О зуде в пятке и прочих весенних недугах (гет)

Торжественно клянемся, что замышляем шалость и только шалость (с).

Весна вихрем ворвалась в стены Хогвартса и взбаламутила умы даже самых степенных его обитателей. Долорес Амбридж, еще недавно ратовавшая за то, чтобы все студенты постоянно находились в замке под ее неусыпным надзором, внезапно сменила гнев на милость и объявила о коллективном походе в Хогсмид. Изначально предполагалось, что операция будет проходить под контролем директора и Инспекционной дружины, но в последний момент ответственность легла целиком на наши плечи. Оказалось, что профессор Амбридж не сможет сопровождать учащихся по причине острого заболевания желудочно-кишечного тракта, не позволявшего ей отлучаться далее чем на метр и долее чем на минуту из своего директорского кабинета.

Поначалу наша дружина, безусловно, опечаленная этим известием, пыталась достойно заменить профессора и проследить за многочисленными студентами, которые, бессовестно воспользовавшись неожиданной свободой, хаотично разбрелись по всему Хогсмиду. Однако вскоре Крэбб, Гойл и я осознали тщетность своих усилий и ограничились тем, что нанесли визит в «Три метлы» пропустить пару стаканчиков сливочного пива... То есть, я хотел сказать, проследить за дисциплиной хотя бы в этом пабе.

Я лениво обвел взглядом зал, в котором мы расположились. Из года в год здесь ничего не менялось: на стенах портреты каких-то неизвестных мне волшебников (а значит, скорее всего, гря... магглорожденных или полукровок), щербатый бревенчатый пол, добротные дубовые столы и стулья. Это место было самым популярным среди студентов и, следовательно, самым людным. В последнее время, я избегал шумных сборищ: если бы не ответственный пост и чувство долга, ничто не заставило бы меня прийти сюда — однако как мудрый руководитель я не мог обойти этот паб стороной. Если и могли в Хогсмиде произойти вопиющие беспорядки, то именно здесь, в «Трех метлах»: излюбленное пристанище убогих оборванцев вроде Уизли и прочего колоритного сброда. Словно в подтверждение моим мыслям, на пороге показалось странное нечто с длинными светлыми волосами и подобием пасти льва на голове. Мне не составило труда догадаться, кто это. Честно признаюсь, я даже знал. Фыркнув, я указал друзьям на Лавгуд, и те, как по команде, разразились громким смехом. Лавгуд, вздрогнув от неожиданности, обратила взгляд на наш столик.

В этот момент у меня зачесалась левая пятка. Знаете, бывает такое: дома отец унижает, Темный Лорд постоянно стоит над душой, любимая девушка не отвечает взаимностью, да еще и нет-нет — вдруг левая пятка зачешется ни с того ни с сего. Это может быть так мучительно: пятка чешется, а вынуть ногу из ботинка, чтобы почесать, стыдно. Вы-то меня понимаете? Поэтому в такие моменты я всегда вынужден срываться на окружающих.

— Кого я вижу, — протянул я. — Полоумная Лавгуд! Решила выпить стаканчик сливочного пива со своим воображаемым другом?

Лавгуд не сводила с меня выпуклых голубых глаз.

— Здравствуй, Драко, — кивнула она. — Не с другом, а с друзьями, и они совсем даже не воображаемые! — пояснила она добродушно. — Я ищу Фреда и Джорджа Уизли — ты их, случайно, не видел?

Я демонстративно фыркнул и обернулся к Крэббу и Гойлу.

— Вы, случайно, не видели, Фреда и Джорджа Уизли? — передразнил я Лавгуд. Крэбб и Гойл подобострастно загоготали.

— Ну вот, — с притворным сожалением развел руками я. — Я же говорил, что друг воображаемый.

— Малфой, а ты не хочешь получить не-во-об-ра-зимый пинок под свой тощий зад? — послышалось за спиной внезапно.

