Желто-рыжие лучи солнца (джен)

Джо смотрел в серый потолок своей небольшой, но уютной квартирки. Он разглядывал темные разводы, появившиеся после прорыва трубы этажом выше. Эти разводы напоминали большие мыльные пузыри в черно-белых картинах молодого Голливуда. Джо разглядывал их, незаметно для себя восторгаясь этой красотой. Кто мог подумать, любоваться испорченным потолком...

На потолок падали желто-рыжие лучи прячущегося за многоэтажки солнца. Небо было высокое, насыщенное светлой лазурью. Редкие облака, вспыхнувшие под яркими лучами, походили на вышитый золотыми узор; они медленно и грациозно плыли к солнцу. Джо перевел взгляд на шторы, свисающие по краям большого окна. Синяя складчатая ткать походила на волны умиротворенного моря, в котором вода была настолько чистая, что отплыв от берега на надувном матрасе метров на сорок, можно было бы без маски подробно рассмотреть суетящихся на дне рыбок и морских ежей. Шторы впитывали в себя энергию садящегося солнца, вбирали в себя тепло, которым не терпелось еще поделиться светилу.

Джо восторженно вздохнул. Красота была вокруг него. Красота была в самых простых предметах. Джо посмотрел на диван у стены. Старое красное покрывало, порванное по краям и совсем заношенное, было неотделимо от небольшого кожаного дивана, такого же старого, такого же потрепанного. Сейчас эта заношенность умиляла. Когда Джо въехал в эту квартиру, этот диван уже стоял на своем месте, непоколебимый. Как странно, он казался до безобразия к месту, а мысль куда-то передвинуть его казалась совершенно абсурдной. От него веяло неким спокойствием, которое можно заметить лишь у толстых старых дубов, живущих в этом мире ни одни десятки лет. Спокойствие и умиротворение.

Да. Джо набрал в грудь как можно больше воздуха и закрыл глаза. Как уютно, Боже, как хорошо! Было неважно, сколько сейчас времени, который сегодня день, что еще предстоит сделать... Было все неважно. Имело значение лишь то, что происходит сейчас, в этом месте и именно с ним, с Джо. А сейчас он был счастлив. Так счастлив, как не был счастлив никогда. Было не важно, что будет завтра, он был просто счастлив. В этот миг было не страшно даже умереть. Сейчас душа и сердце Джо были совершенно чисты, как у новорожденного, который только родился. Счастье струилось в его сознании шумным водопадом, брызгами заполоняя все укромные лазейки разума. Счастье, непреодолимое и безграничное счастье разрывало, давило до ломоты в районе легких, хотелось кричать, петь, вознестись к небу, к уходящему солнцу вверх, утонуть в этом радужном водовороте.

Он лежал на полу и прижимал к себе Викторию. Джо, наконец, мог дотронуться до нее, что он и поспешил сделать часа два назад, а теперь он был всего лишь счастлив. Виктория дремала, обняв его поперек груди. Она улыбалась, Джо не видел этого, но он знал наверняка.

Виктория только приехала в мегаполис из своего тихого пригорода, недавно с ней произошла авария, она месяц лежала в коме, а потом долгие недели реабилитации. Джо не мог выбраться к ней, никак не мог, да к ней и не пускали врачи. А потом это недопонимание по поводу нового коллеги Виктории, упорно ухажевшего за ней. Но теперь она здесь, с ним, с Джо и ничего было не важно. Она жива. Она дышит, он чувствует ее дыхание своей кожей, всем собой. Откуда-то возникла твердая уверенность, что все будет хорошо, или, по крайней мере, лучше, чем было прежде. Но сейчас все не важно. Лишь желто-рыжие лучи на сером потолке, синие теплые шторы, приземленный кожаный диван и тяжесть чьей-то головы на груди, да равномерное дыхание, совсем спокойное и настоящее.