Новый свет (гет)

Сложить ладошки рупором и крикнуть: «Эгегей!». Эхо будет разноситься ещё долго, ветром гуляя между разрушенных стен, осколков стёкол и прочей требухи, которая осталась от нашего развитого мира. Мы всегда гнались за созданием совершенного оружия, уникальных электронных технологий, создавали нанокапсулы, которые, попав в организм, могли бы найти рак и уничтожить его. Создали столько всего, чтобы сейчас можно было стоять посреди развалин некогда бывшей главной площади города и кричать: «Эгегей!», надеясь, что это не слишком потревожит покой мира, в который мы вторглись.

Всё это — словно сюжет из старого фильма с Уиллом Смитом. Только хуже. Нет никаких зомби, в которых превратилось человечество. Да и человечества нет. Есть только горстка параноиков, всегда прятавшихся в бункерах — на всякий случай. Тогда люди думали, что может начаться ещё одна гонка вооружений между Россией и Америкой, или просто ресурсы закончатся, и начнётся резня за остатки. Всё оказалось намного проще и страшнее.

Его звали Ланс, он был единственным ребёнком в семье. Отец бросил их, когда парню было всего три, и маленький Ланс остался на попечении ненормальной, вечно пьющей матери. Она не интересовалась его жизнью и увлечениями, лишь выпивала бокал чего-нибудь покрепче и бубнила, что однажды человечеству придётся заплатить за все свои грехи, которые оно накопило. Расплатой нам станет огонь, сотрясающий землю и усыпающий её пеплом. Ланс слушал об этом каждый день, и с каждым днём слова матери всё явственнее звучали в его сознании.

Самое прискорбное во всем этом то, что парень был действительно умён. Он, словно Нео из Матрицы, видел мир, состоящий из чисел, и знал, какие нужно поменять местами, чтобы получить желаемое. Ему нужны были деньги — и он их получал, взламывая системы безопасности банков и переводя миллионы на несуществующие счета, к которым имел доступ. Его искали, и не могли найти, хотя он всегда был перед носом: рядом с матерью, изо дня в день уверяющей его, что час расплаты грядёт. Она так ждала его, так молила, что сын стал его создавать. Лучшее оборудование, которое можно купить на украденные миллионы, лучшее укрепление, которое можно создать из бетона и стали. И вера, безумная вера в собственное величие и правоту.

В день смерти матери, Ланс стал её копьём. Он влез в системы безопасности сил вооружений и активировал термоядерное оружие. И не осталось ничего, кроме огня и пепла. То, что не уничтожил огонь, уничтожили взрывные волны. Земные плиты расходились, вулканы извергали огонь; наступил Суд Божий, и не было предела страху и отчаянию.

Самое печальное, что Ланс был умён, а страсть человечества к вооружению была настолько велика, что позволила создать «чистейшее» термоядерное оружие. Как любит говорить мой дедушка: «Пиздец случается». И не поспоришь.

— Илай! — даже сейчас, когда мы начали выходить на поверхность, после почти двух сотен лет в бункере, мы боимся громко кричать, боимся радоваться и надеяться. Мы, как эхо, которое гонит ветер: вроде и есть, а вроде и нет. Повернув назад, я направился туда, где в последний раз видел Алису.

Искусственный свет, живая растительность, источник воды, воздуха и тепла — полная автономность — двести гектаров на почти три сотни человек. Каждый день ты можешь дойти до края и хлопнуть по стене. Мир темноты и уныния площадью в два квадратных километра. Вселенная, сжавшаяся до небывалых размеров, но оставшаяся такой же жестокой. Тела умерших сжигают ради тепла, и мы вырождаемся, день ото дня смешивая кровь. Наши бункера научили нас не бояться темноты, ибо мы её дети. Научили нас быть неспешными и неприхотливыми. Научили нас быть такими, какие мы есть.

А когда крышка люка открылась, мы растерялись.

Перед нами был мир, жизнь в котором снова начала свой бег без нас. А самое важное, над нами было небо и простор, куда ни глянь. Потерянные и испуганные, мы никогда не уходили далеко от своего укрытия и всегда возвращались на ночь. Словно джины, привязанные к лампе, такие же бледные и не совсем живые.

Обогнув что-то, отдалённо напоминающее остатки стен, заметил Алису. Она сидела на груде камней, подставив открытые участки своего тела солнцу. Она делала так же и в бункере, надеясь, что тусклый электрический свет когда-нибудь станет солнечными лучами. Поразительно, как, находясь в вакууме, мы вырастали столь разными и мнительными. Алису не считали красавицей. Губы пухлые, рот слишком большой, а нос короткий, к тому же чуть курносый; ярко выраженные скулы и глаза, словно у ребёнка, верящего в чудеса, когда действительность чётко указала на то, что их нет. Когда она забирала волосы в хвост, то лицо её словно вытягивалось, и Алиса походила на эльфа из потрёпанных, почти разорванных нами книг Толкиена. Да и вся она была какой-то хрупко вытянутой девчушкой с острыми коленками. Смеялась невпопад и не понятно над чем, говорила тихо, словно шёпотом, но ты слышал её всегда. Алиса нравилась только мне, а мне было не важно, что её тоненькая тёмная коса далеко не эталон гордости девушки. И все равно, что над ней смеялись, втихаря обзывая чокнутой инопланетянкой. В разрушенном мире ценнее всего сохранить индивидуальность, не стать точной копией соседа.

