Рука (гет)

19 октября

— Паркинсон? Да, мы с ней работали в лавке мистера Мердока. Она составляла букеты и икебаны. Иногда стояла на кассе, но редко. Глупая девица была, ничего не смыслила в бизнесе. Как-то продала жёлтые розы* Эрни Макмилану. Бедняга хотел сделать предложение своей девушке, а в итоге получил букетом по роже. Какой скандал был! А убытки! У нас неделю не было покупателей, и всё из-за Паркинсон.

Мистер Бишер покачал головой, всем своим видом выказывая неодобрение. Дескать, если бы не Панси, то цветочная лавка мистера Мердока давно бы обогнала конкурентов. И в первую очередь мерзких ирландцев — рыжих О'Доэрти, — которые каждую пятницу делали скидки: три букета по цене двух и похоронный венок в подарок.

— У мисс Паркинсон были разногласия с работодателем? — спросил Поттер.

Он не первый год работал в Аврорате, но до сих пор не привык брать показания у свидетелей. Каждый раз ему казалось, что он копается в грязном белье, находя и выставляя напоказ самое неприглядное.

— Разногласия? Да как сказать… Мистер Мердок по пять раз на день грозился уволить Паркинсон, но дальше крика дело ни разу не заходило. На ней же «маяк» был надет — девчонка была безобидней домового эльфа, и платили ей соответственно. По правде говоря, шеф отходчивый, но до ужаса скупой. Повышение зарплаты порой по полгода ждём, так что Паркинсон он бы не уволил, несмотря на её длинный язык.

Из-за него её могли и убить. Паркинсон всегда много и не по делу болтала. Конечно, то, что с ней сделали — ужасно, но она вполне могла нарваться на проклятие.

Глупая она была. Глупая.

* * *

— Паркинсон мне никогда не нравилась. Мы были соседями, но близко не общались. Почему? Она была… неприятным человеком. Смотрела на окружающих как на дерьмо, приставшее к подмёткам, хотя сама-то почти всё потеряла после войны.

Паркинсон была из тех людей, которые много о себя мнят, а на самом деле не стоят и кната. Друзья? Нет, у неё не было друзей.

Выходные Панси зачастую проводила в одиночестве и могла днями просиживать в квартире. Она мне напоминала одну из тех старых кошатниц, которые наблюдают за миром через щель в ставнях и смотрят на всех с осуждением. С той лишь разницей, что у неё и кошки-то не было.

— К ней вообще никто никогда не приходил, мисс Патил?

Парвати нахмурилась, обдумывая вопрос. По правде говоря, она и сама не стремилась общаться с Паркинсон. В памяти ещё свежи были воспоминания о седьмом курсе, а по ночам до сих пор снились кошмары. Но это совершенно не было связано с тем, что Панси была завистливой стервой. Совершенно.

— Надзиратель приходил по субботам, чтобы проверить «маяк». Ещё какой-то парень захаживал пару раз. Лица я не видела, запомнила только, что на нём была надета куртка из драконьей кожи. Я такую только в «Ведьмополитене» видела.

Паркинсон, конечно, никому ничего про него не рассказывала, но было видно, что у неё всё серьёзно. Она даже новую мантию купила, представляете? Паркинсон, у которой вечно не хватало сиклей, чтобы вовремя заплатить за квартиру, купила мантию.

Я читала статью в «Пророке». Ужасно, что всё так закончилось, но, мне кажется, она могла спровоцировать нападение.

Впрочем, о мёртвых говорят либо хорошо, либо никак.

* * *

— Моя работа весьма специфична. И не всегда приятна.

Я три года был надзирателем мисс Паркинсон, и она ни разу за это время не пыталась избавиться от «маяка». Когда только изобрели это устройство, было много споров и волнений среди магов. Шутка ли, что браслет с вязью рун может одновременно ограничивать магию и отслеживать перемещение волшебника.

Другие мои подопечные пытались избавиться от «маяка». Один молодой человек дошёл до того, что отрезал себе руку и попытался скрыться в мире магглов, но его всё равно нашли. Были и те, кто пытался подкупом или угрозами заставить меня снять с них «маяк». И те, кто пытался соблазнить. Хе-хе, представляете? Меня — и соблазнить.

Надзиратель был волшебником в годах, с блестящей лысиной и внушительным пивным брюшком. Он чем-то напоминал почтенного немецкого бургомистра, всегда ставящего точность и исполнительность выше личных симпатий.

