы и теперь пытаются ее выманить.

«Мамочка, где ты?» — думала она, вжимая голову в плечи, плотнее кутаясь в шаль.

Матери не было, а на улице совсем стемнело. Где-то вдали заухала сова, а ночной лес продолжал шуметь, только в его шуме было все больше угрожающих, пугающих, жутких ноток. Где-то над лесом светила луна, и в ее холодных лучах все казалось зловещим, а тени, которые отбрасывали деревья в окошко домика, напоминали скрюченные пальцы с хищными когтями

«Мамочка, почему ты не пришла?» — Луиза закрывала глаза, чтобы не видеть эти тени, пытаясь придумать, почему же Альбертина так и не навестила ее. Но она понимала, что по-настоящему для этого могла быть лишь одна причина, и девушка отчаянно не хотела о ней думать.

Подавленная, голодная, напуганная, Луиза и не заметила, как снова заснула. Да и не рада была, потому что сновидения ее были тяжелыми и мрачными. Проклятый Лес таки оставил свой отпечаток на душе девушки.

Проспала она долго, и когда проснулась, солнце стояло уже высоко в небе. Тяжелых туч на небе уже не было, и пасмурная погода уступила место теплой солнечной.

Луиза была очень голодна, ей хотелось пить, но не обращала на это внимания, потому что сейчас ее занимала другая мысль:

«А мама так и не пришла…»

На глаза сами по себе навернулись слезы, но девушка приказала себе не плакать. Нужно было все-таки попытаться подобраться к деревне, чтобы узнать хоть что-то. Иначе она ведь просто умрет с голоду.

Полная решительности, Луиза начала собираться. Отряхнула платье, поправила накидку, даже попыталась пальцами расчесать волосы... когда вдруг до нее донесся подозрительный звук. Девушка замерла, насторожилась. И побледнела. Она поняла, что это был за звук — стук лошадиных копыт. И он приближался, он был все громче и отчетливей! Но кто мог ездить на лошади в такой глуши? Кто, кроме монахов, рыскающих по окрестностям, не гнушающихся даже Проклятого Леса, разыскивающих ее, чтобы сжечь на костре?

Она заметалась, в панике обдумывая, что же делать, но убежать из домика не успела — лошадь уже остановилась прямо напротив окна.

Луиза замерла, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Она заворожено наблюдала в окно, как с лошади спрыгнул некто в плаще и капюшоне, надвинутом на самый лоб, как этот кто-то решительным шагом приближается к двери. Инквизитор?! Если так, то почему один?

— Эй, тут кто-то есть? — донесся до нее приятный мужской голос. Низкий, мелодичный, почти певучий. Красивый.

Три коротких стука в дверь, а ведь та была не заперта.

Луиза молчала. Она не знала, что ответить, и нужно ли вообще отвечать. Каков был шанс, что незваный гость уйдет сам, так и не заходя в открытый домик? Его, наверное, не было, но девушка все равно молчала.

— Я вхожу! — предупредил незнакомец, и дверь начала медленно открываться.

Луиза вжалась в угол, по-прежнему слишком испуганная, чтобы отвечать. А дверь уже распахнулась, и загадочный некто вошел в домик.

Это был не очень высокий человек, стройный, насколько можно было судить по бесформенному коричневому плащу, накинутому на его плечи, и, похоже, молодой. О последнем можно было судить по голосу — он звучал звонко и приятно.

— Ну что же ты молчишь? — человек сдвинул капюшон плаща так, что стало видно лицо, и девушка поняла, что не ошиблась — перед ней стоял довольно приятный на вид молодой человек. — Почему не отвечаешь? Я ведь знал, что тут кто-то есть, дверь была плотно прикрыта, хотя обычно она слегка приоткрыта. Так ее закрыть можно только изнутри.

И он улыбнулся. Улыбка была приятной, располагающей, и Луиза вдруг поняла, что бояться этого человека она попросту не может. Это явно не инквизитор. Но и доверять незнакомцу пока было рано, хоть он и располагал к себе, казался очень обаятельным.

— Кто вы? — спросила она, не отводя от него настороженного взгляда.

Парень вздохнул и подошел ближе.

— Меня зовут Луис, если это что-то изменит. Я нездешний, просто временно тут остановился. А сейчас вот проезжал мимо этого дома, и обратил внимание, что он плотно изнутри заперт. Мне, конечно же, стало интересно…

Парень умолк, заметив, как на него смотрит Луиза. А она спросила тихо, с надеждой:

— Так вы не связаны с инквизиторами?

Парень улыбнулся.

— Разве я похож на мрачного, скучного и вечно всем недовольного старика-монаха, который сидит и ворчит в своей келье-склепе?

Теперь уже и Луиза робко улыбнулась.

— Не похожи, — рискнула она сказать.

— Ну вот и отлично. А я уже думал обидеться.

Несколько секунд оба молчали, присматриваясь друг к другу. Пока парень не вздохнул понимающе и не проговорил:

— Так ты тут от инквизиторов прячешься.

Луиза вздрогнула и испуганно на него посмотрела.

— Не бойся, — поспешил ее успокоить незнакомец, — если ты опасаешься, что я сейчас пойду и расскажу кому-то о тебе, то ошибаешься. Зачем мне это?

Несколько секунд девушка размышляла над его словами. В них была логика, парень вряд ли ее обманывал. Наконец она решила, что вряд ли незнакомец будет для нее опасен.

— Луис… — проговорила она, — тебя зовут почти так же, как и меня. Я — Луиза Годаль.

Парень улыбнулся, и в его глазах запрыгали бесенята.

— Может, это судьба?

Девушка ничего не ответила. Она вдруг как-то разом сникла и снова опустила голову.

— Прости, я совсем нетактичен, — покачал головой Луис, и девушка снова поразилась тому, какой у него приятный голос. Низкий, мелодичный, выразительный. Она никогда не слышала, чтобы парни говорили так приятно, — ты тут скрываешься от монахов, а я кокетничать надумал. Извини. Просто ты очень миленькая.

