Как куются Патронусы (гет)

Сознание возвращалось частями. Первым пришло ощущение собственного тела, аморфно возлежащего на чём-то мягком. Вторым вернулось обоняние, и в нос ударил хорошо знакомый специфический запах. Что ж, если я всё-таки умер и попал в Ад, то у местных хорошее чувство юмора, лежать в Больничном Крыле для меня и правда было пыткой. Прозрев, я увидел шесть расплывчатых красных пятен, размахивающих длинными продолговатыми предметами. Вероятно, черти с вилами спорили, сколько раз в день ломать мне кости и поить после этого Костеростом. Воспоминание об этом заставило поёжиться, а некстати вернувшийся слух порадовал резанувшим по ушам возгласом:

— Гарри! Ребята, он очнулся! — давно ли черти говорят голосом Алисии? Пятна пришли в хаотичное движение, одно из них водрузило мне на нос очки, и несостоявшиеся черти превратились в сборную Гриффиндора по квиддичу.

— О, привет, рад вас видеть! — моя радость была и правда искренней, всё же осознание того, что ты не умер, очень поднимает настроение. — Как прошла игра? Мы победили?

Партнёры по команде как-то приуныли и начали отводить глаза.

— Понимаешь, — начал Оливер, старательно рассматривая мою тумбочку. — Когда ты начал падать, никто ничего не успел понять. Игру не остановили, а Седрик почти сразу поймал снитч, и вот… — он мял в руках небольшой мешочек. Хм, интересно, что там? В принципе, это поражение ни на что особо не влияло, взять кубок мы ещё могли, так почему лица были такие постные? Эти мысли я и поспешил озвучить. Теперь мою тумбочку рассматривала уже вся команда, надо тоже глянуть, там явно что-то интересное. Вуд поднял тот самый мешочек повыше и явно собрался высыпать его содержимое мне на кровать, но стоящая рядом Белл одёрнула его, и тот молча вытянул руки вперёд, демонстрируя содержимое. Это была мешанина из обломков деревянного лакированного нечто с ветками. Спасибо, Кэти, лежать среди этого было бы сомнительным удовольствием. На одном из обломков ясно читалось «Нимб… 00». Мой остановившийся взгляд не остался незамеченным, и Анджелина пояснила:

— Понимаешь, когда всё случилось, дементоры появились на поле, а потом ты… упал, про твою метлу все забыли. И она почему-то полетела к Дракучей Иве. А ты же её знаешь, — да, я знал. Воспоминания о тяжёлых ударах по крыше машины были ещё слишком свежи в памяти.

— Спасибо, что принесли, — боль от потери метлы ненадолго заглушила боль от падения. Видя моё состояние, ребята поспешили удалиться, только Кэти задержалась, положив на злосчастную тумбочку пакетик с конфетами:

— Профессор Люпин говорит, что шоколад очень помогает при плохом настроении. Да и вообще, — ободряюще улыбнувшись, она вышла вслед за остальными, а я задумался. Точно, профессор Люпин же умеет отгонять этих тварей, значит, надо попросить научить его этому! Хотя то, что он постоянно предлагает шоколад несовершеннолетним детям, заставляет задуматься, да. Но профессор Дамблдор-то знает, кого нанимать, не так ли? А Квиррелл и Локонс… Ну что, все ошибаются. Ведь, правда?

Наутро, уверив мадам Помфри, что перед ней самый здоровый в мире человек, и клятвенно пообещав, что, в случае чего, обязательно вернусь, я отбыл. Естественно, я не собирался выполнять обещание, а судя по глазам мадам Помфри, она в него не собиралась верить. В результате мы разошлись, довольные друг другом. Войдя в учебный ритм и разобравшись с накопившейся кучей домашних заданий, к вящему удовольствию Гермионы, я отправился к кабинету Защиты от Тёмных Искусств.

Дверь была приоткрыта, и я обрадовался, что не придётся ждать ужина, чтобы поговорить с профессором. Однако, подойдя к классу, я подвергся вероломному нападению с самой неожиданной стороны. Потянув за ручку, я как-то не рассчитывал, что с той стороны окажется некто, собирающийся выйти. Как результат, рефлексы сработали раньше мозга, и я поймал падающий мимо меня предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся Кэти Белл. Молчание затягивалось.

