Потому что я тебя ненавижу (гет)

Взгляд разноцветных глаз скользил по всевозможным инструментам чёрной магии и оккультизма, спрятанным в подземной комнате, о которой знали только вы вдвоём.

Она полностью открылась тебе, раскрыла всю правду о своих увлечениях и предпочтениях. Кто сказал бы, что за этим невинным изумрудным взглядом скрывается ведьма?

Ты ненавидел подобные вещи. Один только их вид был тебе отвратителен. Но ты решил ждать её там, решив, что будет правильно именно в этой комнате дать ей понять, что никогда в жизни ты не примешь эту девушку с её отвратительными, безумными увлечениями. Ты был уверен, что никогда не отдашь своё сердце кому-то вроде неё.

Прошло всего несколько минут, сколько точно, ты не знал, и она пришла; пришла потому, что ты позвал её, отправив Эхо с запиской. Конечно, ночь — позднее время для девушки, но ты хотел быть уверен в том, что вы будете одни. Но правда была в том, что она не надеялась увидеть тебя.

На секунду ты задал себе вопрос: «А знает ли она то, о чём, возможно, говорит вся Пандора? Знает ли она о том, что именно ты — Охотник за головами?»

В тот день ты делал то, что считал нужным. Можно сказать, что твоё терпение истощилось, и с агентами Пандоры ты поступил более жестко, чем следует. Смерть Элиота не была для тебя чем-то, что можно простить, и, хоть ты и пытался скрыть это, ты был зол на герцога Найтрея за то, что он допустил смерть своего младшего сына.

Так обстояли дела, но твой господин обещал, что твоё желание будет исполнено и ты знал: срок этого близится. Всё, чем ты жил, было принесено этому в жертву.

Таким образом, ты не видел смысла в том, чтобы быть с этой девушкой. Ты ничего не мог получить от неё. Ада Безариус стала для тебя бесполезной. И сейчас ты желал прекратить эти отношения.

Ты увидел женский силуэт, спускающийся по лестнице, и услышал приближающийся стук её каблуков. Она вошла, и её взгляд остановился на тебе. В последний раз ты видел её глаза в особняке Исла Юры, незадолго до того, как она потеряла сознание. Тогда эта девушка принесла тебе много головной боли. Но сейчас, собираясь покончить со всем этим, ты чувствовал себя на удивление спокойно.

— Господин Винсент... Почему вы написали, чтобы я срочно приехала сюда? Что-то не так? — спросила она с беспокойством.

Ты осторожно погладил "железную деву", около которой стоял, и усмехнулся про себя. Пришло время сказать ей всё.

— Госпожа Ада, не волнуйтесь. Дело в том, что... — ты взглянул на неё. Ты хотел воспользоваться этой своей проклятой особенностью, чтобы усилить впечатление. Ох, как же ты жаждал увидеть эту хрупкую куклу сломанной, хоть и знал, что не сможешь получить от её тела того удовлетворения, которого желал; но это было бы таким сладким способом выразить свою кристально-чистую ненависть к её невинности. Она никогда не будет тебя ненавидеть в должной мере, а ты желал видеть её лицо, полное ярости, без этой женственно-медовой улыбки, потому что устал от неё. — Боюсь, я не смогу продолжать наши отношения.

Она удивлённо взглянула на тебя, но ты лишь улыбнулся. Казалось, она готова была упасть, так дрожали её ноги.

— Что? Почему... почему вы говорите это, господин Винсент? — она была готова заплакать. Должно быть, её слезы острым кинжалом пронзили не одно сердце. Какая сцена!..

— Это просто, госпожа Ада, — улыбнулся ты. — Потому что я тебя ненавижу. Я ненавижу всё твоё существо, я ненавижу каждую твою ужимку, я ненавижу твой запах, твои глаза, я ненавижу всё, что связано с тобой. Мне плохо, даже если просто нахожусь рядом с тобой.

Она не смотрела на тебя; не плакала, но хмурилась, глядела в пол расфокусированным взглядом.

Ты, как всегда, улыбался, собираясь сказать ей, что все твои улыбки тоже были ложью, но что-то остановило тебя. Казалось, что она окончательно сломалась сама и что-то сломала в тебе, потому что ты не знал, что делать дальше и как реагировать на её растерянный вид.

