Расскажи, как ты влюбился (гет)

Морские волны, гонимые несильным ветром, обнимали песчаный берег. Вечно горящее солнце уже касалось горизонта, опуская на открытый взору мир свои последние лучи света, окрашивая алым безмятежно плывущие по небу облака.

На берегу осталось так мало людей, все уже разошлись по домам. Среди немногочисленных обитателей пляжа можно было заметить папу и дочь, расположившихся у самой воды. Большой песочный замок — вот что увлекло их с головой. Желая сначала лишь поиграть с ребенком, отец и присел с девочкой на песок. Однако возведением сего строения, кажется, он увлекся больше дочки. Мама говорила не засиживаться на пляже допоздна, пора уже ужинать, к тому же и так полдня на берегу провели. Но глава семейства все-таки пошел на поводу у дочки, и жена вместе с их младшим сыном отправилась домой, до которого, к слову, идти чуть более пяти минут, готовить ужин.

— Пап, а это какая башня? — спросила девочка, сидящая с другой стороны песочного Хогвартса. Гарри, не отрываясь от дела, поднял взгляд из-под очков на дочку и, улыбнувшись краешками губ, сказал:

— Это ты мне скажи, ты ведь у нас знаток Школы Чародейства и Волшебства.

— Я бы сказала, что это башня Гриффиндора, но она должна быть южнее, — учительским тоном изрекла Лили Поттер. Подобная манера речи — мамино наследство, это точно.

— Придираешься к деталям, — негромко рассмеявшись, пробубнил Гарри.

Девочка неодобрительно фыркнула, но по глазам было видно, что ее забавляет этот разговор. Цвета вороного пера волнистые волосы Лили были связаны резинкой в хвост, через плечо перекинутый ей на грудь. Девочка боком сидела на песке, подогнув ноги, и ее свободное бежевое платьице чуть развевалось на ветру. Она указала пальцем на другую песочную башню и произнесла:

— А это Астрономическая башня.

— А эта какая?

— А это рейвенкловская.

Гарри увлеченно ваял Большой зал, совершенно позабыв о течении времени. Его ног чуть касались волны прохладного моря, в воздухе витал свежий запах соленой воды.

— Пап? — неуверенно подала голос Лили.

Гарри посмотрел на дочку поверх очков: она напряженно сидела в той же позе на песке, только теперь ее взгляд метался из стороны в сторону, а маленькие пальцы теребили кончики темных волос.

— Малыш, ты чего?

Девочка подняла на отца несмелый взгляд и тихим голосом спросила:

— А ты сильно обидишься, если я скажу, что хочу не в Гриффиндор, а в другой факультет?

У Гарри из груди вырвался смешок: и по этому поводу горе? Он оторвал руки от песочной башни и, беззаботно улыбнувшись, произнес:

— Конечно, не обижусь, что за глупости.

Девочка, облегченно выдохнув, расплылась в улыбке и расслабилась на песке. Гарри поправил очки и оперся руками о песок, повернувшись телом к морю. Теперь ветерок дул прямо ему в грудь, развевая полы безрукавной клетчатой рубашки. Он, прищурив глаза, взглянул на дочку и спросил:

— Ты ведь хочешь на Рейвенкло, верно?

Девочка с радостным видом уверенно кивнула и сказала:

— Мама говорила, что шляпа ей его предлагала.

— А мне — Слизерин.

Гарри рассмеялся пришедшей в голову мысли.

— Может, хоть ты в нашей семье пойдешь туда, куда тебя отправит шляпа.

— А ты думаешь, она отправит меня на Рейвенкло, даже если я не попрошу?

— О, да, — протянул Гарри, не колеблясь ни секунды, — в этом можешь не сомневаться.

Чтобы Лили Поттер распределили не на факультет Ровены Рейвенкло — нет, скорее Хогвартс закроют. Тяга к знаниям присуща этой девочке с рождения, мамины гены, не иначе. Огромный шкаф в ее комнате заполнен книгами, все из которых уже были прочтены маленькой Лили. Пора уже покупать новый, а то так скоро некуда будет ставить книги. А самое важное место, на прикроватной тумбочке, было отдано ее любимой «Истории Хогвартса».

Сначала Лили просто рассказывала всем о том, что она вычитала, а позже стала расспрашивать семейство обо всем на свете. Если маме это было только в радость, ей и самой все это известно, то вот мужской половине семьи Поттеров — Гарри и восьмилетнему Джеймсу — приходилось либо выслушивать лекции и нотации от маленькой девочки, либо спасаться бегством, дабы не ударить в грязь лицом.