— Привет, — я старательно делал вид, что ловить падающих девушек в тёмных коридорах занятием для меня, в общем-то, было привычным. — Ты не ушиблась?

— Привет, — она не менее старательно изображала, что оказываться в объятиях парней на год младше её тоже, в принципе, имело под собой регулярную основу. — Нет, спасибо, что поймал. Наверное, уже можно меня отпустить? — она задвигалась, пытаясь освободиться сама, и я поспешно разжал руки, почувствовав, как в районе груди об меня потёрлось что-то мягкое. Ой. Не отпусти я её, она бы тоже почувствовала, как об неё что-то трётся, а это была бы катастрофа. Надеюсь, не заметила.

Пытаясь скрыть красные от стыда щёки, я начал преувеличенно тщательно поправлять свою мантию. Смотреть мне в глаза Кэти избегала, ситуация становилась просто катастрофически неудобной.

— Эм, а что ты делала у профессора? — некстати вспомнились мысли насчёт шоколада и несовершеннолетних детей. Щёки грозили взорваться от притока крови.

— О, он объяснял мне теорию щитовых чар против материальных предметов. И показал, где я именно ошибалась, — Кэти была явно рада резкой смене темы. — А ты зачем к нему шёл? Если не секрет, конечно.

— Ну что ты, какие секреты? — я рассмеялся, справившись, наконец, со своими непристойными мыслями. — Помнишь, как я красиво кувыркался, падая с метлы? — Кэти кивнула, вздрогнув от воспоминаний. Видимо, и правда хорошо летел. — Ну вот, я так больше не хочу, поэтому шёл попросить его научить меня отгонять этих тварей, — даже воспоминания о них были неприятны, я поёжился.

— Это очень сложные чары, Гарри, — Кэти сморщила носик, что-то вспоминая. — Кажется, называются Патронус или как-то так. Я от папы слышала, — поделилась, наконец, информацией Кэти. Отлично, если профессор Люпин откажется, можно будет поискать в библиотеке. Кэти даже не подозревала, как, возможно, облегчила мне жизнь.

— Спасибо! Если научусь, ты первая, кому я покажу, — от избытка чувств хотелось сделать что-нибудь приятное. Но, кажется, я чего-то не учёл. Кэти помрачнела, улыбку будто стёрли с её лица, да и взгляд ощутимо похолодел.

— Эм, спасибо за столь… — она помедлила, перед тем как процедить сквозь зубы: — Столь щедрое предложение. Я, пожалуй, пойду, — с этими словами Кэти резко развернулась и быстрым шагом удалилась в сторону Гриффиндорского общежития.

— И что это было? — я озадаченно посмотрел на висевшую на стене картину, изображавшую эпическую битву рыцаря и дракона за прикованную на заднем плане принцессу. Картина была ощутимо старой и висела тут, скорей всего, не первую сотню лет. За это время драка обитателям явно приелась, и теперь рыцарь нагло ржал, прикрывая рот латной рукавицей, закованная в цепи девушка возвела глаза к небу, и даже дракон сделал укоризненную морду, причём до Мерлина выразительно. Да что происходит-то? Мысленно послав всех к Моргане на опыты, я вошёл, наконец, в аудиторию. Смех смехом, а Патронус, как говорится, сам не наколдуется.

Вечером того же дня, заручившись обещанием Люпина, что научить он меня попробует, но ничего не обещает, я вернулся в гостиную. Приветливо улыбнувшись женской половине нашей команды по квиддичу, я с удивлением обнаружил, что Кэти меня игнорирует, а Анджелина и Алисия явно неодобрительно качают головой, посматривая в мою сторону. Это напомнило о странной послеобеденной ситуации с Белл. За разъяснениями я направился к Гермионе, что-то мне подсказывало, что пытаться поговорить с самой Кэти было идеей, опасной для жизни.

