Способ отвлечься (гет)

Кассарик — это тот город, который

вы раскопаете для Тинтальи. Там вы

найдёте хоромы, чья роскошь

соответствует великолепию драконов.

Робин Хобб, «Корабль судьбы»

Кассарик со временем становился всё больше похож на Трехог: подвесные мостики с натянутыми под ними сетками, дома на деревьях, лестницы, спиралями обхватывающие толстые стволы и заменяющие людям улицы. Рабочие выращивали висячие сады с плодовыми деревьями в кадушках, а добытчики каждый день уходили на промысел, чтобы пополнять припасы, но еды всё равно не хватало. Кассарик зависел от поставок провизии по реке, и каждая задержка грозила людям голодом.

Вместе с поселенцами с Трехога в город прибыло много бывших рабов, приехавших из Удачного. Их татуированные лица, поначалу вызывавшие любопытство, перестали привлекать к себе внимание. Их стали воспринимать как что-то само собой разумеющееся, как чешуя или мясистые наросты на теле коренных жителей.

Дорога из кожи и брёвен змеилась, мягко пружиня под ногами. Малта шла осторожно, неторопливо, чем жутко раздражала Сельдена. Младший братишка нетерпеливо приплясывал рядом, но не пытался убежать вперёд или поторопить её. Он понимал, что Малте трудно привыкнуть ко всем изменениям, произошедшим с ней за последний год.

— Далеко ещё до раскопок? — спросила она, оглядываясь по сторонам.

— Нет. Но если мы и дальше будем ползти как улитки, то и до обеда не доберёмся до места, — пожаловался Сельден и, помолчав, заметил: — Рейну придётся обойтись сухарями и водой.

— Ты корзиной не размахивай, а то всем нам придётся обедать сухарями, — проворчала Малта.

Идея спуститься в подземный город не казалась ей такой удачной, как утром, но возвращаться назад было поздно. В доме, похожем на плетёную корзину и раскачивающемся от порывов ветра, делать нечего. Чтение наскучило давно, а рукодельем она никогда не интересовалась. Малта сомневалась, что наблюдать за раскопками города будет интереснее, но она скучала по Рейну. Он часто возвращался домой ночью и засыпал быстрее, чем его голова успевала коснуться подушки. Малте же оставалось только перебирать густые кучерявые волосы мужа и тихонько лежать рядом, боясь потревожить его сон.

Он уставал, работая на износ, чтобы раскопки быстрее продвигались. На прошлой неделе закончили расчищать большую галерею, потолок которой украшали драгоценные камни, выложенные в форме созвездий. По слухам, они сияли, как настоящие звёзды. В стены галереи были вставлены полосы джидзина. От прикосновения этот металл ярко светился и заменял Элдерлингам столь неудобные свечи и масляные лампы.

Настоящее чудо.

Малта знала, что даже самые смелые её фантазии не смогут сравниться с действительностью. Она лишь молила Са, чтобы галерею подольше оставляли нетронутой и не разграбляли сокровища Элдерлингов.

Чем ближе они с Сельденом подходили к входу в подземный город, тем хуже становилась дорога. Запах затхлости и болота усиливался. К нему примешивался аромат гари: рабочие жгли плавник, чтобы отгонять от места раскопок насекомых.

Малта ловила на себе брошенные украдкой взгляды, слышала шёпот за спиной, но делала вид, что не замечает этого. Хотя её кожу покрывала чешуя, а на лбу рос гребень, который она искусно маскировала тюрбанами, Малта отличалась от жителей Чащоб. В Джамелии её сравнивали со статуей, украшенной драгоценными камнями. Статуей, чья красота завораживала своей экзотичностью и сиянием.

Её всё ещё считали красивой, несмотря на то, что внешне она сильно отличалась от человека.

Сельден кивал знакомым и приветственно махал друзьям, едва не подпрыгивая от желания сорваться с места и побежать к ним навстречу. Одним словом, вёл себя, как самый обычный мальчишка, а не выходец из старинной семьи торговцев. Малта фыркнула, представив, как Роника одёрнула бы его, и цепко ухватила за плечо, чтобы он, не дай Са, не совершил какую-нибудь глупость.

— Нам нужен свет — внизу темно, — сказал Сельден, удобнее перехватывая корзину с провизией одной рукой, а факел — второй.

— Глубоко спускаться? — Малта взяла второй зажжённый факел и последовала за братом вниз.