Книги стали неотъемлемой частью жизни Лили Поттер, но они не превратили ее в книжного червя, как, собственно, и ее маму. Ее любимым занятием, даже, наверно, опережая чтение, стали шахматы. Здесь уже папа постарался — он показывал ей фигурки, когда Лили еще и ходить не могла. Рон, к слову, тоже приложил к этому руку. Лили вместе с Викторией, его дочкой, которая, между прочим, стала ее лучшей подругой, постоянно играют в шахматы. Они с ней одногодки, следовательно поедут в Хогвартс в первый раз на одном поезде и попадут на один курс, чему обе безумно рады.

А вот Джеймс постоянно упрекает родителей, что он родился на целых два года позже своей сестры. Ему уже не терпится взять в руки волшебную палочку, собрать чемоданы и ступить на вокзал Кинг-Кросс, дабы отправиться в ту самую знаменитую школу. Он наслышан о Мародерах, о их проделках, и, конечно же, о карте. Трепещи, Хогвартс! Очередной Джеймс Поттер скоро войдет в твои двери! Да еще и с мантией невидимкой, ух...

В свои проказы, например, наплодить гномов в саду соседа, или заполнить кухню крабами, принесенными с моря, или перекрасить в розовый цвет кота мистера Бирнса, что живет через дорогу, Джеймс частенько втягивал свою сестру. Ох, и прилетало им потом от мамы.

Столько черт характера, порой и противоположных, умещалось в маленькой Лили Поттер. Но хоть она и любила побаловаться с Джеймсом, она никогда не переходила определенную в шалостях черту, в отличие от юного проказника. Легкомысленной и безответственной ее назвать никак нельзя, наоборот собранной, прилежно принимающей заслуженные наказания и способной поступить, как должно, в важные минуты. Но она также является беззаботно озорной в свободные минуты и жутко любопытной девчонкой. И конечно, как и любой другой девочке, ей была интересна одна тема...

— Пап, — произнесла Лили, лукаво улыбнувшись, — а расскажи, как ты влюбился в маму.

Подняв брови, Гарри бросил взгляд на дочку, выдохнув:

— Ты слышала это уже сотню раз.

— А вот и не сотню.

— Точно, сотню — это только от меня, мама тебе еще чаще рассказывала, я будто не знаю.

— Ну расскажи, — расплывшись в ангельской улыбочке, протянула Лили.

Перед этими взбудораженными интересом глазами невозможно устоять, и Гарри, глубоко вздохнув, сдался и устроился поудобнее возле песочного Хогвартса.

— Все произошло на...

— Святочном балу! — нетерпеливо выкрикнула за него Лили.

— Может, ты расскажешь за меня, раз знаешь всю историю? — задорно проговорил Гарри, смотря на Лили поверх круглых очков. Она резко зажала руками рот и замотала головой в стороны, не сводя горящих глаз с папы. Кашлянув, Гарри продолжил; благо вспоминать детали нужды не было, он рассказывал об этом дочке столько раз, что разбуди его сейчас посреди ночи и заставь озвучить всю историю, он проговорит все без запинки. И, кажется, даже тогда прибежит Лили, дабы вставить пару десятков комментариев.

— Мы с Роном стояли на лестнице вестибюля — ждали наших спутниц...

— Парвати и Падму Патил, — тут же вставила слово Лили Поттер.

Гарри нарочито недовольным взглядом посмотрел на дочку, но ей уже были известны эти глаза, и упрека в них она не увидела, лишь веселье. Хохотнув, Гарри махнул рукой, признав, что без комментариев от Лили эта истории существовать не может.

— Именно, — кинул он ей. — Рон все уши мне прожужжал, какая у него ужасная мантия, какой дурацкий воротничок, какие же это кошмарные лохмотья, и, вообще, что он выглядит, как его...

— Как его бабушка Тейси! — залилась звонким смехом Лили.

Кивнув дочке, Гарри продолжил:

— Так вот, стоим мы, значит, ждем-ждем. Я смотрю на лестницу и...

Взгляд Гарри растворялся в волнах, проникая в дальние воспоминания, когда он завороженно произнес:

— И тут на верхней ступеньке появилась твоя мама...

— Ты пялился, — рассмеялась девочка, шлепнув ножкой по воде.

