Золотой корень (гет)

— Сидел под раскидистым деревом старый учитель, и пришел к нему однажды ученик и попросил указать верный путь к познанию дзена. И сказал учитель: «Иди за ветром». Ученик поклонился и пошел туда, куда стремился ветер. Вернулся через год и сказал: «О учитель, шел я за ветром, но не привел он меня к познанию дзена». И ответил тогда учитель: «Иди за солнцем». И пошел ученик на запад. Вернулся через два года: «О учитель, спешил я за солнцем, догоняя его каждый день и теряя из виду ночью, но не нашел дзен». — «Иди за рекой». Пропал ученик на три года и, вернувшись, в изнеможении упал к ногам учителя: «Не привела меня река к познанию дзена, учитель». «Иди за мечтой». И пропал ученик на долгих десять лет: «Я так и не смог угнаться за мечтой, учитель. Я погибал от жажды, переплывая моря. Я сбивал ноги в кровь в погоне за ней. Я изодрал руки, карабкаясь на скалы. Я иссушил свое тело, бредя за ней по пустыне, но мечта оказалась быстрее. Как мне настичь ее?» — «А зачем она была тебе нужна?» — «Я уже не помню». — «Идиот», — сказал учитель.

Северус Снейп поперхнулся и поставил маленькую чашечку костяного фарфора обратно на низенький столик. Столик, как и всё находившееся в лавке Дядюшки Ю, был произведением искусства: черное дерево, богато украшенное витиеватой резьбой и перламутром, казалось, светилось изнутри под слоем потрескавшегося лака. Дядюшка Ю спрятал улыбку в чашке, а потом огладил длинную седеющую бороду, заплетенную в тонкую косичку, и поинтересовался:

— Ты еще не передумал, Старый Ворон?

Снейп скривился и откинулся на спинку низкого деревянного кресла, которое из уважения к гостю предоставил ему Дядюшка Ю. Сам же он скромно примостился прямо на циновке, подоткнув под колени полы темно-синего холщового халата. Маленькая черная шапочка на макушке странно сочеталась с гладко выбритой головой и лицом, больше похожим на сморщенное моченое яблоко, потемневшее от времени. Лучики морщин разбегались от уголков глаз, хитро поблескивавших черными зрачками. Дядюшка Ю поставил чашку, спрятал руки в широкие рукава халата и легко поднялся на ноги:

— Жди.

И скрылся в глубине помещения. Многие волшебники периодически заглядывали в эту лавку, которая снаружи почти ничем не выделялась среди десятков таких же, располагавшихся в Косом переулке, а внутри превращалась в огромное помещение, полное чудес. Никто не помнил, когда именно появилась здесь эта лавка, но почти все знали о ее существовании. Чаще всего сюда приходили просто как в музей. Потому что подобрать для себя что-то среди многообразия товаров, выставленных в блестящих лабиринтах витрин, уходивших куда-то далеко, почти в бесконечность, практически не представлялось возможным.

Здесь соседствовали драгоценности, сработанные столь искусно, что разглядывание одной диадемы или ожерелья перерастало в многочасовое созерцание. Чем больше человек смотрел, тем больше захватывало его переплетение золотых и серебряных нитей, их замысловатая вязь, скрывавшая в себе какую-то тайну, а мистический блеск драгоценных камней завораживал, почти гипнотизируя. В соседней витрине стояла обычная, ничем не примечательная потертая деревянная коробка. «Шкатулка сюрпризов» — так гласила этикетка. Но мало кто решился бы приобрести ее: цены на товары Дядюшки Ю кусались — и весьма болезненно, нанося чувствительные раны семейному бюджету. Но если бы кто-то и захотел испытать судьбу, чтобы узнать, какой сюрприз готовит ему шкатулка, то должен был бы приобрести еще и ключ от нее, который продавался отдельно и стоил еще дороже. Шкатулку-то при большом желании можно и взломать, а вот обуздать сюрпризы и запереть их снова, если вдруг они окажутся не слишком приятными, просто так не получится.

Здесь же вполне можно было найти древние пиратские карты с обозначением островов, которых никто никогда не видел, шар исполнения желаний с давным-давно утерянной инструкцией по применению. Статуэтка Будды, тепло которой чувствовалось на расстоянии, соседствовала с манускриптом, раскрывавшим, судя по этикетке, смысл жизни, на таком древнем языке, что даже информация о его существовании уже давно стала легендой.

Северус потер переносицу и снова отхлебнул плескавшуюся на дне чашки желтоватую жидкость, которую хозяин лавки упорно именовал чаем.

— Вот.

Дядюшка Ю материализовался рядом, шурша халатом. Снейп взял из его рук пожелтевший от времени, потрескавшийся кожаный чехол, замотанный бечевочными завязками.

— И совет.

Снейп ухмыльнулся:

— Боюсь, ваши советы мне не по карману.

— Не переживай — сегодня день щедрой души и широты взглядов. Ты мне кое-что принесешь оттуда.

— Что?

— Перышко. Синенькое такое. Оно будет лежать прямо перед выходом.

— Гм. А вы уверены, что за столько лет оно никуда оттуда не делось?

— Уверен, — дядюшка Ю степенно кивнул.

— И зачем оно вам понадобилось?

— Пятки буду чесать. Доживешь до моих лет — поймешь, что нет на свете ничего лучше для чесания пяток, чем синенькие перышки.

— Ясно, — не стал настаивать Северус, прищурившись. — А совет?

— Не совет — рекомендация. Возьми с собой особенную женщину.