Больше чем работа (гет)

Она мечется по постели: одеяло давно сбилось в ногах, подушка валяется на полу. Лидия вскрикивает и резко садится. Грудь рвано вздымается в такт дыханию, руки комкают простыню. Один и тот же сон преследует которую ночь подряд, терпения все меньше, желания — больше. Лидия ложится и закрывает глаза. Она не знает, сколько еще сможет сдерживаться, потому что… Потому что он повсюду. Ночью снится, днем встречает улыбкой в участке, вечером…

— Хоть бы раз домой проводил, — недовольно бурчит Лидия, но знает, что все равно отказалась бы.

Тишину комнаты разрывает настойчивый звонок телефона. Лидия со стоном втягивает воздух, тянется за трубкой и отвечает, не глядя на экран:

— Надеюсь, это срочно, иначе…

— Прости, что разбудил…

— Пэрриш? — вырывается против воли. Лидия не знает, как реагировать: радоваться или злиться.

— Мне нужна твоя помощь. — Замолкает на пару секунд. — С трупом. — Лидия чувствует, как сердце сбивается с ритма, сглатывает ком в горле. — Если ты можешь, — неуверенно заканчивает Пэрриш.

Она закрывает глаза и улыбается. Иногда он до смешного нелепый. Позвонил среди ночи, а теперь сомневается.

— Как я могу отказать помощнику шерифа, — игривее, чем стоило, отвечает она.

— Ты? — Она почти видит, как он поднимает брови. — Можешь, — и коротко усмехается.

— Куда подъехать? — чтобы хоть как-то заглушить эмоции, спрашивает Лидия.

— Я уже у твоего дома. Спускайся.

Лидии кажется, что он смущен, а еще она уверена, что перестала дышать. Не может это все быть правдой, совершенно точно не может. Слишком хорошо, чтобы быть реальным. Она встряхивает волосами и кивает, а потом еще раз и еще, пока не понимает, что Пэрриш этого не видит.

— Дай мне десять минут, — и кладет трубку, пока ничем не выдала своих чувств.

Пэрришу совершенно точно ни к чему знать, что она испытывает к нему. А, собственно, что именно? Лидия и сама не может подобрать определение, знает одно: она думает о нем постоянно.

Лидия быстро одевается, приводит в относительный порядок прическу и уже берется за ручку двери, когда замирает перед зеркалом. Это всего лишь парень. Еще один. Сколько уже таких было? Так о чем волноваться?

«Нет, он не очередной», — одергивает она себя и выходит на улицу, пока не передумала.

Свежий воздух забивает легкие. Она вдыхает полной грудью и быстро доходит до машины. Слишком сильно хлопает дверью и поворачивается к Пэрришу:

— Поехали, — голос чуть дрожит от нетерпения.

— Поехали, — он касается ее руки и заглядывает в глаза. — Но сначала…

Пэрриш наклоняется ближе, смотрит пронзительно, будто читает мысли. Все становится неважно. Только он, она и считанные дюймы между ними. Лидия замирает, прикрывает глаза и…

Просыпается. Она по-прежнему в своей комнате и видит трещины на потолке. Сон во сне. Так предсказуемо, что хочется выть. Сколько можно?! Пэрриш настолько заполняет ее подсознание, что даже ночью от него нет спасения. Она вздыхает и переворачивается на правый бок. Когда он уже перестанет ее преследовать? Когда наконец обратит внимание на школьницу? Когда поцелует? Когда станет кем-то большим, а не просто помощником шерифа? Когда?..

Лидия зажмуривается, но перед внутренним взглядом стоит склонившийся Пэрриш, горящие предвкушением глаза и тонкие губы, изогнутые в полуулыбке. Как заставить его разглядеть в ней не только недоэкстрасенса и средство для эффективного раскрытия преступлений, а обычную девушку с тайнами и желаниями? Лидия исчерпала весь свой арсенал ужимок и легкого флирта, устала ждать, пока он поймет, что она чувствует. Терпение на исходе, но она боится, что будет, когда он узнает.

Когда или если?..

* * *

— Лидия?

Она слышит, что ее зовут, но не реагирует.

— Лидия? — звучит настойчивее, но она не хочет возвращаться в реальность. — Лидия!

Да какого черта Стайлзу от нее нужно? Можно побыть наедине со своими мыслями, в конце концов?

