Плен момента одинокого раздумья (джен)

И ночь меня в покое не оставит

Едва я на постели растянусь,

Меня кошмар ночным удушьем сдавит,

И я в поту от ужаса проснусь.

«Фауст»

Я вошел в комнату. Свое жилище. Мою цитадель. В ней всегда было уютно и тепло: теплая мягкая кровать, красивые занавески, удобный стол. Казалось бы, уют, покой и тишина сопутствуют этой атмосфере и всей мебели вокруг, но это только на первый взгляд. Я выключил свет. Остался один. Наедине со своими мыслями, ужасными, отвратительными. Они поглощают меня, ничто не в состоянии их удержать, я тону в них словно рыбак на хрупкой деревянной лодке разума в сильный шторм, мысли бьют ее о скалы, не давая разбиться вдребезги, но медленно, удар за ударом, словно в издевку, рушат каркас моего рассудка. Как могу я сопротивляться столь разрушительной мощи своего подсознания? Я его и оно мое… Нет, скорее я его. Контролировать его становится с каждым разом все сложней, никогда прежде не было ничего подобного…

Тьма наступает. От ее тучного тела смердит запахом гнилой плоти. Вот она уже протягивает руки ко мне, и я не в силах сопротивляться. Меня душат за горло воспоминания, которые стоят по правую руку от темноты и не дают мне пасть в забвение. Не то, что уснуть. Я мучаюсь, а они смотрят на мои страдания и смеются. Как будто я похож на глупого волчонка, который по глупости своей угодил в капкан, поставленный специально для него… Потеха длится целую вечность. Химера раздумий протягивает ко мне свои когтистые лапы и хватает меня за голову, пытаясь проникнуть как можно глубже, как можно дальше…

Видение.

Я вижу прожитые дни. Гранит времени безмолвен, как и обычно, такие же равнодушные люди снуют вокруг него, обходя его то с одной, то с другой стороны, сами не зная, что от их выбора ничего не зависит, не важно, куда они повернут, все сведется к одному — к небытию. Тени движутся по дороге, то и дело хрипя мне прямо в ухо. Стонут, умоляют, просят, обещают, но я не верю им. Как можно верить тем, кто держит тебя за глупца, тем, кто в первый же момент бросит и убежит прочь, словно ты прокаженный?

Прочь! Прочь от меня! Я пытаюсь освободиться от этих пут и когтистых лап, они царапают все мое тело, не оставляя никаких следов, проникая ранами в саму душу. Сердце стучит, как загнанное, я пытаюсь выровнять дыхание, чтобы вступить в новую схватку с самим собой, но времени мало, химера вновь набросилась на меня. Я падаю на пол, не в силах удержать подобную тягость, и ударяюсь затылком об деревянный пол. Конечно! Меня бессознательного легче достать! Коварная тварь!

Снова видение. Я стою посреди пустой комнаты, в центре стоит стол, на нем груда бумаг. Я огляделся. Бумаги повсюду. Везде вокруг меня. Еще мгновение до этого кругом было пусто! А теперь стены словно сделаны из хрупких, жестких листков. Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть их поближе. Одна купюра, вторая, третья. Я понимаю, что вокруг меня лишь деньги, ничего больше. Они затмили все вокруг меня. Окон здесь не было, некуда было спастись и убежать. Когда я повернулся головой к столу, то за ним уже сидели двое. Они словно были сотканы из теней, такие же мрачные, такие же темные, почти как я. Один в потертом костюме и захудалом галстуке протягивает конверт дрожащими руками. Он боится, что хрустящая бумага внутри выпадет наружу и мир увидит, что внутри конверта не письмо, а деньги. Снова деньги… Мне кажется, что даже обои в этой комнате оклеены деньгами. Остается только удивляться, сколько теперь портретов разных выдающихся личностей будут украшать это помещение…