Подняв бутыль воды, лежащую рядом с курткой Алисы, делал медленные глотки уже тёплой и давно приевшейся жидкости. Она перерабатывалась черт знает из чего, и всегда была мутной на свет и пустой на вкус. Приоткрыв глаза, Алиса наблюдала за мной, не торопясь пояснять причину, по которой звала.

— Уже возвращаемся назад? — протянув ей бутылку, присел рядом, запрокинув голову к солнцу.

— Думаю, все уже ушли, — пожала плечами Алиса, откинув бутыль с водой и продолжив загорать. Люк не закрывают до темноты, но мало кто решается выбраться на поверхность отдельно от группы искателей. Сама же группа стремится возвращаться домой полным составом, если, конечно, не хочет избавиться от какого-нибудь члена команды.

— Почему ты не вернулась со всеми? — взглянув на подругу, спросил я. Высоко в небе пролетел орёл. Пока мы видели только этих птиц, но если есть орлы, значит, есть и те, кем они питаются. В отличие от нас, животным и растениям пришлось труднее приспосабливаться к новой жизни, но, по всей видимости, им это удалось куда лучше.

— Не хотела в очередной раз смотреть обращение Ланса к уцелевшим. По мне так лучше было и не знать всей правды. Всегда можно было надеяться, что Зевс, Аид и Посейдон не поделили трон на Олимпе, и поэтому произошла та катастрофа, — повернувшись ко мне, заявила Алиса.

— Возможно, это Титаны вырвались из Тартара и устроили нам взбучку, — с улыбкой предложил свою версию. Какой бы безумной ни была версия, она все равно была лучше той, которую ежедневно мы видели на экране. Ланс записал обращение к потомкам, он объяснял причины своего поступка. Он верил в то, что является оружием Господа. Что он копье, карающее человечество за все его грехи. Историю Ланса мы знали наизусть, а первые беженцы увидели на экране, как только осела пыль и удалось восстановить связь со спутниками на орбите. Это чёртово обращение так и не удалось никому удалить. Спутники день за днём крутятся вокруг Земли и передают свои сигналы.

— Да, такое тоже возможно, — важно кивнула Алиса, посмотрев на меня так, словно я разгадал главную загадку Вселенной. — Но Титаны могли вырваться из Тартара только, если Аид, Зевс и Посейдон устроили битву. Так что твоя версия вытекает из моей, а значит, моя является единственно верной.

— Хорошо, — рассмеялся, вставая на ноги. — Нам нужно возвращаться.

Недовольно закатив глаза, Алиса подняла свою куртку и, ухватив мою руку, встала с камня. Пока она отряхивала одежду и подбирала воду, я нашёл её ружье, аккуратно приставленное к остаткам стены, которые мне пришлось обходить, чтобы найти это укрытие. Неторопливо продвигаясь к люку, мы тихо напевали стишок из «Алисы в стране чудес».

— Почему мы не можем остаться здесь? — почти у самого люка, тихо спросила Алиса, взглянув на меня с надеждой на чудо.

— Потому что здесь — это лишь руины и неизвестность, — не смотря на подругу, чтобы не выдать ей своего страха, потянул крышку люка, открывая нам путь домой.

— Как будто то, что осталось у нас, не является руинами.

Алиса всегда говорила шёпотом, если не хотела, чтобы её мнения узнали, но она никогда не молчала. Только я слышал её шёпот, и только меня он ранил, застревая в сознании. Словно раскалённым гвоздём, он искушал, заставляя ненавидеть тот простой мир, что был у нас, и надеяться на то, что там, на поверхности, жизнь будет не такой тёмной.

***

Новый день всегда начинается одинаково, и иногда ты не осознаешь, какой же это на самом деле день недели. Просто тебя ударяют по плечу, желая удачного нового дня. Как будто возможны какие-то различия. Хотя ты надеешься на это, пока не подходишь к зеркалу и не видишь своего отражения. Изо дня в день слабый электрический свет, порой мерцающий, помогает увидеть тебе своё лицо всегда с одним выражением разочарования на нем.

Усмехнувшись, провёл рукой по щетине и отбросил бритву в раковину. Многие женщины считали меня красивым, хотя я не особо понимаю почему. Моё лицо кажется слишком вытянутым из-за острого подбородка, к тому же на левой щеке есть шрам, который мне посадила Алиса. Мы хотели украсть лакомство и каким-то образом Алиса смогла сорвать одну из полок с припасами, одним из её углов попало по мне. Несмотря на частое участие в тренировочных боях, мне ни разу не ломали нос, так что он остался таким же прямым и не слишком расплющенным. Я спортивен и легко переношу тяжести — это единственное моё достоинство. Мама и её подруги приписывают к нему ещё и голубые глаза. Хм, Алиса говорит, что у меня слишком заметные уши. Если не считать ушей и шрама, то мне кажется, что я такой же, как и все остальные — невыразительный.

Завтрак в нашем обществе — это что-то вроде обязательного ритуала. С момента, когда все легли спать и проснулись, ничего не происходило, но за завтраком все дружелюбно разговаривают друг с другом, рассказывая то, что все и без того знают. Взяв свою порцию, предпочёл сразу же пройти к хранилищу оружия. Широкий охотничий нож засунул в сапог, взял пояс с патронами и ружье. Проглотив суп, уже хотел запустить миской в кого-нибудь из проходящих мимо парней, когда услышал насмешливые перешёптывания девушек.

— Слышала, что натворила наша инопланетянка? — в этом вопросе был испуг и облегчение, вызывающие во мне животный страх.

— Что? Она опять пересмотрела старых фильмов и возомнила себе феей Динь-Динь?

