Портрет (гет)

Снег… Он падал пушистыми хлопьями, почти мгновенно засыпая всю все вокруг. Так и должно быть незадолго до Рождества. Что-то, навевающее веру в чудо.

Мужчина медленно шел по дороге, наслаждаясь погодой. Его путь проходил через многоэтажный дом, возле которого мужчина остановился и долго смотрел в окно четвертого этажа. Там вырисовывался женский силуэт. Вера. Надежда. Это свет. Имя ей — счастье. Но не его.

Он долго всматривался в очертания за занавесками, и наконец отправился дальше.

* * *

— Рейн! — на шею мужчине бросилась девушка лет двадцати, с длинными светло-русыми волосами.

— Здравствуй, крестница, — ласково ответил он и поцеловал её в лоб.

— Как ты? Я так рада, что ты пришёл! — глаза Кейт светились счастьем. Она очень любила своего крёстного, который с детства баловал её и помогал.

— Я тоже рад, соскучился, — он похлопал девушку по плечу. — Мартин дома?

— Пап! — закричала Кейт. — Рейн пришёл!

В прихожую вошёл мужчина — было сразу понятно, что они с Рейном ровесники. А было достаточно ещё одного взгляда, чтобы понять, что Кейт — копия своего отца. Те же глаза, те же пшеничные волосы, точно такие же черты лица. Папино зеркало, мамина гордость…

Мужчины пожали друг другу руки и улыбнулись.

— Ты как раз вовремя пришёл, чтобы меня спасти. Лорейн уехала на выходные, и дочурка решила устроить небольшую вечеринку. Так что пошли отсюда побыстрее, чтобы не мешать этому слёту.

— А может, вы с нами немножко посидите? Девочкам всегда так с вами интересно!

— Читай: они все так в тебя влюблены, Рейн! Одинокий, красивый, весёлый, старше них — просто мужчина мечты, — хмыкнул Мартин.

— Папа! Как тебе не стыдно! Никто из моих подруг не рассматривает Рейна с этой точки зрения, — начала грозно говорить Кейт, правда с каждым словом тон её становился всё более неуверенным и задумчивым. — Разве что Эмма — немножко… Ну и, может, Клара. Но больше никто, правда, правда! Даже Джулия… Ей на самом деле просто с тобой интересно общаться.

В дверь зазвонили. Рейн нарочито протяжно взвыл, а Кейт, хихикая, пошла открывать.

* * *

— Вовремя сбежали, — выдохнул Мартин уже на улице.

— Нет, тебе надо было сразу с порога хватать меня за шкирку и уводить. То на гитаре им поиграй, то наброски портретов сделай… Боюсь, если бы не ушли, последовало бы предложение потанцевать или даже выпить на брудершафт, они ведь уже взрослые женщины, — Рейн покачал головой и надел капюшон.

— Они немножко придуриваются, на самом деле. При тебе. Видимо, правда, все повлюблялись по уши. И тебе это должно льстить!

— Я себя скорее инфантилом чувствую, раз оказываюсь во вкусе двадцатилетних девиц.

— Радуйся, что умненьких двадцатилетних девиц! Ладно, скажу Кейт, они с Рене устроят им воспитательную и философскую беседу, что Джен Эйр была редким исключением, и разница в двадцать лет — это как-то не очень.

— Рене?.. не помню её вообще.

— О, самая серьезная подруга Кейт. Умная, талантливая. Всё-таки я полагаю, что их скрытый лидер сейчас уже давно не Кейт, а именно Рене. Даже жаль, что вы незнакомы. С ней, несмотря на юный возраст, очень интересно разговаривать… даже трудно поверить, что она ровесница моей дочурки.

* * *

Когда друзья оказались дома, Мартин отправился к своему мини-бару и откопал бутылку виски. Всё-таки хорошо, что Лорейн уехала, она бы позволила, конечно, но повозмущалась бы потом.