Ее плеча касается твердая горячая рука, и Лидия вздрагивает. Это совершенно точно не Стайлз. От его прикосновений мурашки не бегут по спине, а колени не подгибаются. Или она опять все выдумывает? Считает до трех и отрывается от листа, на котором в очередной раз выводит неметон.

— Почему ты всегда рисуешь его?

«Не мог спросить что поумнее?» — недовольно думает она и пожимает плечами.

— А почему нет?

Рядом с ним Лидия всегда кажется себе слишком холодной и недоступной. И будто глупеет. Мысли куда красноречивее слов, но их нельзя озвучивать, иначе она будет выглядеть как минимум глупо.

Что он вообще делает в школе? Лидия избегает Пэрриша как может, но он будто нарочно все только усложняет.

— Тут происшествие неподалеку, и я подумал, может, поможешь?..

В его голосе Лидии слышатся неуверенность и надежда, но она загоняет свои ощущения подальше, относит их к разделу очередных галлюцинаций на фоне повышенного внимания и подсознательного ожидания симпатии Пэрриша к ней. Если какие-то эмоции есть. Будут ли когда-нибудь? Лидия Мартин не привыкла ждать у моря погоды, но добиваться помощника шерифа слишком даже для нее. Страшно, но так хочется.

— Лидия?

Она снова уходит в себя глубже, чем стоит. Ни к чему что-то говорить, рискует ляпнуть какую-нибудь глупость. Лишь улыбается краем губ и кивает.

— Что-то случилось? — он смотрит на нее пристальнее, чем обычно. Склоняет голову набок и не двигается с места.

— Все хорошо, — заученные слова и приклеившаяся намертво вежливая улыбка не вызывают дискомфорта. Почти.

— Не думала называть меня Джорданом? — спрашивает настолько неожиданно, что у Лидии не получается сдержать удивление.

Лидия думала, но «Джордан» звучит слишком непривычно и чересчур лично, почти интимно. Она не хочет давать себе лишнюю надежду даже в мечтах. А сейчас он говорит об этом так просто, будто о само собой разумеющемся. Дыхание перехватывает, а ответ не приходит в голову. Ответ, который устроит саму Лидию.

— Зачем? — спрашивает она и морщится — настолько по-детски это звучит.

— Мы слишком много общаемся, чтобы выкать. К тому же я не настолько стар. — Пэрриш улыбается во все тридцать два зуба. Искренне, по-доброму — так, что сердце дает сбой и несется вскачь, крошит ребра в пыль от переполняющих эмоций.

«Нельзя быть таким идеальным!» — хочет выкрикнуть ему в лицо Лидия, но вместо этого сама расплывается в улыбке.

— Правда? — выгибает брови, складывает губы бантиком.

Совершенно неприличное и неприкрытое кокетство напоминает Лидии себя прежнюю, и ей это нравится.

Пэрриш почти тут же оказывается рядом, нависает над ней — или Лидии только так кажется — и заправляет за ухо выпавший локон, пристально глядя в глаза.

— Тебе говорили, что ты неприлично красива?

— Кажется, тебе нужна была помощь? — чуть охрипшим голосом спрашивает она в ответ и молится, лишь бы и это не оказалось сном.

Лидия Мартин не умеет страдать по парням, но Пэрриш не просто парень — мужчина, несбыточная мечта, — и Лидия не знает, что со всем этим делать.

Резко вскакивает, но Пэрриш не отстраняется. Она почти прижата к его телу, а отступать некуда.

— Просто Джордан, — выдыхает в самые губы, — я настаиваю, — невесомо касается обнаженной кожи рук, и Лидия дрожит, как осиновый лист, от выброса адреналина в кровь.

— Джордан, — шепчет одними губами она и цепенеет под его взглядом.

— Джордан, — снова повторяет он и наконец отступает на шаг. — А теперь можно идти.

Лидия шагает за ним на автомате, плохо понимая, что происходит вокруг. Зажмуривается, открывает глаза — она все в том же коридоре, впереди по-прежнему спина Пэрриша, обтянутая формой. Это и впрямь не сон? Незаметно щипает себя за руку и выдыхает. Реальность превосходит любые ожидания, но мысли еще больше запутываются, а грудь распирает от эмоций. Что дальше, Лидия? Что ты будешь делать теперь?

Звук будильника разрывает барабанные перепонки. Очередной чертов сон, так похожий на реальность. Она уже даже не удивляется — иначе все было бы неправдоподобно просто.