— После смерти родителей мисс Паркинсон старалась не встревать в неприятности. Её можно понять — остаться одной в столь юном возрасте тяжело. Она никогда не нарушала правила и была у меня на хорошем счету. Через год я собирался подать прошение смягчить приговор. «Маяк» бы с неё не сняли, но позволили бы найти более достойную работу, чем продавец в цветочной лавке.

— Она с кем-то встречалась?

— Кажется, она о чём-то таком упоминала. Знаете, влюблённые юные девушки всегда одинаковы. Им кажется, что никто ничего не замечает, но их всегда выдаёт походка. Такая лёгкая, пружинистая, с едва заметной ленцой, как у кошки, вышедшей на прогулку. Уж поверьте мне: я в этом разбираюсь.

Имя? Нет, не называла.

В конце концов, я был её надзирателем, а не другом.

* * *

— После школы мы с Панси мало общались. А после моей свадьбы с Асторией совсем перестали видеться. Помнится, она тогда запустила в меня вазой и обозвала хм… неважно.

— Но всё же вы с ней встречались за несколько дней до её смерти?

— Да, Поттер. Она прислала сову и попросила о встрече в «Дырявом котле», и я согласился. Она редко о чём-то просила, считала это унизительным.

Что она хотела? Выговориться, наверное. Она выглядела ужасно напуганной. Панси рассказала, что у неё проблемы на работе. Что-то связанное с Мердоком. Он любил экспериментировать с цветами, выводить новые сорта. Особенно ядовитые. Кажется, в этот раз у него получилось вырастить что-то совсем невероятное, и этим заинтересовались маги определённого круга.

Малфой замолчал, сомневаясь, стоит ли говорить дальше или лучше промолчать. Но потом вспомнил, что стало с Паркисон, и решил рассказать всё. Он никогда не был дураком и отлично знал, когда стоит наступить на горло своей гордости.

— Панси была безобидной. Она вполне могла случайно оказаться не в том месте и не в то время. У неё даже возможности защититься не было — «маяк» накладывал ограничения на магию, но ты это и так знаешь.

Заметил ли я что-то странное? Нет, ничего такого. Разве что Панси ушла из «Дырявого котла» вмести с каким-то парнем. Я видел его со спины, так что узнать не смогу. Разве что куртку. Да, на нём была надета отличная куртка из драконьей кожи. Не меньше пятидесяти галлеонов.

Я-то знаю толк в таких вещах!

* * *

— Она приходила к нам раз в неделю, учила Альберта играть на фортепиано. Сама мисс Паркинсон играла не то чтобы виртуозно, но сыну нравилось. Они неплохо ладили. Иногда она оставалась на ужин, но старалась не навязываться.

Хорошая была девочка. Она ужасно стеснялась «маяка» и носила одежду с длинными рукавами. Жаль, что она так рано осталась без родителей. Мисс Паркинсон никогда не жаловалась и ни разу не попросила поднять жалование, хотя было заметно, что ей туго приходится.

А как она обрадовалась подаренной мантии! Расплакалась, представляете?

— Как она вела себя в вашу последнюю встречу?

— Как обычно. Провела занятие, получила деньги и ушла. Только… Точно! Она обняла на прощание Альберта. Раньше она никогда так не делала. Я ещё удивилась тогда, но не придала значения.

Мистер Поттер, вы случайно не знаете, когда будут похороны? Мы с сыном хотели бы попрощаться.

Ужасно жаль девочку.

Она была хорошей.

* * *

18 октября

— Вот тебе и подарочек. Опять будем вкалывать по выходным.

— Не ворчи, Рон. В конце концов, это твоя работа, — сказал Гарри.

Он ещё раз окинул взглядом оранжерею, но не заметил ничего нового. На дорожке между клумбами в луже крови лежал «маяк» и оторванная рука. Ногти были накрашены ярко-красным лаком, отчего казалось, что кончики пальцев испачканы в крови. «Маяк», судя по данным, принадлежал Паркинсон. Рука, впрочем, тоже.

Нужно будет провести экспертизу, чтобы точно это установить, но Поттер чувствовал, что не ошибается. Что интересно, все стекла и зеркала в оранжерее были разбиты, будто заклинание, оторвавшее Паркинсон руку, по касательной задело и их.

Всё остальное было на месте. Мистер Мердок лично подтвердил, что ничего не исчезло и ценнейшие сорта роз и гиацинтов не пострадали. О том, насколько сильно пострадала мисс Паркинсон, он не спросил.

Цветы волновали его гораздо больше, чем какие-то рабочие, которых можно было легко заменить. Гарри вспомнил старую маггловскую сказку о разбитом зеркале, чьи осколки попали в сердца и глаза людей. Кто-кто, а мистер Мердок отлично подходил на роль бездушного ублюдка и без всяких заколдованных артефактов.

