Курс введения в магию (джен)

Гермиона — волосы разметались по подушке — крепко обхватила растрепанную тряпичную Мэгги и наконец-то затихла. Джейн покосилась на часы, после вечерней прогулки не могла уложить дочку больше часа. В гостиной что-то стукнуло, и тут же раздалась приглушенная брань мужа. Джейн недовольно поморщилась — неужели нельзя тише? Аккуратно прикрыла за собой дверь. Муж, стоя на коленях, собирал обломки пульта от телевизора.

— Из-за чего шум? Я Гермиону еле уложила.

— Прости, дорогая, я слышал, как она хныкала, но это просто возмутительно!

— Тише! — зашипела Джейн и оглянулась на дверь детской, к счастью, дочка не проснулась. — Что случилось, почему ты такой возмущенный?

Джейн помассировала виски. Что может сравниться с укладыванием маленькой капризули? Разве что извержение вулкана. Но вряд ли Соединенное королевство постигнет эта напасть.

— Британское телевидение рассчитано на широкую, но, к моему сожалению, не самую глубокую аудиторию. Чуть не на каждом канале чудеса, магия, НЛО, огромные выигрыши в лотерею!

Джейн подложила под поясницу подушку и рассеянно следила за мужем. Тот энергично жестикулировал и возмущенно шептал:

— Свободные граждане имеют право на любой выбор: развиваться как личность или забивать мозги всякой ерундой! Но вечерние новости должны нести только объективную независимую информацию! А я включаю телевизор и что слышу? — негодование мистера Грейнджера достигло апогея.

Джейн устало прикрыла глаза, страшно хотелось чая с мятой.

— И в завершении выпуска мы расскажем о странном поведении сов по всей Англии, — пропищал муж фальцетом, явно передразнивая диктора.

Джейн встрепенулась.

— Кстати, о совах. Сегодня в парке… никогда не видела столько сов! Одна даже чуть было не села на коляску с Гермионой.

— Ради бога, хоть ты не рассказывай о волшебных совах, перепутавших день с ночью, — фыркнул муж. — Телевидения с их скандальными новостями более чем достаточно! Магия — это выгребная яма человеческого невежества. Вместо того чтобы пригласить толкового специалиста-биолога, журналист нагоняет загадочный туман своими глупыми комментариями и ухмылками. Я понимаю, для чего это делается: ради рейтинга они готовы продать родную мать! Но, Джейн, для чего нести всю эту околесицу, рассказывая о погоде, вместо того, чтобы повысить процент вероятности прогноза? Только что Джим МакГаффин, стараясь реабилитироваться за свой неудачный прогноз, рассказывал о таинственных звездопадах!

— Не иначе, — хмыкнула Джейн, — грядет апокалипсис, и появление сов знаменует конец эпохи. Животные же должны ощущать смутную тревогу перед концом света, не так ли? Да и ты сам ее, очевидно, ощущаешь. Гляди, как раздухарился. Я и не припомню тебя таким возмущенным.

Мистер Грейнджер с сожалением разглядывал обломки пульта.

— Я заварю нам чай, — Джейн неспешно поднялась, потянулась и отправилась в кухню.

Руки привычно двигались: налить воды, зажечь газ, насыпать в старенький, оставшийся от бабушки, веджвудовский чайник заварку. А в голове все вертелось, билось сухим березовым листом: совы, совы, совы… Они точно не то, чем кажутся.

* * *

Сначала они с Гермионой покачались на качелях, потом слепили три больших песочных пирога, украсили их камушками и листьями дикого винограда, а после долго бегали по траве с любимым сачком, разыскивая бабочек. Поверить, что осенью они спят, дочка никак не хотела. Меж тем вечерело, а Гермиона ни в какую не хотела уходить, так что пришлось ей пообещать, что, возможно, бабочки летают около ворот.

Джейн усадила размахивающую сачком дочку в коляску и направилась в сторону дома.

Недалеко от ажурных чугунных ворот парка стояла группа людей. Взгляд Джейн мазнул мимоходом по их длинным мантиям и странным шапочкам в виде колпаков. Странно одетые люди оживленно переговаривались и суетливо жестикулировали. Очевидно, отмечают окончание университета.

Осенью?

И только потом словно глаза раскрылись, Джейн увидела, что рядом с ними, совершенно не боясь людей, сидят совы. На ограде, спинках скамеек, на ветвях деревьев. Время от времени какая-нибудь сова поднималась в воздух, и, тяжело отталкиваясь крыльями, перелетала с места на место или садилась на плечо к человеку в мантии.

Собрание общества орнитологов?