Комплимент от него было слышать приятно, это Луиза отметила. А парень тем временем подошел ближе, внимательно всматриваясь в ее лицо.

— Выглядишь такой измученной… наверное, давно здесь сидишь? Ты голодная?

Отвечать не пришлось — у нее громко заурчало в животе. Парень понимающе улыбнулся и снял с плеча простую холщевую котомку. Покопавшись в ней, он вытащил яблоко и кинул его Луизе.

— Вот, ешь, — он улыбнулся тому, как девушка с охотой вгрызлась в предложенный фрукт, даже не поблагодарив своего спасителя, а потом достал из той же котомки кусок сыра, замотанный в тряпку, и флягу с водой. Подойдя ближе, он положил все это на лавку, — я оставляю тебе еду, пока хватит. А завтра я вернусь и принесу еще. Я не дам тебе здесь умереть от голода, не волнуйся, — он подмигнул ей.

— Спасибо, — кивнула она, смущенно опуская голову, — вы очень добры, господин.

— Луис, — напомнил он, — называй меня по имени. Мне будет приятно.

Девушка смущенно улыбнулась.

— Хорошо.

Ее не волновало, кто он, откуда пришел, что от нее хочет. Этот человек ей нравился, он был красивый и приятный, а еще он очень ей помог.

— Из какой ты деревни? — спросил Луис. Заметил, как напряглась девушка, и пояснил: — Мне интересно. Я слышал, в деревню при монастыре святого Патрика, которая расположена недалеко отсюда, приехали несколько инквизиторов, наверное, ты оттуда? Я слышал, они развили там чересчур бурную деятельность, и костры ведьм палят там почти каждый день. Хорошо, что ты убежала, а то и тебя ожидала бы та же участь. Знаешь, эти святоши — те еще изверги.

Внезапно Луиза ощутила сильную боль, сдавившую ей грудь.

— Мама… — недоеденное яблоко выпало из ее рук, и девушка закрыла лицо руками, — мама осталась в деревне. Мама меня защищала, она обещала, что придет вчера, но так и не пришла. Они ее поймали, они пытали мою маму! Иначе она пришла бы, она бы меня тут не бросила!

Парень молча ее выслушал, и скорбно опустил голову.

— Мне очень жаль. Они на многое способны… я хорошо это знаю. Жаль, я не могу помочь тебе ничем больше… ну, хочешь, я схожу в эту деревню, узнаю, что там случилось с твоей мамой? — предложил он, заметив, как по щекам девушки текут слезы.

— Хочу, — тихо проговорила она, — пожалуйста! Если тебе нетрудно… она же хотела, как лучше, она меня очень любит! Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Она очень хорошая! Добрая, заботливая, любящая…

— Тише, тише, — Луис подошел ближе и мягко погладил девушку по голове, отметив, что Луиза вздрогнула, — все будет хорошо. Я исполню твою просьбу, мне нетрудно. Все равно мне нужно примерно туда же, могу по пути заехать. А завтра днем я вернусь, принесу тебе побольше еды и расскажу о том, что узнал. Хорошо?

Луиза измученно кивнула.

Тогда таинственный незнакомец тихонько покинул ее.

Это был первый день, когда он ее навестил. И далеко не последний. В тот первый день девушка заставила себя забыть обо всем и просто подождать. Ее пока не волновало, кто же он такой, она помнила, что парень обещал ей помочь, и надеялась на него. Луиза ждала новостей. И таинственный молодой человек не подвел ее.

На следующий день он снова пришел, постучал в дверь и вошел в домик. Выглядел Луис немного подавленно. На немой вопрос девушки он только покачал головой.

— Увы, мне очень жаль. Твоя мать и правда не сумела спастись. Вчера утром ее сожгли на костре за то, что она продала тебя демонам.

— Что? — девушка не хотела верить его словам. Это не укладывалось в ее голове. Чтобы ее мама, ее любимая, заботливая, добрая мама была сожжена на костре?!

— Мне правда жаль.

Девушка бездумно села прямо на пол. По щекам уже текли слезы, сами по себе, и она не могла остановить их. Мама умерла? Ее сожгли на костре? Как ведьму, пытали и сожгли?

— Нет, — повторяла она сквозь слезы, — это неправда…

Луис молча на нее смотрел.

— Прости, что пришлось тебе это сказать, — парень опустился на пол рядом с ней, погладил ее по волосам, и Луиза разрыдалась в голос, упав на его грудь и закрыв лицо руками, — но ты должна была узнать правду.

— Это несправедливо, — плакала она, — это неправильно!

— Да, — просто согласился он, — инквизиторы, знаешь ли, вообще мерзкие и грязные типчики. Им плевать на то, кого они сжигают на костре. Они слишком помешаны на том, чтобы уничтожить как можно больше грязи и скверны на этой земле. Причем часто эту самую грязь и скверну они придумывают сами.

Луизе было странно слышать такое от другого человека. Все ее знакомые, даже мама, боялись монахов-инквизиторов, они никогда не сказали бы ничего подобного. А этот Луис так открыто выражался против.

Но сейчас она не думала о том, что происходит. Ей было больно, она плакала, и соленые капли намочили плащ незнакомца, но она не обращала на это внимание. Луиза была благодарна ему за его слова и поддержку, в чем бы она ни заключалась.

Он пришел и на следующий день. Красивый таинственный незнакомец, готовый сделать все для нее и ничего не требующий взамен. Она с благодарностью принимала помощь Луиса, но все же ничего не могла сделать со своим любопытством.

— Кто ты? — он приходил к ней уже несколько раз, а Луиза не уставала задавать этот вопрос. И ни разу не получила толкового ответа.

— Твой спаситель, — с улыбкой ответил он, положив на стол румяные яблоки, кувшин молока, хлеб и кусок сочной говядины.

