2025 (джен)

Ничто так не убивает человека, как убийца. Ничто так не убивает человечество, как сотни убийц. Логично, правда? Вот и я так думаю; люди мочили друг друга во все времена, когда-то больше, когда-то меньше — в зависимости от степени гуманности того или иного общества.

Но — честно, такое массовое мочилово я вижу впервые. Мне, Нэнси Старфрайзер двадцати восьми лет отроду, довелось застать зомби-апокалипсис во всей красе.

В первую очередь неприятности обрушились на Манхеттен — в лучших традициях родных американских блокбастеров. Что, как правило, разрушают в самом начале? Разумеется, остров Манхеттен, а с ним и весь Нью-Йорк — к чертям собачьим. Я бы даже не сказала, что реальность так уж отличается от фильмов про зомби — с той только разницей, что народ дохнет вполне натурально, дохнет пачками, как саранча от химической атаки.

Помнится, зомби наводнили Манхеттен всего за два-три дня и сократили его население ровно вдвое. Сейчас, когда с момента вторжения мертвяков прошло четыре недели, от многомиллионного населения Нью-Йорка почти ничего не осталось. Что сказать, Нью-Йорк всегда огребает в первую очередь.

Откуда вообще эти зомби взялись, хрен разберешь. То ли вирус какой мутировал, то ли Северная Корея наконец изобрела свое жуткое химическо-биологическое оружие, а если учесть, что больше всего на свете эта страна мечтала разделаться со Штатами... что же, у них получилось.

Мои размышления прервало ковыряние ключа в замке.

— Закрыто! — заорала я, на всякий случай вооружившись огнеметом.

Без оружия сейчас никуда — хоть мертвецы и истребили почти весь Нью-Йорк и двинулись далее по штатам, мыча и подволакивая конечности, многие все же остались. Чуют, сволочи, что тут еще есть чем поживиться.

— Нэн, это Кевин! — прогундосили из-за двери.

О, ну тогда я спокойна.

Кевин... Сама судьба свела нас вместе — поодиночке мы бы попросту здесь не выжили.

Кеву тридцать два, был женат, пока зомби не употребили его супругу в качестве пищи, детей не имеет, в прошлом работал на ФБР, но вскоре надоело, и Кев ушел. Зато у него остались старые навыки, запасы оружия, кое-какие гаджеты, очень полезные в условиях зомби-апокалипсиса. К счастью, учить меня обращаться с огнеметами и бластерами ему не пришлось — по примеру многих современных женщин я служила в армии, участвовала в парочке боевых учений по распознаванию и обезвреживанию террористов, и предки были горды за меня. Надеюсь, хоть у них-то в Техасе все хорошо...

— Нэн, ну открывай бегом!

— Хвост не привел?

— Убил парочку на лестнице! — гаркнул Кевин. — Эти мелкие какие-то были!

Удовлетворившись ответом, я оттащила от двери баррикаду из двух кресел и кухонной табуретки, пропустив в квартиру вооруженную до зубов тушку Кевина Миллера.

— Как вылазка?

— Супер. Выживших не нашел, зато откопал относительно целый супермаркет, — он протянул мне свой тяжелый рюкзак, остальное свалил прямо на остатки моей баррикады. Слушай, Нэн, приготовь чего-нибудь пожрать, а то так пить хочется, аж переночевать негде.

— Ошизел? Электричества нету! Воды тоже, так что, надеюсь, ты хорошо запасся. От заначки с моей прошлой вылазки почти ничего не осталось.

Кев обеспокоенно заглянул в рюкзак, который я до сих пор держала обеими руками.

— Ну, хватит на какое-то время.

Да. На какое-то время... Проблема в том, что выбираться из нашего нехитрого убежища трудновато: в доме пятьдесят этажей, мы на сорок восьмом, в небольшой двухкомнатной квартирке, которая когда-то принадлежала старшим Миллерам. Предкам Кевина она, конечно, больше не понадобится, так как с ними произошло примерно то же, что и с его супругой, а вариант зомбоубежища со всех сторон подходящий — квартира почти под самой крышей, и зомби к нам хотя бы в окна не смогут забраться; к тому же, Кевин в своем ФБР-овском прошлом настоял на пуленепробиваемой железной двери в жилище родителей. Связка ключей есть только у него, так что внутрь мертвецам пробраться непросто. Другое дело, что они все равно проберутся, если очень припрет...

Главная загвоздка состоит в том, что электричество вырубилось, ни один лифт не работает — туда и обратно исключительно по лестнице. Кевин поначалу предлагал прорубить двери лифта на сорок восьмом и на первом соответственно, проделать нужные дыры в крыше и в полу самой кабины на том этаже, где она застряла, и перемещаться туда-сюда по тросам, но я усомнилась в этой идее и в конце концов отринула ее: во-первых, несмотря на то, что у нас обоих хорошая физическая подготовка, сорваться и разбиться насмерть все-таки можно, к тому же, если раскурочить шахту лифта, в нее попрут зомбаки, и тогда не то что лезть внутрь — перемещаться по лестницам будет опаснее некуда. Достаточно того, что немертвые шатаются по всему подъезду, выскакивают из захваченных квартир, и каждая вылазка может стать последней для любого из нас.

