Пора сказать «прощай» (джен)

Минуты текли сквозь пальцы. Маятник монотонно забивал последние гвозди в неброский гроб их долгого соседства. Их дружбы.

Шерлок пытался ухватить секунды за маленькие, крученые хвосты. Но те убегали, тихонько пища и посмеиваясь над неповоротливым охотником. Странно, что Джон их не слышал.

Шерлок боялся смотреть в его сторону. Он не хотел запоминать его вот таким: настороженно-злым, болезненно-чужим. Под глазами Джона залегли темные круги — следы бессонной ночи и важного решения. У порога квартиры стоял чемодан, а на нем расположилась спортивная сумка, совершенно невзрачная и портящая всю атмосферность помещения.

Джон молчал, тенью бродил по квартире, то допивая давно остывший кофе, то собирая позабытые вещи, то бороздя гостиную в поисках зарядного устройства для мобильного. Шерлок бесился, злился, но тоже молчал, сдерживая себя от необдуманных действий и слов. Раз собрался уходить — пусть идет. Это его право.

Только было страшно даже закрыть глаза дольше, чем на две секунды, а уж о том, чтобы уйти из гостиной, не могло идти и речи. А вдруг Джон за это время исчезнет? Все так же молча затворит дверь и неслышно уйдет, оставив квартиру звенеть навалившейся на нее тишиной. Но перед этим обязательно погасит на кухне свет и уберет недоеденный за тоскливым завтраком хлеб в хлебницу.

Шерлок смотрит на минутную стрелку и в почти священном трепете провожает последние мгновения заканчивающейся эпохи — такси приедет через мизерный запас минут. Он виноват во всем сам, и прав винить друга у него нет. Только от этого не легче. «Лазарь» сработал бы безотказно с роботами. А тут… Тут был Джон и человеческий фактор. За него он и расплачивался.

Двадцать часов назад он думал, прыгая с крыши, что на одну проблему в его жизни стало меньше. Знал бы Шерлок о том, что случится дальше, он бы еще сотню раз подумал, прежде чем прыгать вниз. Губа до сих пор саднила и болела.

* * *

Шерлоку казалось, что все было продумано до мелочей. И любое отхождение от идеального плана братьев Холмс было предусмотрено. Даже смерть внезапно сошедшего с ума Мориарти, в четырех вариантах... И только излишней самостоятельности Джона они предвидеть не смогли.

А к Шерлоку в этот момент уже спешили сотрудники Скотланд-Ярда во главе с Лестрейдом с одной стороны и Майкрофт со своим вечным зонтом с другой. Он просто не смог помешать его уходу.

* * *

Шерлоку казалось, что у него началась аллергия на тормозящие на улице автомобили. Визжащий, противный шум, звук трения резины об асфальт. Скоро Джон уйдет, заслышав именно такой неблагозвучный сигнал. Они продолжали молчать, бросая друг на друга быстрые острые взгляды. Чуть ближе, чуть теплее... И оба могли бы сдаться, если бы не знали эмоциональных пределов друг друга.

Наконец, Шерлок не выдержал и, развернувшись всем телом в сторону мельтешащего Джона, тихо сказал:

— Даже не поговоришь cо мной перед отъездом? — голос холоден и ясен, ни капли волнения или беспокойства. Маска приросла качественно, жалеть вроде бы незачем, но сердце в груди почему-то стучит как сумасшедшее и в висках звонят безумные колокола, одичавшие и громогласные.

Джон резко повернулся к нему корпусом, оторвавшись от проверки сумки, и вгляделся в помрачневшее лицо, в плотно сжатые губы, в глубокую морщину на высоком и чистом лбу. На щеках Шерлока горели совершенно не привлекательные красные пятна, выдающие его с головой, и Ватсон внезапно смягчился, тяжело вздохнув и осев на попавшийся по дороге стул.

— А я должен?

Ответом ему была мрачная улыбка друга. Шерлок качнул в нерешительности головой, пожал плечами и будто нехотя проговорил:

— Так обычно поступают нормальные люди, а не лицедеи. Разве я не прав?

Джон задохнулся от его наглости и лишь смотрел на Холмса округлившимися глазами. С кем он жил последние два года в одной квартире? С кем делил радость и горе? Кто стал его семьей? Этот наглый и лицемерный человек, которому плевать на всех, кроме него самого.

Джон встал и молча вышел из гостиной в кухню, но через мгновение вернулся обратно и пригвоздил Шерлока, собирающегося следовать за ним, к дивану всего одним предложением:

— Я же верил тебе, Шерлок, верил больше, чем себе, чем кому бы то ни было за всю жизнь...