Через Арку (джен)

Смех. Язвительный и горький. Полузабытое чувство свободы.

— Ну же, давай! Посмотрим, на что ты способна!

Красная вспышка. Удар.

Падение.

Чернота.

— Сириус!

В голосе Гарри — такая боль, будто его режут на куски.

Пытаюсь рвануться назад, за Арку. Тщетно. Невидимые когтистые лапы мёртвой хваткой вцепились в рёбра изнутри. Я не могу пошевелить даже пальцем.

— Сириус!

Прости, малыш. Я пришёл бы с другого конца света. Через все погони и барьеры, мимо всех дементоров...

А отсюда — не могу. Не пускают.

«Ты наш-ш-ш! — темнота шипит, как клубок змей. — Ты наш-ш-ш!»

Пепел к пеплу... Прах к праху...

«Ч-чёрный к ч-чёрному!»

Нет!

Врёте!

Я всё равно вырвусь! Если не обратно, то хоть куда-нибудь! Только бы подальше отсюда!

Меня вышвыривает, словно пинком. Белизна сменяет черноту, мягкость — жёсткую хватку. Вокруг туман, обволакивающий и уютный. Здесь можно лечь и заснуть навсегда, чтобы видеть только самые радужные сны. Но это — не для меня. Это — для тех, у кого душа не грязнее тумана вокруг. Мой путь — дальше.

Я иду вперёд, чувствуя, что меня пытаются удержать здесь. Сам воздух пропитан соблазном, дышать становится тяжело, но я знаю, что если остановлюсь, то не смогу больше сделать ни шагу. А на это я не имею права. Я не могу принять покой, оставив невыплаченные долги...

Когда мне начинает казаться, что я вот-вот сдамся, передо мной появляется лестница. Несколько ступеней, ведущих вверх. Как только я ставлю ногу на первую, становится легче. Пробирающая до костей мертвенная сырость рассеивает соблазнительное тепло... плевать. К такому я привык ещё там, на земле. Поднявшись, я замираю, не смея двинуться дальше. В нескольких шагах от меня — знакомая фигура. Джеймс, до мелочей такой, каким я его помню — встрёпанные вихры, чуть перекосившиеся очки, даже то, как он машинально проводит рукой по волосам...

Я рад этой встрече, безумно рад. Но я не знаю, как посмотреть ему в глаза...

— Сириус, — в его голосе — счастье пополам с болью. — Зачем же ты так рано?

Я — рано... А они с Лили — давно. Хотя их здесь вообще не должно быть. Это только моя вина!

— Прости меня. Хренового друга и советчика ты себе выбрал, Джеймс. И такого же крёстного своему сыну.

— Чёрта с два!

— Я вас уговорил крысёнышу довериться. Всё равно что своими руками убил. И потом двенадцать лет нары в Азкабане полировал, вместо того чтобы о Гарри заботиться.

— Не выдумывай. Ты предложил, а я согласился, так что сам виноват. И Лили уломал, хотя она против была. А крёстным ты оказался правильным, ты Гарри главному научил, — тёплые руки разгоняют холод. — Живой или мёртвый — ты для меня лучший. Самая большая удача в моей жизни после Лили. Мало кому везёт так, как мне — выбрать брата.

Становится легко. Так легко мне не было даже когда я впервые за двенадцать лет рухнул на траву и увидел звёзды. Не одну искорку сквозь сетку, а все сразу, сколько их есть.

Наконец, Джеймс отступает на шаг, давая мне осмотреться. Вокруг... странно. Скамейки, столбы, ограда... и вон, слева — рельсы. Больше всего похоже на Кингс-Кросс.

— Никогда не думал, что загробный мир может так выглядеть. Мы что, навсегда здесь?

— Нет, конечно. Это вроде прихожей. Место, чтобы перевести дух и двигаться дальше.

— И как оно там, в этом «дальше»?

— Хорошо, — он улыбается. — Сам увидишь, когда сможешь.

— Когда смогу?

— Как по-твоему добираются туда, где сейчас мы с Лили?

Чешу в затылке.

— Ну... раз это вокзал, то на поезде, наверное.

— Правильно. А сесть на него можно только тогда, когда ты будешь готов увидеть на конечной станции любого человека. Мёртвого или живого.

— Даже эту гниду? Червехвоста?

— Любого. Но всё же человека. Всякие Тёмные Лорды не в счёт.

— Откуда ты это знаешь?

Я ещё никогда не видел его таким серьёзным.

— А ты думаешь, у нас сразу получилось, Сириус? Даже Лили не святая, а уж я тем более. Там, на земле, всё произошло очень быстро, и нам обоим было не до мыслей о Питере. А здесь, когда нашлось время подумать, что нас застали врасплох из-за его предательства... Что он одним своим словом обрекал на смерть не только нас, но и беззащитного ребёнка... Себя я не видел, а у Лили глаза были такие, что хоть в Тёмные Леди записывай, сам Вольдеморт бы испугался... Мы здесь долго просидели...