— Я так и застыл столбом на лестнице — какая же она была красивая... Конечно, она всегда красивая, но в тот вечер, в том бальном платье, была особенно прекрасна. Я не сводил с нее глаз, пока она спускалась по лестнице. Я тогда столько всего почувствовал в одну секунду, что просто не мог ни о чем думать и видел лишь ее.

— Мама говорила, что ты тогда так смешно выпучил глаза, — сквозь смех проговорила Лили.

— Мне она тоже это говорила, — улыбнулся Гарри.

Он взъерошил волосы и бодро проговорил:

— После того раза я уже не мог смотреть на нее, как прежде.

— Тогда ты и влюбился! — заключила Лили, поджав коленки и положа на них подбородок. Ее карие глаза задорно щурились, пока девочка глядела на папу.

— Да, сейчас я уверен, — сказал Гарри, поправляя очки. — Но тогда я не поверил.

Он непроизвольно рассмеялся, вспоминая, какая путаница была у него в голове в то время.

— Я думал, что спятил, — сквозь смех проговорил Гарри. — Она же мой лучший друг, а в друзей не влюбляются.

Лили, фыркнув, брюзгливо закатила глаза.

— Папа, что за чепуха.

— Сейчас-то я это понимаю, — начал оправдываться Гарри, запустив пятерню в волосы, — а тогда...

Он нарочито недовольным взглядом посмотрел на дочку и с упреком произнес:

— Где же ты была тогда, чтобы все мне объяснить?

Засмеявшись, Лили состроила недовольство и, вскочив с места, ринулась к воде. В два шажка добежав до волн, она окинула лавиной брызг своего отца.

— Меня тогда даже в проекте не было! — выкрикивала она между смехом, не прекращая дождевую атаку. Думая, где она понабралась таких фразочек, Гарри подбежал к воде, закрываясь, как может, от воды, и последовал примеру дочки.

— Все, все, папа! — подняв вверх руки, проголосила Лили. Прекратив брызгаться, Гарри, все еще задорно улыбаясь, направился к берегу. Однако не успел он сделать и шагу, как Лили поставила ему подножку и опрокинула его в воду. Засмеявшись во весь голос, девочка поспешила на берег подальше от воды. Мокрый по пояс, Гарри вылез на сухой песок и, нахмурившись, устремил на дочку пристальный взгляд, проговорив:

— Сама будешь дома сушить мои шорты.

— Они и так высохнут, лето ведь, — сложив руки на груди, отвела Лили. Она рассмеялась и сказала:

— Тем более, чего их сушить-то — повесил на веревку, и все!

— Тебе смешно, а мне мокрым ходить.

— Будто в первый раз за сегодня, — прыснув, высказалась Лили. — Ты лучше дальше расскажи.

Гарри оглянулся в поисках места, куда можно присесть. Песок прилипнет к мокрой одежде, а Гарри это никогда не нравилось, потому занимать свое прежнее место он не хотел. Заметив на берегу большую ракушку, он наклонился и взял ее в руки.

— Теперь рассказывать не буду, — протянул Гарри, хитро взглянув на Лили.

— Ну па-а-а!

— Ладно-ладно, — спустя пару секунд проговорил Гарри, отчего Лили с облегчением вздохнула. Он порылся в кармане и вытащил оттуда пару фунтов и, протянув их дочке, сказал:

— Сбегай — принеси мне чего-нибудь попить, тогда я расскажу.

Магазин был прямо на пляже, так что идти до него меньше минуты. Девочка, не раздумывая, взяла деньги, и уже было рванула в его сторону, но резко остановилась, повернувшись к Гарри.

— Пап, можно я заодно мороженого себе куплю?

Гарри кивнул дочке, и она тут же побежала к магазину. Достав палочку, Поттер превратил морскую ракушку в небольшой деревянный шезлонг. Поразмыслив, он сделал рядом такой же.

Расслабившись на стуле, Гарри наблюдал алый закат. Через год Лили, его дочь, уже отправиться в Хогвартс, а он будто сам только вчера паковал себе школьные чемоданы. Как же быстро летит время, как же быстро летит жизнь...

Гарри всегда казалось, что вся жизнь разделяется на определенный главы: детский сад, начальная школа, средняя, высшая, и так далее. Думал, что с каждый разом, когда он будет переходить границу между ними, в нем будет что-то кардинально меняться. Считал, что эти изменения словно сброс чешуи. Мысли, желания, мировоззрение — все это останется в прошлом, сменяясь новыми. Но нет, это оказалось не так. Нет никаких глав, никаких границ. Ты просто живешь, что-то делаешь, о чем-то думаешь, и даже не замечаешь, что все это время годы сменяли друг друга, и вот ты уже сидишь на берегу моря и ждешь, когда с мороженым в руке прибежит твоя дочка...