К самой умной гриффиндорке можно было обратиться двумя способами. Первый включал в себя долгое и нудное дёргание за рукава мантии, тычки в бок и обращения к её совести. В это время можно было признаваться ей в любви, поносить Трансфигурацию и рассуждать о сексуальных предпочтениях Северуса Снейпа, максимум шикнула бы в ответ. И второй…

— Герми? — сокращения своего имени она дико не любила, но это был стопроцентный вариант отвлечь её от учёбы. Меня ожидал пятиминутный шторм на тему «назови так меня ещё раз и получишь учебником по пустой лохматой голове». Словарный запас Гермионы впечатлял, за эти пять минут она ни разу не повторилась. Умением морально унизить человека, не прибегая к оскорбительным выражениям, она владела замечательно, каждый день старательно тренируясь на мне и Роне. В основном, конечно, на втором. Близнецы их уже иначе как «супругами с двадцатилетним стажем» не называли. За глаза, разумеется. У Гермионы было что сказать даже пятикурсникам. Но я отвлёкся. Когда поток негатива иссяк и Гермиона была готова к конструктивному диалогу, я продолжил:

— Кхм, так вот. Спасибо, что откликнулась, — глаза Гермионы опасно сузились, и я поспешил воззвать к её слабому месту — к уверенности, что она знает всё и ещё чуть больше. — Мне нужна твоя помощь, — я пересказал ей всю ситуацию у класса Защиты, благоразумно опустив некоторые детали. — И теперь они даже со мной не здороваются… — в конце этого грустного рассказа меня ждал шокированный взгляд Гермионы. Приободрившись данным фактом, я пустился в пространные рассуждения: — Вот! И я не понимаю, что там случ… — оказалось, что шокированный взгляд Гермионы я трактовал в корне неверно.

— Гарри Джеймс Поттер, ты, должно быть, не осознаёшь, что сделал? — обращение по полному имени всегда сулило неприятности. А обращение по полному имени, сказанное таким тоном Гермионой Джин Грейнджер, обещало просто феерические проблемы. Сделав максимально жалобное выражение лица, я покачал головой. Гермиона раздельно, выделяя каждое слово, произнесла:

— Ты. Назвал. Девушку. Дементором.

Я никогда не считал себя очень умным парнем. Это была прерогатива учеников факультета Когтевран. Не считал я себя и глупым, тут держали лидерство Кребб и Гойл. Мои умственные способности были на среднем уровне, и их всегда хватало. До этого момента. Я честно пытался вспомнить, как, когда и при каких обстоятельствах случилась подобная ситуация. Мозг послушно воспроизвёл в памяти события последних месяцев, но ничего похожего не было. Признав фиаско, я в недоумении посмотрел на Гермиону:

— Э-э-э? — пожалуй, данный звук лучше всего характеризовал моё нынешнее состояние.

Выражение лица Гермионы до Мерлина напомнило незабвенную морду дракона с памятной картины:

— Кэти. Ты сказал, что она первая, при ком ты попробуешь это заклинание. То есть она страшная, как дементор! Как она тебя не убила вообще?

Сначала я ничего не понял. Потом, конечно, напрягся, пошевелил извилинами, и… опять ничего не понял. Мой мозг отказывался даже начинать думать о том, как нужно начать думать, чтобы прийти к такому выводу. Наверное, хорошо, что мысль насчёт дракона осталась неозвученной…

— Но, я же совсем не то имел ввиду… Я, в смысле, похвастаюсь ей первой, что у меня получилось, вот… Да через какое место вы вообще думаете? — а вот этот вопрос был лишним, руки Гермионы потянулись к учебнику, и я поспешил с позором ретироваться.

* * *

Всё текло, и всё менялось. Неизменным оставались лишь Хогвартс, Гермионина страсть к учёбе и обида Кэти. Когда сегодня перед тренировкой я попросил передать мне краги, она молча швырнула их мне в лицо! Ещё и огорчилась, когда не попала.

Принимая перед сном душ, я раздумывал о сложившейся ситуации. С ней решительно надо было что-то делать. О девушках я знал непозволительно мало, поэтому пришлось призвать на помощь интуицию и память о тётиных сериалах. Там женщинам всегда дарили цветы, украшения и водили куда-то кормить. Недоедают они, что ли?

Украшений в Хогвартсе не продавались, приглашать её в Большой Зал на ужин — тоже было идеей так себе, остались цветы. Идею наколдовать я отверг сразу, обострённое в последнее время чувство самосохранения делать это решительно не советовало. Соответственно, нужны были настоящие. А они росли в теплицах. Значит, что? Выходил из душа я довольно улыбающийся:

— Не-е-еви-и-ил!