— Не очень. Здесь когда-то была башня, вход в которую был в галерее. Её расчистили, чтобы рабочие могли быстро спускаться и подниматься. Ну и на случай землетрясения, если засыплет главный вход. — Помолчав, он добавил: — Смотри под ноги — тут скользко.

Некоторое время они шли в тишине: Сельден о чём-то задумался, а Малта рассматривала стены, потрескавшиеся и покрытые мхом. Спустившись на площадку в подножье лестницы, Сельден толкнул дверь плечом, и та со скипом отворилась.

В галерее было… грязно. И мокро. Малта с сожалением подумала, что подол платья будет безнадёжно испорчен. Но стоило ей посмотреть вверх, как всё это стало неважным: потолок сиял, искрился, переливался сотнями драгоценных камней. Казалось, протяни руку — и коснёшься звёзд. Они никогда ещё не были так близки и реальны. Никогда их свет так не завораживал. Малте казалось, что она слышит смех и музыку, надрывную и изысканную, вмещающую в себя целую жизнь. Обведя взглядом галерею, на миг она увидела её такой, какой та была до катастрофы: просторной, светлой, с вырезанными из камня лавками, окруженными кадками с диковинными цветами. Она ощутила тонкий, пьянящий аромат и увидела птиц, не больше мотыльков, которые перелетали с куста на куст и пели. А красивые высокие Элдерлинги с яркими, отдающими медью глазами и чешуйчатой кожей прогуливались, наслаждаясь окружающим их великолепием.

Время замерло всего на миг, а потом понеслось вскачь. Малта моргнула — и наваждение исчезло, оставив после себя горечь и сожаление.

— Сельден ты… видел? — хрипло спросила она.

— Да, видел. — Он улыбнулся и весело заметил: — Не стоит удивляться, ведь мы с тобой давно уже утонули в воспоминаниях.

* * *

Рейна они нашли возле западной стены, пострадавшей меньше всего. Джидзин ярко освещал всё вокруг: табуретку, мотки верёвки, инструменты и мелкий мусор, который ещё не успели убрать. Рейн стучал по камню миниатюрным серебристым молотком и прислушивался к звукам.

— Ещё не нашёл? — Сельден прижался ухом к стене, словно и сам пытался услышать что-то необычное.

Корзину с едой он небрежно поставил на пол, совершенно не заботясь о её сохранности. Малта переставила её на табурет и поинтересовалась:

— Что ты ищешь?

Рейн посмотрел на неё, лукаво улыбнулся и сказал:

— Жертвенник.

— Что за глупость! — воскликнула Малта.

— Отчего же? — Рейн деланно удивился и продолжил вкрадчивым голосом: — Каждое полнолуние Элдерлинги приносили в жертву своим богам по куриной ножке. Но, так как одной куриной ножкой сыт не будешь, то вместе с ней на жертвенник клали прекрасную деву и…

— …и если ты не перестанешь врать, то куриной ножки тебе не достанется — прекрасная дева всё съест сама. — Малта кивнула в сторону корзины и, не удержавшись, рассмеялась. — Сделай перерыв — одной работой сыт не будешь.

— А что, ты и правда достала курицу?

— Голубя, — похвастался Сельден. — Один из торговцев пытается вывести из почтовых голубей новую породу.

— И как? — Рейн развернул мясо и с интересом начал рассматривать его.

— Никак: мяса мало, мороки много, кормить нечем. Но нам повезло! Сестра самого морского дьявола сможет убедить продать ей золото по цене олова. Правда, здорово?

Малта лишь рассмеялась — Сельден как всегда всё преувеличивал.

— Давайте обедать! — предложила она. Никто не стал возражать.

* * *

За обедом Рейн рассказал им последние новости: закончили расчищать лестницы, ведущие на нижние этажи. Судя по найденным картам, до лабиринта с хрустальными стенами — Радуги Времени — рукой подать. Рейн надеялся, что магия Элдерлингов всё ещё работает и те чудеса, о которых они слышали, можно будет увидеть воочию.

— А здесь ты тогда что ищешь? — поинтересовалась Малта.

— Вход в боковую ветвь галереи. Там находились мастерские. Возможно, нам повезёт, часть изобретений не пострадала и…

— …их можно будет продать. — Малта нахмурилась.

Рейн протянул к ней руку и ласково провёл по лбу пальцами. Они были покрыты чешуёй и шершавые на ощупь. Малта довольно зажмурилась, наслаждаясь мимолётной лаской.