— Доченька, смотри, какие большие совы! — Гермиона завороженно уставилась на птиц. — Обычно они днем спят, а ночью охотятся на мышей.

— … в прошлый раз он тоже исчез без предупреждения на несколько дней.

— А это ты видишь? — в ответ черноволосая девушка, с яркой внешностью, поддернула рукав и продемонстрировала тощему блондину левое предплечье. — Поблекла! Возможно, он ранен или ослаблен! Мы должны найти его!

— Надо немедленно написать Рабастану.

Странные люди, совы, непонятные разговоры — Джейн невольно замедлила шаг.

Гермиона привстала, и, по-видимому, желая немедленно подружиться с большой совой, протянула той сачок. Глупая птица отвернулась, а любимая игрушка, звонко брякнув, упала на дорогу. Орнитологи словно по команде замолчали.

— Сейчас мы поедем домой… там нас ждет папа. Гермиона, ты соскучилась по папе? — Джейн поежилась от колючих взглядов, и тут одна из сов, крупная, с рыжими в крапинку крыльями, вдруг поднялась в воздух и спикировала в их сторону с явным намерением сесть на коляску.

Джейн вскрикнула. Сова, словно раздумав, заложила вираж и вернулась на прежнее место.

— Не волнуйтесь, маггла, — неприятным скрипучим голосом обратился к ней мужчина в темно-зеленой мантии. — Это ручные совы. Они не принесут вам вреда.

Сердце билось часто-часто. Дуреха, сама не знает, чего так сильно испугалась. Всего лишь сова да странные типы. А Гермионе нипочем, сидит и играет сачком.

— Не ручная, а прирученная дикая птица! — сердито откликнулась Джейн. — Она может испугать ребенка!

Собственно, ребенок испуганным не выглядел, сидел, размахивал любимой игрушкой, возмущенно требуя подать сову немедленно.

— Очевидно, не всякого, — осклабился неприятный тип, с любопытством разглядывая девочку.

Пора было заканчивать этот цирк. Джейн решительно направила коляску к выходу.

— Грязнокровка!

* * *

Ароматный запах мяты поплыл по кухне.

Гряз-но-кров-ка…

Та — черноволосая — женщина бросила это странное слово им вслед, словно страшное ругательство. Никогда о таком не слышала. Впрочем, стоит ли вообще о ней думать?

А глаза черные, глубокие, под тяжелыми веками. У соседа перуанца такие же. Если и правда, что можно сглазить человека, то именно таким взглядом.

Да о чем это она, в самом деле? На дворе конец второго тысячелетия, какой сглаз?

Только вот Гермиона… Радость наша, светлая умная девочка! А тут раскапризничалась, нет сил! Может, простыла?

И словно спало наваждение: нужно показать дочь врачу, а не выдумывать всякое про сглаз. Того гляди, сначала начнет верить во всякую чепуху вроде порчи, а что потом? Начнет советовать пациентам прикладывать к воспаленной десне толченых дождевых червей, вымоченных в слезах девственницы?

Эта мысль развеселила Джейн. К черту черную магию, пора спать. И уже после, в постели, в полудреме она снова увидела сов. Они ухали, хлопали крыльями, обзывались непонятно — магглой — а посреди темной листвы все мелькал и мелькал сачок Гермионы.

* * *

— Миссис Грейнджер, мне нужно с вами поговорить, — поджатые губы мисс Браун не обещали приятного разговора, а раскрасневшиеся глаза и припухший нос трехлетней Гермионы намекали на что-то из ряда вон выходящее.

Джейн поцеловала дочь в щеку, и со словами «Поиграй пока на площадке с друзьями!» слегка подтолкнула к выходу из детского сада.

— Хотя Гермиона умна не по возрасту, но… — Джейн никогда не знала, что существуют возрастные умственные нормы, однако педагогам виднее, — …она плохо влияет на других детей. Непослушна и лжива!

Мать аж задохнулась от такой клеветы на собственную дочь, медленно досчитала в уме до десяти и постаралась ответить как можно спокойнее:

— А нельзя ли рассказать историю болезни, а не сразу ставить диагноз?

Господи, если бы этот частный садик не славился отличной подготовкой детей к школе и не находился в таком удобном месте, то миссис Грейнджер с большим удовольствием хлопнула дверью перед длинным носом директрисы, мисс Браун.

— Сегодня мне пришлось заменять заболевшую воспитательницу вашей группы, и я собственными глазами увидела, что собой представляет хваленая Гермиона Грейнджер.