Рейн нашёл Мартина в своей мастерской, куда вход всем, кроме самых близких, был запрещен. Мастерские художников бывают разные. Одни неприбранные, всё завалено тюбиками с красками, холстами, набросками, а по стенам развешаны самые удачные работы. Другие — чистые, аккуратные, с полками стеллажами, и снова — на стенах лучшие работы.

Мастерская Рейна была необычной, можно так сказать. Везде были развешаны разного размера изображения того многоэтажного дома, а в окне четвёртого этажа виднелась девичья фигура. Но картины были не абсолютно одинаковыми. Этот дом изображался в разное время года, в разную погоду. На одной — солнце ярко светит, шторы раздвинуты, и девушка видна более отчётливо, чем обычно. Но лицо, как и на других полотнах, размыто. На одной, зимней картине — занавески плотно закрывают окно, в окне видны лишь лёгкие очертания фигурки с лейкой в руке…

— Тебе не надоело душу себе травить? — резко спросил Мартин. Рейн покачал головой. — Познакомился с ней хотя бы! Так себя вести просто глупо!

— Не переживай, просто на старости лет я немного сошёл с ума, больше ничего.

* * *

Впервые Рейн увидел её несколько лет назад. В дождливый, осенний день. Нет, она не была лучом света в этом тёмном царстве. Она просто была частью осени. Она жила ею, глядя на пасмурное небо… После этого Рейн вдохновился и нарисовал картину, которая стала любимой картиной Кейт.

Потом он увидел её снова летом, но уже ближе (это был единственный раз, когда он её видел её так близко). В легком белом сарафане она казалась неземным существом, рыжие волосы разлетались в разные стороны. Рейн не то чтобы влюбился в неё, но она стала наваждением, которое не покидало его.

Он наблюдал за ней издалека, чтобы она не заметила слежки. Почти всегда она была одна. Пару раз он видел её в компании смеющихся сверстниц, а ещё — под руку с каким-то юношей. Потом он узнал, где она живет… и с тех пор стал приходить туда, смотреть в её окно… а потом рисовать картины.

Через год его мечта несколько изменилась. Теперь он хотел разглядеть её лицо, хотя бы один раз, и нарисовать портрет этой чудесной всё ещё незнакомки.

А время шло. Обманчивое, неуловимое. Расколотое на секунды, минуты, часы. Как хрупкая игрушка, разбитая на полу.

Время тянулось еле-еле. Дни проходили в один миг, но закат солнца длился целую вечность, а другая вечность принадлежала восходящей луне. Ожидание — это всё, что ему оставалось… Но время лечит раны и заставляет жить новой жизнью. По крайней мере, так говорят. А Время… скоротечно. Предано и коварно. Неторопливо и стремительно. Время вечно.

Так всё и идет. Но становится ли мир от этого лучше? Время ползёт… и никогда не срывается на бег. Время любит язвить и насмехаться и не знает снисхождения. Время забирает надежду и веру. Время забирает счастье. И пусть всё останется как есть. Память о призрачном видении. Память — вечность. Полная боли и тоски по прошлому. В ней сила, где слабость. И тогда трудно не верить, что память — это наша реальность.

* * *

Рождество волшебно, когда встречаешь его в кругу близких. Тогда можно наслаждаться праздником, верить в сказку, мечтать.

Но когда знаешь, что тебя ждёт банальное одинокое Рождество, то в чудеса не особо верится. Мартин с семьей уехал отдыхать, а Фреду надо было наладить отношения с Клариссой, а то он и так вечно пропадает на работе… Так что Рейн был предоставлен сам себе. Но не хотелось ничего, и апатия одолевала.

Тишину разорвал телефонный звонок.

— Я слушаю.

— Рейн! — в трубке раздался веселый голос Кейт — Как ты?..

— Неплохо, дорогая моя. А ты?

— Великолепно! Здесь так весело… вот только мне жаль, что ты сегодня будешь один… я тут подумала…

— Даже если я сейчас сяду на самолёт, я к вам всё равно не успею, — весело ответил Рейн, — так что отдыхайте спокойно.