* * *

Она чувствует себя оголенным проводом — где ни коснись, бьет током. А Пэрриш везде. Оттягивает волосы, чтобы целовать шею. Сжимает талию, чтобы прижать теснее. Слизывает капли пота, чтобы насладиться вкусом. Забирает ее без остатка, а Лидия давно не сопротивляется. Она может проснуться в любой момент, но едва ли не впервые не хочет. Здесь Пэрриш, нежный и горячий. Таким она его не знает и вряд ли узнает, но хоть так может приблизиться.

— Лидия, — стонет в губы, когда, наконец, целует ее.

Она лишь обнимает сильнее и касается языком его языка. Мир замирает и рассыпается на мириады звезд. Так хорошо может быть только во сне, в жизни так не бывает. Ни с Джексоном, ни с Эйданом, ни с кем-то еще она не испытывала эмоции настолько сильно и запредельно четко. Лидии кажется, что она уплывает, и возвращаться она не собирается.

— Джордан, — шепчет на выдохе, когда он обхватывает грудь.

Забывает, как дышать, от ощущения горячих пальцев, сжимающих сосок. Давится криком от движений его языка внизу живота. Запах Пэрриша въедается ей под кожу, заменяет собой воздух. Они двигаются навстречу друг другу, ловят ртом стоны, но и этого мало. Лидии всегда мало, потому что Джордан вот-вот исчезнет, — она знает, но все равно не готова к сосущей пустоте в сердце, когда врывается реальность.

Боль сковывает по рукам и ногам. Чужая человеческая мука. Эмоции испаряются, дыхание прерывается, взгляд стекленеет. Банши оплакивает очередную смерть, Лидия срывает голос. Комкает в руках простынь. Никто не трогает, никто не приводит в чувства. Она сидит на своей кровати одна и ощущает, как чей-то труп с каждой секундой все больше коченеет. Лидию непреодолимо тянет в лес. Ей туда жизненно необходимо, и она идет, потому что устала бороться. Банши сильнее Лидии, подчиняет ее волю себе и ведет к трупу, чтобы оплакать как следует, чтобы проводить душу. Но Лидия не будет собой, если не попытается спасти обреченного.

Ветки хлещут по щекам, цепляются за одежду, но она не замечает. Шаг за шагом приближается к цели. Мокрые волосы липнут к лицу, почти ничего не видно, но банши знает, куда идти, берет за руку Лидию и не отпускает ни на секунду. Она выходит на самую окраину леса, куда мало кто забредает, и останавливается посреди поляны. Здесь. Нутром чувствует, здесь, но никого нет. Лидия не понимает. Пелена ведомой одержимости спадает, она оглядывается по сторонам. В душу закрадывается сомнение. А что если?..

Луч фонаря рассеивает тьму вокруг, и она выдыхает.

— Что ты здесь делаешь? — свет приближается и бьет по глазам.

Лидия зажмуривается, но голос до боли знаком.

— Пэрриш?

А он-то что здесь делает? Откуда?

— Лидия?

Он обеспокоен, а она растеряна. Как объяснить необъяснимое? Не столько объяснить, сколько довериться, чтобы не было тайн от того, к кому хочешь быть ближе всего. Но нельзя вывалить на другого то, что сама до конца не понимаешь.

Лидия пару раз моргает, оцепенение уходит.

— Интуиция, — спокойно отвечает она и снова надевает маску холодной уверенности. — Где-то здесь труп, или совсем скоро появится.

Пэрриш прищуривается, или ей так только кажется в свете фонаря? Явно что-то обдумывает, а Лидия отводит взгляд. Совершенно не вовремя вспоминает сон. Неуместный, неловкий, но до того яркий.

— И поэтому ты пришла в лес в пижаме?

Она опускает взгляд и мысленно стонет. Легкая шелковая сорочка, которая скорее открывает, чем скрывает. Внутренней банши плевать на приличия или холод, ей владеет один инстинкт — найти смерть.

— Жарко, — Лидия не находит лучшего объяснения.

Пэрриш приподнимает брови, но не спорит. Она старательно гонит из головы его образ без одежды. Сильные руки, гладкая грудь, дорожка волос, уходящая за пояс брюк… Лидия непроизвольно облизывается и отворачивается. Черт, как глупо!

От воспоминаний отвлекает истошный женский крик, и они оба бегут на голос.

«Успеть, — бьется в голове, — не опоздать!»

