Дорогой друг (джен)

Депилирующее зелье следовало готовить ритмично помешивая его и добавляя ингредиенты в определенном порядке: два поворота серебряной ложечки против часовой стрелки — добавить три капельки сока чистотела — три поворота ложечки — пять измельченных плавников зеркального карпа — четыре поворота по часовой стрелке — всыпать щепотку тараканьих усов... Такая строгая последовательность действий требовала глубокой концентрации внимания, и потому Северус Снейп даже не обернулся, когда услышал шум в камине, сопровождаемый сердитым бормотанием:

— Фу, сколько золы! Да тут сто лет не убирались, что ли? Всю мантию перепачкал!

— Три вращения по часовой, а теперь слегка дунуть и всыпать плавники, — напомнил себе Снейп.

— Северус, да помоги же мне выбраться! — попытался добиться его внимания гость, но Снейп и ухом не повел:

— Раз-и-два, и-три-и-четыре, и по часовой, а теперь...

В голосе гостя, которым был не кто иной, как Люциус Малфой, проявилось нешуточное раздражение:

— Дорогой друг, твое негостеприимство просто возмутительно!

— Тараканьи усы, снова помешать... И раз-и-два-и-три-и-четыре, — невозмутимо продолжал отсчитывать Снейп.

Видимо, вконец оскорбившись, Люциус Малфой прибегнул к совершенно неожиданному приему: он громко, по-младенчески, заревел.

— Уа-а, уа-а, уа-а-а! — огласилось помещение дотоле неслыханными в нем звуками.

Данный ход, хотя и, несомненно, оригинальный, был так не похож на обычно используемые Люциусом Малфоем способы привлечения внимания, что Снейп мгновенно обернулся, позабыв и про зелье, и про все вокруг.

— Уа-уа-уа-а-а! — продолжался плач. Но, как оказалось, его издавал вовсе не Люциус, а упитанный младенец на его руках.

Пока Снейп ошарашенно рассматривал маленькое голосистое существо, Малфой все же сумел перебраться через высокую каминную решетку, быстрым шагом приблизился к Снейпу, рассыпая по полу золу с подола мантии, и всучил ему вопящего младенца:

— Подержи!

От растерянности Снейп безропотно взял ребенка, благо тот чуть притих, оказавшись рядом с чужим человеком. Вблизи младенец выглядел еще более пухлым, бледным и рыжим.

— Это не Драко, — констатировал Снейп.

— Разумеется, не Драко, — отозвался Малфой. — Драко уже полтора... или два года... или уже больше? Ну да неважно, как бы там ни было, этот ребенок никак не может быть Драко — он же только вчера родился, разве ты сам не видишь?

Младенец показался Снейпу довольно крупным для новорожденного, но он в детях не слишком разбирался, а Малфой говорил о возрасте очень уверенно.

— Уа-а-а! — снова затянул ребенок, и в руках Малфоя мгновенно оказалась увесистая на вид бутылочка с белой жидкостью внутри, которую он ловко вставил концом с соской в требовательный крохотный рот.

Снейп пристально оглядел, казалось бы, так хорошо знакомого ему человека: то же надменное и самоуверенное выражение лица, та же холеность, та же избирательность в одежде, тот же голос, те же медлительные, выразительные жесты... И тут Снейп вздрогнул: светлые, длинные, тщательно лелеемые волосы Люциуса на этот раз оказались взъерошены — так, словно бы их обладатель долго и яростно чесал себе голову.

— Люциус... — с сомнением прищурился Снейп, прикидывая, успеет ли мгновенно отбросить ребенка и выхватить палочку, чтобы вывести на чистую воду явного самозванца, выпившего Оборотное Зелье и прикидывавшегося его лучшим другом Люциусом Малфоем.

— Да я это, я! — будто бы прочитав его мысли, тут же произнес Малфой, однако Снейп только сильнее напрягся: Люциус никогда не был силен в легилименции.

— Перестань коситься на мою голову! — нервно и быстро продолжил Малфой, одновременно безуспешно приглаживая волосы. — Я сейчас все объясню...

Но Снейп не слушал его, медленно отступая и прикрываясь ребенком. И в этот миг позабытое им и недоконченное депилирующее зелье печально зафырчало, булькнуло, взметнулось пеной и опало, затопив стол некрасивыми бурыми отеками.

