Fides, Spes, Caritas (джен)

… Часы показывали два часа ночи. В квартире было пусто. Он был один. Выключив свет, он лёг, закрыл глаза и тут же провалился в сон.

Внезапный раскат грома заставил его проснуться. Он резко сел и обернулся к окну. В квартире — всё та же тишина, что и до того, как он уснул. Он один.

Он встал и подошёл к окну. Опёршись рукой о подоконник, уставился в ночь. Вдруг что-то капнуло ему на ладонь. Он поднёс её к глазам и непонимающе смотрел на неё.

— Это что? Дождь?...

Вновь посмотрев в окно, он увидел, что он уже не у себя дома. Пропало окно, пропала его квартира. Он стоял где-то посреди… ничего, откуда-то сверху лил плотной стеной дождь. Он стоял посреди этого ничего в одном исподнем и босой. Мурашки прокатились по его спине.

— Холодно… тут. — Он оглядывался, пытаясь рассмотреть хоть что-то, но тщетно. Этим место было так похоже на его жизнь — здесь было пусто и холодно.

Непонятный звук за спиной заставил его обернуться. Он плохо видел в этой густой пелене дождя, но, кажется, кто-то сидел на корточках спиной к нему и что-то делал. Он приблизился.

— Что вы делаете? — прокричал он, чтобы человек услышал его сквозь шум ливня.

Человек молча обернулся, но он не мог запомнить его лица, даже когда смотрел в упор. Человек снова отвернулся. Он подошёл ближе и попытался рассмотреть, чем занят человек.

— Что вы делаете?.. — Вопрос застыл на его губах, а потом тенью ужаса скользнул в его расширенных зрачках. Человек устанавливал маленький деревянный крест над небольшим бугорком земли. — Это что, могила?

— Да, — раздался где-то над самым его ухом голос.

Он ловил ртом воздух, пытаясь что-то произнести.

— Кого вы хороните? — наконец выдавил он.

— Свою веру.

— Веру?..

— Да, веру в людей и этот мир.

— Она умерла?

— Я потерял её. И… да, она умерла, — отрывисто ответил человек, голос которого ускользал из памяти, как вода утекает сквозь пальцы.

Человек поднялся на ноги и, закинув на плечо небольшую лопатку, пошёл прочь.

— Эй! — опомнился он и бросился вслед за человеком. — Эй! Подождите! Вы можете мне сказать, что это за место?

Человек остановился.

— Я бы назвал его Землёй Безнадёги, — с пустой интонацией бросил незнакомец и двинулся дальше.

Он пошёл за человеком, а тот словно бы был не против.

— А почему ваша вера умерла?

— Так получилось.

Он не нашёлся, что сказать. Только спросил:

— А вы пытались её спасти? — и сам удивился своему вопросу.

— Нет.

— Нет?

— Нет. Она умерла, и я похоронил её.

Он медленно и нехотя переваривал то, что говорил ему этот странный человек с лопаткой на плече. Вдруг он услышал плач.

— Что это? Вы слышите?

— Слышу.

— Кто-то плачет…

— Это моя любовь. Она уже давно плачет; я никогда не обращал на это внимания.

Он оглядывался, пытаясь понять, откуда раздаётся плач.

— А почему она плачет?

— Наверное, оплакивает умершую веру и увеченную надежду.

Он всё оглядывался по сторонам, но плач словно бы был везде, обволакивал кругом, и невозможно было просто идти и не обращать внимания.

— Откуда голос? Где она? — обеспокоенно спрашивал он человека.

— Не знаю. Меня никогда не интересовало это.

— Почему? — с каким-то внезапным пристрастием крикнул он человеку сквозь дождь. — Вам что, не жаль её? Это ваша любовь! Может, ей плохо! Может, она умирает! А вы просто ходите и делаете вид, что ничего не происходит?

— Ей плохо и она умирает. — Пустой голос прозвучал над ухом и вновь умолк.

Ошарашенный, он стоял и наблюдал, как человек остановился и начал рыть яму. Вернее, ещё одну могилу.

— Что вы делаете?!

— Рою могилу.

— Для кого?!

— Для любви. Она скоро умрёт.

— И вы так просто говорите об этом?! Вы ничего не хотите сделать?!

— Я ничего не могу сделать. Она умирает, и я ничего не могу сделать.

Он трясся от негодования. В его голове не укладывалось то, что говорил и творил этот безумный человек, у которого, похоже, нет, не было и никогда не будет ни души, ни сердца.

— Вы можете потерять её! Вы уже потеряли свою веру!

— Я знаю. Значит, так должно быть. Я ничего не могу сделать.

— Вы не боитесь потерять всё, что было у вас?.. Вы не хотите спасти то, что у вас пока ещё есть?

— Когда они умрут, мне не придётся носить с собой эту лопату и тесать кресты.

Вне себя от бешенства перед таким варварством, он гневно приблизился к человеку.

— Ты омерзителен! Ты заставляешь мучиться то хорошее, что есть в тебе, убивая это! Как вообще ты можешь существовать! И таких, как ты, в этом мире миллиарды! Ты олицетворяешь всех их, этих эгоистов, думающих о себе!