Но уже поздно. Лидия понимает это сразу, стоит увидеть окровавленное тело. Уже не помогут, не уберегут. Еще одна жертва, еще одна смерть, которую она не смогла предотвратить. Банши внутри ликует, с губ Лидии срывается стон. Когда же это кончится? Сколько раз еще нужно опоздать, чтобы все-таки прийти вовремя? Но ее отвлекают свои желания. Ее отвлекает Пэрриш, занимающий все мысли. Они оба загнанно дышат, оба не в состоянии что-то изменить. Слишком поздно.

Он касается ее руки. То ли пытается успокоить, то ли сам не знает, как реагировать. Реальность топчет эротические иллюзии, отодвигает на задний план. Лидия винит себя в чужой трагедии. Снова кровь, снова морг, снова соболезнования родственникам — этого она изменить не в силах. И она плачет, а Пэрриш притягивает ее к себе и успокаивающе гладит по спине. Ей чудится, он понимает, что творится у нее в душе, и Лидия позволяет себе отдаться воле эмоций. Разрывается между «хочется» и «нужно». В этом противостоянии Лидия выигрывает у банши, потому что рядом Пэрриш.

* * *

Хватит! Лидия решает наконец взять себя в руки и найти выход из этого сумасшествия. Проанализировать, разложить по полочкам. Ощущать себя идиоткой каждый раз рядом с Пэрришем порядком надоело.

Она смотрит в потолок и вспоминает до мельчайших деталей все, что связано с ним. Каждый сон, каждый взгляд, каждое слово. Чем дольше думает, тем глубже увязает. Есть в нем что-то такое, что заставляет Лидию всякий раз замирать и рассеянно улыбаться. Она наблюдает за Пэрришем издалека, и всякий раз он появляется, когда нужен. Даже если Лидия не просит, а она всегда молчит, он приходит.

«Он помощник шерифа, это его работа», — в который раз одергивает себя Лидия, но перед глазами уже мелькают воспоминаний из дома Айкена.

Она была слишком потрясена убийством бабушки и нападением Брунски, чтобы в полной мере понимать происходящее. Уйти в себя, отрешиться казалось лучшей идеей, и она так и сделала. Стайлз обнимал ее, что-то говорил, пытался утешить, но Лидия безразлично раскачивалась из стороны в сторону и думала, когда же она окажется дома, заберется с головой под одеяло и…

— Давай я отвезу ее домой, — голос Пэрриша доносится как сквозь вату.

— Нет, я сам, ей нужно… — Лидия ощущает, как Стайлз напрягается. Как будто чувствует угрозу или ревнует. Ребячество какое.

— Стайлз, все в порядке. — Она пытается улыбнуться, но не получается. — Лучше езжай к отцу в участок. Здесь нужно прибраться.

Она замечает ошарашенное выражение лица Стайлза. Лидия и сама удивляется, что еще способна на сарказм, зато Пэрриш ведет себя так, будто ничего из ряда вон не происходит.

«Это его работа», — снова повторяет себе и идет за Джорданом. Садится в машину, пристегивает ремень и безразлично смотрит на дорогу. Не говорит адрес, только наблюдает за стремительно бегущими облаками. Пэрриш может увезти ее куда захочет, Лидия слова не скажет. Она рядом с ним, но далеко отсюда.

Тишину нарушает только шум двигателя, и она благодарна Пэрришу за это. Без лишних слов лучше. Не разговаривая, можно сохранить лицо, не сорваться в истерику.

Лидия чувствует, как ее пробирает дрожь. Ежится и отворачивается к окну. Не хочет отгораживаться от Пэрриша, но так лучше.

«Он убил за тебя!» — кричит сердце.

«Это его работа», — упрямо твердит здравый смысл.

Она ощущает, как в уголках глаз собираются слезы, когда Пэрриш берет ее за руку и слегка сжимает пальцы. Именно в этот момент он окончательно и бесповоротно становится Джорданом — потому что понимает и чувствует. Не утешает — дает понять, что не отпустит, просто будет рядом. И он знает то, что она не сможет доверить другим, он часть стаи, хоть и вряд ли осознает это. Именно в этот день Лидия впервые допускает мысль, что, возможно, влюбилась в помощника шерифа. Именно в этот день Джордан впервые целует ее не во сне.

Лидия переворачивается на бок и закрывает глаза. Через пару часов уже вставать, а она снова ворочается в постели. Почти обреченно вздыхает, когда слышит стук чего-то об окно. Думает, что мерещится, но звук повторяется. Лидия выбирается из-под одеяла и осторожно выглядывает из-за шторы.