По традиции в детских садах Англии нет тихого часа, но в этом воспитатели устраивали послеобеденный отдых с чтением книг. Детей укладывали в постель, одни засыпали, а другие слушали любимую сказку. Постоянная воспитательница ни чего не имела против, чтобы они брали с собой в кровать любимые игрушки, директриса же решила навести порядок.

Приказ «Все игрушки положить на место!» малыши исполнили безропотно, и мисс Браун начала читать очередную главу из «Алисы в стране Чудес». История так увлекала детей, что они боялись пошевелиться, чтобы не пропустить ни единого слова. Поэтому дочитав главу и окинув взором группу, директриса была крайне возмущена тем, что Гермионе удалось беззвучно шмыгнуть к полке с игрушками, забрать своего мишку и вернуться обратно. На гневное обвинение маленькая врунишка начала утверждать, что мишка прилетел в ее кровать сам, потому что любит спать с ней. Мол она, Гермиона Грейнджер, с кровати и не думала вставать, причем все остальные дети тоже стали доказывать эту ахинею мисс Браун.

Естественно, все закончилось наказанием всей группы.

Обвиняя Гермиону, чопорная мисс Браун неожиданно начала жестикулировать, поворачиваясь к полке с игрушками, словно призывая их в свидетели, что не заметила, как вздрогнула и побледнела ее собеседница. Еще минуту назад обиженная мать напоминала ежика, свернувшегося в клубок, теперь же на все иголки опущены, и директриса видит понимающую улыбку и сочувствующее кивание.

— Я думаю, что вы так увлекли своим чтением детей, что одни не заметили, а моя дочь как загипнотизированная встала и взяла любимую игрушку. Они не обманывали вас, просто как отличный актер вы полностью завладели ими.

Когда инцидент был исчерпан, то мисс Браун еще долго глядела вслед собеседнице, размышляя о том, что зря в юности послушалась своих родителей и не стала актрисой.

Мисис Грейнджер же шла и считала до ста, так как счета до десяти было явно недостаточено, чтобы погасить гнев и спокойно поговорить с дочерью. Бедная мать уже не знала какие придумать аргументы, чтобы Гермиона прекратила, нарушая все законы физики, притягивать к себе нужные предметы.

Может помолиться Богу, чтобы опять появились те странные совы и унесли этот пугающий дар дочери? Ведь впервые он проявился именно в тот день, рядом с теми странными людьми в мантиях, которые явно увидели, как упавший сачок снова вернулся в ручки ребенка.

— Дорогая моя, сколько раз мы с тобой говорили о скромности. У каждого человека есть свой талант. У Джона замечательный голос, но он же говорит, а не поет постоянно. Еще лучше петь он учится в хоре. Мери не сидит все время в шпагате, демонстрируя свою феноменальную гибкость, а занимается в спортивной секции. Вот только ты…

— Мама, я совсем не хотела хвастаться, это вышло само собой. Когда же я пойду учиться?

— Нужно еще подрасти! Этому учат в школе, — соврала, не моргнув Джейн.

Потом она придумает, как объяснить дочери, что этого делать нельзя, потому что так не бывает. А пока пусть ждет свою сказку.

* * *

— Папа, я маме открытку нарисовала!

Шестилетняя Гермиона, словно ураган, влетела в гостиную. От неожиданности рука отца дернулась, а дальше время словно растянулось пружиной: ваза с цветами покачнулась, застыла на ребре, как бы размышляя, в какую сторону накрениться, и медленно-медленно завалилась набок. Он пытался подставить руку, но та казалась тяжелой и неповоротливой.

Бдзынь!

— Господи, какое несчастье! — пробормотал мистер Грейнджер себе под нос. — Кто бы мог подумать, что фамильная китайская ваза переживет немецкие бомбардировки и погибнет в мирное время благодаря одной шестилетней девочке. Что же, Гермиона, похоже, нашей маме нужен новый подарок.

Подняв половинки, на которые развалилась старинная ваза, мистер Грейнджер рассеянно соединил их между собой: если аккуратно склеить, реликвию можно сохранить. Более-менее. Он взглянул на дочь, ожидая увидеть слезы, но та смотрела так, как будто ей предложили решить сложную, но все же выполнимую задачу.

— Дай, пожалуйста! — попросила Гермиона.

Отец хмыкнул, но протянул дочери половинки. Дочь взяла осколки в руки, плотно прижала друг к другу и вперила взгляд в трещину, будто пыталась запомнить ее рисунок навсегда.

— Готово! — сказала она через минуту и слегка тряхнула вазой перед глазами.

Абсолютно целой.

Без единой трещины вазой!