Девушка с подозрением покосилась на продукты.

— Откуда ты их берешь? И почему не отвечаешь на вопросы?

Луис поправил капюшон на голове и присел на лавочку, взяв одно яблоко.

— Я отвечаю, но тебе почему-то не нравится. Ты милая любопытная девочка, Луиза. Но мне это нравится, потому я тебе помогаю.

— Нет, — покачала она головой, — на мои вопросы ты не отвечаешь. Потому что я до сих пор не знаю, кто ты такой! Почему ты молчишь? Почему придумываешь ответы? Тебе есть, что скрывать?

— А еще у тебя пытливый ум, это тоже хорошо, — он откусил яблоко, и оно сочно хрустнуло, — ты и правда мне нравишься. А что до того, кто я… ну, я путник. Странник. Проходил мимо этого леса, направлялся в твою родную деревню. Это правда, я не лгу.

— Да, но кто ты такой? У тебя есть деньги, но ты не аристократ. Или аристократ? Если так, то какое твое звание? Какой титул ты носишь, где твой дом?

— А ты корыстная девочка, — хмыкнул Луис, снова кусая яблоко, — я столько тебе помогаю, а ты требуешь у меня ответы. Это, мягко говоря, нетактично.

Девушка устало опустилась на лавку рядом с ним. Бросила на него косой взгляд и покачала головой.

— Ты делаешь так, что я начинаю тебя бояться, Луис. Ты скрываешь что-то, да? Меня это пугает. Не знаю, чем, но я это чувствую.

На его губах появилась усмешка. Какая-то нехорошая, неприятная, колкая.

— У тебя хорошая интуиция, Луиза. Это тоже твой плюс…

Он перечислял плюсы ее характера так, словно приобретал себе животное. До этого момента ее радовало появление Луиса, она доверяла ему. А сейчас ей внезапно стало страшно. Ведь она осталась совершенно одна, у нее больше никого не было, и сейчас с ней был этот пугающий человек, они совершенно одни, в Проклятом Лесу, и весь мир словно сговорился против Луизы.

— Ты боишься меня, я вижу. Не веришь мне. Что ж, твое дело. Но ты сейчас полностью от меня зависишь. И если вдруг захочешь отказаться от моей помощи, это будет даже забавно. Я посмотрю, как тебя или сожгут на костре, или замучают до смерти пытками. Ну или ты сама уморишь себя голодом. У тебя только один выход, моя милая девочка.

На этих словах он поднялся и ушел, бросив на нее короткий жесткий взгляд. Ей внезапно стало плохо, к горлу подступила тошнота, но она не сказала ни слова.

Луиса не было два дня. Беглянка за это время успела проголодаться, хоть и несильно, ведь кое-какие продукты благодаря ему у нее имелись. Но главным было не это. Девушке было очень страшно, мрачные, пугающие мысли не давали покоя, в голове одна за одной проскакивали жуткие домысли, один абсурднее другого. Почему этот красавец с елейным голосом ей помогает? Почему так к ней относится? Что ему на самом деле надо, что он скрывает и почему? Возможные ответы были один хуже другого. Однако она не могла отрицать того, что хотела видеть Луиса, что скучала по нему и втайне надеялась, что ее домыслы надуманы и он еще обязательно их развеет.

Через два дня он снова пришел. Принес сумку с едой, поставил ее на лавочку, присел рядом с Луизой. Девушка косо на него посмотрела, хоть и почувствовала облегчение. Она-то уже всерьез обеспокоилась, что ее загадочный посетитель больше не придет.

— Я помню, что ты мне не доверяешь, — сказал он своим красивым голосом, — но не могу же я тебя голодной оставить. Я надеюсь, ты не боишься хотя бы той еды, которую я тебе приношу?

Это вызвало у нее улыбку, и на время девушка расслабилась. Было так приятно забыть о том, какие мысли посещали ее все эти два дня, отбросить все сомнения и просто наслаждаться обществом этого красивого парня. Может, она и впрямь зря себя изводит? А Луис — самый обыкновенный богач, например, из города? Или из какой-то деревни, которая находилась где-то недалеко?

Она уже совсем расслабилась, когда Луис заметил:

— Ты вообще всегда можешь на меня рассчитывать. Зови в любую минуту — и я появлюсь рядом.

По коже девушки прошел озноб. Она где-то о таком читала…

— Как это? — тихо спросила она.

— Узнаешь, когда позовешь, — усмехнулся он.

Внезапно до девушки дошло, что парень ни разу не снял при ней свой капюшон. Она и раньше обращала на этот факт внимание, но не придавала этому особого значения. Все же на улице было довольно прохладно. Но сейчас у нее появились кое-какие догадки.

— Сними капюшон, — тихо попросила она.

Луис непонимающе на нее посмотрел. А потом расхохотался.

— Боишься, что у меня на голове рога, а я их прячу? Как же это мило!

И он снял капюшон. Девушка облегченно вздохнула. Нет, рогов не было. Но у парня оказался странный цвет волос — красный. Раньше такого яркого цвета она не видела, даже на минуту залюбовалась им. В дневном свете волосы красиво блестели и казались такими яркими, словно их покрасили неизвестной краской.

— У тебя странный цвет волос, — заметила Луиза.

— Но ведь красивый, правда? — подмигнул ей парень.

— Красивый, — согласилась она.

Луис внимательно посмотрел на девушку. Луиза выдержала его взгляд, не отвела глаз. И парень хмыкнул.

— Ты меня все еще боишься? Я пугаю тебя?

Она и не знала, что ответить. Да, он пугал ее. Но, скорее, не он сам, а то, о чем он молчал, о чем недоговаривал, что скрывал. А он сам ей нравился. Его внешность, голос, характер, то, как он к ней относился… но не станет же она ему о таком говорить! У нее не осталось больше никого в этом мире, кроме него, и ему это прекрасно известно.