Второй без опаски берет конверт, словно делает это каждый день, и вальяжным движением руки вскрывает конверт, чтобы проверить, сколько внутри. Тень морщит лоб: мало. Можно было бы еще. Его пасть раскрывается. Никогда не видел, чтобы у человека было столько зубов. Хотя, что я говорю — это не человек. Тот, который протянул конверт, вжимается в стул и со скрипом отклоняется назад, пытаясь не быть сожранным этим ненасытным чудовищем, которое только и жаждет, что денег. Но ему не удается отстраниться. Пасть раскрывается до неведомых размеров и, словно змея, проглатывает целиком плохого \"взяткоплательщика\". Аппетитно отрыгнув, тень, сощурив темные как ночь глаза, в удовлетворении протягивает жирную руку за конвертом и прячет его во внутреннем кармане, затем поворачивает голову в мою сторону. Я замечен. В глазах ненасытного чудовища разгорается животное пламя, готовое поглотить меня целиком, как того несчастного…

Я очнулся. Ничего вокруг, снова. Кроме моих знакомых. Из одного кошмара я попал в другой, только теперь наяву. Химера облизывает острые зубы, готовясь вонзиться в мое горло до самого позвоночника, а темнота выжидает, когда я снова усну. Но нет, этому не бывать! Я пытаюсь отогнать от себя непрошеные видения. Машу руками во все стороны.

Весла давно уже разбились о скалы, а руками грести уже нет сил, да и бесполезно это.

Тьма наступает. Я пытаюсь отсрочить момент следующего видения. Думаю о чем угодно. Не получается. А жаль, я сопротивлялся, как мог…

Бал. Вот она роскошь. Мрачная, убийственная. Тени везде, тени повсюду. Мрак накрыл весь зал. Люди. Кругом люди. Танцуют, выписывают пируэты в воздухе, крутятся, как могут, но видно сразу, не у каждого это получается… Сквозь прорези в маске я наблюдаю за такими же, как я, притворщиками. Каждый проходящий передо мной имеет свою особенную маскарадную маску. Счастливые лица, вежливые поклоны, звонкая лесть — все это вызывает у меня отвращение от неправдоподобности постановки, от ее вычурности и излишней напыщенности. И тут я осознаю, что и я тоже кружу в вынужденном танце обмана и лжи. Вот он фестиваль лицемерия! Во всей своей отвратительной красоте! Снаружи маска добра, а внутри зла. Снаружи холод, а внутри тепло. Как их всех различить? Кто скрывается под этими вторыми лицами? Я не знаю, и страшнее всего то, что они тоже…

Настал перерыв. Пора снимать маски. Все разошлись по столикам с закусками, которые были отделены друг от друга кирпичными стенами, чтобы другой не видел истинного лица бывшего партнера по танцу. Я не снимаю свою. Не иду за свой столик в крайнем углу, а остаюсь понаблюдать за всеми. Они не замечают меня, и это хорошо. Иначе стали бы они снимать свои маски при мне? Молодая девушка с вежливой улыбкой на лице срывает со своего лица маску. Я ужаснулся. Под ней была усталая, побитая жизнью старуха. Она пошатнулась от упадка сил и не рухнула на землю только благодаря тому, что вцепилась за край стола. Бедная.

Я иду дальше.

Красивый, задорный молодой парень с выразительными, честными до блеска глазами оказался простым вором, которого каким-то образом занесло в \"приличное\" празднество. Хотя чему тут удивляться: под маской может быть сокрыто что угодно. Так как узнать убийца, вор ли он? Не понять. Если на нем маска, то свет дневной ему не страшен…

Щуплый скромняга, сняв маску, оказался самим дьяволом в подобии ему гордым и амбициозным, его маленькие черные глаза, которые до этого были светло-голубыми, загорелись жаждой власти и могущества. Я отшатнулся от него в сторону, считая его самым опасным из всех. Чем тише омут, тем больше в нем чертей, и когда черти вырываются наружу, оказаться рядом было бы смертельно глупо. Поэтому я двигаюсь дальше, минуя разные лица, разные маски.