— Мне нужно работать, — с сожалением сказал Рейн, убирая руку.

Малта кивнула и невольно улыбнулась, глядя на то, как Сельден с энтузиазмом схватил серебряный молоток и стал стучать по стенам. Для него поиск всё ещё оставался занимательной игрой, а не средством к выживанию. Малте оставалось надеяться, что так будет и дальше.

* * *

За день Рейн не смог найти вход. Он предполагал, что дверь запускается хитрым механизмом, связанным с рычагами и пружинами. Но вот беда — они надёжно были скрыты за выдвижными панелями. Именно их он пытался найти с помощью серебряного молотка. «Пустота всегда оставляет след», — не раз повторял он, но все без толку.

Сельден и Малта искали символы, которые обычно выбивали на панелях Элдерлинги. Символы, похожие на летящих птиц, которые разукрашивали золотыми или серебряными красками. Но краски со временем поблекли, а символы стали неотличимы от неровностей камня. Один лишь Сельден не унывал, считая, что рано или поздно они найдут вход.

Вечером, когда они вернулись с раскопок, Рейн взялся читать письма, пришедшие из Удачного и Трехога. С каждой строчкой он становился всё мрачнее.

— Что случилось? — спросила Малта, обнимая мужа. Его сердце стучало сильно и размеренно. Это успокаивало.

— Ничего. — Он сложил письмо и спрятал в тумбочку. — Ничего не случилось.

— С торговлей дела идут плохо?

Рейн кивнул и нехотя добавил:

— Спрос на товары Чащоб возрос. Если бы нам удалось найти хоть что-то, будь то ароматические камни или кристаллы огня. Что угодно, чтобы торговля не остановилась.

Малта сильнее прижалась к Рейну. Она прекрасно понимала, что торговля — источник жизни, что в Удачном, что здесь, в Чащобах. И простой хоть на день грозил значительными денежными убытками, не говоря о более тяжёлых последствиях. Удачный ещё не восстановился после пожара, а Трехог — после землетрясения. Вся надежда была на Кассарик с его сказочными богатствами, но пока они нашли только землю, камень и грязь.

Ничего, что можно продать или обменять.

Ещё нужно было заботиться о коконах, из которых весной должны появиться драконы. Тинталья с каждым днём становилась всё нетерпеливей и капризней. Она ненавидела холод и всё время жаловалась, что из-за постоянных дождей её чешуя потускнела. Драконица с радостью бы бросила всё и улетела на юг, где климат благоприятнее, а добычи больше, но уговор есть уговор. Тинталья, верная своему слову, сторожила вход в устье реки и отпугивала корабли калсидийцев. Люди же заботились о коконах.

— Мы найдём вход. Обязательно найдём, — прошептала Малта, пытаясь убедить в этом не то себя, не то Рейна.

* * *

Зимой коконы были похожи на перевёрнутые большие лодки, которые шутки ради укрыли листвой и обмазали грязью. Днём и ночью их охраняли, чтобы ничто и никто не смог навредить спящим драконам. Диводрево — ценнейший материал, из которого делали амулеты и строили волшебные корабли. Соблазн украсть его и перепродать был велик.

— Как думаешь, сколько драконов доживёт до весны? — Малта зябко куталась в шаль: свадебный подарок. Она была сделана Элдерлингами, соткана из тончайшего, как паутина, полотна с изысканной вышивкой и была очень теплой. Но даже она не защищала от порывов ветра, словно иголками, пронизывающих насквозь.

От коконов до сих пор пахло морскими змеями: резкий неприятный запах ни с чем нельзя было спутать.

— Гораздо меньше, чем мы надеемся. Во многих коконах драконы уже погибли. Осталось только диводрево и память, что оно хранит. — Сельден грустно улыбнулся. — Знаешь, они ведь снятся мне. Каждую ночь снятся. И Кассарик. Я гуляю по его широким улицам, по площадям с каскадами фонтанов. Сады благоухают, солнце светит так ярко, что можно ослепнуть. На крышах домов спят драконы. Они с интересом наблюдают за нашими жизнями. Для них это всего лишь миг, не стоящий внимания.

— Ты ими действительно восхищаешься? — Малта с любопытством посмотрела на брата.