Тогда действительно забавно получилось: Алиса ходила за мной кругами и тоненьким голосочком предлагала мне свои услуги по ремонту всяких мелочей. Когда мы подходили к кому-нибудь, она предлагала свои услуги и им. Разумеется, ей давали на ремонт всякие ненужные вещички, просто чтобы посмеяться, когда она не сможет их подчинить. Алиса передавала их мне, уверяя, что Питер Пен просто обязан ей помочь в этом приключении. Я чинил, а она возвращала владельцам, заставляя пообещать, что они будут и дальше верить в фею Динь-Динь. Что же она натворила на этот раз?

— Она сбежала ночью.

Миска выпала из моих рук и спугнула девушек. Сбежала. Сбежала ночью из убежища. Черт тебя подери, Алиса, что ты натворила?! Схватив топор и сумку для вещей, я уложил в неё воду, некоторый провиант и медицинские препараты. Пока все собирались вместе, чтобы услышать от старейшин задачи для поиска на день, мне удалось пройти к люку незамеченным. Никто не станет искать Алису, пусть нас и остались считанные единицы, её потерю посчитают чем-то угодным Богу.

За все время наших вылазок нам удалось освоить территорию примерно в двенадцать километров вокруг люка. Алиса самая быстрая из нас, и за ночь она смогла бы покрыть это расстояние и уйти туда, где мы ещё не были. Но как узнать, куда она ушла? Думай, Илай, думай, она должна была оставить тебе хоть какую-нибудь подсказку. Мы всегда передвигались медленно, никогда не переходя на бег. Сейчас никто не должен был узнать, что я ушёл за ней следом. Мой отец — старейшина, и я должен буду занять его место однажды; меня вернут, если найдут.

Выбравшись наружу, я припустил к нашему вчерашнему убежищу. Алиса могла пройти именно здесь, она могла там что-нибудь оставить. Ведь не могла же она просто взять и уйти ночью, если не готовилась к этому побегу заранее. И как вообще в её взбалмошную эльфийскую головку пришли такие мысли? Я готов был кричать от радости, когда, добежав до места, увидел свежие следы. У Алисы есть несколько часов форы, но за ночь пути она устала; я же был полон сил и решимости найти свою неугомонную подругу.

Границу неизведанной области мы всегда помечали флажком, и сейчас, стоя у него, мне никак не удавалось найти следов Алисы. Либо она не ушла так далеко, либо скрывала свой путь. Сплюнув на флажок, перехватил топор покрепче и направился на поиски приключений, как сказала бы Алиса. Я бы сказал: на поиски беды.

Следы цивилизации здесь были менее заметны, и только изредка встречались остатки фундаментов, ещё не разрушенные растительностью. Перерубая мешающие мне передвигаться вперёд ветки, внимательно осматривался по сторонам в поисках хоть какой-нибудь зацепки, которая могла бы мне подсказать местонахождение подруги. Не могла же она пройти, не сломав ветки, не запнувшись обо что-нибудь. Она же не настоящий эльф, чтобы безукоризненно ориентироваться в лесу, а лишь вымышленный. Орёл кричал высоко в небе, снижаясь кругами к добыче. Сердце заколотилось в груди, словно получило прямой укол адреналина. Рванув вперёд изо всех сил, не обращал внимания на ветки, сильно бьющие по лицу, на камни, попадающиеся под ноги. Только бы с моей непутёвой подругой ничего не случилось. Выскочив из зарослей на ровную, когда-то мощёную площадь, я увидел её. Алиса, подняв голову к небу, с открытым ртом наблюдала за полётом птицы.

— Ты с ума сошла? — я не хотел кричать на неё, но как-то само получилось.

— Он приручённый, — повернувшись ко мне, радостно заявила Алиса. Подняв с земли одну из больших сумок, она кинула её мне. — Твой спальник и палатка.

Подхватив вторую сумку, это маленькое недоразумение невозмутимо направилось вперёд. Всё в моей голове шло кругом и, словно находясь в трансе, я наблюдал за тем, как Алиса размеренно и быстро удаляется от меня. Закинув сумку на плечо, поспешил нагнать эту несносную девчонку. Громко пыхтя и топая, я шёл следом за ней. Первым сдаваться и спрашивать, зачем она все это задумала, и куда мы идём, никак не собирался. Это из-за неё у нас будут неприятности, когда мы вернёмся домой, и именно она должна рассказать мне ту вескую причину, которая окажется достаточной для того, чтобы без лишнего сожаления стерпеть наше наказание.

— Ты перепугаешь всю живность своим сопением, — усмехнулась Алиса, оглянувшись на меня.

— Я с тобой не разговариваю!

— Хорошо, — невозмутимо пожав плечами, она принялась тихо напевать стишки из книжки.

Более или менее удобная дорога для ходьбы закончилась, и нам снова пришлось пролезать сквозь кустарник. На одном из таких малоприятных участков дороги, Алиса споткнулась и непременно бы растянулась на земле, больно ободрав руки, ноги и лицо, если бы мне не удалось её вовремя поймать. Она устала, на этом сказывалось не только внезапное падение и целая ночь в пути, но ещё и то, что она не чертыхнулась, как обычно. Усадив её на землю и бросив вещи рядом, достал бутылку воды и протянул моему горемычному любителю приключений.

— Спасибо, — отпив немного воды, Алиса стала пристально рассматривать крышку, даже не пытаясь взглянуть на меня. Присев рядом, несколько раз шумно вдохнул и выдохнул. Усмехнувшись, она покосилась на меня, но на большее не решилась.

— Почему ты не позвала меня с собой?

— Я позвала, ты отказался, — невозмутимо пожала плечами Алиса, сделав ещё глоток воды.