— Ты хочешь, чтобы я больше к тебе не приходил?

— Нет! — сразу же выкрикнула она.

Луис улыбнулся тому, как быстро и горячо она ответила. И уже более мягко спросил:

— А хотела бы ты уйти отсюда вместе со мной? Я ведь не могу постоянно носить тебе еду, я здесь ненадолго и уже задерживаюсь. У меня осталось всего несколько дней, не больше.

Ей было приятно слышать это от него. Красивый богатый парень предлагал ей сбежать вместе с ним… предлагал, спрашивал ее согласия, хотя и понимал, что ей все равно больше ничего не остается. Луиза с благодарностью на него посмотрела.

— Куда уйти? — все же спросила она.

— Далеко отсюда. Хочешь стать моей помощницей?

— Помощницей? В чем?

— В моих делах.

— В каких делах? Что именно я должна буду делать?

«Я соглашусь, даже если он предложит мне стать его служанкой. Я готова мыть, стирать, работать в саду, ухаживать за животными…»

Луис обаятельно улыбнулся.

— Помогать мне заманивать невинные души в мои сети. Помогать мне уговаривать моих жертв, чтобы они заключали со мной контракты.

— Что?..

Холодный пот прошиб девушку. Она замолчала, неверяще уставившись на Луиса. Что он хотел этим сказать? Он же несерьезно? Это такая шутка?

— Подумай, Луиза, — сказал он, поднимаясь с лавочки, — завтра я потребую от тебя ответ. Если ты согласна, мы заключим контракт на твою душу. Если нет — я тебя оставлю, и инквизиторы найдут тебя и спалят на костре, как ведьму. Выбирай.

С этими словами он вышел из домика. Луиза оторопело на него смотрела, не зная, что сказать. Он же пошутил? Он… нет, он не пошутил. По коже прошел холодок. Луиза широко распахнула глаза и уставилась на дверь, в которую только что вышел… демон?!

Она бросилась вслед за ним, выбежала из дома, начала звать его. Но Луиса уже не было, он куда-то исчез. И лошади никакой уже не было. Только сейчас до нее дошло, что и вчера, и позавчера он приходил без лошади…

— Луис! — позвала она. И испугалась тому, как резко и надрывно прозвучал ее голос.

Подул холодный ветер, и она вздрогнула.

— Завтра скажешь мне свой ответ, а пока подумай, у тебя одна ночь, — прозвучал приглушенный голос.

Эти слова никто не произносил. Они прозвучали сами по себе, словно их принес ей ветер…

* * *

Луиза тихонько сидела на лавочке в домике и наблюдала в окно, как садится солнце. Окно выходило на запад, и сквозь голые кроны деревьев в дом проникали яркие закатные лучи. Есть не хотелось, аппетит пропал с того самого момента, как ушел Луис. И хоть девушка старалась не думать о нем, настойчивые мысли никуда не хотели деваться.

Сколько она тут уже провела? Неделю… десять дней? Сколько к ней приходит этот странный человек? Он никогда ни в чем ей не отказывает, помогает. Приносит сыр, мясо, воду, молоко, фрукты… когда понял, что ей холодно, принес теплую накидку из дорогой шерсти, подбитую мехом, а также красивое алое одеяло, в которое она могла кутаться холодными ночами. И что, он на самом деле — демон? Ему нужна ее душа? Но почему она представляла себе демонов немного другими? У этого даже рогов не было, не то, чтобы уродливой морды, зловонного дыхания, мерзкого поведения… это какой-то странный демон!

Подумав об этом, Луиза вспомнила о книге, которую она зарыла в листьях. Точно! Это же книга ведьмы. Девушка быстро достала ее из тайника и снова начала листать. Она не прочитала и трети того, что там было написано, но она помнила, что о демонах там что-то говорилось.

Пришлось листать ее снова, чтобы отыскать главу, посвященную демонам. Снова смотреть на эти мерзкие картинки, от которых кровь стыла в жилах. Неужели есть люди, которые занимаются подобным? Как они могут это выносить?

А вот и нужна глава. «Демоны высшие и низшие». Глубоко вздохнув, Луиза углубилась в чтение.

Сначала было неинтересно. Там говорилось о том, какими бывают демоны, преимущественно низшие. Одни создают катастрофы, убивают животных, портят погоду, другие мучают людей, наводят на них сомнения, подстрекают людей к совершению грехов. Таких демонов еще называют бесами, они находятся в самой низшей части демонской иерархии. Люди не могут видеть их, потому что для того, чтобы полностью воплотиться в мире людей, им необходимо слишком много энергии, которой они не располагают, потому они состоят из одного эфира.

Но есть и другие демоны. Они стоят выше бесов, и это их чаще всего призывают ведьмы и колдуны. Они также бывают разными. Одни могут манипулировать разумом людей, наводить на них морок. Таких демонов часто используют для приворотов. Другие могут просто исполнять желания ведьмы, например, находить клады и приносить ей. Еще некоторые специализируются на убийстве и мучениях, хотя по этой части все демоны сильны. Некоторые из них, суккубы и инкубы, служат для удовлетворения похоти ведьм и колдунов. Есть очень много разновидностей демонов средней силы, и каждый из них больше всего мечтает вырваться из Преисподней, чтобы попасть в другой, более чистый мир, где они смогут вредить безвинным людям. Если ведьма или колдун призывают такого демона и не имеют достаточной силы, чтобы удержать контроль над ними, то такие демоны могут вселиться в них, сделать их одержимыми, и тогда им поможет только ритуал изгнания.

Луиза содрогнулась от отвращения. Нечто подобное рассказывали и священники в церкви при монастыре. Получается, и ведьмы, и священники верят в одно и то же? Похоже, что так. Они просто по разную сторону от всего этого находятся, но истина для них одинакова.