— Да. — Он рассмеялся, увидев отразившееся на её лице недоверие. — Драконы эгоистичные, заносчивые, самовлюблённые, мстительные, но благодаря им люди остаются людьми. Им плевать на законы и границы государств, нарисованные на картах. Драконы берут, что хотят и когда хотят. Им нельзя запретить, их невозможно удержать. Они как шторм: налетают внезапно, переворачивают всё с ног на голову, едва не убив всё живое, а затем исчезают. Человеку же остается ужасаться и одновременно восхищаться силой стихии.

— Ты говоришь так, словно и рад бы осудить их, да не можешь.

— За что их осуждать? Они такие, какие есть. На самом деле, между ними и нами очень мало различий, только никто этого добровольно не признаёт. После того, как я утонул в воспоминаниях, всё воспринимается по-другому. Пойдём сегодня на раскопки? — внезапно спросил Сельден.

— Тебе приснилось, как отыскать вход?

— Нет, но можно нырнуть в воспоминания. Стать ненадолго одним из тех, кто знал, как открыть дверь.

— Это опасно! — воскликнула Малта. — Тебе ли не знать, к чему может привести глубокое погружение в прошлое?

— Если я буду один, то наверняка лишусь разума. Но — послушай! — если нас будет двое, то мы справимся. Слышишь? Мы справимся! — Сельден сжал её холодные ладони в своих и пытливо заглянул в глаза. За последний год он подрос, но всё ещё смотрел на Малту снизу вверх.

— Рейн не одобрит, — попыталась возразить она.

— А мы ему не скажем. — Сельден улыбнулся и поднёс палец к губам, словно говоря, что это секрет.

Опасный секрет, но Малта готова была рискнуть.

Ради Удачного.

Ради Чащоб.

* * *

Погружение было похоже на падение. Все казалось размытым. Было трудно сосредоточиться на чём-то одном. Рядом она ощущала присутствие Сельдена. Стоило лишь протянуть руку — и брат оказался бы рядом, но нельзя. В воспоминаниях ему удавалось ориентироваться куда лучше. По сравнению с ней он — опытный моряк, а не котёнок, которого шутки ради бросили в водоворот.

Водоворот затягивал. Сдавливал тенями и лицами, душил смехом, переходящим в рыдания, заставлял захлёбываться яркими картинками, сотканными, казалось, из одних запахов и звуков.

Рывок, ещё один и ещё.

Диковинные цветы прекрасны, но аромат исходит не от них, а от камней, которыми были выложены небольшие участки рядом с кадками.

Рядом мастерские, где их изготавливают — мастера могут позволить себе создать целый сад из ароматических камней. Сад, который никогда не познает увядания. Мастера изобрели новые ароматы — настоящее произведение искусства. Ей надо поспешить, чтобы купить новинку. У неё дома самая большая коллекция камней, и каждый из них уникальный. Она знала, что мастера не любят, когда их тревожат во время работы. Но ей был известен секрет потайной двери, можно войти никем не замеченной. Она — хранитель дракона — владеет не только коллекцией, но и доверием — даром воистину бесценным.

Рывок, ниже и ниже, в самый центр водоворота.

Камень под рукой украшен рунами и узорами. Вот птица, дракон, ветка плюща, а совсем рядом кокон. Он похож на продолговатый камень — часть узора, не больше. Она нажимает на него, тихий щелчок — и дверь отъезжает в сторону.

Рывок…

— Малта! Малта! Ты меня слышишь?!

Лицо Рейна было взволнованным и бледным. Он обнимал её так крепко, что, казалось, ещё чуть-чуть — и у неё сломаются кости.

— Всё в порядке. Всё хорошо, — успокаивающе прошептала она.

Во рту пересохло, ужасно хотелось пить. После благоухания ароматических камней затхлость галереи была омерзительной. Рядом на корточках сидел Сельден. Перепуганный, с виновато понуренной головой. Малта чувствовала, что он крепко держит её за руку, словно боится, что она исчезнет, если отпустить хоть на миг.

— Как ты мог?! Ты же знаешь, что этого нельзя делать! Это опасно! — всегда спокойный и снисходительный Рейн отчитывал Сельдена как неразумное дитя. Малта понимала, что и сама поступила ничуть не лучше. Их глупость могла дорого обойтись.

— Рейн. — Она обхватила лицо мужа ладонями. — Я знаю, как открыть дверь мастерских. Я видела это.

Хотя голос звучал слабо, Малта старалась говорить убедительно. Нельзя допустить, чтобы сейчас её отправили домой. Пока воспоминания не поблекли — их надо использовать.