Мистер Грейнджер от удивления неинтеллигентно приоткрыл рот. Затем кинулся к шкафу, достал увеличительное стекло и принялся крайне внимательно изучать вазу.

— Это невозможно… абсолютно целая... — прошептал он себе под нос, а потом, словно опомнившись, воскликнул: — Но как? Как ты это сделала?

— Да я всегда так делаю, — Гермиона недоуменно пожала плечами. Что такого-то? — Если что-нибудь ломается.

— Вот так просто берешь и чинишь? — Отец смотрел на дочь, будто видел ее впервые.

— Вообще-то не со всем, — нехотя призналась Гермиона, глядя в сторону. — Если это только что сломалось, и если оно неживое. Я пробовала несколько раз прирастить оторванный цветок, но ничего не выходит.

— И как давно ты это делаешь? — Мистер Грейнджер ощутил, как по спине пробежал сквозняк. Окно что ли открыли?

— Я всегда умела.

Вообще-то это было на грани фантастики. Точнее, сама фантастика. Поверить в которую значило признаться себе, что твои знания ничего не стоили!

Вдруг некстати пришла мысль, что они всегда гордились своей дочерью, ведь у той никогда не ломались игрушки. Ну да.

В голове не умещалось: обыденная жизнь, и вдруг за считанные мгновенья он оказался отцом…

Как их называют?

Экстрасенсы?!

Маги?!

Волшебники?!

Нет, нет и нет! Все, что сто лет назад казалось чудом, сейчас находит научное объяснение! И этому — невероятному! — объяснение будет найдено! Пусть не сейчас, а через сто лет. Только не напугать бы девочку. Нужно срочно узнать у Джейн, не замечала ли она еще каких-нибудь странностей.

Господи, и это в семье агностиков! Нет, это немыслимо! Он сам во всем разберется!

Стараясь не показывать интереса, но скорее, боясь слишком глубоко пустить это в их размеренную жизнь, он исподволь следил за дочерью, лишь иногда позволяя себе провести невинный эксперимент. Кроме того, мистер Грейнджер с маниакальным упрямством читал все, что мог найти на тему так называемой мистики. Слушал радио и смотрел по телевидению все эти сомнительные передачки с экстрасенсами, магами и прочими потомственными колдунами.

Особых успехов это не принесло: все повторяли одно и то же на разные лады: дар волшебства потомственный, переданный от предков с соблюдением всех магических ритуалов.

Ритуалов, да. Знать бы, кто провел подобный ритуал в их семье?

Куда интереснее было анализировать результаты экспериментов. Мистер Грейнджер старался проводить их в игровой форме, между делом предлагая «склеить» то одно, то другое. Удачно выходило только с теми предметами, что вызывали у Гермионы эмоциональный отклик. Разорванный чистый лист бумаги так и остался испорченным, а вот оторванный кусок от страницы любой книги сказок прирастал моментально. С живыми растениями не получалось ничего, как бы Гермиона не жалела сорванный цветок или ветку.

Как-то прочитав теорию времени астронома Козырева, мистер Грейнджер пришел к выводу, что дочь каким-то образом манипулирует временной субстанцией. Она словно возвращается в прошлое, когда предмет был целым, и переигрывает ситуацию с другим результатом. Поэтому все просто с предметами, которые неизменны во времени, но сложно с растущим живым организмом. Гермиона не может попасть в строго определенный момент, когда можно «починить» растение.

Мистеру Грейнджеру так хотелось с кем-нибудь поделиться своими выводами, особенно с радиослушателями передачи «Дети и магия». Сюда многие родители звонили и писали о своих проблемах. Чаще всего о пирокинезе и левитации как детей, так и предметов. Мистер Грейнджер не пропускал ни одного выпуска и однажды услышал:

«У меня уже никаких сил нет, скоро сама загорюсь ярким пламенем! — жаловалась очень эмоциональная женщина на частые случаи самовозгорания предметов у своего одиннадцатилетнего сына.

— Подождите до 1 сентября, и все прекратится, — предсказал один из позвонивших.

Потом еще несколько раз он слышал совет дождаться именно этой даты и в других случаях, а потом получил его сам.

Но может быть, для детей с… неординарными способностями есть особые образовательные учреждения, и таинственные анонимы намекали именно на это?

Ведь иногда на передачу звонили люди, явно знающие намного больше, чем давали понять. Причем они никогда не сообщали свои фамилии и место жительства.

Набравшись смелости, мистер Грейнджер написал и отправил на радиостанцию историю свой дочери, чем вызвал неподдельный интерес журналистов, которые очень хотели познакомиться с ним и его «Данаидой» лично. Однако мистер Грейнджер предпочел сохранить анонимность. И так много шума получилось, а дельных советов не было.