Я замечаю девушку. Она плачет. Несчастная в бессилии не может сорвать с себя маску, та вросла в ее кожу и не желает отдираться даже вопреки воле самой хозяйки. Мне стало жаль ее. Я подошел ближе, и она подняла на меня взор. Зацепившись острым внимательным взглядом за мои синие глаза, подпустила меня ближе, вероятно, они выглядели честно. Я глажу ее по спине, по волосам, пытаясь утешить, но все напрасно, она все рыдает. Страшно смотреть, как человек с каменным лицом равнодушия плачет, не жалея слез. Они словно сами текли из спокойных, неподвижных век, капали на пол, тут же испаряясь. Я попытался утереть влагу с ее правой щеки, но обжегся. Отдернув руку, я все продолжаю успокаивающе гладить ее по голове.

"Сними маску, — просит она сиплым голосом, — сними пока еще не поздно".

Я дотронулся рукой до своего лица и не нащупал на нем никаких пластмассовых выпуклостей, присущих обычным маскам, я ощутил под своими пальцами кожу. Я чувствовал ее, как свою родную, но она была не моя. Принадлежала мне, но не была моей, была чужой, инородной моей сущности. Девушка в ожидании сжала мою свободную руку. В ее глазах была слабая надежда на то, чтобы хотя бы у меня маска не вросла в кожу. Я покачал головой, подтверждая ее опасения. Она вдруг отвернулась от меня и снова заплакала. Я схватил себя за лицо не в силах содрать лживую кожу. Я начал рвать ее, дергая за сухожилия, но она словно вросла и в них, не желая сниматься. Маска закостенела, было уже поздно, она слилась со мной. На душе стало паршиво, вдруг захотелось плакать, словно эта девочка, но слез не было. Я же мужчина, я не должен плакать. Держать все в себе намного тяжелее, нежели выпустить слезы на волю бурным потоком, чтобы немного успокоиться. Не пролитые слезы жгли кровоточащее сердце своей соленостью и не давали вздохнуть спокойно. Все было кончено. Я и маска, должно быть, уже слились воедино…

Нет! Я не сдамся!

Я вновь схватил свое лицо за эластичный участок кожи и дернул его от себя. Ткани порвались, маска треснула. Кровоточащий, стонущий участок не моего лица кричал и извивался, словно паразит, которого лишили носителя, кормильца и хозяина. Я с отвращением отбросил это существо в сторону. С глухим ударом оно ударилось об пол и замерло. Оно умерло, как только оказалось вне меня. Из кирпичных проемов начали высовываться одна за другой головы участников маскарада, они мертвыми глазами смотрели на лоскут неживой кожи, валявшейся на полу, не выдавая своих эмоций. Но я видел, что они завидуют, всем телом чувствовал, что их черная зависть гложет их души изнутри. Девушка рядом ободряюще сжала мою руку и подняла на меня глаза, в которых теперь плескалась капля надежды на спасение. Она смотрела на меня почти с восхищением. Я стал ее кумиром. Я не узнаю, смогла ли она избавиться от своей маски, ведь я снова проснулся, но одно я знаю точно — она сможет это сделать, не сразу, так через некоторое время, главное — желание и стремление, все получится.

Химера рычала. Ее смрадное дыхание было у моего обновленного лица. Она морщила звериный нос. Ей не понравилось то, что я сумел сотворить с собой. Вместо того чтобы быть погруженным в сон и затем растасканным по кусочкам, я за время сна смог побороть самого себя и возродиться духом. Это им не понравилось. Конечно! Я был нужен им бессильным и подавленным, а не бодрым и веселым! Я преувеличил: веселья не было ни капли, а о какой-либо бодрости и речи быть не могло, но чувствовал я себя все же немного лучше.

Оживший вмиг Страх вырвался наружу, звеня ледяными кандалами. Он стал приближаться ко мне плечом к плечу с Химерой и Тьмой. Они хотят растерзать меня. Сначала сковать холодными цепями, а затем разделить пир вместе с остальными, но быть чьим-то ужином на этот раз мне совершенно не хотелось. Я поднялся с пола. В вечернем небе яркая луна светила, своим магическим блеском металла освещая мою комнату одиночества. Они стали окружать меня. Я рванул к двери, под которой виднелась полоска спасительного света, пытаясь спастись из плена собственного воображения, собственных мыслей и грёз. Ничто больше не держало меня тут.