Но пока — мы были живы и молча разбирали рюкзак с припасами.

Минералка, куча железных банок «кока-колы» и «доктора Пеппера», шоколадные батончики, упаковка туалетной бумаги, соленые крекеры, консервы из тунца...

— Они же просроченные!

Он посмотрел на меня укоризненно.

— У меня не было времени выбирать.

Я на секунду сжала его ладонь.

— Знаю, не сердись.

Так, замороженные котлеты (и как их готовить без электричества?!), шипучие конфеты (желудок спасибо не скажет), тушенка (это уже лучше), консервированная гречка, крабовые чипсы, четыре бутылки пива.

Я улыбнулась и повертела в руке открывашку.

— То, что нужно.

Перекусив чипсами с тушенкой и распив по бутылке пива, мы еще раз проверили баррикады, после чего Кевин завалился на диван в гостиной и, обнимая бластер, мгновенно вырубился.

Я сидела прямо на полу, потому как кресла подпирали дверь, слушала завывания немертвых, которые доносились сквозь разбитое гостиничное окно, наблюдала за спящим Кевином и размышляла о том, какое это милое зрелище.

Шучу, шучу. На сантименты и умиление у меня нет ни времени, ни желания. Я сидела на полу, заменяла использованные картриджи в огнеметах Кевина и изредка поглядывала в окно.

Вид открывался не из лучших — с улицы на меня слепыми, выбитыми окнами смотрели небоскребы и потухшие фонари. Иногда, если часто посматривать вниз, можно увидеть парочку праздношатающихся, подволакивающих конечности мертвяков.

Когда это зрелище мне наскучило, я решила заглянуть в телевизор.

Ну да, именно в телевизор. Электричества уж неделю как нету, а мобильное ТВ по-прежнему функционирует.

С тех пор, как разработчики компании «Apple» усовершенствовали батарейку айфона до такой степени, что зарядка могла продержаться без питания три недели, прошло не так много времени — это случилось, кажется, в двадцать четвертом, как раз когда Дженнифер Голдберри переизбрали на второй президентский срок, — но многие уже успели закупиться новинками, и я в их числе.

Глянув на экран одиннадцатого айфона, зарядки на котором осталось еще дней на пять, не больше, я нажала на кнопку мобильного телевещания. Так, мультики, повторы сериалов, «Мстители-4»... В другой ситуации я бы с удовольствием глянула...

Только через пару часов удалось поймать что-то существенное — по центральному каналу выступала президент.

— …самое ужасное бедствие за всю историю существования Соединенных Штатов Америки. Зомби заполонили Нью-Йорк, Коннектикут, Род-Айленд, Нью-Джерси, Вермонт, Массачусетс. Вертолеты по-прежнему вывозят выживших из штатов, павших под натиском мертвецов. Если вы оказались в затруднительном положении, звоните по номеру, который видите на экране, и мы постараемся выслать подмогу.

Я заметила, что президентша Голдберри сама похожа на зомби, хотя физически, конечно, таковой не являлась — бледная, ненакрашенная, с огромными мешками под глазами. Что, впрочем, неудивительно, если учесть, что до нее ни один президент не сталкивался с проблемой оживающих мертвецов.

Номер я записала сразу, прямо на тыльной стороне ладони, и когда обращение Голдберри завершилось, немедленно позвонила по нему, благо линия была бесплатная.

— Здравствуйте, вы связались с Белым домом, — прозвучал после нескольких гудков мужской голос, преисполненный официальности. — Вы нуждаетесь в помощи?

— Я на Манхеттене, — сообщила я без предисловий.

— Да ладно?! — вырвалось у собеседника, после чего он, видимо, решил, что выразился непрофессионально, и торопливо исправился. — Называйте адрес.

— Билд-стрит, двадцать четыре.

— Вас много?

— Двое.

— Ясно. Мы свяжемся с авиабазой в Пенсильвании, и к вам вышлют вертолет. На вашей крыше есть посадочная площадка?

Я растерялась.

— Да... Думаю, да.

— Так или иначе, поднимайтесь на крышу и ждите там. Если вертолет посадить не удастся, вам спустят веревочную лестницу.

— Хорошо, спасибо.

Отключившись, я первым делом бросилась в гостиную.

— Кев! — радостно потрясла его за плечо, но не дождалась реакции. — Кевин!

Миллер не пошевелился.

— Кев, вставай, мы спасены!

Ничего.

Перепугавшись не на шутку, я схватила со стола заточенный карандаш и что есть мочи ткнула им в мясистую ляжку.

— … мать! — Кевин резко принял сидячее положение, сжал руку на бластере, уставился на меня с недоумением. — Что такое?

— Ты жив? — я вздохнула с большим облегчением.

Кев посмотрел на свои ладони, пошевелил пальцами и хмыкнул.

— Вроде да.

— Точно?