Резко обернувшись, я увидел обоих близнецов Уизли и с ненавистью сузил глаза. Это уж дерзость! У меня, между прочим, совсем не тощий, а спортивный и много потерпевший от древка метлы и прочих неприятностей зад!

— Уизли, — многозначительно протянул я. В роду Малфоев есть добрая традиция: при встрече необходимо презрительно выплюнуть фамилию своего врага. В данном случае, это даже удобно, так как врагов было двое, и я все равно никогда не различал, кто из них кто.

— Ма-а-алфой, — передразнил меня один из них. Я вспыхнул, хотя знал, что щеки мои остались бледными, как лепестки лилии. Истинные аристократы не краснеют.

— Все те же плебейские замашки, Уизли, — невозмутимо хмыкнул я. — Чего ждать от таких нищебродов и магглолюбов, как вы?

Один из них дернулся, чтобы наброситься на меня, но второй остановил его. Разумно. Я довольно ухмыльнулся.

— Ты оскорбляешь нас, потому что у тебя чешется левая пятка? — подала вдруг голос Лавгуд. Я застыл на секунду, затем медленно повернулся к ней.

Признаюсь, это было неожиданно. Лавгуд, сама того не осознавая, попала в точку и тем самым задела меня за живое. Я не мог оставить это безнаказанным.

— Что ты сказала? — прошипел я, нависая над ней.

— Я говорю, что у тебя чешется левая пятка, — твердо повторила Лавгуд, — и поэтому ты вечно придираешься к моим друзьям.

Уизли выглядели растерянными. Кажется, они ни о чем не догадывались, и слова Лавгуд казались им, по меньшей мере, странными. Что ж, это несколько упрощало дело.

— Лавгуд, — хищно оскалился я. — Как всегда, несешь полный бред. Это тебе мозгомызги нашептали? Или как там их…

Воцарилось странное молчание, и я резко обернулся, окидывая Крэбба и Гойла разъяренным взглядом.

— Ах-ха-ха-ха! — заорали они так резко, что я аж подскочил от неожиданности.

— Мозгошмыги, — поправила Луна. — Нет, они не говорят по-английски, — авторитетно заявила она. — Я прочла об этом в журнале моего папы. Все симптомы налицо: беспричинная агрессия, апатия, спонтанные срывы и паранойя. Определенно, у тебя чешется левая пятка.

Лавгуд перешла все границы.

— Ты идиотка! Все знают, что ты полоумная, — закричал я от бессилия. — Тебе никто не поверит! Ты вечно разговариваешь сама с собой, потому что водиться с тобой никто не хочет! У тебя и парня-то никогда не будет! Кто в такую замарашку влюбится?

Лавгуд часто заморгала и растерянно уставилась на меня. Кажется, меткий удар: точно сейчас заревет. Настроение резко поднялось до отметки «Ура, я сделал гадость». Даже пятка вроде бы стала чесаться меньше.

— С чего это ты взял, что не будет? — отвлек меня от созерцания дел рук моих один из Уизли. — Вообще-то Луна — моя девушка.

Четыре пары глаз обратились в сторону Лавгуд и близнеца, который, сделав шаг к ней, теперь по-хозяйски обнимал ее за плечи. Никогда не думал, что Лавгуд может чему-то удивиться, но, кажется, теперь так оно и было. Она вылупила свои лягушачьи глаза еще больше и смотрела на Уизли с открытым ртом.

Я ухмыльнулся.

— Не смеши меня, Уизли. Всем видно, что Лавгуд сама о ваших отношениях слышит впервые, — съязвил я.

— А я и не спорю, — пожал плечами Уизли. — Луна, будь моей девушкой! — порывисто обратился он к Лавгуд. — Ты давно мне нравишься!

— Джордж… — растерянно выдохнула та.

— Она согласна, — пояснил Уизли присутствующим и накрыл ее губы поцелуем.

Меня едва не стошнило. На дворе стоял апрель: весна, пора любви и нежности, — а моя любимая девушка упорно делала вид, что знать меня не желает. Каково мне было смотреть на этих клоунов? Естественно, я немного завидовал, понимаете? Вы же меня понимаете?