— И поэтому ты решила сигануть в неизвестность одна, посреди ночи, — язвительно заметила я. — Когда вообще я соглашался с твоими авантюрами с первого раза?

— Ты все равно оказался здесь со мной, — после нескольких минут в раздумьях, пожала плечами она. Верно, какими бы безумными мне ни казались планы побега из убежища, я оказался втянутым в самый хитроумный из них. И что-то подсказывало мне, что Алиса совершенно не раскаивается в том, что совершила.

— Что теперь ты хочешь делать? — тихо спросил, исподтишка наблюдая за подругой. Честно говоря, мне не слишком хотелось знать ответ на свой вопрос. Скорее всего, он мне совершенно не понравится. Алиса сорвала травинку и, пожёвывая длинный стебелёк, улеглась на землю. Где-то стрекотали насекомые, шумела листва — все вокруг буквально дышало жизнью. Жизнью, которая пугала нас больше, чем возможность умереть в бункере от недостатка воздуха.

— Расскажи мне о других, — Алиса упрямо посмотрела на меня. Она не отводила взгляда, пока мне не стало страшно от осознания того, какую именно правду она хочет знать.

— Изначально у нашего укрытия была связь ещё с пятью, — растянувшись рядом с подругой на земле, начал свой рассказ. — Не все были настолько автономными и удачливыми как наш. В одном из них был склад техники и хранилище данных о разработках человечества. В нём оказалось всех больше беженцев, но в нем не было никакого запаса воды и пищи. Они вели дневник жизни. Первой записью в нем было точное перечисление спасшихся и того, что есть в хранилище. Многие успели взять с собой хоть что-то, но этого не хватило бы надолго. Так что вторая запись, сделанная через три дня после первой, рассказывала о попытке выбраться наружу. Основной люк, скорее всего, оказался заваленным, запасной повреждён, а ещё была повреждена система вентиляции — она вырабатывала недостаточное количество воздуха. Через двенадцать часов была сделана последняя запись. Колин Маркс — он представился и сказал, что является врачом. Он сообщил координаты бункера и, самое важное, сказал, что полностью выключит систему вентилирования воздуха. Не имея выхода на поверхность, без пищи и воды однажды люди бы сошли сума и стали бы убивать друг друга, чтобы остаться в живых. Будучи верующим человеком, он не мог допустить такого, а так же он брал на себя ответственность за жизни всех, кого собирался убить.

Алиса крепко обняла меня, положив голову на плечо. Выбившиеся из её косички волосы щекотали мне лицо. Я прекрасно знал, что она даст мне несколько минут для того, чтобы справится с мыслями, но все равно спросит про оставшиеся четыре бункера. Алиса не из тех, кто быстро сдаётся. Она надеется на чудо даже тогда, когда его не может быть, и она ненавидит, когда не знает всей правды.

— Во втором из убежищ, с которым была связь, оказалось оружие. Стройные бесконечные ряды автоматов и ничего, что могло бы помочь людям выжить. Они вытерпели два дня, прежде, чем попытаться открыть люки. Запасного люка в складе с оружием и вовсе не оказалось, а толстая стальная крышка основного была настолько повреждена, что встала намертво. Отставной военный майор Тайлер Смит сообщил координаты бункера, а так же, что истратил лишь одну обойму автомата. Последнее, что передаёт запись — звук выстрела.

Увлажнённая ткань на моем плече холодила кожу, Алиса тихо всхлипывала, все крепче стискивая меня в своих объятиях.

— С третьим бункером мы просто потеряли связь однажды, так что судьба тех, кто был в нем неизвестна. В следующем убежище было не слишком много спасшихся, всего человек двадцать, так что, несмотря на наличие пищи, воды и воздуха, они просто умерли со временем. Альфред Браун был последним из этого бункера. Он был немного свихнувшимся: каждый день придумывал какие-то истории и в красках рассказывал. Однажды он просто не появился в положенное время в эфире. Последнее убежище, с которым у нас есть связь, замуровано. К счастью, люди там не отчаиваются и пытаются пробить люки.

Самое паршивое во всем этом было то, что когда пыль осела, люди увидели не только послание Ланса, но и то, что случилось с другими, укрывшимися в бункерах. Наше убежище было полностью автономным, мы далеко не сразу решили попробовать выбраться наружу. Чтобы открыть основной люк потребовались силы семи здоровых мужиков. Мы расчищали и ремонтировали запасной люк в течение нескольких месяцев. А ведь могло оказаться так, что и у нас не хватило бы сил открыть главный люк и мы оказались бы такими же замурованными под землёй, как и все остальные, чью судьбу мы видели.

— Что теперь ты хочешь делать?

Это мой любимый вопрос. Вопрос, который я задаю всегда одному человеку, но в всевозможно разных ситуациях. То Алиса каким-то магическим образом ломает передатчики, то ухитряется загубить и без того не вкусную похлёбку, то оставляет оружие Бог знает где. Вопрос, который, так или иначе, привёл меня к ней на неизведанную территорию и, очевидно, поведёт и дальше.

— Где-то неподалёку должен быть ручеёк, так что мы разобьём рядом с ним лагерь. Я дам тебе свою самодельную удочку, и ты наловишь нам что-нибудь на ужин. Возможно, я даже постараюсь его не испортить. А завтра мы отправимся дальше, пока не найдём место, которое будем готовы назвать своим домом.

— Разве мы только что не сбежали оттуда?

— Птенцы должны покидать родительские гнезда, чтобы отправиться в свой полет.