— Как думаешь, Паркинсон выжила? — спросил Рон.

Гарри пожал плечами.

Глупый вопрос: после таких проклятий не выживают.

* * *

17 октября

— Синие розы находятся в оранжерее.

— Мердок?

— Приходит туда в восемь и уходит в девять каждый день. Я проследила за ним. Он пунктуален до мелочей. Думаю, всё должно пройти гладко.

— Всё и пройдёт.

Чарли обнял Панси и легко поцеловал. Она волновалась, и на то были причины. В конце концов, Паркинсон собиралась продать разработки своего начальника конкурентам — за такое не погладят по головке. Конечно, если поймают.

Но Паркинсон была готова рискнуть всем, ведь плата более чем достойна.

— Вот увидишь, всё получится. А потом мы уедем из Англии, и ты забудешь последние три года как страшный сон.

— Мы? А ты самоуверен, Уизли.

Панси нахмурилась, стараясь казаться сердитой, но потом не выдержала и улыбнулась. Она никогда не могла подолгу злиться на него, даже тогда, когда он использовал её. Чарли нужно было уничтожить синие розы, эфирное масло из которых было смертельно-ядовитым для драконов. Об этом узнали недавно, но последствия были впечатляющими: три мёртвых дракона за две недели.

Браконьеров так и не нашли.

— Чарли, ты исполнишь обещание? Ведь не обманешь, правда?

Он ничего не ответил. Крепко сжал её руку, ту самую, с «маяком» на запястье, и шепнул:

— Верь мне.

И Панси поверила.

* * *

20 октября

Проводить в последний путь мисс Паркинсон пришло лишь несколько человек.

Малыш Альберт держал маму за руку и то и дело шмыгал носом, глядя, как гроб опускают в землю. Крышку во время церемонии так и не сняли, чтобы не напугать немногочисленных волшебников. Пустой гроб и оторванная рука — то ещё зрелище.

Надзиратель в полголоса говорил о чём-то с аврором Уизли. Дома надзирателя ждали жена, вкусный обед и бутылка смородинового бренди. Ему было жаль юную мисс, но жизнь продолжалась.

Мистер Мердок, владелец цветочной лавки, прислал дюжину оранжевых лилий**. Сам он на церемонию не пришёл, как и мистер Бишер. Работу никто не отменял.

Драко Малфой на похороны тоже не явился, считая, что это плохо отразится на его и так не безупречной репутации. Полной неожиданностью для Рона оказалась пара волшебников: Чарли Уизли и незнакомая миниатюрная блондинка.

Чарли бережно держал свою спутницу под руку и с интересом наблюдал за происходящим. Как в маггловском цирке или в театре. Рона покоробило это наблюдение, но он решил, что это не его дело. Кто знает, может, у брата новое хобби — посещать похороны незнакомых людей?

Странная парочка дождалась, пока могилу засыплют землей и прочтут последние прощальные слова, а потом аппарировала.

Больше Рон их никогда не видел.

* * *

19 октября

— Дорогая, ты совершенно бесстыдна.

— Стыд, как и совесть, себе могут позволить только очень богатые люди, дорогой. Лучше помоги одеть протез.

Чарли взмахом палочки застегнул крепление на предплечье Панси. Рука выглядела как живая: оттенок кожи, форма кисти, при желании можно было даже двигать пальцами.

Магия умела творить чудеса.

Или очень хорошие подделки, что порой было одним и тем же.

— И всё же это рискованно. Вдруг тебя кто-то узнает?

— Я выпью оборотное зелье, стану до безобразия рыжей и легко сойду за одну из твоих многочисленных кузин.

— Лучше блондинкой. Мне всегда нравились светлые волосы.

Панси лениво улыбнулась: она-то знала, что дело не в цвете волос. Чарли она нравилась совсем за другие качества, и не последним из них была хладнокровность. Панси сама предложила отсечь руку, чтобы место преступление выглядело убедительней.

И чтобы припугнуть Мердока. Старик был тем ещё трусом и ни за какие галлеоны не заявил бы о пропаже синих роз.

В конце концов, все получили, что хотели: Чарли — безопасность для своих обожаемых драконов, а Панси — свободу.

Свобода для Паркинсон была предпочтительнее вечности в заточении, что бы кто не говорил. Вечность же можно было потратить на другие, более приятные занятия.

Уж Панси знала толк в таких вещах.

__________________________________

*Желтые розы — неверность.

**Оранжевые лилии — жгучая ненависть.