— Малфой! — опомнился Снейп после секундного ошеломления. — Ты это или не ты, но посмотри, что ты натворил!

— Я?! — искренне изумился Люциус — либо тот, кто себя за него выдавал. — Не помню, чтобы я имел какое-либо отношение к такому неэстетичному вареву. И держи ее, пожалуйста, аккуратнее — все же это моя дочь.

Это заявление совершенно потрясло Снейпа, и потому он позволил уже безнадежно испорченному зелью медленно стечь на пол по ножкам стола, пока ребенок на его руках довольно поглощал жидкость из бутылочки. Тяжело вздохнув, Люциус Малфой все же соизволил разъяснить сложившуюся ситуацию:

— Понимаешь, вчера исполнилось полгода с тех пор, как Темного Лорда больше нет с нами, и мы с Эйвери, Макнейром и Ноттом решили отпразд... то есть, помянуть... То есть, вспомнить о том, что милорд обязательно вернется, а вместе с ним — и наши товарищи, которые сейчас безвинно страдают в мрачных стенах проклятого Азкабана, — Люциус выставил вперед одну ногу, а на его лице засветилось вдохновленно-торжественное выражение: — Мы вспоминали прошлые славные деньки и наши великие дела. Вспоминали тех, кого уже нет с нами, и тех, кто еще с нами будет, когда милорд вернется. Надо признаться, что по такому поводу я велел откупорить несколько бутылок старого, выдержанного вина, которое оказалось неожиданно крепким, — тут Люциус покаянно опустил голову: — Потому мы все в скором времени оказались немного... не в себе.

Снейп мысленно ухмыльнулся, внешне оставаясь невозмутимым. Младенец уже невероятно быстро высосал содержимое бутылочки, но снова шуметь не стал, а задремал. Снейпу только оставалось надеяться, что, находясь у него на руках, ребенок не вздумает справить естественные надобности.

— Чтобы развеяться и освежить головы, мы решили пойти прогуляться, — Малфой замялся, подбирая слова: — И... Честно говоря, я плохо помню, что произошло, но... Получилось так, что очнулся я только утром, причем непонятным образом очутившись на одной кровати с рыжеволосой вейлой! Вдумайся только: с вейлой. Какая гадость! — Люциус скривился: — Да я к вейле и на пять шагов не подойду, будь я трезв или пьян! Это у меня в крови — распознавать низших существ и избегать их. Я бы никогда по доброй воле не...

— И что дальше? — нетерпеливо перебил его Снейп.

Малфой бросил на него возмущенный взгляд:

— А дальше было то, что это существо, это вейла — подумай только, вейла! — объявила, будто между нами что-то было, а этот ребенок — от меня.

Снейп нахмурился:

— То есть как, от тебя? Так это не первая ваша встреча?

Малфой какое-то время от негодования не мог сказать ни слова.

— Да как ты можешь?! — наконец, выдавил он. — Как ты смеешь... Да как ты вообще мог такое предположить?! Разумеется, это была первая — и единственная — наша встреча. Но разве ты не знаешь, что беременность у вейл протекает всего одну ночь? И надо же, это существо выбрало как раз меня для продления своего гнусного рода!

Снейп, в который раз, удивился:

— Одну ночь? А с чего ты это... Нет, погоди, сначала я спрошу: так у тебя все же что-то было с этой вейлой? Раз у вас оказался общий ребенок?

Брезгливое выражение на породистом лице Люциуса внезапно сменилось виноватым и усталым:

— Я не помню. Говорю же, что мы немного перебрали вина и... Я ничего не помню. Помню только смутно, что вроде бы я о чем-то разговаривал с этой рыженькой вейлой — ты же знаешь, что меня всегда тянуло на рыженьких.

Для Снейпа это было новостью, но он решил отложить выяснение сексуальных предпочтений Малфоя на потом.

— Она выглядела, несомненно, очень хорошо — округлости были приятны на ощупь, а кожа упруга и... — Люциус осекся: — Только имей в виду, все эти подробности останутся между нами. Нарцисса не должна ни о чем узнать... И в этом-то и заключается вся загвоздка, — он печально погладил по щеке пальцем задремавшего младенца: — Она не должна узнать о Моргане.