***

Звуки — их было слишком много. Журчал ручеёк, по течению которого мы шли, скрипели ветки деревьев, слышались трели насекомых и птиц, завывал ветер. Воздуха и солнца было слишком много, и даже ночью темнота казалась не такой темной и успокаивающей, какой должна. Уже больше недели я сходил с ума от переизбытка всего этого. Хотелось забиться в какую-нибудь глубокую нору, чтобы никто не трогал хотя бы пару дней. Но Алиса не давала мне найти такую дыру, упрямо таща все дальше и дальше. Казалось, что с каждым шагом и прожитым днём на поверхности, она расцветала и совершенно не жалела о том, что оставила всех своих друзей и семью далеко позади.

Каждый день мы проходили несколько километров, останавливаясь только, чтобы наловить рыбы и переночевать. Кстати о рыбе, я, вполне, быстро наловчился добывать её, а Алиса почти сносно готовить, не сжигая на костре. Но в первый день, смотря на добычу на своей сковороде, мы думали об одном и том же: о радиации. Может быть, человечество и освоило, как создавать «чистое» ядерное оружие — это не значило, что атомные заводы и прочее оружие, что хранилось на складах, было таким же. Мы несколько раз сыграли в «камень, ножницы, бумага» чтобы определить, кто первым будет её пробовать. Счёт Алисы был больше, но позволить ей первой попробовать свою же стряпню, я не позволял никогда.

Пока с нами ничего не случилось, да и чувствовали мы себя лучше, чем раньше. Должно быть, этому способствовал пресловутый воздух, которого было слишком много, вода, имеющая вкус, и некоторое разнообразие в пище. Но как бы мне ни нравились некоторые места, которые мы проходили, Алиса упрямо шагала вперёд. Пока однажды на нашем пути не повстречался олень. Он был ещё совсем молодой.

Я заметил его первым и вовремя ухватил подругу, закрыв ей рот рукой, чтобы она случайно не спугнула животное. Хоть расстояние между нами и было приличным, мы старались не издавать никаких звуков, даже дышать через раз, наблюдая за тем, как, весело подрыгивая маленьким хвостиком, олень жевал сочные листики. Через пару минут, я вспомнил о ружье. Сумка с вещами с шумом упала, заставив лесного зверя вскинуть голову, в поисках опасности. Затаив дыхание, мы пытались больше не издавать никаких звуков. Не услышав ничего подозрительного, олень вернулся к своим листьям. Звук передёрнутого затвора на этот раз заставил животное рвануть прочь, но с пулей в голове далеко не убежишь.

— И что мы будем делать с его огромной тушей? — Алиса не поморщилась, когда я перерезал животному горло, но смотрела на него скептически.

— Устроим пир, помирать так от мяса, — усмехнулся я.

— Гринписа на тебя нет, Илай.

Точно и ещё долго его на меня не будет. По крайней мере, пока не закончатся патроны, и животные не начнут мстить за своих убитых сородичей. На этот раз я разбивал наш лагерь так быстро, как только мог. Не то, чтобы мне очень хотелось побыстрее приступить к разделке туши, но и оставлять её так, не отведав мяса было преступлением против… Против чего-нибудь это точно было преступление. Выбрав, как мне показалось лучшие куски, отдал их Алисе. Скептицизм в её взгляде можно было бы чем-нибудь измерить, и наверняка он бы зашкалил прибор.

— Илай, когда забивали животных, меня не особо допускали к приготовлению мяса. То есть я, конечно, знаю, как это сделать в теории, но на практике, скорее всего, получится что-то, из-за чего мы получим пищевое отравление.

— Попробовать все равно нужно, — усмехнулся я.

Что-то напоминающее не подошву ботинок получилось далеко не сразу. Правда, приемлемый внешний вид не означал приемлемого вкуса. Но, все же, это было мясо, а не всевозможные вариации рыбы, так что определённое удовлетворение от очередного дня, прожитого на поверхности, мы получили. Убрав не слишком испорченное нашими стараниями мясо в небольшой котелок, который у нас был, спрятали все вещи в палатке, а сами же остались сидеть у весело горевшего костерка.

Убегая, Алиса смогла унести много полезных и нужных вещей для такого путешествия. Должно быть, она потратила несколько месяцев на то, чтобы составить список всего необходимого, а затем по одному выносила предметы на поверхность и прятала. Если бы её поймали за этим занятием, то выгнали бы прочь, не дав ничего взять с собой.

— Как ты вообще решилась на этот побег? — подбросив ещё несколько веток в костёр, задал вопрос, мучивший меня уже давно.

— Если никто не воспринимает тебя всерьёз, легко решиться на что-то подобное, — пожала плечами она, налив кипятка в кружки. Недавно мы нашли траву, напоминающую нам картинки мяты из учебников. Опалённые кипятком листья источали сильный пряный аромат.

— Я воспринимал тебя всерьёз, — немного обиженно проворчал. Чуть улыбнувшись, Алиса подсела поближе, крепко меня обняв.

— Да, но ты — это ты.

Ох, почему всегда так? Почему женщины не могут говорить прямо, без увёрток? Почему на вопрос о цвете неба, они живо ответят, начав объяснять, как лучи солнечного света рассеиваются, проходя через толщи атмосферы, поэтому небо, которое мы не могли видеть, находясь в бункере, должно быть голубым. Но если спросить их о чем-то куда более простом, они ответят так, что будет проще понять мотивы поступка Ланса, чем их ответ.

