Зима близко (гет)

Первые снежинки еще не спустились с неба, затянутого одеялом разбухших серебристо-сизых туч, а в воздухе уже чувствовался мороз, и облачки густого пыльно-серого пара появлялись изо ртов прохожих.

«Зима обещает быть холодной», — все как один твердили метеорологи с телеэкранов.

Барри натянул свитер под черный пиджак.

Пророческие холода еще не наступили, но если поднимался ветер, он пронизывал до мозга костей, заставляя ежиться и кривить в гримасе лицо. От парковки до офиса идти прилично, думал Барри c некоторой досадой, обматывая шею шарфом.

Часы на светящемся дисплее мобильника показывали пять минут десятого. Опаздывает. Впрочем, если пробок не будет, может, еще успеет...

Барри поднялся наверх, чтобы попрощаться с Ритой, и не поверил своим глазам, когда увидел ее, мирно сидящую на подоконнике, закутавшуюся в клетчатый плед, с ноутбуком на коленях. Рыжие волосы падали на лицо, укрывая щеки в веснушках. Быстро бегали по клавиатуре натренированные пальцы.

«Как твоя книга?» — хотел спросить Барри, но не решился ее беспокоить — так и стоял в дверях, вслушиваясь в мерное щелканье клавиш.

Зрелище было и привычным, и непривычным. Привычным, потому что это обыденно. Непривычным, потому что — не о Рите. Кто угодно, но она никогда не сидела на подоконнике, не куталась в плед, — во всяком случае, за те полгода, что они прожили вместе, Барри ни разу этого не замечал.

Больше всего на свете Рита напоминала бестию, носящуюся по дому и сметающую все на своем пути. То тут, то там мелькали огненно-рыжие волосы. Мгновение назад Рита могла с усердием корпеть над очередным детективом, а в следующее уже стояла этажом ниже у распахнутого холодильника и прямо из пакета глотала ледяное молоко.

Рита не замечала дверных косяков, забывала выключить воду в ванной, бегала по комнатам в поисках приличной одежды, вопя: «Опаздываю! Опаздываю на встречу с редактором!», и, натыкаясь на кадки с пальмами, изрыгала такие выражения, что у Барри порой увядали уши.

А теперь она просто сидела на подоконнике, завернувшись в теплый клетчатый плед, и терпеливо рождала строчку за строчкой на экране ноутбука.

— У тебя все хорошо? — спросил Барри вполголоса.

Рита подняла голову, машинально поправила на переносице узкие прямоугольные очки и посмотрела на него удивленно.

— Более чем. А что?

Барри неопределенно пожал плечами, не представляя, как облечь свои спутанные мысли в слова.

— Ты тут просто сидела... Не бегала, как обычно, не суетилась, вот я и решил...

Рита нахмурилась, и Барри заметил что-то неуловимо тревожное в ее взгляде — значит, не показалось.

— Зима близко, — произнесла она наконец, задумчиво пожевав кончик ногтя на указательном пальце.

— Да, так говорят... — рассеянно согласился Барри. — Ну и что?

Рита улыбнулась краешком губ, поглядев на него снисходительно. Барри был чудесным человеком, и она не винила его за то, чего он не понимал — и понимать, в общем-то, не мог.

Дитя лета, сын дождей и туманов, серых и влажных, но отнюдь не леденящих плоть до кости... И он вечно останется таковым, потому что родился в Англии, в тихой укромной деревеньке под Лондоном, где жили до сих пор его мать и отец, где тетушка выращивала тыквы вдвое крупнее, чем у соседей, — Барри нередко с восхищением отзывался о ее тыквенной запеканке, пожалуй, даже слишком часто, наверное потому, что Рита совсем не умела готовить; яичница с беконом — и та пригорала к сковородке, да так, что и не отодрать потом.

В России все было иначе. Зима несла с собой ревущие снежные вьюги, укутывала белизной города и села, ложилась снежными шапками на кроны деревьев и больно кусала за пальцы, напоминая о позабытых варежках.

Зима близко, помнили в России.

И Рита — помнила, хоть и уехала оттуда давным-давно, в те незапамятные времена, когда родителей пригласили работать в Лондон. Кажется, ей тогда было двенадцать. В крови ее по сей день оставались белоснежные вихри, безжалостные морозы и тысячи нерастаявших льдов — даже теперь, спустя столько лет.

Зима близко, шуршали опавшие осенние листья.

Зима близко, трещала первая изморозь на стекле.

Зима близко, безмолвно говорили бледные лица людей, ставшие вдруг слишком суровыми.

— Зима близко, — снова повторила Рита — хрипло, низко и очень тихо.

Но Барри все равно услышал.

Он прошел наконец внутрь помещения, уселся на подоконник, придавив край пледа продолжением спины, и морская голубизна глаз блеснула в тусклом свете комнатной лампы.

— Хочешь, мы уедем в Италию на Рождество? Это будет нашим свадебным путешествием, — Барри улыбнулся — сдержанной, но мягкой улыбкой, которую так любила его подруга.

Рита уставилась на него, и в глазах ее мелькнуло неподдельное изумление.

— Свадебным?

— Знаю, — нервно кашлянул Барри. — Возможно, это было слишком внезапно и быстро, к тому же, я еще даже кольцо не купил...

— Нет, — осторожно опустив ноутбук на пол, Рита придвинулась ближе и дотянулась до его руки. — Я хотела сказать, что ты у меня сокровище.

Несколько долгих минут, показавшихся вечностью, они молчали, вслушиваясь в напевный вой ветра за окном, который то стихал, то расходился вновь. Потоки холодного воздуха швыряли и закручивали мириады темно-золотых листьев, шевелили все еще зеленую изгородь вокруг дома и неслись дальше, в сторону моря.

— Стало быть, Рождество в Италии? — уточнил Барри, нарушив установившееся безмолвие.

— В Италии, — с готовностью отозвалась Рита, любуясь изморозью на окне. — Всегда мечтала попробовать настоящую неаполитанскую пиццу.

— Ты же ее не ешь, — удивленно заметил Барри.

— Да к черту диету.

— И правда... — усмехнувшись, он вынул из кармана брюк телефон и взглянул на дисплей. — Вот зараза, мне ведь на совещание нужно... Босс еще в прошлый раз грозился, что натянет мне часы прямо на... В общем, не советовал он опаздывать.

— Тогда тебе лучше поторопиться, — улыбнулась Рита, отпустив его руку и потянувшись за все еще раскрытым ноутбуком, что лежал на полу.

Курсор мышки терпеливо ждал ее на том месте, где оборвалось недоконченное предложение.

Барри на мгновение обернулся в дверях, и, когда их взгляды пересеклись, Рита вдруг с уверенностью подумала, что переживет и эту зиму, и следующую, и все, что после.