— Ну и проваливайте отсюда! — возмутился я. — Как глава Инспекционной дружины… назначаю вам наказание. Вы должны сейчас же удалиться из Хогсмида за непристойное поведение в общественном месте!

Уизли с трудом оторвался от Лавгуд и насмешливо уставился на меня.

— Что? — фыркнул он, наконец.

— Что слышал, — парировал я с достоинством. — Вон из этого заведения! — Думаю, я был прекрасен в этот момент: с гордо вскинутой головой и указующим на дверь перстом.

— Мне кажется или ты завидуешь, Малфой? — усмехнулся второй, видимо, Фред, — и стал приближаться ко мне. — Давай я тебя тоже поцелую, сладенький!

Я увернулся и, сверкнув глазами, достал палочку. В минуты праведного гнева я могу быть по-настоящему опасен.

— Трое против двоих, — мстительно напомнил я. Лавгуд за волшебницу я не считал, а если дойдет до драки, девчонка им не помощник.

— Что здесь происходит? — вновь услышал я голос за спиной и сжался. Этот командный тон я узнал бы даже во сне.

— Грейнджер, — протянул я, едва подавив стон, и обернулся. Принесла же нелегкая! Уизли были слишком недалекими, чтобы стать мне серьезными противниками, но Грейнджер я побаивался. Скажем прямо, ей не раз удавалось заткнуть меня за пояс.

— Вспомнил мою фамилию — отлично, — энергично кивнула Гермиона, отчего ее пышные волосы всколыхнулись. — Теперь объясни, какое право ты имеешь прогонять моих друзей?

Я издал едкий смешок. Вышло не слишком убедительно.

— С чего ты решила, что я стану перед тобой отчитываться? — лениво протянул я, окидывая ее с ног до головы своим фирменным «ты-пустое-место» взглядом. — Между прочим, глава дружины не ты, — счел я своим долгом напомнить снова. Вдруг, кто еще не знает? Или забыл?

Гермиона возмущенно фыркнула.

— Насколько я помню, Амбридж не давала тебе полномочий придираться к каждому встречному. И уж тем более выгонять Джорджа с собственного Дня рождения!

Так вот, что они здесь делают…

— Ошибаешься, — процедил я. — Я могу делать все, что хочу, и ты не сможешь помешать мне.

Гермиона сощурилась.

— Вот как? — Ее голос чуть дрогнул.

Я мысленно сжался: по опыту знал, что немногословная Грейнджер — это к тумакам. На всякий случай, инстинктивно отодвинулся подальше.

— Вот именно так! — отозвался я, ощущая прилив адреналина. Я впал в состояние берсерка — бесстрашного воина, который отчаянно бросается в бой против целого войска и, не чувствуя боли, поражает все и вся на своем пути.

На всякий случай, я приготовил палочку и нервно оглянулся на Крэбба. Тот бездумно повторил мои действия и заговорщицки подмигнул Гойлу. Я закатил глаза: изящная палочка в руках у этих тупиц выглядела так же нелепо, как самопишущее перо в лапах у обезьяны.

— Грейнджер, — протянул я, качая головой. — Тебе заняться нечем? Уже всю библиотеку перечитала? Почему ты вечно становишься затычкой во всех бочках?

Кажется, на сей раз, мне удалось ее задеть.

— Потому что я пытаюсь что-то изменить! — Голос Грейнджер чуть дрогнул.

— А ты только делаешь вид, что развиваешь бурную деятельность, и повторяешь за Амбридж всякую околесицу.

— Профессор Амбридж, — строго поправил я. — Вот и шла бы себе, изменяла фасон вязаных носков в своем обществе анонимных домовиков! — Я не сводил с нее пристального взгляда. — В реальном мире ты никто и изменить ничего не можешь.

— По крайней мере, я могу попытаться! — сверкнула глазами Гермиона. — А ты, имея власть сделать что-то действительно существенное, способен только лаять на моих друзей и снимать баллы без всякой на то причины.