— И... как же?

Он задумывается, потом решительно встряхивает головой.

— Не знаю. Ни одного слова подобрать не могу. Просто как-то получилось. Может, это специально так задумано, чтобы я не мог объяснить. Каждый должен справиться сам.

Хогвартс-экспресс, совсем такой же, как возил нас в школу, бесшумно скользит по рельсам и замирает в ожидании пассажиров.

— Мне пора, — Джеймс смотрит на меня почти виновато.

Я подхожу к вагону вместе с ним и понимаю, что он прав. Я не смогу сейчас уехать отсюда. Ещё не время. Он снова обнимает меня.

— Пожалуйста, Сириус, постарайся не заставлять нас ждать. Ты нам нужен.

Когда поезд скрывается из виду, я отхожу от края платформы и устраиваюсь на ближайшей скамейке. Значит, я должен быть готов увидеть там любого человека... Кого угодно, даже Питера...

Несправедливо!

Должно быть особое место для таких, как он!

Это неправильно — когда рядом убийца и жертва, предатель и преданный! Там, где всем хорошо!

Он — и Лили с Джеймсом! Хотя, они простили...

Он — и я! После всего, что я пережил по его вине!

Пронизывающая сырость вокруг пахнет Азкабаном...

Зря я об этом подумал. Мои воспоминания слишком тесно связаны друг с другом. Тронь одно — посыплются лавиной. И я снова вызываю её на свою голову. Здесь нет времени, я не знаю, сколько сижу на этой скамейке, запертый в мрачном круге образов.

Разрушенный дом в Годриковой Лощине.

Безумное лицо Беллы, дважды похожее на моё — фамильные черты и печать Азкабана. Красная вспышка. Боль. Дырявый занавес ласково касается щеки.

Прочь!

Это уже — не со мной!

Оно там. А я — здесь!

Мне наконец-то удаётся вырваться и посмотреть вокруг.

Мимо проходит понурый тип с красной бороздой на шее. Мерлинову матушку, я такие одёжки только на семейных портретах видел! На самых старых, века шестнадцатого.

— Мэри, шлюха конопатая, — уныло бормочет он себе под нос.

Похоже, он до сих пор сходит с ума из-за какой-то девки. Которая давно уже стала прахом. А для него — всё равно живая. Держит и не отпускает.

Я смотрю на его кислую рожу и начинаю хохотать.

Обиженно зыркнув, тип плетётся дальше.

А я — продолжаю смеяться. Не над ним. Над собой.

Дурак!

Всё просто!

Незачем прощать! Потому что — некого!

Никто не виноват.

Только я.

Потому что головой надо было думать.

Куда мне в ту ночь идти, я сам выбирал. Пошёл — за Питером.

А надо было не так. Надо было — к Рему. Он бы и выслушал, и поверил, и отправился бы со мной хоть в ад. А вдвоём мы бы самому сатане рога посшибали.

Или — в Хогвартс. Пусть бы Дамблдор сто раз считал меня мерзавцем, но шанс оправдаться он бы мне дал. И понял бы, что я их убил, но не предал.

Но я — не сделал ни того, ни другого. Вот и расплатился. Сполна и за всё сразу.

За гордость. За трусость — гриффиндорец называется! За дурацкую самоуверенность, которой заразил друга. За собственное предательство, совершённое дважды.

Первый раз — когда не задумался, что могу сломать жизнь Лунатику.

Второй — когда его заподозрил. Рема, который был и есть — самый чистый из нас. Хорошо, что хотя бы за это я успел попросить прощения. И получить.

Меня — простили. В жизни и в смерти. За всё, что я натворил и чего не сделал, хотя должен был. Я наконец-то свободен от чувства вины, которое носил в себе почти полжизни. Я расплатился. Хотя никто не требовал этого от меня, я сам так решил. И потому не мне выставлять счета своим должникам. Я не судья тебе, Питер. Нигде и никогда. На земле я уступил Гарри. Здесь — наверное, это будешь ты сам. Я согласен увидеть тебя там, где сейчас Лили и Джеймс. И посмотреть в глаза без ненависти и злобы. Если только у тебя хватит духу встретиться со мной...

Поезд уже стоит у перрона, гостеприимно распахнув двери для всех, кто готов войти. Медленно подхожу к краю платформы. В окне вагона — моё отражение. Лицо, которое я почти забыл за пятнадцать лет. И одежда — магловская, джинсы и кожаная куртка, как я любил тогда. Клеймо смыто? Сейчас проверим. Встаю напротив двери, крепко зажмуриваюсь и делаю шаг вперёд. А когда я открываю глаза, я уже в тамбуре.

Пожалуйста, вы все, кто ещё по другую сторону Арки — заставьте меня ждать вас как можно дольше...