Некоторые, очевидно, в шутку, предлагали ему идеи для дальнейших экспериментов, например, провести опыт с созревшей и снятой с куста кистью винограда. Шутки шутками, но они попробовали: с первого же раза Гермионе удалось присоединить к плодоножке оторванную виноградинку. Это был своего рода прогресс, но…

Чем старше становилась Гермиона, чем больше увлекалась учебой в школе, тем реже стали ее «чудеса». И все-таки одиннадцатый день рождения Гермионы отец ждал с нетерпением, хотя все это было немного смешно.

1 сентября 1990 года прошло без неожиданностей. Мистер Грейнджер втихомолку посмеялся над собой и постарался забыть о несбыточных сказках.

После окончания начальной школы семьей было принято решение отдохнуть во Франции. Ласковое солнце, романтичный флер, и лишь одно событие омрачило отпуск: забираясь на парапет, чтобы позировать для фото, Гермиона поскользнулась и ударилась лицом об камень. Слезы брызнули из глаз, с губ закапала кровь. Мистер Грейнджер кинулся осматривать рану — передний зуб был обломан.

— Джейн, скорее зеркало. — Дрожащими руками миссис Грейнджер копалась в сумочке, не понимая, зачем оно понадобилось в такой момент. Испугать дочь собственным видом?

— Послушай меня, Гермиона, — отец мягко обхватил лицо дочери ладонями, — сейчас ты попробуешь склеить свой зуб как тогда китайскую вазу. Хорошо? Попробуй!

Всхлипывая, Гермиона взяла зеркальце, приложила обломок на место.

Когда она оторвала пальцы от зуба, то ничего, кроме окровавленных губ, не напоминало о травме.

Джейн переводила растерянный взгляд с дочери на мужа? Что происходит? Как это может быть?

— Дорогая, — голос мужа слегка дрожал, — это немного необычно, но… не удивляйся, наша дочь умеет творить чудеса.

Чу-де-са.

Знал бы мистер Грейнджер, сколько она потратила времени, пытаясь приучить дочь брать вещи самой, а не заставлять их прыгать в руки. И насколько трудно было приучить себя к мысли, что за этим не стоит ничего ужасного…

* * *

Родители спустились в ресторан, объяснив, что им нужно многое обсудить. Гермиона включила телевизор и сидела, бездумно переключая каналы. Ничего интересного.

И вдруг через открытую балконную дверь влетела сова. Сделав по комнате круг, она сбросила на колени Гермионы необычный конверт и выпорхнула обратно. Проводив сову взглядом, Гермиона сбросила странное оцепенение и взяла в руки письмо. Конверт был подписан изумрудно-зелеными чернилами:

«Мисс Г. Грейнджер, Франция, Ницца, отель Негреско, номер 302, большая спальня».

На пурпурном воске красовался герб с большой буквой «Х», окруженной зверями: львом, орлом, барсуком и змеей.

Руки почти не дрожали, когда она взломала печать и вытащила из конверта плотный коричневатый лист.

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА

«ХОГВАРТС»

«Дорогая мисс Грейнджер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. 31 июля представитель Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» прибудет к Вам за ответом.

Искренне Ваша,

Минерва МакГонагалл,

заместитель директора»

* * *

31 июля 1991 года. Представителя Школы магии и волшебства «Хогвартс» все нет и нет. Родители не верят письму, но почему-то никуда не уходят из дома.

Представитель все не приходит и не приходит. А странная кошка неподвижно сидит и сидит на заборе, не отводя от Гермионы взгляд.

Возможно, она будет выглядеть очень глупо! Очень-очень глупо! Почти так же, когда пыталась объяснить родителям, что сова действительно принесла то странное письмо. И вряд ли это шутка, потому что мало кто способен на такие замысловатые розыгрыши с привлечением диких птиц.

Да, сейчас все немного иначе. Ну подумаешь, на заборе во дворе сидит кошка с темными кругами на мордочке, напоминающими очки. Что такого, если она подойдет и спросит ее, с какой целью та пожаловала? Разве что выглядит это все-таки глупо. Как ни крути.

С другой стороны, можно обернуть все шуткой.

А, была не была! Не бывает у кошек такого взгляда!

— Мэм?..

И высокая худая женщина в мантии и остроконечной шляпе приветливо кивнула ахнувшим за спиной дочери мистеру и миссис Грейнджер.

— Разрешите представиться. Минерва МакГонагалл, заместитель директора Школы Чародейства и волшебства «Хогвартс» и декан факультета Гриффиндор.