— Джордан? — шепот срывается с губ.

Какого черта он делает? Какого черта кидает мелкие камни ей в окно? Что за… сентиментальная романтика? Лидия захлебывается воздухом и тут же распахивает настежь створки.

— Что тебе…

— Привет, — он улыбается и поднимает стакан с кофе.

Сказать, что Лидия удивлена, — ничего не сказать. Она понятия не имеет, как реагировать и что чувствовать. Он заявляется посреди ночи как ни в чем не бывало и просто говорит: «Привет». Это не может быть правдой. Не может и все тут.

— Ты галлюцинация или видение? — не сдерживается она и улыбается, видя, как лицо Пэрриша вытягивается от удивления. — Что случилось?

— Можно с тобой поговорить? — все еще не отойдя от предыдущего вопроса, просит он.

— Ты уже говоришь. — Лидия удивляется себе. Так раскованно и непринужденно она не чувствовала себя рядом с Джорданом уже очень давно. Может, она и впрямь уснула и не заметила?

— Наедине, — уточняет он.

Лидия передергивает плечами.

— Видишь здесь кого-то еще?

— Спустись, пожалуйста.

В этот момент он напоминает ей брошенного щенка, которого хочется погладить, покрепче прижать к себе и забрать домой. Вот только мама явно не ожидает увидеть у дочери на коврике помощника шерифа. Улыбка кривит губы, когда Лидия садится в патрульную машину и поворачивается к Пэрришу. Он напряжен и, кажется, чем-то обеспокоен. Между бровей залегла легкая складка, уголки губ опущены.

— Что-то случилось?

— Хочешь кофе? — он совершенно очевидно уходит от темы.

И вот теперь Лидия определенно теряет нить происходящего.

— Ты приехал к моему дому в три часа ночи, чтобы предложить кофе? Серьезно? И я должна в это поверить? Или ты говоришь, зачем приехал, или я ухожу, и разбирайся сам со своими разговорами!

Лидию коробит от того, что она кричит, но сдержаться выше ее сил. Он… Он… Она не может подобрать определений. Лидия не понимает его, а она очень не любит чего-то не понимать. Тем более ночью, когда не может уснуть, а тут Джордан — главная причина недосыпа — с играми «давай поговорим, но сначала выпей». Лидия чувствует, как ярость постепенно заполняет каждую клетку тела. Еще немного, и она попросту взорвется.

— Меня к тебе тянет.

Это последнее, что ожидала услышать Лидия. Странный труп, загадочная смерть, проблемы с шерифом — что угодно, но не это… Признание?

— Я знаю, что не должен этого чувствовать. Знаю, что ты еще школьница. Знаю, в твоей жизни творится столько чертовщины, что мне там нет места, но я не могу этому сопротивляться, потому что…

— Потому что что? — она наклоняется ближе и берет стакан. — Средний американо? Черный? Это же твой любимый.

— Потому что это, — обрывает ее Пэрриш, притягивает к себе и целует.

Кофе выпадает из рук, мир сосредотачивается на губах и руках Джордана. Он прижимает ее ближе, Лидия подается навстречу, зарывается пальцами в его волосы и все-таки стонет. От облегчения, от радости, от возбуждения. Мечты все-таки сбываются?

* * *

Лидия приходит в себя от звука аппаратов. Они пищат над ухом, нагнетают эмоции, не дают расслабиться. Каждый вдох причиняет боль, выдох забирает ее. Лидия открывает глаза и тут же жмурится. Свет режет бритвой по нервам, хочется залезть под одеяло и не показывать оттуда головы. И если бы не один человек, она бы так и сделала.

— Джордан? — шепчет она.

— Лидия, — слышит тихий ответ. Ощущает, как пальцы сжимают ее ладонь, и улыбается.

— Ты здесь?

Она еще не верит, потому что не знает, сон это или явь. Лидия провела слишком много времени в грезах, чтобы не сомневаться.

— Где мне еще быть. Ты оказалась куда более хрупкой, чем выглядела, — в его словах звучит улыбка, и от этого становится немного теплее.

— Я хочу научиться драться. — Лидия приоткрывает один глаз и щурится. — Поможешь?

— А ты сомневаешься? — Он наклоняется и легко касается ее губ. — Ты только поправляйся.