Лавгуд и братья Уизли смотрели на нас во все глаза. Кажется, они потеряли нить разговора.

Аристократы не краснеют, но я почувствовал, что к щекам моим вновь прилила кровь. Зуд в левой пятке становился невыносимым.

— Какого дементора я должен что-то менять, Грейнджер? — возмутился я, наконец. — Мне плевать на твои дурацкие принципы, мне нужна свобода!

— Которая ущемляет свободу других? — с надрывом спросила Гермиона.

Я передернул плечами.

— Какая разница? Я просто хочу делать то, что мне нравится!

Гермиона скривилась.

— Тебе нравится выполнять приказы Амбридж? — прямо спросила она.

Под ее пристальным горящим взглядом я почувствовал едва ощутимый укол совести. Пятнадцать лет мне внушали, что издеваться над грязнокровками и унижать слабых — это до невозможности забавно, но считал ли я так на самом деле? Грейнджер давала мне последний шанс понять, кто я, но тем самым будто навязывала ответ. Я не мог позволить ей манипулировать собой и тем более не мог прямо сейчас, в эту секунду определиться с выбором. У Грейнджер и прочих гриффиндорцев мир делится на красное и желтое, но слизеринцы всегда предпочитали зеленый. Красный — цвет запрета, желтый — сомнения. Зеленый — цвет свободы, буйной листвы и весенней беспечности. Мы, слизеринцы, не делаем выбор, а плывем по течению. Никто не может отнять у меня право на свободу от выбора. Даже Грейнджер.

— Мне нравится отдавать приказы, — ухмыльнулся я. — И я очень благодарен профессору за то, что она предоставляет мне в этом полную самостоятельность. Лавгуд и Уизли должны покинуть Хогсмид и вернуться в Хогвартс.

Повисла гробовая тишина. Я удовлетворенно хмыкнул: кажется, мой ответ сразил даже Грейнджер. Но спустя секунду я понял, что несколько поторопился с выводами, так как бар вдруг огласил дружный хохот.

— Вы находите мои слова забавными? — угрожающе оглядел я присутствующих.

— Мы с Джорджем заказали "Три метлы", чтобы отпраздновать наш день рождения, — пояснил Фред Уизли. — С шести часов пополудни, то есть, — он бросил взгляд на часы, — через пятнадцать минут паб закрывается. Так что если кому-то и придется удалиться, то это тебе и твоим дружкам. — Он фамильярно похлопал меня по плечу.

Я заиграл желваками. Мне кажется, это всегда выглядит очень мужественно со стороны.

— Декрет об образовании № 24 запрещает собрание учеников в количестве более трех человек в пределах Хогвартса и Хогсмида включительно, — едко процитировал я указ профессора Амбридж.

— А мы вот решили собраться, — с издевкой ответил Джордж. — И что ты сделаешь? Позовешь свою жабу? Подозреваю, сейчас ей немного не до тебя, — подмигнул он второму Уизли.

Как они узнали об остром заболевании желудочно-кишечного тракта?

Я угрожающе направил палочку на Уизли и молча отдал команду Крэббу и Гойлу последовать моему примеру. Лавгуд и близнецы тоже приготовились к сражению. Пустяки, эти остолопы меня не пугали: если что-то и беспокоило, так это палочка Грейнджер, которая уткнулась мне прямо в ребра. Я не трус, просто боюсь щекотки немного, честно признаюсь.

Я вскинул голову и оглядел свысока это сборище плебеев, с которым мне предстояло сражаться. Довольно долгое время я посещал занятия по Нумерологии, так что теперь мне не составило труда понять, что силы противника перевешивают.

— Еще не поздно опустить палочки и покинуть помещение, — медленно протянул я.

— Еще не поздно оставить ребят в покое, — тихо отозвалась Гермиона. Лицо ее больше не пылало гневом, а стало спокойным и умиротворенным. На секунду мне даже показалось, что она не может и не хочет со мной сражаться — проверять, однако, не хотелось.