Лодка разума нашла берег вдалеке.

Нужно было спастись любой ценой. Как только я сделал несколько шагов, на меня накинулась Химера, прыгнув со шкафа позади меня. Она выжидала этого момента, словно хищник свою добычу, и попала прямо в цель. Еще не зажившее от отсутствия маски лицо обзавелось глубоким порезом от лапы Химеры, но это не остановило меня, я побежал дальше. Воля к свободе собственного разума была сильнее всего на свете. Страх попытался сбить меня, растянув под моими ногами ледяные цепи, но я переступил через них, помчавшись, что есть силы. Тьма, передвигаясь над стеной, нагнала меня и, опередив, закрыла своим тучным телом проход. Времени не оставалось: Страх и Химера были готовы вновь броситься в погоню за моим рассудком. Я зажмурился и представил в своей голове вспышку яркого света, такого яркого, что он бы смог осветить целый стадион. И получилось…

Просторная светлая комната, настолько большая, что я не вижу её стены. Я как будто парю среди белого как молоко пространства, если бы не ощущение твердости в ногах, я бы, наверное, так и подумал. Яркий чистый солнечный свет озаряет все помещение и меня в том числе. Здесь, казалось, не было места таким, как Они. Темным и жестоким чудовищам вход сюда воспрещен.

Одна такая же белая, как и все вокруг, дверь находилась в конце комнаты, притягивая меня своей загадочностью. Она манила меня своей белизной, своей чистотой. А что если там за ней находятся все мои страхи и переживания? Что если я открою ее, они ринутся сюда, украдут мое драгоценное счастье одиночества и заберут себе? Что тогда я буду делать? Снова вернусь в свою комнату? Проснусь? Нет, я этого не хочу. Здесь лучше, здесь спокойней. Тут чище и теплей…

Что мне здесь делать? Ждать до бесконечности, опасаясь всего вокруг? Как трусливо с моей стороны.

Дверь.

Она все так же тянет меня к себе, и я поддаюсь соблазну и берусь за белую ручку правой рукой, поворачиваю и тяну на себя. Передо мной оказывается… пустота. За дверью ничего, кроме бесконечного Ничто. Кажется, что если я переступлю порог этой комнаты, то упаду и сгину навеки, но это обман. Разве мне страшно? Страх покинул меня. Воплотился в нечто большее. Стал личностью, стал одним из моих отражений. Так чего бояться? Страха? Да. Наверное это то, чего боятся все — Страха. Ни высоты, ни темноты, ни неизвестности, ни чего-либо еще, а именно чувства страха. Никто не хочет ощутить его мощь на себе, никто не пожелает оказаться слабым и бессильным перед этим чудовищем, которое может сломить волю, проломить оплот духа и заставить бежать, куда глаза глядят.

Но я его не боюсь. Больше нет.

Отважившись, я переступаю порог. Темнота, вновь и вновь темнота, свет погас. Позади только остался дверной проем лучистого света, а впереди Тьма. Она снова пришла за мной. Я на мгновение остановился, оглянулся назад. Но там уже ничего не было, свет скрылся от меня, он скрылся во мне.

Я слышу в темноте, знакомый лязг цепей и прерывистое дыхание Химеры. О, мои старые знакомые! Снова со мной! Я даже успел соскучиться. Давно пора вас выдернуть из моей души!

Они медленно подходят ко мне, кружат, словно стервятники над добычей, которая уже никуда не сбежит в силу своей безжизненности. Я и не собираюсь сбегать. Берите меня!

Словно по команде они все бегут ко мне. Из темноты доносятся звуки ударов тяжелых звериных лап о землю и лязг кандалов, который заставляет души смертных трепетать перед их величием, величием Страха. Но я не боюсь. Больше нет. Они приближаются ко мне с бешеной скоростью, а я стою на месте. Тьма. Я вижу сквозь нее. Она отступает, не в силах больше произвести на меня впечатление. Подруга Страха гинет от силы моей воли. Свет пробуждается во мне. Сердцу и душе становится теплее и спокойнее….