Дальше шли высокие демоны. Они, как говорилось в книге, были очень сильны, и могли беспрепятственно проникать в мир людей. Эта их разновидность непосредственно подчинялась высшим демонам, то есть, властителям Преисподней, и они могли совершать различные манипуляции с человеческими душами. Каждая человеческая душа, которую они себе отвоевывали, делала их могущественнее. Также эти демоны могли принимать облик людей, чтобы вводить в заблуждение тех несчастных, которых они заманивали в свои сети…

«Значит, мне попался именно такой демон, — подумала Луиза, возвращая книгу на место, — он хочет получить мою душу, чтобы стать сильнее. Он просто пользуется моей наивностью».

Внезапно весь страх прошел. Осталось разочарование. Ведь Луис по-настоящему ей нравился! Она надеялась, что у них все будет хорошо, что он действительно заберет ее с собой, сделает своей женой… а ему на самом деле нужна была ее душа. Потому что он демон! Девушка ощутила волну злости на этого красивого парня. Как он мог с ней так поступить, она же верила ему!

— Придешь завтра, значит? Идиот! Ну приходи! Но этот дом будет уже пуст! Не стану же я ждать тебя, пока ты вернешься, чтобы напустить на меня инквизиторов!

План действия родился в ее голове сам по себе и сразу же показался Луизе гениальным. Как она сразу не додумалась так поступить? Нужно было просто собрать вещи и убежать, но не куда-то, лишь бы дальше от деревни, а в город. Там народ не такой темный, как здесь, в этой глуши. Там никто не знает, в чем ее обвинили. И там она сможет спрятаться.

В самом деле, Луиза молода, к грязной работе приучена. Найти себе, чем жить, она сможет. Наймется в какую-нибудь таверну, будет мыть полы или помогать по дому у богачей. Неважно, она многое умеет делать. Главное, попасть в город.

Девушке было известно, что к ближайшему городу можно было добраться по главной дороге, если идти вверх, поднимаясь в гору. Может быть, если она пойдет прямо сейчас, то к утру уже доберется. А демон не сразу поймет, куда она пропала, и когда он отыщет ее, она уже не будет нуждаться в его помощи.

Решительно настроенная, Луиза быстро собралась в дорогу. В сумку, оставленную демоном, она собрала продукты, завернулась в мамину накидку, а сверху набросила еще и плащ на меху. Все, теперь она была готова идти в город.

Когда Луиза вышла из домика, на улице уже окончательно стемнело. Идти было трудно, плащ цеплялся за кусты, а луны сегодня в небе не было. Самое странное — девушка ничуть не боялась. Страх был где-то вне ее, она его пережила. Луизу уже не пугали демоны, бесы, возможно, призраки или другая нечисть, которая могла бы скрываться в темном ночном Проклятом Лесу. Завтра по ее душу придет высший демон, а что может быть хуже? Какое ей дело до мелких бесов, которые, возможно, следили сейчас за ней сквозь ветки ночного леса? Пусть смотрят, если им так нравятся. Она все равно доберется до города!

Девушка уже не сомневалась в том, что ей все удастся. Она верила в свои силы и была решительно настроена.

Спустя полчаса она выбралась на прямую дорогу, ведущую к городу. Вот теперь ей уже ничего не страшно! Идти по ровной дороге оказалось намного проще, плащ не путался в ветках, не тормозил ее, и она, глубоко вздохнув, намерилась идти всю ночь.

Некоторое время девушка действительно шла, ни о чем не думая. Решительно настроенная, уверенная в себе и своих силах. Ей было плевать на то, что на улице ночь, а она абсолютно одна, идет по пустынной дороге. Ей уже нечего было бояться! Завтра по ее душу придет высший демон.

Она уже прошла довольно много. Тьма на улице стояла такая плотная, что даже окрестности нельзя было рассмотреть, только звезды сверкали в черном небе. Стало совсем холодно, и девушка зябко куталась в меховой плащик, оставленный ей демоном.

Внезапно до ее слуха донеслись чужие шаги. Тяжелые, быстрые. Кто это мог быть в такое время? Луиза занервничала, начала оборачиваться, смотреть по сторонам, но все равно ничего не видела — слишком темно было на улице. А шаги приближались. Сердце девушки бешено заколотилось. Возникло сильное желание сорваться с места и побежать. Быстро, изо всей силы, чтобы ее никто не увидел. Но, оказалось, уже было поздно.

Впереди нее стояли две высокие фигуры. Насколько можно было судить в темноте, мужские.

— Эй, Годрик, смотри, кто тут у нас! — раздался грубый низкий голос.

— Ага. Не иначе, как девка! — ответил второй голос.

— Повезло. Девка, в таком месте, в такое время…

Луиза затаила дыхание и начала медленно пятиться.

— Эй, куда? — мужчины двинулись за ней следом. — Ану стой, постаскуха!

Луиза развернулась и побежала изо всей силы. Тяжелый плащ мешал двигаться, путался под ногами, и потому значительно замедлял движение. Возможно, потому ее догнали так быстро.

Тяжелая рука с силой ударила ее по голове, и Луиза от неожиданности упала на землю, на миг лишившись сознания. Когда же она пришла в себя, мужчины уже держали ее в руках, рассматривая, словно она была дорогим товаром.

— Молодая совсем, — сказал один. Он был пониже и стоял рядом, в то время, как другой, более крупный, держал ее в руках, крепко, до боли сдавив запястья.

— Ага, молодая, а уже по дорогам одна шляется. У нас тут от безысходности рано шлюхами становятся.

— Я не шлюха! — возмутилась девушка, с силой дернувшись. Но безрезультатно.

Мужчины захохотали.

— Строптивая попалась, — подмигнул первый.

— И красивая.

— Повезло!

Луизу уже мутило от отвращения. Она с ненавистью всматривалась в лица мужчин. Грубые, грязные, отвратительные. И уже далеко не молодые. Да эти люди ей в отцы годились!

— Отпустите меня немедленно! Я порядочная девушка. У меня есть жених! — солгала она.