Засопев, стал шумно дуть на воду в кружке, чтобы, наконец, уже попробовать напиток. Чем больше дней мы проводили вдалеке от укрытия, тем менее брезгливыми становились. Раньше мне никогда бы не пришло на ум сорвать траву, о происхождении которой я ничего не знал, и попробовать сделать из неё чай, или убить животное, или ловить рыбу, или спать на улице. Я ни о чем таком не мечтал и ничего такого не хотел, но сейчас все это у меня было, и это не казалось не правильным или плохим. Просто немного пугающим, но скоро и это ощущение уйдёт. Человек — странное животное, он привыкает ко всему: к жизни в темноте и на свету, к страху и неизвестности, к боли и безразличию.

— Ты думаешь, кто победил? Ведь, мне кажется, им удалось вернуть Титанов обратно в Тартар. И тогда они что, снова стали воевать друг с другом или решили установить перемирие? Мне кажется, Зевс слишком крут и злопамятен для перемирия, — Алиса говорила совершенно серьёзно, сосредоточенно смотря на огонь.

— Мне кажется, Аид победил, — чай был слишком горячим, но приятный вкус заставим меня ещё интенсивнее дуть на воду.

— Почему? — Алиса чуть вертела свою кружку в руках, с интересом наблюдая за моими манипуляциями. Должно быть, для неё все мои попытки чем-либо заниматься перешли в список вещей, на которые можно смотреть вечно.

— В итоге он получил всех нас в своё царство, — я беспечно пожал плечами, как будто то, о чем мы рассуждали, было делом давно минувших дней и имело под собой какие-то факты, а не просто глупый вымысел, почерпнутый из старых мультфильмов и художественной фантастики.

— Именно поэтому ты — это ты, Илай, — улыбнулась Алиса, сделав первый осторожный глоток из своей кружки.

— Почему?

— Потому что тебе не кажется странным всё, о чем я говорю.

— Вообще-то, кажется, — признался я, за что сразу же получил неуклюжий толчок в плечо. — Просто я думаю, что вся та чепуха, в которую ты веришь, делает тебя намного лучше других.

— Так и есть, — широко улыбнулась Алиса, важно отсалютовав своей кружкой.

Так и было. Среди пустых оболочек людей, что сейчас жили на планете, её была наполнена красками. Настолько яркими, что они резали глаза, настолько живыми, что сливаясь друг с другом, они образовывали какие-то другие невероятно красивые оттенки, не превращаясь в грязное чёрное пятно. Возможно, именно потому, что я так считал: я и был собой.

***

Мне никак не удавалось понять, есть ли у наших передвижений хоть какой-нибудь маршрут. Алиса могла долго всматриваться по утрам в окружающее нас пространство, а потом сорваться с места и побежать. Так как я носил большую часть вещей, мне пришлось быстро научиться собирать их и нагонять мою неугомонную подругу. В один из таких спринтов, мы каким-то образом разминулись. Куда ни глянь, лишь одна раздражающая зелень, к чему ни прислушайся, везде шорохи. Я не знал, каким образом Алиса выбирала, куда нам идти, так что совершенно не представлял, куда мне выйти, чтобы найти её.

Так, Илай, успокойся, вдохни поглубже, один раз тебе уже удалось её найти, второй раз это не должно составить труда. Возвращаясь по своим же следам назад, внимательно присматривался. Алиса могла где-нибудь повернуть, а я, стараясь быстрее её нагнать, мог не заметить этого. Вернувшись почти до места нашей стоянки и так и не найдя никаких следов моего эльфийского недоразумения, запаниковал.

— Алиса! — крикнув как можно громче, с досадой слушал эхо, скрадывающееся и изменяющееся из-за шума листвы.

Вместо ответа подруги, услышал громкий протяжный крик орла. Эта чёртова птица всегда маячила где-то на горизонте. Резко спикировав, орёл пропал из области видимости, но вскоре он снова появился на небосклоне, держа какую-то живность в своих цепких лапах. Тихо ворча себе под нос ругательства, отправился в чащу на поиски Алисы. Не могла же она на самом деле далеко убежать, когда поняла, что я не ломаю ветки и распугиваю всю живность, топая за ней.

— Илай, ты что заблудился? — Алиса появилась передо мной так неожиданно, как будто материализовалась из воздуха.

— Больше никогда так не делай, — пробурчал я, хватая подругу под локоть.

— Как? — даже несмотря на то, что я держал её за руку и по идее должен был быть ведущим, Алиса умудрялась тащить меня вперёд.

— Не убегай от меня сломя голову черти знает куда, — недовольно заметил я.

— Хорошо, — легко согласилась она, продолжая неистово тянуть меня в неизвестность. — К тому же я думаю, что мы скоро придём.

— Придём куда, Алиса? — остановившись глотнуть воды, устало спросил. Взяв бутылку из моих рук, она загадочно улыбнулась и лишь пожала плечами. Крайне вразумительный ответ, прямо как тот, почему я всегда следую за ней.

— Ила…

То, что произошло следом, было слишком быстрым и совершенно не укладывалось в сознании, чтобы как-то предотвратить. Я сделал большой глоток воды, готовясь выслушать очередное странное объяснение подруги, как что-то рыжее и крайне импульсивное схватило её и поцеловало. Выплюнув воду, закашлялся, что и заставило странное живое существо отлипнуть от Алисы. Но оставив в покое её, оно напало на меня. Оторопев от такого порыва, даже не успел выставить руки, чтобы как-нибудь ухватить или остановить. А ЭТО тем временем прилипло к моим губам. Мыча и отбрыкиваясь, оттолкнул его от себя. Опешив, мы с Алисой смотрели на молодую рыжеволосую девушку. Ростом она была на голову ниже нас и довольно странно выглядела. Во-первых, этому способствовала её причёска, волосы стояли торчком в разные стороны, будто в неё ударила молния. Во-вторых, её одежда — светлые штаны и футболка, с вышитыми на них толи цветочными узорами, толи геометрическими фигурами, — была на пару размеров больше, отчего девушка казалось излишне худой. В-третьих, сама она была необычной. Хоть черты её лица и можно было назвать симметричными и правильными, что-то в них заставляло искать подвох. Острый подбородок, высокий лоб, светло-голубые глаза, подведённые чем-то черным, ярко выделялись, так что сразу и не замечаешь, что в маленький нос было вставлено металлическое колечко. И вся она импульсивно подпрыгивала на месте, хлопая в ладошки.

