Первое Рождество (гет)

— Нам тоже было интересно почему, — улыбнулась Теххи. — Так интересно, что мы даже решили проверить, как долго ты можешь жить, не замечая, что происходит вокруг.

Макс Фрай «Волонтеры вечности»

Мягкий голубоватый свет от ротора падал на консоль, на туфли Доктора, на его брюки и, наконец, на страницы книги. В любой момент его мог побеспокоить Высший Совет, и тем ценнее были минуты покоя.

Впрочем, сосредоточиться на книге не очень получалось – непонятное неопределенное беспокойство сверлило где-то на краю сознания. Собственно, Доктор и за чтение взялся, пытаясь отвлечься от этих ощущений. Так что когда на лестнице раздались легкие шаги, он с готовностью отложил книгу, только после этого задавшись вопросом: кто мог попасть в его ТАРДИС без его ведома?

Лишь тот, кто уже бывал в ней, понял он мгновение спустя. Тот, кто мог войти с ее позволения. Кто никогда и ни за что не причинил бы им с ТАРДИС вреда.

— Здравствуй, Доктор.

Она неторопливо спустилась по лестнице – прекрасная как никогда. От длинных волос – на этот раз темно-рыжих – словно исходило сияние, охватывавшее нимбом стройную фигуру, облаченную в струящееся платье цвета слоновой кости. Большие глаза цвета янтаря, цвета забытой галлифрейской весны смотрели на него с нежностью. Той нежностью, по которой он отчаянно скучал сотни лет. Доктор не помнил этой регенерации, но гостью узнал сразу.

— Добро пожаловать в мою обитель, леди Президент, — с улыбкой ответил он, сделав приглашающий жест.

Романа обошла вокруг консоли, едва касаясь ее кончиками пальцев. Неземная. Невероятная. Заметил ли Доктор, как он вскочил при ее появлении? О, нет. Однако по въевшейся в кровь привычке напустил на себя невозмутимый вид.

— Чем обязан? — спросил он ровным тоном, при этом чуть ли не пожирая ее глазами.

— Неужели ты не рад меня видеть? — Романа улыбнулась, подойдя ближе, почти вплотную.

— Мне гораздо интереснее, что такого приключилось на Галлифрее, что вместо голографического сообщения передо мной ты? — ответил Доктор вопросом на вопрос, отходя от собеседницы и отжимая стартовые рычаги.

Романа покачала головой и быстрым движением пальцев перевела ТАРДИС в режим свободного полета во временной воронке.

— Может, я просто соскучилась? — Романа пожала плечами и не удержалась от упрека: — Но если ты по-прежнему не хочешь меня видеть...

— Когда это я не хотел тебя видеть? — возмущенно вскинулся Доктор, забыв о своей маске, но тут же спохватился: — Не надо, Романа.

— Что – не надо?

Она горделиво расправила плечи в ожидании ответа. По опыту Доктор знал, что ждать Романа может долго.

— Не надо делать вид, что мы вернулись на тысячу лет назад. Что все по-прежнему. И не надо со мной кокетничать – тебе не к лицу, — холодно ответил он.

Романа обижено прищурилась и вздернула подбородок. Годы в роли Президента не прошли даром – сейчас от нее так и веяло величественностью.

— Обиделся, что я ушла тогда? — спросила она, сложив руки на груди. — А не ты ли хотел вернуть меня на Галлифрей, стоило Высшему Совету потребовать? Не ты ли первый отказался от меня?

Доктор некоторое время молчал, обдумывая ответ.

— Ты по-прежнему ведешь себя, как ребенок, — полушепотом произнес он, наконец.

— А ты – как старый вздорный дурак! — не осталась в долгу Романа.

— Я не старый! — привычно возмутился Доктор и осекся, заметив ее лукавую улыбку.

Вопреки своим словам он чувствовал себя так, будто оказался в прошлом. В тех днях, когда он носил длинный цветастый шарф, а Романа была хрупкой светловолосой девочкой.

— Я скучал по тебе, — озвучил он свои мысли, прежде чем успел понять, что говорит.

Она подняла глаза – как будто звякнул где-то серебряный колокольчик. И тоска в них была отражением его собственной. Доктор понял, что еще немного – и он пропадет.