— Ну так мертвые ведь не разговаривают, — он встал и несколько раз прошелся по гостиной, разминая затекшую задницу.

— Логично, — я не смогла сдержать широкой улыбки. — Собирайся, Кев. За нами уже вылетают.

Вещи мы собрали за полчаса, благо собирать было почти и нечего, после чего с большой осторожностью вылезли из квартиры и заперли дверь на ключ.

В подъезде было тихо — или нам хотелось так думать, но пока мы поднимались по лестнице и ломали дверь, ведущую на крышу, ни один мертвяк нас не потревожил.

Зомби полезли уже потом, когда мы выбрались на свежий воздух, вставили дверь на место и, казалось бы, надежно забаррикадировались прихваченным с собой ломиком — тот отлетел, как коктейльная трубочка, по которой щелкнули пальцем, вместе с самой дверью: мертвецы попросту вынесли ее из петель.

На крышу хлынула орава оголодавших зомби, которые явно жаждали отведать нашей плоти — с синих растрескавшихся губ нитками свисала желтая слюна, из груди вырывалось низкое утробное рычание. Их было много, слишком много, и я поняла, что мы с Кевом недооценили этих тварей. Влекомые запахом человечины, они сутками кучковались в нашем подъезде, таились, вынюхивали — и нанесли неожиданный удар.

Огнеметы, в которые я успела вставить свежие картриджи, пока Кевин спал, немедленно были приведены в полную боевую готовность. Мы с Кевом встали спиной к спине, намеренные обороняться до последнего.

— Не подпускай их слишком близко. Главное сейчас — продержаться до того, как придет вертолет.

— Да, конечно.

Я сказала это вполне бодрым голосом, хотя понимала — не продержимся. Не выстоим. Да и впрямь ли за нами вылетел вертолет — кто знает? Звонки выживших должны поступать регулярно, из разных точек страны — Вашингтону попросту не хватит транспорта, чтобы вытащить всех.

— Нэн, давай!

Первая очередь из огня опалила ближайших к нам зомби, отбросила на несколько шагов остальных, но немертвые быстро оправились от начальной атаки и пошли в наступление. Мы снова отбрасывали их мощными огненными плевками, отстреливались бластерами, швыряли мини-гранаты в самую гущу зловонной толпы.

Во все стороны летели смердящие ошметки плоти. Зомби бросались в рассыпную, мыча и глядя друг на друга мутными полуслепыми глазами, но голод был сильнее инстинкта самосохранения, и они тут же снова кучковались, наступали, брели прямо сквозь огонь.

Вонь от гниющей паленой плоти едва не заставила меня расстаться с нашим нехитрым обедом.

— Все путем? — услышала я над ухом голос Кева.

— А как же, — пнула под коленку подобравшегося к нам зомби, еще двух угостила огнем и неожиданно обнаружила, что обороняться больше не от кого — Кевин только что положил последнего мертвяка.

— Нам удалось... У нас получилось! — я уже не замечала, что высказывала мысли вслух, я вообще плохо понимала, что делала.

Чуть позже, оглядев крышу все еще неверящим взглядом, я обнаружила, что все пространство вокруг нас было усеяно мелкими и крупными ошметками зомби, отвратительными, зато окончательно мертвыми.

А к нашему дому уже приближался вертолет.

Когда летающее чудо техники зависло над нами в воздухе, мы услышали тарахтение. Узрев горы трупов, пилот не стал совершать посадку и, видимо, попросил спасателей скинуть нам веревочную лестницу.

Только когда мы с Кевом забрались на борт и вертолет вновь стартанул, унося нас прочь с разрушенного Манхеттена, я наконец ощутила настоящее облегчение — впервые за долгое время.

Вокруг нас суетились спасатели, приносившие нам чай, одеяла, ворох чистой одежды и где-то надыбанные куриные котлеты — жесткие и холодные, но показавшиеся мне самым вкусным из всего, что я когда-либо ела.

— Вам надо переодеться, — заметил один из спасателей, когда мы перекусили.

Я не могла с этим не согласиться, да и Кев тоже — наша одежда была заляпана сгнившими ошметками мертвых тел, в волосах застряла черная слизь, и хотя моя шевелюра была не особо длинной, пришлось изрядно повозиться, чтобы очистить ее от омерзительных липких масс, которые, к тому же, весьма характерно благоухали.

Кевин тщетно натягивал рукава слишком узкого для него свитера — к сожалению, в вертолете не нашлось размера побольше, но мы были рады и тому, что есть, тому, что вообще живы.

— Кажется, нам никогда не избавиться от вони, — заметил Кев, потянув носом воздух вокруг себя.

Я пожала плечами.

— Помоемся на месте. Давненько не приходилось мыться.

Один из спасателей принес нам пачку влажных салфеток.

За окном стремительно проносились целые города, мелькали острые шпили башен, выпирали в небо высоченные небоскребы, местами поднимался густой черный дым.

Мы выиграли нелегкую битву сегодня — за нас, за выживание, за право на будущее, возможно, совместное, — там уж как карта ляжет.

Главная битва — за нашу страну — еще предстоит.