Снейпу вдруг потребовалось присесть, и он опустился на заскрипевший стул:

— Что еще за Моргана?

Люциус горделиво и нежно указал на младенца:

— Это она. Моя дочь, Моргана Малфой. Я решил назвать ее в честь моей матери.

Снейп еле удержал горестный стон. Несомненно, он стал свидетелем очередного проявления странных, но, к счастью, редких случаев одержимости Люциуса Малфоя чем-либо или кем-либо. По словам самого Люциуса, в первый раз такое случилось с ним в раннем детстве, когда ему приглянулись белые павлины, которых завела себе его бабушка, Годива Малфой. Маленький Люциус буквально бредил павлинами, не спал и не ел, пока бабушка не отдала своих птиц любимому и единственному внуку. И с тех пор павлины стали бессменным украшением Малфой-мэнора. Затем, через много лет, та же участь объекта вожделения Люциуса постигла Нарциссу Блэк — и в итоге она стала миссис Малфой. Таким же образом Люциус воспылал и невероятной привязанностью к Темному Лорду, пополнив ряды его приспешников и горячих приверженцев. Кроме того, Малфой как-то переплатил втридорога за ничем не примечательную трость, с которой он с тех пор не расставался... А теперь, стало быть, Люциуса привлек рыжий младенец-полувейла, упрямо называемый им своей дочерью.

Тем временем, эта самая «дочь» счастливо заулыбалась и попытался поймать ручонками медальон на цепочке, болтавшийся на шее Люциуса.

— Нет-нет, милая, это же темномагический артефакт! — ахнул тот. — Моргана, дорогая, не стоит хватать все подряд, это может быть опасно.

Снейп хотел было заметить, что ребенок все равно не поймет объяснений, но в тот момент его привлекло нечто непонятное на голове Малфоя, чего, определенно, там не было раньше — а именно, две небольшие, темные, симметричные выпуклости.

— Это у тебя что, рога?! — выпалил Снейп, прежде чем успел подумать о невозможности такого предположения.

Но Малфой, чья бледность вначале превысила все разумные пределы, а потом уступила место красным пятнам, только молча и печально взирал на него.

— Это рога? — уже тише переспросил Снейп, сдерживая нервный смех.

— Как видишь, — коротко ответил Малфой, безуспешно пытаясь прикрыть выросты растрепанными волосами. — Они появились по вине той самой рыжей вейлы... То есть, не этой, — кивнул он в сторону младенца, — эта-то моя дочь и почти не вейла. «Подарочек» мне достался от ее матери.

— Люциус, я требую, чтобы ты рассказал мне все целиком, потому что я уже ничего не понимаю, — взмолился задыхающийся от подступающего хохота Снейп.

Люциус в очередной раз вздохнул и продолжил свое повествование. После того, как рыжая вейла объявила ему об их общей дочери, она разом превратилась в строгую моралистку и заявила, что ребенок «не должен расти в атмосфере порока и разврата, когда его отец готов променять законную жену на любую другую женщину».

— Представь себе, какая гнусная клевета! — призвал Снейпа в свидетели Малфой: — Разве я аморален? Разве я, цитирую, «бросаюсь на все, что движется»?! Кстати, заметь, выражение-то невероятно избитое, она могла бы и получше придумать. В общем, эта рыжая стерва дала мне сроку неделю, чтобы я доказал, что могу быть верным мужем и ответственным отцом, а иначе эти.. — произнося неприятное ему слово, Малфой понизил голос до шепота: — ... рога... станут еще выше... и... — он сглотнул и облизнул пересохшие губы: — ... и раскидистее. А этого допустить никак нельзя, потому что, в конце концов, Малфой с рогами — это неприлично. А что скажут портреты моих предков?! Вот только я, признаться, не представляю, как смогу совместить оба этих возмутительных требования. То есть, я невероятно рад, что теперь у меня есть такая прелестная дочь, но стоит только намекнуть Нарциссе, что у меня со вчерашнего дня появился внебрачный ребенок, как она немедленно устроит скандал. Ах, эти женщины! Вечно они все усложняют. А ведь вейла собиралась проведать меня через пару недель и убедиться, что с нашей малышкой все в порядке. И тогда я подумал... — Люциус сделал многозначительную паузу: — ... что у меня есть хороший друг. Прекрасный друг. Лучший друг. Ведь отдать мою дочь на воспитание моему лучшему другу — который еще и является, по совместительству, прекрасным педагогом — это вполне ответственно, разве нет? Да и ты, наверняка, не будешь возражать — в конце концов, ты и так весь день занят учениками, а одним ребенком больше, одним меньше — какая разница? Конечно же, я буду часто заглядывать к вам и помогать деньгами — моя дочь не должна ни в чем нуждаться. И найду кормилицу покрасивее, — Малфой подмигнул Снейпу, — чтобы заботилась о вас обоих. А когда Моргане исполнится одиннадцать лет, ее примут в Хогвартс и, таким образом, она снова будет находиться под твоим присмотром. Конечно, возникнут вопросы о ее родителях, но к тому времени я что-нибудь придумаю — например, а что, если мы выдадим ее за твою племянницу со стороны Принцев? Моргана Принц... По-моему, это чудесно звучит. Ну, что скажешь? — он, наконец, выжидающе смолк.