— Просто… я тут поговорила с Рене… может, ты зайдешь к ней?

— Та-а-ак… Ты решила всё за всех?

— Просто ты один встречаешь Рождество, и она тоже. Тем более я так давно хотела вас познакомить! Ты обязан посмотреть на её картины, они великолепные! Она была только за.

— Кейт, это неприлично…

— Было бы неприлично, если бы ты пришёл без приглашения… Ну Ре-е-ейн! Ну пожалуйста! Ну ради меня, — начала канючить крестница.

— Ой, ладно, ладно. Ты и мёртвого заставишь сделать всё, что тебе нужно.

— Ура! Крёстный, я тебя обожаю! Записывай адрес…

…Рейн внимательно посмотрел на бумажку и пошёл на кухню. Делая себе чай, он метался между нежеланием выходить куда-то и простым любопытством. Он прекрасно знал этот адрес. Это был тот самый дом.

Чай так и остался недопитым.

* * *

Рейн позвонил в дверь, борясь со странным, смешанным чувствами. Дверь открыли. Да, это было Она. Её невозможно было не узнать. Она же Рене, подруга его крестницы. Вот такие совпадения бывают в нашей жизни…

— Добрый вечер, — девушка пристально и изучающе вглядывалась в него.

— Добрый, — Рейн неуверенно улыбнулся. — Я Рейн, крестный Кейт…

— Ой, здравствуйте! — пристальность сменилась спокойным взглядом. — Проходите, пожалуйста, очень приятно с вами познакомиться.

— Надеюсь, я вам не помешал?.. — спросил он, стряхивая снег с одежды.

— Нет, что вы… Я просто слушала музыку, поэтому сразу не услышала ваш звонок…

Девушка скрылась в комнате. Рейн прислушался и услышал знакомую музыку. Nightwish — «Astral romance»… Хм… это интересно.

Рейн взял себя в руки. Судьба преподнесла ему такой сюрприз… Просто подарок на Рождество. Да уж… не стоит недооценивать эту сварливую и упрямую старуху. Надо воспользоваться случаем. И хотя бы поговорить с Рене, впервые за столько лет молчаливого наблюдения.

— На улице довольно холодно, — Рене вернулась в прихожую, — вы не откажетесь от чая?

— С огромным удовольствием…

* * *

21.30

— Я точно вам не помешал? — спросил Рейн, чувствуя себя не совсем комфортно.

— Прекратите, — отмахнулась Рене, — вы мне помешали только в моём одиночестве. Я, честно говоря, сомневалась, что вы придёте, когда Кейт мне позвонила и сказала, что просила вас зайти. Будете? — она достала из холодильника еду. Рейн кивнул.

— А почему вы встречаете Рождество одна? — спросил он, накладывая себе в тарелку салат.

— Кейт уехала, Мэл назначили свидание и ей собираются делать предложение, мой братец встречает Новый Год со своей девушкой. Флейм уехала по работе, и на Рождество она в Стокгольме… так что, — Рене развела руками и хмыкнула, — как видите, я осталась в гордом одиночестве… Как вам салат?

— Честно говоря, отвратительно, — вырвалось у Рейна. Рене весело рассмеялась.

— Рада, что вы сказали правду. Я знаю — он отвратителен.

Рейн встал и подошёл к холодильнику, доставая оттуда всё, что мог найти, и бормоча что-то невразумительное про девушек, рано начавших жить отдельно.

— Что вы делаете? — она посмотрела на него как на умалишенного

— Хочу приготовить салат или что-нибудь другое, но съедобное.

— Вы умеете готовить? — брови Рене медленно поползли вверх.

— Деточка, я уже не первый год живу самостоятельной жизнью. Вы думаете, я не научился готовить? — Рейн усмехнулся. Рене несколько смутилась.

— А разве вам не готовит жена?

— Я не женат.

— Простите.

— Ничего, — ответил Рейн, нарезая огурцы, — одного не понимаю: у вас же почти ничего нет в холодильнике, как вам разрешают морить себя голодом ваш… брат? — вовремя выкрутился мужчина.