Рейн всё понял правильно.

— Сумасшедшие. — Он покачал головой, но не стал спорить.

Помог Малте подняться на ноги и крепко обхватил за талию, не давая упасть. Рабочие посматривали на них с интересом, украдкой, но ничего не спрашивали. Они ждали чуда. Ждали, что Хупрусы и правда нашли способ открыть вход, и люди наконец-то смогут увидеть сокровища Элдерлингов.

Малта ощущала себя старой и больной. Каждый шаг отдавался слабостью в теле, словно за знание она заплатила частью себя.

Стена под руками оказалась совсем не такой, как в воспоминаниях. Малте не нужен был свет — он только мешал. На ощупь, как слепец, она водила пальцами по камню. По всем выемкам и неровностям, находя птицу и дракона, и ветку плюща — узор едва заметный, почти исчезнувший. Кокон был рядом, продолговатый и знакомый до мельчайших царапин. Не раздумывая, Малта нажала на него и замерла, прислушиваясь.

Скрип, натужный, словно петли давным-давно не смазывали и они проржавели насквозь. Потянуло сквозняком, раздался щелчок, и кусок стены отъехал в сторону.

Рабочие ликовали. Кричали, хлопали друг друга по плечам, поздравляли с успехом. Даже Сельден встрепенулся, улыбнулся широко, счастливо, и обнял Малту. Крепко-крепко, как в детстве.

Торговля — это жизнь. Все знали эту простую истину: и торговцы, и бывшие рабы, и рабочие, приехавшие искать счастья в Кассарик. Вместе с открытой дверью у них появилась надежда на лучшую жизнь.

Рейн провел рукой по стене: джидзин ярко вспыхнул и осветил им путь. Деревянные двери здесь сохранились лучше, чем в галерее. С ними пришлось повозиться, прежде чем удалось открыть: ломать добротную, богато украшенную искусной резьбой вещь было жалко. Но стоило их открыть, как коридор наполнился пьянящими ароматами. Пинии и розы, кардамон и яблоки, корица и лимоны, маргаритки и орхидеи и сотни запахов, названия которых давно позабыты. Малта вдыхала их полной грудью и чувствовала, как по щекам текут слёзы.

Слёзы счастья, ведь у них получилось. Они справились.

* * *

Ароматические камни лежали в ящиках насыпом. Древние мастера сортировали их по запаху, но самые дорогие и редкие находились в отдельных ларцах. Отшлифованные, идеальной формы, плоские или овальные, они образовали наборы для ювелирных изделий. Малта с интересом вертела их в руках, вдыхала удивительные запахи и клала на место. Сами изделия её мало интересовали, а вот техника изготовления…

— Рейн, а здесь могут быть свитки? Или книги? Не могли же мастера нигде не записать, как создавать ароматические камни? — Малта с надеждой посмотрела на мужа.

— Может, и есть, но со временем бумага могла испортиться или чернила — размыться. Если нам очень повезёт, то мы найдём каменные дощечки. Они куда лучше сохраняются. — Рейн отложил набор камней с запахом мединиллы и внёс их в список под номером сорок семь. Рабочие сложат сокровища в ящики и вместе со списками перенесут в Зал Торговцев, где позже на совещании решат, куда и по какой цене их лучше продать.

Малте было жаль камни, но она понимала, что это необходимо.

Оставив мужа, она вышла в коридор, ища брата. Он был рядом, в соседней мастерской. Когда-то здесь творили мастера по дереву. Вырезали красивые игрушки и мебель, которую украшали витиеватыми узорами. Те ещё угадывались в кусках сохранившейся древесины, но большая часть изделий либо сгнила, либо превратилась в труху. В мастерской по-прежнему пахло лаком и красками. Несмотря ни на что, затхлость не смогла сюда пробраться.

Сельден сидел на каменной скамье и вертел в руках что-то типа бочонка. Он был сделан из материала, очень похожего на стекло.

— Что это? — Малта провела пальцами по гладкому блестящему боку.

— Игрушка. Что-то вроде гадания. На схеме было плохо видно. Сейчас! — Сельден несколько раз встряхнул бочонок. — Подставь ладони!

Малта послушно сделала, как он сказал. Сельден отодвинул задвижку, и из ёмкости выпало несколько деревянных фигурок. Одной из них оказался младенец, второй — драконьи крылья, а третьей — меч.

