Пункт назначения (джен)

Позади остывает пепел Трензалора, где-то впереди их ждут огни Галлифрея, а Клара наблюдает за Доктором. Теперь, приземляясь в незнакомом месте, они называются отцом и дочерью. Доктор снова регенерировал в забавного старика с сумасшедшими идеями. И опять — надо же — не рыжего. Клара не хочет расстраивать Доктора тем, что никогда не видела его рыжим — потому что после осады Трензалора ей кажется, что она помнит и других.

Ей стало проще с Доктором — уже после того, первого визита на Трензалор. Потому что за любым лицом и любым притворством Клара теперь видит его настоящего. У него всё чаще снова смеются глаза, и ещё он забавный. Клара так и сообщает Доктору.

— Я знаю, — улыбается он. — Мне уже говорили.

И Клара понимает, что пришла пора осуществить одну свою затею.

— Доктор! Давай сыграем в шахматы? — она вбегает в консольную в платье Кармен и заглядывает ему через плечо.

Доктор косится на неё недоверчиво, делает страшные глаза, но Клара — сама невинность. Что поделать, если она и вправду полюбила играть в шахматы? Клара не уверена точно, сколько жизней прожила — но знает, что теперь может тягаться с Доктором в игре королей.

С каждым днём она вспоминает новые умения — и больше всего, пожалуй, любит танцевать фламенко — но ни одно не кажется ей сейчас столь же важным, как способность мыслить стратегически.

— До-о-октор!.. — тянет она. — Ну пожалуйста!

Клара так и видит его мысли, хотя не владеет талантом к телепатии. Доктор пытается понять, что же она задумала — ведь явно что-то задумала! — но не может. Доктор оглядывается на ротор ТАРДИС, словно в поисках совета, однако лучший корабль во Вселенной молчит. Да, теперь Клара может слышать её. Наконец, Доктор снисходительно хмыкает — мол, всё равно раскушу твой секрет рано или поздно — и размашистым шагом идёт в библиотеку. Шахматный столик там. Клара вприпрыжку, подхватив руками пышный подол, бежит за ним.

Присаживаясь, Доктор следит за ней очень пристально. Клара загадочно хлопает ресницами, накручивая локон на указательный палец. Она про себя молится всем известным богам, чтобы получилось — ведь если не выйдет, вряд ли удастся снова подловить Доктора. Несмотря на то, что они уже много раз играли друг против друга.

Первая партия длится чуть больше четверти часа. Клара слишком напряжена, через раз просчитывает ходы Доктора неверно и терпит сокрушительное поражение. Что ж, ещё одна причина, по которой она старается обычно играть чёрными — ходить второй с Доктором проще.

Словно читая её мысли, он разворачивает доску. Играют в полном молчании. Клара уже собралась и не замечает, как кусает ногти и теребит подол пальцами ног. Она выигрывает странно легко — ставит Доктору мат в восемь ходов. Глядит на него, приподняв брови — мол, что это ещё за поддавки? — но Доктор зеркально повторяет её жест.

Третью партию, вновь поменявшись, играют долго, но победа опять остаётся за Кларой. Тут грызёт ногти уже он, барабанит пальцами по столу и кидает на противницу свои фирменные взгляды из-под кустистых бровей. Клара не выдерживает и хихикает, нарушая тишину. Внутреннее напряжение как-то вдруг отступает, Доктор едва ли не фыркает на неё, расставляя фигуры для четвёртой партии.

Клара же, старательно смотря только на доску, думает, как бы ей ловчее проиграть. Всё складывается как нельзя лучше. Одна партия — его, две — за ней. Осталось сдать четвёртую, и будет хорошая, красивая ничья. Клара, притворившись, что обдумывает ход, подглядывает за Доктором. Ногти он оставил в покое, подперев щёку кулаком. Она точно знает, что такое равнодушие обманчиво. И что, невзирая на всё своё стремление к справедливости, ничьей Доктор не перенесёт. Тогда останется только выиграть пятую партию. Да уж, всего-то.

Эту же они делают быстро и удачно. Один «неверный» ход ферзём — вроде как почти атака — и довольный собой Доктор ставит ей шах и мат. Клара прячет улыбку. Он смотрит на неё вопросительно — они вообще редко играют больше трёх раз подряд — но Клара кивает и начинает расставлять белые. Придержав пальчиками своего коня, она как бы невзначай роняет:

— Неинтересно так… На что сыграем?

Не ожидавший такого поворота Доктор замирает.

— Неинтересно?

Клара торопливо — чего доброго, подумает, что это с ним неинтересно, и сбежит — объясняет. Как можно более легкомысленно, чтобы не вызвать лишних подозрений.