— Пап, газировка пришла, — раздался над ухом знакомый голос, выводя Гарри из раздумий. Лили через голову папы положила ему на колени бутылку и, плюхнувшись в соседнее кресло, воскликнула:

— А ты зря время не терял!

Лицо Гарри украсила улыбка, и он повернул голову к дочке. Облизывая мороженое в вафельном стаканчике, девочка пристально смотрела на папу. Хихикнув, она пролепетала:

— Рассказывай, чего молчишь?

Резко зашипев, открылась бутылка, и Гарри, отпив прохладной воды, довольно выдохнул.

— Где я там остановился?

— На балу, — немедля ответила Лили и откусила край вафли.

Гарри уже было открыл рот, как дочка его опередила, озорно воскликнув:

— Расскажи, как ты ей руку протягивал!

— А чего там рассказывать-то?

— Ну расскажи-и-и, — неугомонно протянула Лили. — Ты обещал рассказать!

— Хорошо-хорошо, — поднял вверх руки Гарри.

Он, в очередной раз отхлебнув газировки, начал говорить:

— Когда мама была уже на нижних ступеньках, я, не соображая, что вообще делаю, подал ей руку. И она, и Рон на меня тогда так глянули, мол, перепутал спутницу что ли?

Он перевел взгляд от заката на дочку, которая, поджав ноги, сидела на шезлонге, стараясь не смеяться. Ее нос был измазан мороженным, ведь руки потрясывались от смеха, а вкусненького все равно хотелось. Гарри жестом показал дочке на лицо, и она, ойкнув, тут же вытерла свой маленький носик.

— Меня спустил на землю Крам, который передо мной взял руку твоей мамы, — почесав затылок, проговорил Гарри.

Лили, закинув ногу на ногу, развалилась на шезлонге, поправив свое платье. Откусив мороженого, она сказала:

— Тебе нужно было пригласить ее на бал.

— Но на выпускной-то бал я ее все-таки пригласил, — усмехнулся Гарри, опустив руки на подлокотники.

— Через целых четыре года! — воскликнула Лили.

— Но пригласил ведь, — рассмеялся Гарри, подложив руку под голову.

— А что произошло после Святочного бала? — спустя секунду спросила заинтересованная Лили, хоть уже и знала ответ.

— После Святочного бала, — задумчиво протянул Гарри. — Я не мог уснуть, лежал в кровати, думал о твоей маме.

— Ты решил, что тебе просто очень понравилось, как мама смотрится в платье, — пролепетала на одном дыхании Лили. — Подумал, что чувства, которые тебя переполняли, недолговечны и скоро исчезнут.

Гарри удивленно посмотрел на дочку. Поправив съехавшие на кончик носа очки, он выговорился:

— Ты что, читаешь по бумажке? Красиво говоришь.

— Твоими словами, — объяснила Лили, склонив голову. — Ты так мне в прошлый раз рассказывал.

— Ты запомнила все слово в слово? — нахмурив брови, спросил Гарри. Лили энергично закивала, явно гордая собой.

— Ну ты даешь, — обескураженно вдохнул Гарри.

— Ты лучше рассказывай дальше, — слегка пихнув его в бок ногой, улыбнулась Лили.

Почесав затылок, Гарри снова откинулся на шезлонге и продолжил:

— Ну так вот... Но эти чувства никуда не делись, они не исчезли, а, наоборот, крепчали с каждым днем. Я говорил себе, что дружбу нельзя мешать с любовью, но ничего поделать в итоге не смог.

— Да и не сильно-то я сопротивлялся, если честно, — улыбнулся он дочке. — В конце концов, где-то на середине пятого курса я признался, что люблю ее.

— Ага, — фыркнула облизывающая мороженое Лили, — только признаться нужно было ей, а не себе.

Гарри, постукивая пальцами по подлокотнику, громко выдохнул. Оторвав взгляд от горящего вдалеке солнца, он посмотрел на Лили. Она лежала боком на шезлонге, повернувшись в его сторону, и откусывала кусочек вафельного стаканчика. Ее нос опять перемазался в мороженом, но Лили этого даже не заметила. Широко раскрытые глаза, не отрываясь, глядели на папу, который, пожав плечами, произнес:

— Но я ведь ей потом все рассказал, в палатке, в тот год, когда мы искали крестражи.