— Брата это как-то не особо волнует, — усмехнулась Рене, — он весь в делах любовных, весь в делах…

— Рене, если вам не трудно, сделайте ещё чашечку того замечательного чая. Я просто в восторге от него.

* * *

22.30

— Я тут вспомнил: Кейт говорила мне о том, что вы хорошо рисуете… Я могу посмотреть ваши работы?

— Конечно… давайте пройдём в гостиную, там будет удобнее.

* * *

Рене присела на диван возле Рейна и протянула ему огромную папку.

— Здесь все мои рисунки, которые я считаю более-менее удачными, — сказала она. Рейн открыл папку. Создавалось впечатление, что рисунки, даже самые первые, были нарисованы рукой опытного художника. Рейн просматривал и просто восхищался: очень любопытный натюрморт, потрясающие пейзажи, оригинально нарисованные феи и разные мифические существа…

— Вы где-то учились?

— Нет… я рисую иногда, для удовольствия.

— Но у вас же талант! Это ваше призвание!

— Спасибо за столь лестную оценку, но я не думаю, что это так, — слегка покраснев, ответила Рене.

Рейн усмехнулся. В одном она точно очень похожа на Кейт — спорить с ней бесполезно, всё равно останется при своём мнении. Он продолжил просматривать рисунки. Вот, уже пошли более профессиональные…. Должно быть у неё есть комната, отведённая под мастерскую. Увидев последнюю картину, Рейн начал удивлённо рассматривать все штрихи. Портрет Кейт.

— Как живая, — сказал он, — и глаза… как вам удалось передать это? Такое ощущение, что вы вложили в этот портрет всю душу.

— Рада, что вам нравится… я тоже считаю его своей лучшей работой, но она отнюдь не идеальна.

— А у вас есть мастерская, или я ошибся?

— Есть.

— А я мог бы посмотреть, как она обставлена?

— Чуть позже, хорошо? А то скоро уже полночь… лучше вначале отметим Рождество.

— Да… вы правы, — Рейн кинул взгляд на гитару, висящую на стене.

— Ваша?

— Нет, брата.

— Вы позволите?

Она кивнула. Рейн взял гитару и стал медленно перебирать струны. Потом хитро улыбнулся и сыграл первые аккорды «Astral romance». Глаза Рене заблестели.

— Спасибо, — сказала она, когда Рейн закончил играть, — брат мне никогда ничего не исполняет, а один мой знакомый сказал, что в этой песне слишком сложные аккорды… А сама я не умею.

— Садитесь, я вас научу, — улыбнулся Рейн.

— Я не думаю, что это хорошая идея…

— Хорошая, хорошая, садитесь ближе, не бойтесь.

* * *

23.52

Мобильник Рене зазвонил.

— Алло? Кейт! Рада тебя слышать. Да, твой крестный у меня. Дать ему трубку? Только передать поздравления? Хорошо, — на губах Рене засияла улыбка, она подмигнула Рейну и стала болтать с подругой на совершенно отвлечённые темы, и становилось понятно, что разговор немного затягивается.

Рейн решил пока зайти в мастерскую и посмотреть, что там. Конечно, без разрешения это будет не очень правильно, но ничего страшного не случится, если он заглянет туда хотя бы на минуточку…

Наконец увидев дверь мастерской, Рейн открыл её, зажёг свет и тут же замер…

В центре комнаты, на холсте он увидел до боли знакомое лицо, обрамлённое чёрными волосами. Это был он сам, только несколько моложе. Это было слишком иллюзорное, сказочное. Как она могла его нарисовать?.. Думая, что его обмануло зрение, Рейн подошёл ближе, всматриваясь в портрет. Никаких сомнений теперь не было. Это точно был он.

Раздались шаги. Рейн обернулся… Рене. Она оперлась о косяк, сложив руки, и на её губах была счастливая и немного торжествующая улыбка. Часы пробили полночь.