Либо она была галлюцинацией от воды и еды, которую мы получили на поверхности, либо я даже не знаю, кем она могла быть. Алиса хлопнула меня по ноге, я в ответ хлопнул её. Было больно, значит, не спим.

— Я так рада, так рада! — девушка быстро защебетала, и мы с Алисой одновременно скривились. Голосок у неё был очень тонкий, а из-за того, что она была взволнована, звучал ещё выше и причудливее. — Я, Блуберри, а кто вы? Откуда вы? Как долго вы шли? Все ли с вами хорошо? Я так рада, так рада!

— Конопля? — тихо пробормотал, покосившись на Алису.

— Черника, — так же тихо ответила она. Больно ущипнув меня за ногу, Алиса откашлялась, решив, по всей видимости, ответить на вопросы маленькой сумасшедшей девчонки.

— Алиса и Илай. Мы шли за орлом, — неожиданно выпалила Алиса, чем привела в неописуемый восторг конопляную девчушку и в полный ступор меня. Так все это время мы шли за этой странной птицей.

— Фрэнки! Фрэнки! Фрэнки, иди сюда!

Блуберри заверещала, хлопая в ладошки. Орёл громко крикнул где-то поблизости. Достав плотную кожаную перчатку из голенища сапога, она надела её на руку. Птица, описывая широкие круги, снижалась, совершенно очевидно, на зов этой странной девушки. Даже мне было немного страшно, когда массивный хищник приземлился на вытянутую руку Блуберри. А она даже не поморщилась от тяжести птицы и любовно погладила его.

— Фрэнки он такой, он всегда помогает тем, кто заблудился, — заворковала она, спокойно поглаживая птицу, которая совсем не возражала. — Пойдёмте, остальные будут рады вам!

Стоило Блуберри снова начать верещать своим тонким голоском, как орёл расправил крылья. Мощно оттолкнувшись, так что девушка пошатнулась, он взлетел в воздух. Несомненно, даже он не мог терпеть её голос слишком долго. Подхватив сумку, которую она уронила на землю прежде, чем напала на нас со своими поцелуями, Блуберри энергично подпрыгивая пошла вперёд. Толкнув меня в плечо, Алиса пошла следом.

— Остальные? Ты живёшь ещё с кем-то? — заинтересовано поинтересовался. Интересно, как они её терпят? Хотя они могут оказаться ещё причудливее.

— Я живу с родителями, но у нас большая деревня. Они будут рады вам. Уже давно никто не приходил к нам, да и мы не находили живых, — тихо заметила она, но несомненно уныние не было основной чертой её характера. — Сегодня была моя очередь забирать тушки животных, которых поймал Фрэнки. Я с самого утра чувствовала, что этот день будет особенным. Знаете, так бывает, когда просыпаешься с утра, и, будто кто-то нашёптывает тебе, что сегодня великий день, — Блуберри так резко вцепилась в руку Алисы, что она чуть вскрикнула от неожиданности. Положив руку на плечо подруги, чуть притянул её к себе.

— Конопля, — тихо шепнул ей на ухо.

— Точно, — улыбнулась она.

— Фрэнки поймал много кроликов, но он так странно себя вёл, что я решила пойти за ним следом, — тем временем продолжала свой рассказ Блуберри. — И какого же было моё удивление, когда я увидела вас двоих. О, это так чудесно, что я вас нашла! Остальные будут очень рады!

— Может, они каннибалы? — шепнул я Алисе, за что сразу же заработал удар по животу.

— Не мели чепухи, она милая, — огрызнулась в ответ Алиса.

— Ты так считаешь, потому что она поцеловала тебя первой или просто стесняешься мне признаться, что тоже считаешь её чудаковатой? — Алиса снова стукнула меня по животу.

Подхватив связку с восьмью кроличьими тушками, Блуберри ещё энергичнее посеменила вперёд. Теперь на более открытой местности чудаковатость этой девчушки, не прекращающей рассказывать о том, как она рада, казалась ещё более явной. Все её движения были быстрыми и резкими, она вертела головой в разные стороны и иногда сбивалась, и начинала говорить о чем-то чудном, а потом снова о том, что очень счастлива. С каждым новым словом Блуберри, взгляд Алисы теплел и, мне кажется, она проникалась все большей симпатией к этому удивительному человечку, которого мы встретили на своём пути.

— У тебя очень необычное имя, Блуберри, — только и успел вставить я, когда она набирала воздуха в грудь, чтобы наверняка прощебетать о своём счастье.

— О да, — сильно зардевшись, кивнула она. — Знаете, моих родителей выгнали из убежища за какой-то проступок. Им не дали никаких вещей для того, чтобы выжить на поверхности. И они бы наверняка умерли, если бы не нашли чернику и не повстречали старика Фрэнки. Он накормил и обогрел их, а потом они втроём выбрали место, где построили нашу деревню. Фрэнки был таким славным стариком и этот орёл, который привёл к нам многих жителей, его. Жаль, что недавно он умер.