Мужчины снова зашлись хохотом.

— Ну подождет, значит, твой жених, — сказал верзила маслянистым похотливым голосом, — третьим будет, уже после нас!

— Ты не волнуйся, мы девок не убиваем. Мы попользуемся тобой и оставим.

— Давай уже, хватит болтать, действуй!

Луизу повалили на землю и начали сдирать плащ. Дорогая мягкая ткань затрещала и порвалась, полетели клочья меха.

— Нет! — закричала девушка, чувствуя, как тяжелые грубые руки придавливают ее к земле, а другие, цепкие, сильные, впиваются в ее кожу. Ее уже схватили за одну ногу, сильно, до боли.

— Ану не вырывайся, сучка, я изобью тебя!

Мужчина уже замахнулся, чтобы ударить Луизу, когда она улучшила момент и с силой сама ударила его ногой, попав прямо в лицо. Не ожидавший этого верзила повалился на спину, а второй на мгновение опешил. Девушка тут же этим воспользовалась и, с силой брыкнувшись, вцепилась рукой в лицо насильника. Тот закричал, отбросил девушку, а той только этого и надо было. Быстро вскочив на ноги, Луиза бросилась бежать. Плащ ей больше не мешал, и девушка неслась быстро, изо всех сил, не разбирая дороги. Она уже давно свернула в кусты, которые росли по бокам дороги, и теперь неслась изо всех сил, ни на что не обращая внимания. Где-то позади нее слышались грубые мужские крики, за ней гнались, но Луиза уже была далеко.

«Они не поймают меня!» — решила она.

Сколько Луиза бежала? Куда? Она сама не знала. Главное — не дать себя настигнуть, ни в коем случае не останавливаться. Когда бежать уже не было сил, она продолжала идти, продираясь сквозь деревья. Неважно, куда, возвращаться уже поздно. Она думала сделать крюк и вернуться на дорогу, только в другом месте, но вдруг осознала, что потеряла ориентацию в пространстве и не знала, куда ей идти. Потому просто шла, неважно, куда.

Вскоре деревья закончились, и беглянка вышла в поле. Тут по-прежнему ничего не было видно, но девушка не останавливалась. Она шла, временами переходя на бег, но дороги все не было. Луиза не хотела думать о том, что свернула куда-то не туда, возвращаться было слишком далеко, а сил у нее уже не осталось.

Ноги очень болели, она содрала их о кусты, сквозь которые продиралась. Мамина накидка порвалась, а подол ее платья сильно обтрепался. И плащ, и еду она потеряла, еще когда ее поймали разбойники.

Вскоре снова начался лес. Деревьев было мало, но кусты очень мешали. Луиза шла по лесу почти час, и конца ему не было видно. Беглянка утешала себя мыслью, что когда-то он закончится, но пока лес казался бесконечным. А самым ужасным было то, что девушка не знала, в какую сторону она движется.

Внезапно впереди замаячило что-то… огромное, серое, прямоугольное, едва угадывающееся за ветками деревьев. Что, город? Неужели? Так быстро? Ведь именно такой должна быть крепостная стена, которая его окружает. Девушка, воодушевленная этой мыслью, побежала вперед. Лес закончился, Луиза выбежала к этому огромному зданию, радостная, счастливая…

Она не сразу поверила в то, что увидела. Не могло такого быть! Но она узнала это здание. Юная крестьянка хорошо знала эти серые стены. Монастырь Святого Патрика. Ее родная деревня. Она вернулась назад!

Едва успев подумать об этом, Луиза попятилась, словно увидела чудовище, возвращаясь обратно в лес. Но вернуться не успела.

— Девушка! — ее остановили трое монахов, несших службу на улице, охраняя свою обитель. — Что с вами случилось? Вы ужасно выглядите, у вас кровь!

— Нет, — бессильно выговорила Луиза, когда перед ней возникли монахи. Францисканцы. Инквизиторы…

— Девушка, вам плохо? Что случилось? — монахи забеспокоились, подхватили Луизу под руки, а она, не в силах вынести произошедшее, обмякла и потеряла сознание, провалившись в безликую тьму.

* * *

Ей было неудобно. Руки затекли… и это было далеко не все. Ноги оказались связаны, она не могла подвинуть лодыжку, а та была больно вывернута. Луиза медленно приходила в себя, и с каждой секундой ей все меньше хотелось открывать глаза.

А потом ей в лицо вылили целое ведро холодной воды. От неожиданности Луиза вскрикнула, распахнула глаза и начала хватать ртом воздух. Вода оказалась ледяной.

— Луиза Годаль! — прозвучал чей-то голос. Он был звучный, гулкий, глубокий и звучал торжественно.

Девушка подняла голову. Перед ней стоял мужчина средних лет, в черной мантии, с откинутым на спину капюшоном. Он смотрел на нее сверху вниз, и в глазах его сияло торжествующее превосходство.

— Где я? — спросила Луиза, осматриваясь по сторонам. Однако она уже поняла. Подвал, едва освещенный тускло горящими факелами. Земляной пол, каменные стены, деревянные лавки… и не только лавки. У стены стояли жуткие приспособления, пугающие одним своим видом, назначение которых Луизе совершенно не хотелось бы знать.

С другой стороны на небольшом возвышении стоял стол, за которым сидел еще один человек в плаще. Перед ним был открыт большой журнал, в который он что-то медленно записывал.

А она, Луиза, была привязана к стулу, и по обе стороны от нее стояли два стражника. А мужчина напротив нее — это, должно быть, инквизитор. Все понятно. Она в подвале францисканского монастыря.

Она пряталась, выживала в Проклятом Лесу, общалась с демоном, узнала о смерти матери, а потом бежала через весь лес… только ради того, чтобы попасть в лапы этих извергов?!

— Луиза Годаль, знаешь ли ты, где ты находишься и почему? — снова спросил инквизитор.