— И что это значит? — она с недоумением посмотрела на выпавшие ей символы.

— То, что у меня скоро появится племянник? — Сельден хитро прищурил глаза.

Отбросив меч и крылья, Малта сжала в руках младенца и улыбнулась. Да, всё верно. Ребёнок — это то, чего они с Рейном так сильно жаждали, но Малта опасалась, что она бесплодна, как многие женщины из Чащоб. Что драконья магия изменила её настолько, что ребёнок для них с Рейном станет мечтой, которую они никогда не смогут воплотить в жизнь.

Теперь, сжимая в руках деревянного младенца, Малта верила, что и с этим испытанием они справятся.

* * *

Вечером они вернулись домой усталые, но довольные. После ужина Малта зажгла свечу и поставила её на подоконник. Алый огонёк трепетал на ветру, но не гас.

Рейн подошёл к жене и обнял, легко поцеловав в макушку.

— У нас в Чащобах ставят свечи на подоконник, чтобы осветить дорогу заблудившимся. Будь то добытчик, не вернувшийся домой, или рабочий, которого засыпало на раскопках. А у вас? — Рейн с любопытством посмотрел на неё.

— Морякам или рыбакам, которых забрало море. В Удачном верят, что если зажечь свечу, то их заблудшие души найдут дорогу домой.

Рейн кивнул и спросил:

— А для кого ты зажгла эту свечу?

— Для хранительницы, которая показала, как открыть вход. Мне кажется — нет, я знаю! — для неё это важно. Важно, что её хоть кто-то помнит. Для них всех, Рейн.

— Они давно умерли, — заметил он.

— Их города и волшебство давно забыты, а знания утеряны, но память всё ещё жива. Неважно, кем они были: людьми или Элдерлингами. Они всё ещё остались там. Тени. Воспоминания! Они могут многое рассказать и вернуть утраченное!

— Малта, послушай…

— Нет, не стоит. Молчи. Я знаю, ты хочешь сказать, что это опасно. Ты прав, Рейн. Прав. Но видит Са, я не могу просто взять и забыть обо всём.

Она беспомощно спрятала лицо у него на груди. Мерзкое, позабытое воспоминание о плене на калсидийском корабле воскресло из кошмаров. Но в кармане у неё лежали деревянные фигурки, выпавшие при гадании. Маленький младенец прогонял плохие воспоминания и вселял надежду, что всё у них будет хорошо.

* * *

Через две недели корабль, гружёный ароматическими камнями и уцелевшими деревянными игрушками, отправился в Трехог. Провожать его вышло почти всё население города. Пристань была похожа на цветастый муравейник, кричащий, беспокойный и радостный.

Одни возлагали на этот товар большие надежды, другие пришли посмотреть из любопытства — в Кассарике было мало развлечений. Малта, постояв немного рядом с торговцами из старинных семей, спустилась и пошла в сторону грязевых полей, на которых лежали коконы. Сельден ещё утром ушёл туда и не вернулся. Малта волновалась. Хотя она понимала, что ничего страшного с братом не могло произойти, сердце ледяными пальцами сжимала тревога.

Сельден сидел на хлипкой лавке возле вышки, где охранники могли отдохнуть или перекусить в перерывах на дежурстве. Он рисовал что-то в дневнике. Подойдя ближе, Малта увидела дракона, выбирающегося из кокона. Дракон запрокинул голову в ликующем крике, и на миг ей показалось, что слышен торжествующий рёв.

Триумф.

Победа.

Свобода.

— Это было или будет? — спросила Малта, садясь рядом с братом.

— Может, и будет, а может, и нет, — задумчиво пробормотал он, а потом нехотя добавил: — Тинталья тревожится.

— Она прилетала?

Сельден кивнул и сказал:

— Сегодня. Кружила над полями, принюхивалась и жаловалась, что половина змей не доживёт до весны.

— Мы знали, что так будет. Они слишком поздно начали окукливаться. — Малта сочувственно сжала его руку.

Она знала, что потери драконицы Сельден принимал близко к сердцу. Про брата в Трехоге говорили, что его зачаровал дракон. Унёс на крыльях человека и подменил его на Элдерлинга. Глупость, конечно, но люди верили.

— Потери слишком большие, а шанс найти на юге ещё разумных морских змей ничтожен.

— И поэтому ты рисуешь?

— Да, это помогает отвлечься. — Сельден открыл сумку, лежащую рядом, достал свёрток и протянул Малте. — Держи!