С профессором Спраут я договорился довольно быстро, всего два вечера помощи в оранжереях в компании Лонгботтома — и я счастливый обладатель роскошного букета цветов, названия, дай Мерлин, половины из которых мне были известны. Естественно, преподносить его при всех значило до конца года обеспечить себе увлекательное занятие под названием «Убеди всех, что не подкатывал к Кэти». Малфой-то уж точно такого не упустил бы. Поэтому я обратился за помощью к совам. В совятне был злостно избит крыльями сначала за то, что давно не приходил. А затем, когда Букля поняла, что букет понесёт не она, был подключён клюв. Твёрдый, между прочим. Клятвенно пообещав Букле, что в ближайшее время зайду к ней, я выбрал максимально неприметную сову. Привязывая к лапе букет с вложенной запиской, я объяснил сове, кому это всё надо отнести. Мне показалось, или при слове Хогвартс она посмотрел на меня как на идиота?

Букет Кэти получила за ужином, прочитала записку и, кажется, прониклась. Я написал, что именно имел в виду, и много-много извинялся. Вероятно, это подействовало: когда мы поднялись в башню и я придержал девушкам дверь, мне улыбнулись и даже поблагодарили.

* * *

Матч с Рейвенкло протекал достаточно вяло. Игра проходила в основном в центре поля, изредка сменяясь резкими контратаками Охотников. Ловец противников, Чжоу Чанг, висела у меня на хвосте, никаких самостоятельных действий не предпринимая, и я рискнул отвлечься на очередную атаку нашей команды. Бладжер, посланный кем-то из близнецов, попал точно по квоффлу, который один из игроков команды Рейвенкло хотел отпасовать своему партнёру. Джонсон, подхватив мяч, резко ушла вниз, подныривая под третьего нападающего оппонентов, и ушла влево, одновременно с этим не глядя отправив мяч направо, как раз чтобы летевшая чуть позади Алисия точным ударом ноги перевела квоффл за спины бросившимся к ней игрокам прямиком в руки Кэти. Оказавшись один на один с вратарём, та полетела прямо на него, буквально в последнюю секунду сделав «бочку» и оказавшись за спиной Защитника. Оглянувшись, Кэти преувеличенно медленно внесла красный мячик в среднее кольцо, и Ли Джордан взорвался восхищёнными комментариями, игнорируя одёргивавшую его Минерву МакГонагалл. Это было и правда потрясающе, я захлопал вместе со всей трибуной Гриффиндора, признавая мастерство наших Охотников и провожая взглядом Кэти.

Где-то на периферии зрения мелькнула золотая вспышка, и я помчался туда, буквально ощущая, как Чанг несётся в каких-то сантиметрах позади меня. Золотой мячик петлял, выписывая невероятные кульбиты, и мы вынуждены были повторять его движения. Мне удалось удачно срезать угол, предугадывая дальнейший манёвр, и оттеснить соперницу, как вдруг на поле появились две высокие фигуры, завёрнутые в чёрные саванны. Уже потом, когда адреналин схлынул, я разбирал этот момент и смеялся над собственной глупостью. Плащи-то Малфой с дружками раздобыть смогли, а вот создать ту самую ауру липкого страха и ужаса им было явно не по силам. Но в тот момент я этого осознать не успел и, выхватив палочку, крикнул:

— Экспекто Патронум! — а в следующую секунду моя рука сомкнулась на холодном жёлтом мячике, чувствуя, как под пальцами сминаются серебристые крылышки. Вопль Гриффиндорских болельщиков заглушил даже Джордана, а через несколько мгновений на меня налетело многорукое нечто, обнимая и поздравляя с победой. И во всей этой многоголосой какофонии я отчётливо услышал:

— У тебя получилось, Гарри! Получилось! — а ещё я точно почувствовал, когда меня чмокнула в щёку именно она.

Тот матч принёс достаточно смешанные чувства. С одной стороны, конечно, радость от победы, удовлетворение от успешно выполненного заклинания и позор Малфоя с дружками… Но всё это напрочь перекрывала эйфория от поцелуя Кэти. Нет, меня и до этого всегда обнимали и целовали в щёку, когда я ловил снитч, и в этот раз всё было так же. Но почему-то по-другому. Я честно пытался описать охватившие меня чувства Рону, но тот моих душевных терзаний не разделял.

— Гарри, — вещал он мне, оторвавшись от поглощения куриной ножки. — Вся школа видела, как тебя тискали девочки, хватит этим хвастаться. А то ведь зависть — плохое чувство, могут и в глаз дать.

Поняв, что Рон в таких вопросах не советчик, я был вынужден пойти на крайние меры. Поздним субботним вечером в стенах древнего замка вновь прозвучало: «Герми?»