Снейп покорно, обреченно и отрешенно выслушал эту исповедь и просьбу, а потом, убедившись, что Малфой закончил, откашлялся:

— Кхм, кхм... Забавная, однако, история, приключилась с тобой по твоему же собственному невежеству и безалаберности.

Малфой собрался было что-то возразить, но Снейп оборвал его:

— Будь добр, помолчи! Я молчал, пока говорил ты, а теперь нам пора поменяться ролями, потому что я собираюсь указать тебе на непростительные ошибки, которые никогда бы не совершил даже младшекурсник. Итак, ошибка первая: возраст ребенка. Малфой, неужели ты никогда не смотришь на своего сына? Ты не видел его новорожденным? Разве у новорожденных бывают зубы?! Посмотри, у этого младенца уже есть два верхних! — он раздвинул пальцами губы ребенка, и Люциус вздрогнул:

— Я настоятельно прошу тебя осторожнее обращаться с моей дочерью! Знаешь ли, она у меня одна единственная, и другой, скорее всего, не предвидится.

Снейп снисходительно усмехнулся:

— Малфой, этот ребенок никак не может быть твоей дочерью, так как родилась она определенно не вчера ночью, и даже не пару недель назад, а намного раньше. И не надо мне тут выказывать свое полное невежество в анатомии и физиологии вейл — беременность у них длится столько же, сколько и у людей, а дети взрослеют совершенно нормальным образом.

Малфой озадаченно нахмурился:

— Ты уверен? Потому что...

— Я уверен! — строго отчеканил Снейп. — Как уверен и в том, что вейлы не умеют колдовать иначе, чем напуская любовные чары. А твои рога, скорее всего, произошли от не очень искусно приготовленного зелья «Корнутус вульгарис» — причем если бы оно было приготовлено правильно, то рога бы оказались нежно-изумрудного цвета, а так они у тебя темно-серые.

Малфой брезгливо поджал губы:

— Я не знаю, что за «вульгарис» тебе чудится, однако же...

— И что в итоге мы имеем? — не дал ему высказаться Снейп. — Мы имеем облапошенного и рогатого Люциуса Малфоя, которому некая рыжая вейла навязала непонятно чьего ребенка!

Люциус недоуменно встряхнул без того спутанными волосами:

— Но... постой... это как-то все нелогично... Почему же это моя дочь непонятно чья? Ты посмотри, она же на меня похожа... И у нас одинаковые вкусы — Моргане тоже нравятся темномагические артефакты.

Было очевидно, что ему вовсе не хотелось верить безжалостному разоблачению Снейпа, и что к младенцу он испытывает именно то самое необъяснимое, но сильное влечение, как и к павлинам, Нарциссе, Темному Лорду и своей трости. К тому же, Малфою явно не хотелось оказаться в дураках — а по всему выходило, что именно в дураках вейла его и оставила. Снейп милостиво бросил спасательный круг тонущему чувству собственного достоинства Люциуса:

— Наверняка вейла задурила тебе голову своими чарами. Поэтому ты и поверил ей на слово, и к ребенку успел за считанные часы привязаться.

— И вовсе я не привязывался, — запротестовал Малфой, любовно поглаживая Моргану по рыжим волосам. — Просто... она настолько очаровательна, что любой спутает ее с потомком Малфоев!