Когда Химера должна была вот-вот вонзить свои когти в мое тело, вспышка яркого света отбросила ее в сторону. Свет спас меня. Он окружил мое тело, своей исцеляющей мощью и дал отпор зверю моего подсознания. Химера поднялась и приготовилась вновь броситься на меня. И снова безуспешно. На этот раз свет обжег ее морду, и в воздухе тут же послышался запах тленной плоти. С воем Химера отбежала в сторону. Роли сменились. Мне было весело наблюдать за её бесполезными попытками дотянуться до меня. Ее беспомощность радовала меня, и от этого свет, исходящий из моей души, становится еще сильнее. Химера скулит в своем бессилии, тонет в нем и оно поглощает дикого зверя все сильнее, тянет на дно и, наконец, она гинет во мраке собственной ненависти и глупости. Беспомощность поглотила ее с головой.

На одного врага моего рассудка стало меньше.

Страх оказался умнее. Не стал нападать на меня. Искусный творец видений! Это он главный виновник моих безумных страданий! Свет не мог его убить и даже коснуться, только лишь обжигая своим сиянием. От него Страх бежал, словно это было самое страшное на свете. Еще бы, свет отгоняет Тьму, а вместе с ней уходит и Страх. Он отступает в самые отдаленные уголки души…

Я сумел закрыть его в этой мрачной комнате. Надолго ли? Не знаю. Страх истребить невозможно. Я не хочу обрести абсолютное бесстрашие, ведь нет человека ужаснее, чем тот, который ничего не боится, которому нечего терять. Я не хочу стать таким. Страх вырвется из своего заточения, когда настанет удобный для этого момент, а пока он спрятан здесь. Мой путь окончен. Борьба завершилась победой моего разума и моей воли.

Пора отдохнуть…

Я стою на вершине скалы горного острова, а вокруг этого него море, бескрайнее оно синеет вокруг меня своей немой таинственностью и я не в силах оторвать взгляд от него, оно притягивает к себе. Я осмотрелся. Все покрыто камнем вокруг меня. Я стоял на нем. Я был им. Такой же нерушимый и твердый, здоровый и сильный, как он. Голубое небо, ни единого облака. Так спокойно. Легкий бриз дует со стороны синего гиганта, и дарит мне облегчение. Здесь мое спасение. Солнце. Оно оберегало меня весь этот нелегкий путь, хранило меня и не давало утонуть в пучине безумия. Я подставляю руку под небесный огонь, он дарит мне тепло и жизнь. Я вдыхаю чистый морской воздух полной грудью и стараюсь задержать его в себе как можно дольше, а когда уже нет сил держать его в себе, я с разочарованием выдыхаю. Не хочу его отпускать. Казалось бы, глупо ловить бриз, ведь он нескончаем, его вокруг вдоволь, но я об этом не думаю и вновь вдыхаю соленый воздух полной грудью, расслабляюсь. Как же это прекрасно быть одиноким среди природы. Спасительное море.

Страна Забвения, что только ты мне не подаришь…

Не хочется отсюда уходить, но пора. С вершины острова видно все вокруг, и я вижу деревянную лодку, побитую непогодой. Она подплыла к скалистому берегу и остановилась, размеренно покачиваясь на легких волнах, словно зазывая меня к себе. Я следую ее зову, прощаюсь с миром спасения. Благодарю солнце и ветер за их гостеприимство. Они молчат, но мне не нужно слов, я знаю, что моя безмолвная благодарность дошла до них. Ветер нежно треплет меня по волосам на прощание, а солнце ласкает своими лучами мою кожу.

Пора возвращаться.

Когда я открыл глаза, Тьма отступила, хотя в комнате по-прежнему было темно, а Химеры и Страха было вовсе не видать. Их нет более во мне. Они сгинули в погоне за мной, и мой рассудок одержал верх. Дверь была распахнута. Свет — вот лекарство от всех сомнений и страхов. Бриз ускользнул от меня, но на смену ему пришел запах маминой выпечки. Я выхожу из комнаты своего мрачного заточения и спускаюсь вниз, на кухню. Все осталось позади. Я вернулся.