— Уходи, Романа. Уходи, пока еще не слишком поздно.

— Ну вот, ты снова меня прогоняешь, — грустно обронила она. — Зачем, Доктор?

— Я не хочу, чтобы ты снова разбила мне сердца, — выдавил он с трудом и отвернулся, не желая показывать свое лицо: достаточно и тех слов, что он уже сказал.

На некоторое время воцарилось молчание.

— Доктор, посмотри на меня, — Романа осторожно коснулась его плеча, но тут же убрала руку, будто боясь обжечься.

Он глубоко вздохнул и повернулся.

— Я останусь с тобой навсегда, — очень серьезно произнесла Романа, — если захочешь. Ты хочешь этого?

Доктор уже почти ответил, что хочет, как вдруг в его сознании вспыхнул очень важный вопрос.

— Как ты сюда попала, Романа?

— Ну, наконец-то понял, — тихо вздохнула она. — Это сон.

Доктор недоуменно нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Слышал о гипнокрабах?

Доктор машинально кивнул и только потом осознал, что на самом деле скрывается за этим вопросом. Сверлящая боль в виске не давала ему покоя уже третий день. Третий ли?

— Сколько я сплю? — испуганно спросил он.

— Я не знаю, — Романа покачала головой. — Нам они достались в наследство от Войны времени. Сквозь разломы разное проникает, знаешь ли.

Война времени... Как же он сразу не заметил главную странность происходящего? Романы не могло быть здесь, потому что Галлифрей застрял во временной петле. И вопреки обещаниям Мастера, Доктор так и не смог найти родную планету.

— Ты ненастоящая, — разочарованно протянул он. — Лишь плод моего воображения.

— Не плод, нет, — Романа вскинула руку в отрицающем жесте. — Подвергшись нападению крабов из одной колонии, мы оказались в едином ментальном поле. Мы оба спим и видим один и тот же сон.

— И как скоро этот сон закончится – ведь я уже нашел несоответствия?

— Так скоро, как ты захочешь. Нужно лишь легкое усилие разума.

— А если я не хочу?

Романа грустно посмотрела на него:

— Ты ведь это не серьезно?

Доктор пожал плечами. Умирать, конечно, он не собирался. Как правило, жажда жить и бороться пересиливала в нем все. Но сейчас до одури хотелось сохранить этот сон. Ведь когда он проснется... Романы больше не будет рядом.

Она приблизилась, мягко положив ладонь ему на плечо, заставив посмотреть в глаза.

— Доктор, мы обязательно встретимся. В реальности, а не во сне.

— Скажи еще: как там, на Галлифрее? — торопливо спросил Доктор, чувствуя, что время на исходе.

— Трудно, но мы справляемся, — тепло, как только могла, улыбнулась Романа. — Сейчас ты проснешься, и все вокруг будет по-другому. Ты, скорее всего, забудешь этот сон. Не ищи меня, не пытайся вспомнить. Вселенная мудра, всему свое время.

Доктор молча кивнул – время для слов закончилось – и, улыбнувшись в ответ, поцеловал руку Романы. В следующий момент она исчезла, и окружающая обстановка начала растворяться.

С судорожным вздохом Доктор очнулся посреди оранжевой пустыни. Сон… это был всего лишь сон. И вдруг он осознал странность, смутно беспокоившую во время прощания. Но в тот миг Доктор так и не смог сформулировать свои ощущения. Почему Романа знала, что это сон, а он – нет? Если на нее тоже напал гипнокраб, она не должна была догадываться. Разве что… разве что она дала этой твари укусить себя нарочно, чтобы вытащить Доктора. Но как она могла узнать? И если Романа изначально понимала, что они оба спят, зачем предлагала остаться с ним навсегда? Зачем, вообще, начала это выяснение отношений, вместо того, чтобы сразу разбудить его? Ответ на все вопросы напрашивался столь невероятный, что Доктор боялся в него поверить, боялся нового разочарования.

Не ищи меня, не пытайся вспомнить. Вселенная мудра, всему свое время.

Не могу обещать этого, моя дорогая девочка – я никогда не переставал искать тебя. Но подождать я могу – уж если я чему и научился, так это ждать.