Снейп хмыкнул и попытался ненавязчиво сунуть младенца обратно рогатому «отцу», но Люциус словно бы и не заметил его намерения. Взволнованно принявшись расхаживать по комнате, он задумчиво рассуждал:

— В конце концов, даже если Моргана не моя дочь, что мешает мне воспитать ее, как собственную? Я дам ей все самое лучшее! Между прочим, я всегда мечтал о дочери, и как жаль, что у Нарциссы не получается родить второго ребенка. Но теперь-то все сложилось наилучшим образом!

Снейп решил было уточнить, где же все-таки собирается Малфой воспитывать полувейлу «как собственную дочь» — в Малфой-мэноре, или все так же надеется на содействие «лучшего друга», но Малфой разглагольствовал без остановки:

— Я, несомненно, явственно вижу в Моргане задатки великой колдуньи. У нее наблюдается склонность к темной магии — она постоянно пытается ухватить мой медальон, настолько сильно он привлекает ее... При правильном воспитании и обучении, моя дочь станет сильнейшей волшебницей! Кстати, — спохватился Люциус, — чего же ты медлишь, Северус? Поскорее сведи мне эти ужасные рога!

— Понимаешь, — осторожно ответил Снейп, немного сбитый с толку таким резким переходом от восхваления достоинств Морганы к рогам Малфоя, — антидот следовало применить в течение часа после принятия «Корнутус вульгарис», и тогда рога бы сразу же исчезли. Но теперь, даже если я приготовлю нейтрализующее зелье, придется ждать пару дней, пока оно подействует.

По тону Малфоя стало понятно, что в его глазах авторитет Снейпа как зельевара опустился до самой нижней отметки:

— Ты хочешь сказать, что я должен ходить с этими вульгарными рогами несколько дней?!

— Два или максимум три дня, — поправил его Снейп. — В общем, да. Рога, конечно, станут меньше, но полностью исчезнут не сразу.

Малфой в отчаянии схватился за многострадальные волосы:

— И что я скажу Нарциссе?

— Можешь поведать ей, что рога тебе наколдовала отвергнутая поклонница, — предложил Снейп.

Малфой закатил глаза:

— Нарцисса не поверит такому. Она же не дура — к моему глубочайшему сожалению.

— А еще, — твердо заявил Снейп, предпочитая расставить все точки над «и», — я должен уточнить, что твой изначальный план насчет этого младенца-полувейлы никуда не годится. Я не собираюсь ее воспитывать.

— Ты не собираешься воспитывать мою дочь?! — потрясенно переспросил Люциус. — И какой же ты мне после этого друг?

— Она тебе не дочь, — напомнил ему Снейп.

— Приемная дочь, — ничуть не смутился Малфой.

— И почему же твоя — заметь, «твоя» — приемная дочь должна жить со мной, а не с тобой? — попытался снова донести до Люциуса нелогичность его предложения Снейп.

Но все было напрасно: Малфой был абсолютно уверен в правильности своего плана:

— Потому что ты педагог! И мой лучший друг — а ведь я же не могу бросить свою приемную дочь на чужих людей? Да еще потому, что ты не женат, и тебе не закатят скандал, подозревая во всевозможных проступках, а потом не станут рыдать — великий Мерлин, уж лучше скандал, чем рыдания!

Снейп припомнил единожды в жизни увиденную им заплаканную Нарциссу Малфой и вынужден был согласиться с утверждением друга. Он лихорадочно подыскивал новые аргументы, чтобы отвертеться от навязанного ему младенца, когда раздался громкий стук в окно, створки распахнулись, и в комнату, верхом на метле, влетела прелестная молодая женщина с длинной рыжей косой и весьма впечатляющими округлостями. Бросив беглый взгляд на оторопевших мужчин, она спрыгнула с метлы — при этом подпрыгнули и ее округлости — и очаровательно улыбнулась младенцу:

— Как ты, лапочка? За тобой хорошо присматривали?

— Ты! — неестественно высоким голосом вскричал Люциус Малфой и самым невоспитанным образом ткнул в женщину пальцем. — Ты меня обманула!

— Есть немного, — легко признала, как понял Снейп, та самая рыжая вейла, от которой Люциусу и досталась приемная дочь.