— Ты поступил бы иначе?

— Я бы никогда не поступил так!

Гнев и негодование отхлынули от его головы, и бессилие потянуло его плечи к земле. Он отстранился от человека и уставился в землю. Ледяная вода стекала по его спине и рукам. Здесь так веяло безнадёжностью… Здесь, рядом с этим человеком, которого и человеком-то назвать теперь нельзя.

Сколько времени прошло, он не знал. Только человек с лопаткой всё это время стоял и молча смотрел на него. Наконец, он поднял голову на человека.

— Тяжело разочаровываться, да? — со слабой усмешкой в голосе произнёс человек.

— Ты разочаровал меня, — сквозь зубы процедил он.

— Я всего лишь открыл тебе глаза на правду. Приглядись внимательнее. Я — это ты.

Он раскрыл было рот, чтобы возразить, но, взглянув на незнакомца, вдруг заметил, что черты лица стали чётче. Он пригляделся и в ужасе отшатнулся.

— Как?.. — Он приблизился к человеку, не веря своим глазам. Он словно бы смотрелся в зеркало. Это его лицо. Его тяжёлый взгляд, его плотно сомкнутые губы и вечная складка между нахмуренных бровей… Это он, такой жестокий, бесчувственный и… слабый.

— Этого… этого не может быть! Это неправда! Я бы никогда не поступил так!

— А что же ты делаешь сейчас в своей жизни? Ты погубил себя и превратился в то, что ненавидел. Ты стал тем, кого ты презирал. И теперь я олицетворяю то, чем ты стал. Я — твоя душа, глухая, бесчувственная, не знающая сострадания и любви душа. Безбожно уничтожающая всё добро, что попадает сюда.

— Сюда?

— В твой мир. Оглянись вокруг. Это то, что ты создал. Ни деревьев, ни даже неба здесь нет. Только дождь, холодный дождь, тишина, одиночество и полная безнадёжность. Это твоя Земля Безнадёги.

Слова человека больно били в самое сердце. Но ещё больнее било то, что говорил этот человек его голосом. Это был он, это то, во что он превратился. Он убил самого себя, уничтожил.

В полном отчаянии он бросился прочь. Он бежал сквозь этот дождь и не хотел верить, что это всё, на что он был способен. А где же его нежность? Где его тёплое солнце в этом мире? Где природа, которую он так любил… Любил?.. Всё осталось в таком далёком прошлом, что сейчас, наверное, у него действительно больше ничего и нет. Он ничего не оставил самому себе. Только жестокость, грубость, бесчувствие. И его жизнь превратилась в ад, он превратил её в ад. Он бежал и бежал, казалось, часы, дни и недели. Но ничего не менялось. Всё тот же дождь, то же одиночество и та же безнадёжность. Он больше не слышал плача. Неужели, любовь умерла? И он ничего не сделал, чтобы спасти её. Она просто умерла, одна, среди бесконечного холода.

Наконец, он остановился и бросился на землю. Он лежал, уткнувшись в неё лицом, и тихо плакал. Но слёзы его смешивались с дождём и уходили в землю, словно их и не было.

Немного успокоившись, он приподнялся и уселся на землю, плотно обхватив ноги руками. Вокруг по-прежнему ничего не происходило. Тот человек тоже больше не появлялся. Вернее… Он больше не видел себя. Он сидел, уставившись в одну точку, и думал о том, что произошло. Он уже смирился с тем, что стал таким. Но что-то в нём словно бы рвалось наружу.

Он поднял голову. Так не должно продолжаться! Это неправильно! Как мог он стать таким?! Как он позволил себе сорваться и упасть в эту бездну, дать слабину и закрыть себя для тепла и доброты?! Он вдруг осознал, что является какой-то частью себя, той частью, что не захотела покрываться льдом. Что решила бороться за право быть счастливой. Та часть его души, что сохранилась в неприкосновенности от этой жестокости. Та часть его сердца, что являла собой его веру, его надежду и его любовь. Он сложил ладони, а потом раскрыл их. На них лежало кольцо. На его гранях было выведено три слова: вера, надежда, любовь; навсегда связанные друг с другом воедино. Он взял кольцо и надел на палец. Дождь редел. И тут он заметил тонкий луч солнца, который пробился… сквозь крону дерева. Тихая счастливая улыбка пробежала по его губам…

Он открыл глаза.

«Сон…» — прикрывая веки, понял он.

Он встал, оделся, перекусил. Утро ничем не отличалось от иных дней. Спускаясь по лестнице, он по привычке заглянул в почтовый ящик и там с удивлением обнаружил какой-то свёрток. Вынуть его через щель не получилось, поэтому ему пришлось вернуться за ключом. Вытащив, наконец, свёрток из ящика, он некоторое время рассматривал его, пытаясь сообразить, что это может быть и, главное, от кого. Он мотнул головой и принялся разворачивать бумагу. Внутри был небольшой конвертик, в котором лежало что-то… круглое.

Он подставил ладонь и перевернул конвертик.

«Нет, не может быть…»

На ладони лежало кольцо. Он взял его и прочёл на гранях: «fides, spes, caritas», что означало «вера, надежда, любовь»…