Философски пропуская мимо ушей обрушивающиеся на меня громы и молнии, я терпеливо ждал, не забывая, впрочем, иногда согласно кивать, признавая полную правоту Гермионы, что бы она там ни говорила.

— И если ты, питекантроп несчастный, ещё раз так меня назовёшь, клянусь Мерлином, ты из разряда хордовых деградируешь к диффузным без возможности обратной эволюции! — сказанное внушало даже с учётом того, что я понял только треть слов. Убедившись, что на этом поток угроз иссяк, я разъяснил Гермионе суть терзавших меня размышлений. В ответ та хихикнула, каким-то странным мурлыкающим голосом произнеся: — Это весна, Маугли… — и выжидающе на меня посмотрела, будто ожидая внезапного озарения. Когда молчание стало затягиваться, а я вдобавок робко напомнил, что меня зовут не Маугли, Гермиона сокрушённо пробормотала что-то, крайне низко характеризующее уровень моего интеллекта, и дала странный, на мой взгляд, совет: — Присмотрись к ней, Гарри. Дальше сам поймёшь.

Именно под этой эгидой и прошла вся последующая неделя. Я старательно присматривался к Кэти в любой свободный момент. И с удивлением обнаружил, что мои глаза будто сами по себе находят её в толпе, будь это шумная гостиная Гриффиндора или толкучка на обеде в Большом Зале.

Мне нравилось наблюдать за ней, за её плавными движениями и изящной походкой, слушать её тихий смех. Я даже научился точно определять момент, когда она собирается повернуть голову в мою сторону, чтобы вовремя отвести глаза. Мой шпионаж продлился недолго.

Тренировка команды по квиддичу шла почти по плану. Охотницы отрабатывали распасовки, пробивали пенальти, тренировали уходы от бладжеров, которые, не скупясь, посылали в них близнецы Уизли. Вуд, защищая кольца, время от времени нежно покрикивал на своих подопечных, от чего в замке ощутимо дребезжали стёкла. Я же барражировал над полем, изображая поиски мячика, на самом же деле больше любуясь отсветом солнца на золотистых волосах Кэти, чем блеском снитча. В какой-то момент Оливер затих, и я, на свою беду, внимания на этом не заострил, а следовало бы. Моё созерцание прекрасного было прервано самым бесцеремонным образом:

— Поттер, бладжером тебе по бите, — «тихий» голос капитана, отчётливо слышимый в радиусе полумили, выражал лёгкую степень недовольства. — Если ты ещё хоть раз посмотришь на Белл, я засуну твою метлу так глубоко в… футляр, что ты ещё долго не сможешь её вытащить, чтобы полетать, я понятно выражаюсь? — подкрепляя каждое своё слово ударом чего-то небольшого и явно металлического мне по голове, он закончил: — Или мне нужно отрастить себе что-нибудь, чтобы ты обратил на меня своё внимание? — отвесив последний подзатыльник, Вуд вложил мне в перчатку снитч. Чёртов снитч, который он сам поймал. Хотелось провалиться сквозь землю, но до земли было метров тридцать. Анджелина и Алисия хихикали и как-то оценивающе на меня поглядывали, близнецы ржали в голос, рисуя в воздухе сердечки, а Кэти старательно облетала меня стороной, пытаясь сделать вид, что ничего не произошло. Впрочем, капитан быстро сумел навести порядок на поле, и тренировка продолжилась уже полностью по плану. Я несколько раз поймал снитч, вероятно, после тесного знакомства с моей головой он считал меня близким другом и далеко не улетал.

Башня Гриффиндора встретила меня улыбками. Такими ехидными полуулыбками Дадли, который знает, что тебе сейчас будет неприятно, а ему за это ничего не будет. Попытка проскользнуть в спальню была успешно провалена, у самой лестницы, якобы случайно, что-то обсуждали близнецы, перекрывая путь отступления. Я молча проследовал к дивану, занятому Роном с Гермионой, по пути шарахнувшись от обжигающего взгляда Джинни. С этой-то что?