Девушка обреченно подняла голову и посмотрела на него. В ее глазах заблестели слезы.

— Я в вашем чертовом монастыре. Будьте вы прокляты! Вы убили мою мать!

Один стражник схватил ее за плечо, но инквизитор дал ему знак, и ее отпустили. По щекам Луизы уже текли слезы.

— Альбертина Годаль укрывала тебя, ведьму, за что и поплатилась. Ты должна была думать, прежде чем становиться на этот черный путь. Посмотри на себя! Что дало тебе ведовство? Чем помогла тебе твоя черная магия?

— Я не ведьма, — плакала Луиза, — не ведьма!

— Так ты отрицаешь свою вину, мадемуазель?

— Я не ведьма!

Инквизитор кивнул мужчине за столом, тот что-то записал в журнал. После этого он заговорил:

— Если мадемуазель Годаль отрицает свою вину, значит, ее надо подвергнуть пыткам.

Пытки! Глаза Луизы испуганно распахнулись, став похожими на огромные тарелки. Именно этим ее всегда пугали, еще с детства. Пытки, после которых даже ни в чем не повинные люди оговаривают и себя, и всех свои родственников, друзей… когда-то Луизе доводилось слышать о том, что именно делают в подвалах монастыря с провинившимися, но эти рассказы были таким ужасными, что девушка предпочитала считать их выдумками, здорово приукрашенными. Но сейчас она поняла, что вряд ли эти рассказы эти были придуманы — приспособления вокруг нее говорили сами за себя.

— Всенепременно, — говорил инквизитор, — Франсуа, зачитайте приговор.

Человек за столом взял в руки пергамент и начал читать.

— Луиза Годаль, шестнадцати лет от роду, была названа ведьмой по доношению Мадлен Ларо, ее подруги, тоже ведьмы, ныне казненной посредством сжигания на костре. Мадемуазель Годаль бежала, ее покрывала ее мать, Альбертина Годаль. За это последняя была поймана и сожжена на костре как виновная в укрывательстве ведьмы. По прошествии девяти дней Луиза Годаль вернулась в деревню, ее нашли в окрестностях монастыря три молодых монаха. Мадемуазель Годаль выглядела ужасно, платье на ней было разорвано и, вероятно, так она пыталась соблазнить молодых монахов. Но те свято верили в Бога, потому ведьминские чары их не коснулись. Они привели Луизу Годаль в монастырь, где ее опознали как обвиненную в ведовстве беглянку.

— Все верно? — спросил инквизитор, строго посмотрев на девушку.

— Я не пыталась соблазнить монахов, я порвала платье, когда бежала от разбойников, — ответила Луиза, на что мужчина хмыкнул.

— Ты признаешь, что ты — ведьма? — прямо спросил Франсуа.

— Нет! — закричала девушка.

— Ты отрицаешь, что ты заключала сделку с дьяволом, что он учил тебя колдовать, что ты летала на шабаш и постигала тайны черной магии? — грозно вопрошал инквизитор.

— Да, я это отрицаю!

— Тебя уже выдали, мерзкая ведьма, — равнодушно сказал Франсуа, а потом обратился к инквизитору, — Жиль, она твоя. Пытай ее, пока не признается.

— Хорошо, Франсуа. Записывай протокол…

Луизе все еще не верилось, что все это происходил с ней. Как она могла такое допустить? Она ведь и правда не была ни в чем виновата. Так почему же ей никто не верит? Всю жизнь ее учили, что церковь ограждает слабых и страждущих от зла и скверны. А что теперь? Луизе нужна была помощь, девушка рада была рассказать о том, что с ней случилось, о том, как она разгадала коварный план демона, который явился к ней в столь привлекательном обличии… а они обвиняли во всем ее саму. Почему?

Девушку развязали и сняли со стула. Руки и ноги затекли, но Луизе было уже не до этого. Ее грубо потащили к пугающего вида стулу, который стоял в углу. Он идеально подходил для начальных этапов пытки, о чем ей важно и деловито сообщили. Луиза только затравленно испуганно оглядывалась на своих пленителей, когда те рассказывали ей, что дальше они собираются с ней делать.

Наконец ее привязали к стулу за руки и ноги, а шею зафиксировали на спинке. Было неудобно, а грубая веревка впивалась в кожу.

— Признаешь ли ты себя ведьмой, Луиза Годаль? — инквизиторы не давали ей и секунды, чтобы прийти в себя.

— Нет, — ответила девушка, и голос ее звучал уже не так уверенно.

Ей было страшно. Она не хотела, чтобы они издевались над ней, все эти приспособления, ужасные конструкции — они пугали ее!

— Пьер, начинай, — кивнул одному из палачей инквизитор.

Девушка запугано на него уставилась, а он, не обращая на нее внимания, достал из полки металлический ящик. Открыл его, вынул нечто, похожее на маленькие тиски и начал закреплять на руке девушки.

Никогда еще Луиза не чувствовала себя такой беспомощной. Эти люди собирались делать с ней что-то ужасное, а она не могла им помешать.

— Луис… — сорвалось с ее губ.

И спустя секунду после ее зова в помещение зашел еще один человек. Он тоже был в черном плаще, и на голову его был наброшен капюшон. Но на его появление никто не обратил внимания, в его сторону даже не посмотрели.

Металлические пластинки закрепили на руке девушки. На каждом пальце — по пластине, а самая большая — на запястье. Палач взял в руки колесико, прикрепленное к этой установке, и начал медленно крутить. Пластинки тут же впились в пальцы, и Луиза почувствовала, как на одном лопнула кожа.

Девушка закричала от боли, но, казалось, ее крик только раззадорил инквизиторов. Они начали выпрашивать, ведьма ли она, но Луиза упрямо все отрицала. Тогда мужчина по имени Жиль приказал принести дополнительные устройства. На ногу ей одели винт — приспособление с маленькими острыми пилами, которые разрывали и резали мягкую плоть. Когда его закрутили в первый раз и по ноге девушки потекла кровь, Луиза расплакалась от боли и ужаса.