Все говорят, что я неплохой лидер, и знаете, они правы. Мой секрет, на самом деле, предельно прост. Чтобы тебя слушались, надо всего-навсего делать то, чего хочет большинство. Приказываешь Крэббу и Гойлу пойти к домовикам вытрясти из них продолжение банкета — и они выполняют, потому что сами давно ищут повода залезть в кладовую. Отпускаешь шуточки в адрес Поттера или Грейнджер — а все и рады поддержать, потому что никто не любит Грейнджер и Поттера. Надо приказывать людям то, что они делали бы и без тебя, — тогда уж тебя точно будут слушаться. Вот я не очень люблю смотреть, как Темный Лорд пытает грязнокровок. Скажу откровенно: не люблю! Думаете, я такой изверг? Конечно, Грейнджер это знать совсем необязательно, но нет, не изверг! Однако я вынужден! Вы-ну-жден! Потому что этого хочет большинство. Понимаете?

Но теперь, когда я вдруг обнаружил, что гриффиндорцы (а их в данный момент было большинство) не разделяют моего рвения к дисциплине, я как разумный полководец должен был отступить. Медленно опустив палочку, я сделал знак Крэббу и Гойлу. Противники не сводили с меня настороженного взгляда.

— Приказываю вам остаться и праздновать день рождения, — величественно изрек я, наконец. —

И только посмейте уйти отсюда раньше, чем….

Я не успел закончить, потому что мой голос потонул в громогласном хохоте. Я хотел было с достоинством объяснить свое решение, но все разом потеряли ко мне интерес и с веселым гиканьем разбрелись по бару, а Грейнджер вдруг подскочила ко мне и звонко чмокнула меня в щеку.

— Спасибо, что прислушался, — улыбнулась она.

Я позволил себе чуть скривить губы.

— Это было зрелое, обдуманное решение, — хмыкнул я. — Ты тут ни при чем.

Грейнджер закивала.

— Присоединяйся к нам, если хочешь, — предложила она.

Я усмехнулся.

— Нет уж, увольте. Предпочитаю избегать подобного общества.

Она нарочито равнодушно пожала плечами и повернулась, чтобы уйти, когда я схватил ее за запястье и приблизил к себе.

— Но мы можем пойти куда-нибудь и отпраздновать вдвоем, — предложил я, не сводя с нее завороженного взгляда.

Грейнджер строго покачала головой.

— Ты сделал правильный выбор, на сей раз, Малфой, но пока я не увижу, что тебе можно доверять, о наших отношениях забудь. Ты не мог не вступить в дружину Амбридж, но ты способен усмирять время от времени свой несносный характер!

Я отпустил ее и недовольно передернул плечами.

— Подумаешь, пара Империусов. Учитывая мою любовь к Поттеру и Уизли, ты должна радоваться, что я не применил Круцио.

Гермиона строго поджала губы и стала похожа на МакГоннагал.

— Пока ты не поймешь, что плохого в использовании Непростительных заклинаний, я не смогу тебе доверять, — повторила она и поспешила ретироваться, но я снова остановил ее.

— Уизли первый начал! Он до сих пор не может смириться с тем, что мы вместе.

— Мы не вместе, — отчеканила Гермиона, — до тех пор, пока ты не поймешь, на чьей ты стороне.

— Но я ведь не доложил Амбридж об Отряде Дамблдора, так? — процедил я с досадой. — Этого недостаточно?

Гермиона покачала головой.

— Прекрасное должно быть совершенным, — безапелляционно заявила она.

— Перестань цепляться к моим друзьям, и я, может быть, прощу тебя.

Я нахмурился.

— В таком случае, уходи. Я бросаю тебя! — выпалил я в сердцах.

Грейнджер усмехнулась и, потрепав меня по щеке, неспешно подошла к столику, за которым сидели ее друзья. Я следил за ее тонкой фигуркой, удалявшейся от меня, и думал о том, что от ее прикосновения моя левая пятка перестала чесаться вовсе.

Шалость удалась!