Как известно, жизнь, если уж и бьёт ключом, то исключительно по голове. Рядом с моими друзьями соседствовали Лаванда и Парвати, и в их горящих жаждой новостей глазах я прочёл свою неутешительную судьбу. Пожалуй, даже дементоры мне в этот момент были предпочтительнее. А что? Милые молчаливые создания с чётко ограниченным кругом интересов в противовес злобным гарпиями факультета Гриффиндор, которые вытащат твою душу, перетрясут её, выудив самые тайные твои пороки и разнеся их по всему Хогвартсу. Независимо от того, рассказал ты им что-нибудь или нет. Кому, как не мне, знать, что уроки прорицания отлично развивают фантазию?

— Скажи, ты правда сегодня чуть не упал с метлы, любуясь на Кэти? — начала Браун, и, не давая даже задуматься над ответом, вклинилась Патил:

— Как давно она тебе нравится?

— Ты так и будешь страдать от неразделённой любви или решишься ей признаться?

— Ты считаешь её самой привлекательной девушкой на факультете? Или во всей школе?

Между вопросами не было даже секундной заминки. Гул в гостиной приутих, студенты навострили красные от напряга уши, стараясь не пропустить ни одного моего ответа. Гермиона, казалось, на чистом серпентаго шипела на однокурсниц, без особого, впрочем, рвения, а Рон даже и не пытался сделать вид, что ему не интересно.

— Кхм, вы не находите, что было бы странно, если бы ему не нравилась его собственная девушка? — появление Кэти из спален прошло незамеченным, от того оглушительнее был эффект. В наступившей тишине с треском обрушившейся башни переломилось перо в руках Джинни, Лаванда и Парвати прервались на полуслове, у Невилла получилось трансфигурировать чернильницу в кролика, и даже МакГонагалл, докладывая директору об успеваемости факультета в другом конце замка, отчего-то запнулась.

В эту секунду с гриффиндорцев можно было писать картину: «Явление василиска народу». С самой милой улыбкой обходя застывших учеников, Кэти дошла до меня:

— Гарри, пойдём, ты мне сегодня кое-что обещал, помнишь? — не прекращая улыбаться, она ударила мне по голени ногой, выводя из ступора. Этого, впрочем, никто не заметил. Поднимаясь с дивана и как-то механически отмечая, что Кэти взяла меня под руку и тащит на выход из башни, я судорожно пытался вспомнить, что же мной было обещано, и, что важнее, понять, какого Мерлина тут происходит. Спустя три коридора и невообразимую кучу мыслей мы, наконец, остановились, и Кэти аккуратно от меня отстранилась:

— Да не переживай ты так, Гарри, — она чуть нервно улыбнулась, заправив прядь волос за ухо. — «Повстречаемся» ещё пару дней да разбежимся, обычное дело.

Та простота, с которой она решала сложные для меня сердечные вопросы просто поражала. Если задуматься, я ведь ничего не знал об этой части жизни своих однокурсников, это ещё повезло, что у неё не было сейчас парня, иначе точно по лицу бы получил, а Кэти между тем продолжала:

— Однако кое-что ты мне действительно обещал, — она выжидающе на меня посмотрела, но мои умственные способности в данный момент были явно на уровне Гойла. Не дождавшись реакции, Кэти закатила глаза и пояснила: — Патронус, Гарри. Ты обещал мне показать это заклинание. Тогда, в коридоре возле класса ЗОТИ, — она чуть покраснела, но твёрдости её взгляд не утратил: — Я жду.

Заторможено кивнув и пытаясь вызвать в памяти радостное воспоминание, я взмахнул палочкой:

— Экспекто Патронум!

В древнем каменном коридоре, по которому проходили величайшие умы не одного десятка поколений британских волшебников, не произошло ничего. Я обескуражено повторил заклинание, эффект был абсолютно тот же.

— Успокойся, Гарри. Попробуй сконцентрироваться, — голос Кэти звучал отчего-то ниже обычного. Последовав её совету, я прикрыл глаза, сосредоточившись на том самом даже не воспоминании, мечте, что родители живы, я произнёс: — Экспекто Патронум!

Сквозь зажмуренные глаза я уловил серебристое пульсирующее сияние, которое излучало моё куцее облачко Патронуса, а в следующий миг мои губы встретились с губами неслышно подошедшей Кэти. За секунду до того, как опустить палочку, прижимая к себе Кэти, я успел заметить, что пульсация сменилась спокойным, ровным светом, а в коридоре гулким эхом разнёсся перестук копыт. Определённо, теперь мне было что вспомнить, и даже целый Азкабан не способен был лишить меня Кэти Белл.