— Что это? — поинтересовалась она.

— Способ отвлечься. Мы с Рейном так и не нашли уцелевшие свитки в мастерских, поэтому вот. — Он кивнул на свёрток. — Замена неравнозначная, но поможет скоротать время.

Малта развернула сверток и увидела инструменты для резьбы по дереву.

— Но я не умею ими пользоваться, — пробормотала она, осторожно касаясь пальцами полированных ручек. Инструменты были очень красивыми, но Малта опасалась, что не сможет научиться работать с ними и они будут пылиться на полке.

— Ты не бойся. У Янтарь тоже не было учителя. Она сама всему научилась.

— Я не Янтарь, — резонно заметила Малта.

— Да, не Янтарь. Ты — это ты. Уж я-то знаю: если моя сестра за что-то всерьёз возьмётся, то она добьётся успеха!

— Спасибо тебе. — Малта обняла Сельдена. Унесли ли его на крыльях драконы или нет — не важно. Он изменился, но остался её братом — Вестритом, а для Вестритов семья была дороже всего.

* * *

— Это звезда? — Рейн взял незаконченную подделку и с интересом стал рассматривать её.

— Отдай!

Малта протянула руку, пытаясь выхватить деревяшку, но Рейн со смехом увернулся. Ему нравилось её дразнить. Малта хмыкнула, встала со стула и подошла к нему. Рейн был выше, сильнее, ловчее, но она — хитрее. Малта легко поцеловала его в подбородок, уголок рта, а когда он нагнулся, пытаясь перехватить инициативу, выхватила подделку и ловко, как ящерица, вывернулась из его объятий.

— Это человек, — пояснила она снисходительно, когда между ними оказался стол. — И когда я его закончу — назову Рейном. Он займёт почётное место на полке рядом с фамильным серебром.

— А Малта рядом с ним будет? — поинтересовался Рейн, устало сев на стул.

День выдался тяжёлым, раскопки продвигались медленно, но все были воодушевлены недавней удачей и не собирались сдаваться.

— Я над этим подумаю. — Она обогнула стол и села рядом с ним. — Давай уедем на неделю в Трехог, к твоей семье?

— У меня работа.

— Она никуда не денется.

— За коконами нужно присматривать.

— Сельден останется. Дай ему волю — он ночевать будет на грязевых полях. — Малта с надеждой сжала его руку. — Нам нужно отдохнуть, развеяться. Эта зима выдалась слишком тяжёлой. Поехали!

— Ты ведь всё уже спланировала? — Рейн пытливо посмотрел на неё.

— И даже билеты купила. Поедем на баркасе «Смоляной». Судно так себе, но для путешествия сгодится.

— Когда он отплывает?

— Завтра утром. — Малта положила поделку на стол и спросила: — Разве ты не соскучился по семье?

— Конечно, соскучился. Чем дольше я их не буду видеть, тем больше буду скучать. — Рейн взял деревянного человечка и начал отшлифовывать, придавая линиям плавность.

— У тебя хорошо получается, — заметила Малта, наблюдая за его работой.

— Практика. В детстве мы с братом мастерили игрушки для сестер. Дома, лодки, один раз даже лошадь попытались вырезать. С толстыми ногами и чешуёй на шкуре. Мы тогда лошадей только в книжках видели. — Рейн смущённо улыбнулся, увидев, с каким недоверием смотрела на него Малта.

— Мне игрушки покупали. Иногда Альтия привозила смешные тряпичные куклы. Отец их выбрасывал. Считал, что у ребёнка из семьи торговцев игрушки должны быть соответствующие статусу.

— Жаль, что я с ним так и не успел познакомиться. — Рейн положил инструмент и протянул человечка Малте. Фигурка стала более узнаваемой, но оставалась такой же нелепой и смешной.

— О, он был настоящим калсидийцем! Сомневаюсь, что вы бы поладили. — Придирчиво осмотрев фигурку, Малта предложила: — Давай покрасим его чёрной и белой краской. Я колпак сошью с колокольчиками — будет у нас настоящий шут! Подарим его твоему брату, у него ведь скоро день рождения?

— Он не оценит шутки, но можно попробовать.

— Значит, едем?

— Едем.

Малта радостно вскликнула и благодарно поцеловала Рейна.

Пламя свечи, стоящей на подоконнике, мигнуло пару раз и погасло: со временем даже заблудившиеся души находят дорогу домой.