— Но не волнуйся, я ее уже забираю, — выхватила она младенца из рук Снейпа, однако Малфой тут же встал на ее пути:

— Куда это ты забираешь мою дочь?!

— Твою? — она удивилась: — Я-то думала, ты уже понял, что она вовсе не твоя. Прости, мне и впрямь не стоило подбрасывать ее тебе, но я уже отчаялась разыскать ее настоящего папашу — он так мастерски скрывался, стервец! А воспитывать ее сама я никак не могла: все же она лишь наполовину вейла, а на другую половину — ведьма. Мне подумалось, что в семье волшебника ей будет куда лучше, а ты показался мне неплохим кандидатом в отцы, разве что следовало чуть подправить твое поведение... Но не успела я отдать тебе малышку, как, совершенно случайно, столкнулась с ее настоящим папочкой и смогла проследить за ним до самого его дома. Теперь-то ему не скрыться, — злорадно ухмыльнулась она. — Придется воспитывать и этого ребенка — а у самого-то уже шестеро детей!

— Постой, — насторожился Люциус. — Маг, у которого шестеро детей... А он, случайно, не рыжий?

— Еще рыжее, чем я, — подтвердила вейла.

Малфой со Снейпом потрясенно переглянулись.

— Это Уизли... Держу пари, что это Уизли! — восторженно заявил Люциус. — Значит, рыжий Артур Уизли изменяет своей рыжей женушке с рыжей вейлой? Потрясающе! Ну он теперь у меня попляшет! Да это же готовый компромат! Да Артур Уизли...

— Уизли, не Уизли, а у моей Джиневры теперь будет отец, — заявила вейла и решительно оседлала метлу, но Люциус ухватился за прутья:

— Как Джиневра?! Ее зовут Моргана!

— Глупости, ее зовут Джиневра, — отмахнулась вейла и полоснула его по пальцам ногтями. Люциус вскрикнул и отдернул руку, а метла вейлы мгновенно взмыла под потолок.

— Спасибо и прощай, — улыбнулась Люциусу вейла, кивнула оторопевшему Снейпу, поудобнее перехватила младенца и выскользнула на метле в окно.

— Но я же даже не попрощался с моей... моей почти что дочерью! — опомнившись, бросился за ней Люциус, и Снейп еле успел перехватить его у подоконника:

— Постой, ты же вывалишься! Малфой, успокойся! Люциус!

Бессильно обмякнув и понурившись, Малфой долго глядел вслед споро удалявшейся метле, а потом резко повернулся к Снейпу:

— Насколько же она бессердечная тварь! Я же говорил, что ненавижу вейл? Ну так вот, с сегодняшнего дня я ненавижу их еще больше. Они отвратительно жестокие существа. Ты видел — она просто-напросто отобрала у меня Моргану! И это после того, как я так ответственно ухаживал за милой девочкой... Ах, одна мысль о том, что это чудесное дитя будет расти с Уизли, разбивает мне сердце! — он картинно ухватился за грудь с правой стороны, а затем, спохватившись, перенес руку на левую: — Моя маленькая девочка, моя темная ведьмочка, будет вынуждена расти у этих несчастных, презренных, нищих Уизли! Я не вынесу этого... — застонал Люциус, но тут же воспрянул духом: — Нет, обстоятельствам меня не сломить! Я найду способ вырастить из моей Морганы — никакая она не Джиневра! — правильную, достойную ведьму. К сожалению, я не смогу содействовать ее воспитанию открыто, принимая во внимание мои отношения с этим убогим семейством, куда моя приемная дочь теперь занесена волей ужасной судьбы — и своей безжалостной матери... Но я что-нибудь придумаю. К примеру, раз у моей Морганы уже сейчас наблюдается такая впечатляющая склонность к темномагическим артефактам, то я мог бы тайно подложить ей какой-то из имеющихся в моем распоряжении — разумеется, потом, когда она подрастет, — хитро прищурился Малфой. — В конце концов, мне ли да не перехитрить каких-то Уизли? — он сделал передышку, а потом, с внезапно грозным видом, навис над Снейпом: — А сейчас, — с апломбом потребовал Люциус, — делай что хочешь, но чтобы эти гадкие рога как можно быстрее исчезли с моей головы!