— Вообще-то, — хихикая, вставила слово Лили, — это мама тебе все рассказала, а не ты ей.

— Там все сложно, — пробубнил Гарри, в то время как Лили уже вовсю хохотала.

— Мама говорила, — сквозь смех проговорила она, смотря на сконфуженно улыбающегося отца, — что если бы она тебе во всем не призналась, то ты бы так и молчал в тряпочку.

— Было страшно рассказывать ей это, — начал оправдываться Гарри, — я же не знал, что она меня тоже любит.

В глазах Лили вспыхнула искра забавы, и она, приподнявшись на шезлонге, быстро проговорила:

— Страшно? Ты шел с мечом на василиска, сражался с драконом, победил наитемнейшего волшебника всех времен, но тебе не хватило храбрости рассказать о своих чувствах?

Погодя секунду, Гарри выдал:

— Это не так просто, как ты думаешь. С василиском было легче.

Он вместе с Лили залился смехом. Их задорные голоса перемешивались со звуками морского прибоя. Уже темнело, и пора было возвращаться домой. Давно уже пора, на самом деле. Сказав Лили, что пришло время уходить, Гарри поднялся на ноги. Вернув ракушке первоначальный вид, он направил палочку к шезлонгу Лили. Она уже доела свое мороженое и теперь просто стояла на берегу, зарыв ноги в песок.

— И я бы все равно ей все рассказал, — проговорил Гарри, превращая шезлонг в большой булыжник. Повернувшись к Лили, он уверенно произнес:

— Я уже тогда понял, что она — та самая.

Он приобнял дочку за плечи, и они вместе двинулись в последний за сегодня раз вдоль берега. Поцеловав Лили в лоб, Гарри с улыбкой на лице произнес:

— Ты с Джеймсом тому доказательство. Я бы твою маму ни за что не отпустил, будь уверена.

— Я тоже ей это говорила, — раздался знакомый голос чуть позади, на который тут же обернулись Гарри с Лили.

— О, мам, а папа мне как раз про тебя рассказывал!

— А мне расскажешь? — лукаво улыбнувшись, произнесла Гермиона и, встав слева от дочки, взяла ее за руку. Лили подала Гарри свою правую руку, и теперь они втроем шли вдоль песчаного берега. Волны становились больше, увеличивая шум прибоя, запах соли в воздухе возрастал, и последние лучи уходящего солнца поджигали плывущие на горизонте облака.

Гарри, рассмеявшись, взглянул на Гермиону и произнес:

— Ты же слышала это сотню раз.

— Две сотни, — тут же вставила слово Лили. — Вторую я рассказывала.

— Но мне все так же интересно, — пролепетала Гермиона, взмахнув волосами.

Лили резко остановилась и, посмотрев на маму, проговорила:

— Мам, а мы с папой Хогвартс построили! Пошли, покажу!

Она настойчиво развернула родителей и, не отпуская рук, повела их обратно.

— Так вот чем вы тут занимались: возводили замки и рассказывали любовные истории, — взглянув на Гарри, сказала Гермиона, улыбнувшись краешками губ. Ее взгляд упал на нос Лили, который все еще был перемазан мороженым.

— А еще вы ели мороженое, — рассмеявшись, произнесла Гермиона, вытирая Лили платком, который достала из кармана. — Вас, вообще-то, дома ужин ждет.

— Так и его съедим, я голодный, — задорно проговорил Гарри, хлопнув себе по животу. — Тем более готовишь ты, как в ресторане.

Лили, высвободив руки, побежала отгонять кошку, норовившую, как ей показалось, разрушить ее прекрасный песочный замок. Заливая водой животное, она, похоже, увлеклась процессом и сейчас разбивала ногой обрушивающиеся о берег волны, озорно смеясь каждый раз, когда удавалось вызвать огромную тучу брызг.

Гарри, приобняв Гермиону за талию, зачарованно вместе с ней наблюдал, как резвится их ребенок.

— Гарри, — негромко произнесла Гермиона, подняв на него глаза, — а ты бы хотел изменить что-нибудь в прошлом?

— Конечно, хотел бы, малыш...

Он встретил заинтересованный взгляд ее карих глаз, ставших для него ближе всего на свете, и, легко улыбнувшись, сказал:

— Я бы оставил Крама с носом и первый пригласил тебя на Святочный бал.