— Признаешься или нет? — грозно повторял инквизитор.

— Нет! Я не ведьма!

Винт сдавил ногу еще сильнее, и девушка громко закричала. Боль затмила ей разум, хотелось только одного — чтобы ее бедную ногу поскорее отпустили. В голове как-то резко помутнело, но не успела девушка это осознать, как ей в лицо снова плеснули ледяной воды.

— Даже не мечтай, что мы дадим тебе потерять сознание, — грозно предупредил второй палач.

Ей на шею одели колючий ошейник, и каждый раз, когда Луиза дергалась от боли, шипы вонзались в ее кожу. А на вторую руку уже одевали жом для пальцев.

Новоприбывший инквизитор тем временем подошел ближе и откинул с лица капюшон. Луизе сначала показалось, что она начала бредить — перед ней стоял Луис! Она потрясенно всматривалась в его черты, рассеянно при этом отмечая, что они стали несколько жестче, а легкомысленная улыбка куда-то исчезла. Что, неужели он на самом деле инквизитор? Это казалось настолько глупо и бредово, что девушка и впрямь посчитала, что она наполовину потеряла сознание и грезит наяву.

А потом она вспомнила, что назвала его по имени. Позвала его. Все, как он и говорил.

— Луиза! — обратился к ней демон. — А вот и я, пришел, как и обещал. Я всегда держу свое слово.

Девушка искоса на него смотрела.

— Я задам вопрос, опять же, как и обещал. Ты подумала о том, что я тебе говорил? Ты приняла решение?

Сейчас ей очень хотелось согласиться, лишь бы избавить себя от этой боли, но это ведь было неправильно. Она не должна соглашаться, он же демон…

— Нет, — выдохнула девушка, и ножной винт сдавили с большей силой, так, что она закричала, не сумев сдержаться.

В ее голове все смешалось. Почему люди, служащие Господу, так жестоки? Почему они так хотят, чтобы ей было больно? Ведь она такой же человек, как и они. Разве это правильно?

Затянулось устройство на ее левой руке. Палец выгнули так, что лезвия вонзились до самой кости.

— Признавайся, ведьма!

— Я не ведьма, — плакала Луиза.

— Ну ничего, ты будешь у меня ведьмой. Я добьюсь от тебя признания, сучка поганая!

Инквизитор был очень жесток, он требовал, чтобы лезвия сжимали сильнее, веревку натягивали туже, а также старательно следили, чтобы пленница не потеряла сознание от боли. В лицо ей снова плеснули воды, даже подготовили нюхательную соль на случай, если ей станет совсем плохо.

Почему они такие? Откуда в них столько ненависти? Откуда такая любовь к чужому горю и боли? Как ее муки могут их забавлять?

Вспомнилась ведьминская книга в ее лесном домике. Все те мерзости, что там описывались и изображались. Но они не были и вполовину столь же ужасны, как ее мучения здесь, в обители Господа. Значит, Бог, которому она всю свою жизнь служила, на самом деле не любит ее, а ждет от нее заведомой лжи? Ведь эти монахи не устают повторять, что они выполняют волю Господа.

А демон помогал ей с самого начала. Да, ему нужна была ее душа, да и сейчас он ее хочет, но он хотя бы честен с ней. Свои цели он не скрывал, не маскировал. Он прямо сказал ей, что ему нужно. Он даже оправданий себе не придумывал. И все то, что этот демон говорил об инквизиторах, было правильным. Кто, как ни она, это понимала…

Винт на ноге снова закрутили, и по ступне потекла горячая кровь. Боль уже не могла быть сильнее, она просто возобновилась, и девушка измученно застонала. А Пьер с Шарлем начали перечислять ей все те пытки, которые ей еще предстоит пройти.

— Ты не реагируешь на винт, — размеренным голосом говорил инквизитор, — вполне возможно, что дьявол снабдил тебя своими метками, и они не дают тебе почувствовать боль. Потому далее мы применим другой вид пытки.

Два палача отошли в сторону, чтобы притянуть на середину зала новое приспособление. Это было нечто совершенно отвратительного вида. Огромное и очень толстое бревно, слегка заточенное вверху, словно это был кол. К нему крепились цепи и металлические гирьки.

Пленнице отчаянно не хотелось думать о том, что они собираются делать с этим бревном и как по отношению к ней его применять.

— Луиза, — голос демона звучал печально. Девушка перевела взгляд на него. — Ты пойдешь со мной?

Палачи уже тянула к ней руки, намереваясь отправить очередное устройство для пытки, и девушка не выдержала. Если последователи Господа творят такое с людьми, то лучше отдать свою душу демону!

— Я согласна, — едва слышно шепнула она, — Луис, забери меня отсюда, я согласна пойти с тобой!

Демон улыбнулся. Медленно подошел к девушке, по-прежнему никем, кроме нее, не видимый, и, наклонившись, мягко поцеловал ее в губы. Потом поднял голову и положил ладонь ей на лоб. Луиза закрыла глаза, глубоко вздохнула и обмякла.

Инквизиторы оторопело на нее уставились.

— Что, опять обморок? — спросил Франсуа, неохотно поднимая голову от своих бумаг.

— Нет, — Шарль потрогал девушку, а после этого пораженно уставился на мужчину, — она мертва!

Луис с улыбкой на губах наблюдал за тем, как засуетились монахи. Они очень не любили, когда их жертва умирала слишком рано, не успев помучиться. Это и повеселило демона.

Вообще-то, он даже был им благодарен. Потому когда он, захватив с собой душу девушки, уже направился к двери, чтобы покинуть этот грязный подвал, Луис обернулся и послал монахам воздушный поцелуй:

— Спасибо такой церкви, благодаря которой искать себе жертв стало намного проще! — с усмешкой проговорил демон.