— Ну, на желание там. Или на предмет какой-нибудь. Хочу ставку.

— Предмет? — делает удивлённое лицо Доктор; он явно мучается вопросом, не является ли такое положение вещей её задумкой — и это внушает Кларе серьёзные опасения за своё предприятие.

— Желание. Я придумала! — заявляет она. — Могу пообещать, что больше никогда не стану готовить суфле на борту ТАРДИС, если проиграю. Всё равно получается несъедобно.

— Принято! — соглашается Доктор; некоторое время в раздумьях чешет растущую щетину, потом выдаёт: — Тогда, если проиграю я, ты выбираешь, куда мы отправимся в следующий раз. Любое место, любое время.

— Любое? Абсолютно? — переспрашивает Клара; она даже поверить не может в такое везение! Доктор сам — сам! — предложил то, ради чего она накрутила целый план!

— Совершенно верно, — подтверждает Доктор, по-прежнему страшно довольный собой.

В голову Клары закрадывается мысль — а что, если его радость связана не с возможностью избавиться от её стряпни? Что, если у Доктора какой-то свой замысел? Отбросив такие идеи, она двигает пешку с е2 на е4.

Игра идёт быстро, напряжённо и весьма эффектно. Меньше, чем через двадцать минут, Клара теряет пару пешек, ладью и слона, а Доктор остаётся всего только без двух пешек; следующим ходом она отрезает его короля от ферзя. Положение из безнадёжного превращается в «хоть что-то», Доктор снова грызёт ногти, а Клара возвращает себя с небес на землю — до победы пока далеко. Однако всего через четыре минуты, отдав ферзя, она ставит Доктору безоговорочный мат.

Он откидывается на спинку стула, заложив руки за голову, Клара ухмыляется, чтобы не показать свой страх. Доктор всегда держит слово — но она очень боится, что настало время исключений.

— Так что — я выбираю маршрут? — серьёзно спрашивает, скрестив руки на груди.

Доктор тоже становится серьёзен — весь его вид говорит: «Вот мы, наконец, и добрались до сути!»

— Да, — кивает он, и в этом кивке чуть сквозит нетерпение. — Всё время и пространство твои. Куда и когда пожелаешь.

Клара набирает полные лёгкие воздуха и — как в омут с головой — произносит:

— Я решила. Мы полетим в Библиотеку. Прямо сейчас.

— Мы и так в библиотеке, — механически шутит Доктор, но лицо у него делается каменным.

— Всё ты понял, — устало замечает она, и больше ничего добавить не успевает — он, резко отодвинув стул, тяжёлым шагом выходит вон.

Клара неторопливо, аккуратно расставляет фигуры — белыми к себе, разминает уставшую от долгого сидения спину, оправляет платье — и тоже покидает зал. В голове у неё странно пусто — ни обиды, ни досады, даже опыт всех прошедших жизней молчит. Ноги сами приносят её в консольную — хотя Клара не удивилась бы, окажись это проделками ТАРДИС.

Свет там приглушён, и Доктор стоит недвижной статуей спиной ко входу. Клара застывает на пороге, ей снова делается страшно до того, что перехватывает дыхание, и одновременно не верится в происходящее. Она думает, что в любой момент Доктор может высадить её на пороге дома Мейтлендов в двадцать первом веке и никогда не вернуться, и больше она ничего не сможет сделать. В то же время Клара понимает: Доктор здесь, она нашла его — он позволил себя найти, он не стал от неё прятаться. И, когда он первым прерывает молчание, ей кажется, что слух обманывает её.

— Так что, Клара Освин Освальд — по-твоему, у нас получится?

Голос Доктора надломлен и весел, в нём снова звенят сумасшедшинки. Клара вновь видит того, кто заявил: «Я передумал!» — стоя бок о бок с двумя своими прошлыми «я», и она собирает в кулак всё своё мужество, чтобы озорно ответить, становясь у консоли рядом с ним:

— Понятия не имею!

Доктор бросает плащ на перила, закатывает рукава и вводит настройки. Отжимая рычаг ускорения, он велит:

— Держись крепче, Клара! Мы летим в пятьдесят первый век!

Клара не знает, что творится у него в голове, зато может представить, каково приходится КЭЛ — ведь в её мозгу ежедневно, ежечасно спорят множество версий её самой, а это куда хуже, чем десятки или сотни тысяч разных человек.

«Теперь ты всегда будешь в целости и безопасности», — звучит в её ушах эхо обещанной Ривер Сонг жизни, и Кларе хочется петь. В прошлый раз она оказалась в Библиотеке слишком рано — но теперь всё будет так, как должно. И кто сказал, что для этого обязательно переписывать время?