Пока Блуберри рассказывала нам свою историю, мы вышли на небольшой овраг, с которого была прекрасно видна вся деревня. Больше двадцати деревянных домиков, дети, носящиеся в поле ржи, женщины, работающие в огородиках у своих домов, мужчины в поле, косящие траву, несколько рыбаков у ручья, который здесь был куда больше, и его смело можно было назвать рекой. Все они жили на поверхности, не скитались по ней в поисках чего-то неизвестного, а именно жили. У них были дома и хозяйство, у них были семьи — они были свободны.

— Добро пожаловать в Новый свет, — широко улыбнулась Блуберри, так же, как и мы до этого, рассматривающая деревню.

— Новый свет? — переспросили мы с Алисой хором.

— Да. Папа говорит, что Старый свет — это убежища, а Новый свет — мы открыли здесь.

Орёл, летевший за нами следом, стал опускаться в центре деревни к высокому мужчине. Блуберри, громко крича: «Папа, смотри, кого я встретила», бежала к нему же.

— Ты этого и хотела, Алиса? — в отличие от маленькой конопляной девчушки, мы не особо торопились прийти к незнакомым людям.

— Да, — добродушно похлопав меня по руке, согласилась она. — Я хотела, чтобы мы нашли своё место в мире. Только своё, Илай, а не завещанное нам кем-то.

— Что бы мне там ни завещали родители, Алиса, я бы все равно от тебя не отказался, — обиженно засопел я. — И знай, если нас выгонят отсюда из-за того, что поломаю кому-нибудь руки и носы, то ты во всем будешь виновата.

— Почему? — искренне спросила она.

— Потому.

— Так почему? — Алиса задорно улыбалась, не сводя с меня глаз.

— Потому что я люблю тебя, — тихо буркнул я.

— Я уже начала думать, что ты никогда не признаешься, — усмехнулась Алиса. — Знал бы ты, сколько времени я вынашивала этот коварный план кражи красавца-Илая из лап всех этих глупых куриц.

— Да ты коварнее Апаты, — фыркнул я. Алиса весело смеялась, пока мы приближались, к огромному отцу Блуберри, на плече которого сидел Фрэнки. — И знаешь, кажется, я был не прав: Зевс победил в той войне.

— Я всегда ставила на него, он же писаный красавец.

Остановившись перед мужчиной, который был на голову выше меня и значительно шире в плечах, мы неуверенно ждали, что будет дальше. Жители деревни быстро сбегались к нам. Они окружали нас кольцом, и было как-то боязно находиться среди тех, кого видишь впервые в жизни.

— Добро пожаловать в Новый свет! — голос отца Блуберри пророкотал, словно раскат грома, а от объятий мои ребра жалобно застонали.

— Добро пожаловать домой, — женщина внешне очень напоминающая нашу маленькую знакомую, но с куда более приятным голосом, обняла Алису.

— Эгегей, Эрни, а ну растопи-ка для наших новичков баньку, да поторопись. Карл, живо разогрей мясо. Да что вы все встали, как будто живых людей никогда не встречали.

Отец Блуберри весело кричал, отчего усмехались и радовались другие жители. Каждый из них старался прикоснуться к нам, похлопать по плечу или подержать за руку. И нам хотелось сделать тоже в ответ.

***

Человек — странное животное, он может привыкнуть ко всему, что его окружает: к хаосу и разрухе, или попытках создать подобие порядка. Ещё совсем недавно вся моя жизнь вертелась по единственному распорядку: подъем, завтрак, работы на поверхности, ужин, возможно, просмотр какого-нибудь фильма или очередная попытка связаться с другими бункерами, или уничтожить запись Ланса, отбой. Все чётко и ясно, нет никаких искушений и вопросов, просто мир, в котором мы жили, медленно истлевал изнутри вместе с тобой. Сейчас же в моей жизни нет никакого порядка, зато в мире столько жизни, сколько и вообразить себе было невозможно.

Стоя на овраге, защищающем деревню от сильного ветра и посторонних глаз, наблюдал за тем, как Алиса вышла из домика, который нам выделили. Здесь действительно жилось легко. Все люди были дружелюбны и оберегали друг друга. Каждый из них знал, как это важно, ведь многих выгнали из их убежищ, и только некоторый ушли сами, как мы с Алисой. Многие умерли бы, если бы их не нашли, специально придуманные поисковые отряды.

В Новом свете жило около сорока человек и самым неугомонным и чаще всего попадающим в неприятности, конечно же, была Блуберри. Почти каждый день, если отец не запирал её дома, она убегала из деревни на поиски других людей или неприятностей. Чаще она находила неприятности. Заметив меня, Алиса побежала.

— Вперёд! — прокричала, запрыгнув мне на спину. — Я знаю, где Блуберри сегодня. Нужно вернуть её домой до того, как Гарри вернётся, — поцеловав меня в висок, шепнула она.

— Блуберри!

Громкий окрик Гарри застал нас уже в приличном отдалении от деревни. Ну и лужённая же у него была глотка. Её имя эхом летело впереди нас вместе с задорным смехом Алисы. Мы с ней вторглись в этот мир, и теперь я этому рад и уже не боюсь ни криков, ни бега, ни радости. Теперь можно было сложить ладошки рупором и крикнуть, что есть силы: «Блуберри». Это не потревожило бы этого мира и памяти всех умерших людей. Человечество расплатилось за все свои грехи сполна и теперь имеет право на новую жизнь. На свой Новый свет.