Наконец ты вздохнул и собрался сделать первые шаги из тех, которые раз и навсегда вывели бы тебя из этой жуткой комнаты, когда вдруг ощутил, как тонкие руки обхватила тебя вокруг поясницы. Она обняла тебя сзади, ты чувствовал это — и не мог оттолкнуть её.

— По...

— Что такое? — негромко спросил ты и тут же пожалел, услышав сдавленные женские рыдания.

— По... — она сорвалась на всхлип, и её руки сомкнулись сильней.

— Госпожа Ада...

— Не знаю, почему вы это делаете, господин Винсент. Не знаю, что произошло с вами, не знаю, что заставляет вас так врать... Но помните: что бы ни произошло, — она обняла тебя ещё крепче, — я всегда буду на вашей стороне.

Ты сжал зубы, опасаясь, что не сможешь сдержаться и сделаешь что-нибудь крайне глупое. Резко и зло повернулся к ней, разрывая кольцо рук, и крикнул:

— Заткнись! Никогда не говори о том, чего не знаешь!

Она посмотрела на тебя, удивлённая таким поведением.

— Не обещай того, что не будешь делать! Никогда! — ты вытащил из карманов сжатые в кулаки ладони. Гнев переполнял тебя.

Она пыталась защитить тебя, и при этом боялась. Как глупо она поступала!

Она сделала несколько шагов назад, пока не натолкнулась на стену. Она была загнана в угол, и твои руки упёрлись в стену по обеим сторонам от её лица. Ты не собирался тосковать по тому, что могло бы быть. Ты не собирался принимать её чувства. Ненависть, которую ты ощущал к её любви, была искренней. Ты ненавидел её за то, что она сказала.

— Почему? Почему? Почему? — тебя почти что трясло от ярости, ты мог чувствовать, как она дрожит перед тобой. Ах... какая слабая, глупая женщина. — Почему ты лжешь? Отвечай!

Она рыдала. Слёзы текли без остановки. Ты просто смотрел на неё... И всё-таки это раздражало.

— Ответь же, женщина!

— Я не лгу! — зажмурившись, выкрикнула она, и щёки зарделись, окрасившись глубоким алым. — Почему я люблю тебя?..

Было забавно наблюдать за тем, как она дрожала и плакала.

— Я люблю тебя... — повторила она, неуверенно открывая глаза. — И я сделаю для тебя всё.

Ты замер, всё так же прижимая её к стене. Должно быть, твой взгляд смягчился — она разом успокоилась. Ох... почему же она поступила так бессердечно?

Твои руки опустились и, теперь уже спокойно и расслаблено, гладили её плечи. Ты склонился к её лицу, несмотря на то, что её всё ещё трясло; твои губы оказались в нескольких сантиметрах от её, но ты, вместо того чтобы прикоснуться к ним, приблизился к её уху.

— Глупая девчонка... — прошептал ты то, что казалось глупой шуткой с твоей стороны, а затем улыбнулся, не зло и не цинично. Не в этот раз. Казалось, что ты что-то теряешь: странное и, наверное, немного грустное ощущение. — Ты не можешь меня любить, не будь так наивна. Если ты продолжишь эту игру, то узнаешь и отвратительную, проклятую сторону моей души, будешь видеть её каждый день. Пройдёт время, и ты пожалеешь о своей любви, о том, что осталась на моей стороне. Ты расстроена. Я больше не забочусь о тебе и не осуждаю... да? — ты поцеловал её в уголок рта.

Она была удивлена. Ты не шевелился.

Наконец ты отошел от неё, а затем развернулся и быстрым шагом вышел из этой комнаты. Завтра будет новый день, совершенно не такой, как этот.

Ты знал, что она тебе больше не нужна. Ты знал, что она ничего не сможет тебе дать.

Но странное чувство при этом терзало остывшую душу — ты хотел нуждаться в этом. Ты считал, что ненавидел её искренне, что она тебе не нужна, но почему-то это больше не обнадёживало.

И это было именно тем, за что ты её ненавидел.