Признайся (гет)

Туристический сезон официально открыт — от посетителей отбоя нет. С раннего утра кручусь как белка в колесе. Не присесть, не остановиться. Алкоголь льется рекой. То тут, то там раздаются радостные вскрики и дружный смех, а я все наливаю и смешиваю, подаю напитки и улыбаюсь.

— Признайся, ты думала обо мне, — Киллиан с размаха плюхается на стул. Буквально впивается взглядом в мое лицо. Глупая аллегория.

Одергиваю себя и старательно изображаю приветливость. Бармен обязан встречать каждого клиента, как старого друга.

— Пиво? Вино? Что покрепче? — скулы сводит от дежурной улыбки. Хочу взять кран и вылить на него весь запас содовой, чтобы не скалился так самодовольно.

— Признайся, — настаивает он.

Все-таки какой упрямый!

Киллиан ставит локти на стойку и наклоняется вперед.

— Не понимаю, о чем ты.

Ему не удастся соблазнить меня. Снова! Достаточно одного раза. Все ошибаются. С кем не бывает. Со мной точно больше не будет. Не так уж он и хорош…

— Брось, Фрейя, мы же оба знаем…

Не собираюсь его слушать. Не хо-чу!

Разворачиваюсь и иду в подсобку за ингредиентами для коктейлей. То, что нужно. Монотонная работа. Вспомнить, найти, взять, принести.

Имбирь. Вспомнить… Голубые глаза, в которых растворяюсь без остатка. Чертыхаюсь и включаю свет. Имбирь тут же находится.

Лимонная цедра. Его руки сжимают бедра, не дают упасть. Лампочка трещит над головой. Магия распирает изнутри, беснуется, рвется наружу.

Кориандр. Покрывает поцелуями шею, прикусывает мочку уха. Банка в руках трескается.

Черт! Стоит Киллиану показаться на горизонте, пульс зашкаливает, эмоции перехлестывают, магия плещется через край.

Хватаю первое попавшееся под руку и почти выбегаю в зал. Дверь глухо ударяется о стену, а я влетаю в объятия Киллиана.

— Преследуешь меня?

Непреодолимое желание вцепиться ему в волосы, а потом выцарапать глаза накрывает с головой.

— Всего лишь хочу, чтобы ты призналась, что представляла меня, когда занималась сексом с Браном.

— Пошел ты! — зло огрызаюсь, отталкивая его. Естественно, все, что приношу из кладовой, падает на пол. — Ты мне противен!

Киллиан беззастенчиво пялится на вздымающуюся в такт дыханию грудь. Мою грудь, черт его подери!

— Совсем недавно ты думала иначе. Стонала и выгибалась, кусала губы, выкрикивала мое имя.

Возмущенно фыркаю и иду за шваброй, чтобы убрать испорченные продукты.

— Что, Фрейя, правда глаза колет?

Похоже, он чертовски собой доволен. Самодовольно ухмыляется и снова садится за барную стойку.

Нет, Киллиан, не правда разрушает, а ложь. Ты и не представляешь, каково смотреть во влюбленные глаза Брана и стыдиться самой себя. Осознавать, что изменила лучшему мужчине в своей жизни. Да еще с его братом, отъявленным засранцем, который воображает себя черт знает кем и не считается с чужим мнением. Киллиан Гардинер — мое персональное наваждение. Не забыть, не сдаться.

Откуда ему знать, что в лучистой улыбке Брана вижу совсем не его насмешливую ухмылку. Вместо его ладоней чувствую сильные руки Киллиана. Отдаваясь жениху, закрываю глаза и вспоминаю его лицо. Игра воображения не знает границ, и я понятия не имею, сколько еще выдержу эту пытку. Любить одного и одновременно желать другого невозможно, но я это чувствую! Тону во всем этом, барахтаюсь из последних сил, сопротивляюсь, но захлебываюсь страстью. И как бы я ни хотела, никогда не скажу этого Киллиану.

Он все так же сидит за стойкой и выводит на салфетке какие-то закорючки. Прядь темных волос падает на глаза, губы поджаты, взгляд сосредоточен: он слишком хорош, чтобы быть настоящим. Слишком.

Его молчание раздражает еще больше. Когда Киллиан провоцирует, соблазняет, издевается — это привычно, так должно быть, иначе это уже будет не он. А сейчас будто игнорирует меня. Безразличие задевает неожиданно сильно. Гордость? Чувства? Все вместе. Не могу определиться. Внезапно, но ведь именно этого я хотела, требовала, почти умоляла. Что не так?..

Не знаю, чего ожидать дальше, поэтому окунаюсь с головой в работу. Мысли упорядочиваются, руки заняты. Чувствовать некогда.

Снова наливаю, смешиваю, разношу напитки по залу. Почти забываю. «Почти» царапает где-то на периферии сознания. Не отпускает, держит в напряжении. Когда Киллиан встает, облегченно выдыхаю. Наконец можно расслабиться.

— Фрейя, — он берет меня за руку и чуть сжимает ладонь, — просто признайся. Я никуда не уеду, пока вижу, что ты тоже что-то чувствуешь ко мне. Пока не узнаю, что именно, не отступлюсь.

Он… Забываю, как дышать, говорить, думать. Его голос завораживает, а взгляд гипнотизирует. Шум бара стихает, отходит на второй план. Самым важным становится тоска на дне его взгляда. Киллиан улыбается краем губ, отдергивает руки — почти вырывает — и уходит.

Как дура, смотрю ему вслед, а перед глазами — тесная кабинка. Мои ноги обхватывают его талию, а Киллиан входит все глубже и глубже. Напряжение можно резать ножом, возбуждение зашкаливает. Почти вдыхаю удушливый запах секса, в глазах темнеет.

— Все в порядке? — кто-то поддерживает за локоть, и я киваю.

— Простите.

Выхожу на улицу, чтобы отдышаться. Прислоняюсь к стене, только сейчас понимаю, что судорожно сжимаю в ладони клочок бумаги. Разворачиваю его дрожащими пальцами, еле сдерживаю рвущийся наружу стон. Это та самая салфетка, на которой он что-то чертил. Оказывается, рисовал. Меня. Узнаю свои брови, глаза, губы. Киллиан будто наизусть знает черты моего лица. До последней родинки.

— Все равно не признаюсь, — уличный гам поглощает мой сбивчивый шепот. — Все равно.

А он все равно не уедет. Будет ждать, но я не сдамся. Ни за что. Иначе…